История нравов тёмноэльфийского и светлоэльфийского дворов

Отношения с Оллеро были лёгкими, ненавязчиво-поверхностными. Мало что изменилось с тех пор, как они были только друзьями — теперь они просто ещё и спали вместе. Однако это не накладывало ни на одного из них никаких обязательств: Трион не чувствовал ревности, видя рядом с Дро’Шанети молодых стройных эльфов, да и к тому же, ни один из них не гнушался и довольно тесного женского общества. Другое дело, что они с периодичностью два-три раза в неделю оказывались в одной кровати. Триону нравилось быть с Оллеро. В постели он становился яростно-диким, бешеным, секс превращался в состязание, в борьбу, в вечные догонялки со зверем, в игру, когда Трион пытался ускользнуть от загоняющего его охотника, а Дро’Шанети — настигнуть такую близкую, такую желанную жертву. Они сидели в сёдлах перед въездом в светлоэльфийскую столицу; гарр’краши под ними нервно всхрапывали. В начале пути Трион заметно нервничал: впервые отец поручил ему такую ответственную миссию, быть посланником у самого владыки Веллариэля! На первом же привале Оллеро пришлось порядочно повалять его в высокой траве, чтобы он хоть на минуту забыл о своей «миссии» — принц-то уже возомнил себя миротворцем! Ему так и казалось: приедет в Веллариэль, щёлкнет пальцами и сразу все проблемы эльфов и дроу растают в чистом лесном воздухе. Как бы не так. Вортон, за каким-то демоном увязавшийся следом за ними (он сам говорил — в качестве советника посланника… у Оллеро при этом нервно вздрагивали ноздри), поучал внучка, стараясь вбить в его голову простейшее правило: молчать, пока не спросят, да и когда спросят, говорить поменьше. И желательно не выбалтывать секретные сведения! Трион дулся на деда и молчал. Зато наедине с Дро’Шанети высказывал все свои претензии вслух и громко, чем изрядно мешал планам своего друга и любовника, неизменно убивая романтический настрой. И всё же, к приезду в светлоэльфийскую столицу Вортону каким-то чудом удалось не только вбить внучку в голову, чтобы он поменьше говорил и побольше слушал, но и помириться с ним, вновь занимая место непреложного авторитета. — Какой красавец! — восхищенно прошептал Трион. На балу в честь «дорогих тёмноэльфийских гостей, прибывших из далёкого Сартара для установления мирных отношений между двумя родственными расами», а в миру просто посланников было, как обычно много народу, много эльфийского эля (лучшего, королевского, выгодно отличавшегося от того, что Триону доводилось пробовать раньше) и много симпатичных мордашек, на которые не стыдно было положить глаза. — А спорим, я его отымею, — весело подмигнул Оллеро, меряя глазами узкие бёдра, обтянутые светлыми бриджами. — Думаешь, он тебе даст? Трион сомневался. Казалось, что круче будет только отыметь Сирина Ро’Шерра да самого владыку Линиэля — за исключением этих двоих, Майрэль Снежный Лорд, племянник короля, казался наиболее неприступным из всех, кого знал Трион. — Даст, даст, — уверенно потряс головой Оллеро. — На что спорим? — А чего тебе хочется? — с игривой улыбкой спросил Трион, незаметно скользнув рукой по филейной части любовника. — Того, что мне хочется, я и так сегодня получу, — в голосе Дро’Шанети прозвучало открытое приглашение. — Ладно. Тогда сделка, — Трион наклонил голову. — Если ты соблазнишь Снежного Лорда, я соблазню… — он выдержал эффектную паузу и закончил, — владыку Линиэля. Оллеро замер с открытым ртом, полагая, что друг шутит. Трион весело расхохотался. Он не шутил. * Были отправлены послы для заключения мира (лат.)