Холодная корона

– Садись, Рерика, – бросил герцог, не глядя на советницу. В Зале совета сидело трое – сам герцог Бирген, первый советник Габрел и военный советник сир Олерон. Последние двое выглядели сонными, словно их только что вытащили из постелей и посадили за стол. Впрочем, так оно и было. Леди Фрайкс и сама выглядела не лучше: волосы в беспорядке, из одежды только ночная сорочка. Обведя глазами Зал, она присела на своё место – второе по левую руку от герцога. Бирген молчал. Рерика плохо представляла, зачем её подняли посреди ночи и вызвали на совет, и никто не собирался ей ничего объяснять. Она устремила на Габрела вопрошающий взгляд, тот только пожал плечами. – Только что здесь был гонец из Данхиэлы, – начал наконец Бирген, – Илиэль хочет, чтобы я поддержал её восстание. Она собирается выступить сразу после Празднества. – Когда, если не сейчас, – оживился сир Олерон. Лицо Габрела, напротив, помрачнело: – Это большой риск, ваша светлость, учитывая то, как прошло восстание десять лет назад… – Ошибки наших предшественников, – проговорил Бирген сквозь зубы, – не повод бездействовать. Рерика поняла, что напоминание об отце разозлило герцога. Габрел был человеком осторожным и учтивым, но иногда даже его дипломатичность давала осечку. Леди Фрайкс решила перевести тему, пока Бирген не рассвирепел. – А кто станет королём, если мы возьмём Сентиру? Об этом Илиэль что-нибудь говорит? – Она предлагает поделить завоёванные земли между собой и оставаться равноправными соседями. – А Пироп? – Герцогу Астору тоже было отправлено предложение. – И он согласился? – усмехнулась Рерика. – Не знаю. Но думаю, что нет. – Это отличное предложение, – вклинился Олерон, – без армии Илиэль нам не взять Сентиру, но с ней шансы высоки. Герцог поднялся с места и отошёл к окну, скрестив руки на груди. В полумрачном, освещаемом лишь парой свеч, зале, его силуэт казался зловещим. Рука скользнула к мечу, лежащему в ножнах на поясе, пальцы несколько раз сжались и разжались на эфесе, словно Бирген сомневался, доставать оружие или нет. Наконец он обернулся к совету, терпеливо ждущему его решения. – Рерика, ты что думаешь? Я так и не услышал твоего мнения, – сказал он вдруг. Леди Фрайкс понимала, что её мнение волнует герцога в последнюю очередь, оно так же формально, как и её присутствие в совете. Ему просто нужно было услышать хоть что-нибудь, прежде чем огласить своё собственное решение. – Это безумие, – развела она руками. – Ты права. Разбудите этого гонца, отправьте назад, и пусть передаст, что мы согласны. На Празднестве будет возможность всё обсудить. Габрел такого ответа не ожидал. Он предпринял последнюю попытку призвать герцога к благоразумию: – Но ваша светлость, что, если не все ваши лорды пойдут за вами? Это восстание против королевы… – Королевы? – сир Олерон ударил кулаком по столу. – Для меня Биргены были и будут королями Фридгарда! Ты считаешь иначе, Габрел? Думаешь, девчонка правит нашими землями? Габрел раздражённо откинулся на спинку стула. Никто не собирается его слушать. – Разбудите гонца, – повторил Бирген. Не дожидаясь прямого приказа, Рерика, как младший из советников, поднялась из-за стола, взяла из ниши в стене свечу с подсвечником и выскользнула за дверь. Ночью Парус был тих, как склеп. Толстые стены замка не пропускали звуков, поэтому то, что происходило в комнатах, оставалось там же. Но не для леди Фрайкс. Стоило ей напрячь слух, и она слышала каждый шорох в подземельях, каждое слово, что конюх во дворе шептал кухонной девке, каждый вздох леди Кайлы, мирно спящей в своей постели. Сама она всегда двигалась бесшумно, заглушая звук своих шагов, так что никто не знал о её перемещениях. Способности к редкой даже среди фридгардцев магии звука – вот почему герцог ей покровительствовал, вот почему ввёл в свой совет. На самом деле она не была его советником. Она была шпионом – ни больше, ни меньше. Сопровождая Биргена в качестве придворного лекаря, она подслушивала всё, что было скрыто от ушей герцога. Именно поэтому больше всего на свете леди Фрайкс любила тишину. В минуты покоя она заточала себя в особый кокон, не пропускающий звуки наружности, и давала себе возможность отдохнуть. Добравшись до гостевой башни, где уложили гонца, Рерика поднялась по винтовой лестнице, открыла дверь и прошла в круглую комнату. – Доброе утро, – произнесла она громко. Гонец, немолодой мужчина, мигом вскочил с кровати. – Утро, миледи? – Почти. Отправляйся сейчас и передай своей герцогине наше решение. – Но лошади не успели отдохнуть… – Ничего, возьмёшь других, – перебила его Рерика. – Слушай же. Герцог Бирген принимает предложение, он хочет встретиться с герцогиней на Празднестве. Он придёт в её шатёр в сопровождении своего совета. Также он приглашает Илиэль и её братьев посетить его свадьбу. Гонец кивал, запоминая послание. Рерика не стала дожидаться ответа, сразу вышла из комнаты и поплелась по лестнице. Она не высыпалась уже давно, и сейчас хотелось лишь одного: вернуться в свою спальню и положить тяжёлую голову на пух подушек. Тишину прорезал крик, душераздирающий и холодящий душу. Рерика даже не вздрогнула: она привыкла к стонам леди Бриэллы. Советница представила её: лежит одна в своей комнате с завешенными окнами, куда не приникает свет, вцепилась пальцами в простыни и кричит, кричит от боли, отпускающей лишь иногда, а потом накрывающей с новой силой. Долго ли ей осталось? Леди Фрайкс не смогла излечить её, потому что горе не лечится. Беспокойный огонёк свечи выхватывал из темноты одну дверь за другой, пока девушка шла вдоль коридора, и за каждой из дверей обитатели замка шумели по-своему. Но Рерика услышала в тишине коридора кое-что ещё. Шаги – неуверенные, осторожные. Подняв свечу повыше, леди Фрайкс увидела Белое Привидение, как за глаза называли Аиру Бирген. Сестра герцога двигалась вдоль стены, протягивая вперёд руку, чтобы не наткнуться на что-нибудь. От рождения Аира была почти слепа. Лучшие лекари Данхиэлы приезжали в Парус, но зрение Аире они подарить не смогли. Со временем девочка стала лучше видеть при свете дня, но с наступлением сумерек снова переставала различать цвета и формы. – Вас проводить? – вздохнула Рерика. Она не особенно любила Аиру, но всегда была с ней вежлива. – Ч-что? – девушка вздрогнула. «Какого чёрта ты бродишь ночью посреди замкового коридора», – скривила губы Рерика. Но тон её оставался бесстрастным: – Вас проводить до спальни? Аира слабо кивнула, Рерика тут же приблизилась к ней и подхватила под локоть. Даже во тьме замка было видно, насколько бледное у девушки лицо. Она выросла красивой, очень похожей на свою мать, но болезненная бледность наводила на мысли о статуях покойных королей, стоящих в тронном зале, таких же белых и безмолвных. Рерика не могла любить Аиру именно потому, что очень любила её брата. Ведь Кейрос был деятельным и бескомпромиссным, порою несносным, но чаще восхитительным, а характер Аиры и вовсе не был заметен, и Рерика иногда сомневалась, есть ли он у неё. Днями напролёт Аира только сидела в своей комнате или во дворе, ни с кем не разговаривая и почти ничего не делала. Заниматься рукоделием и музыкой, как все знатные дамы, она не могла из-за плохого зрения, болтовня местных девушек не была ей интересна, а других занятий в Парусе не знали. Опершись на руку леди Фрайкс, Аира двигалась гораздо увереннее, скоро они добрались до покоев девушки, и Рерика снова отправилась к себе. Глаза уже слипались от усталости, к тому же, леди Фрайкс успела замёрзнуть, пока бродила по холодному замку в лёгкой сорочке. Наконец заветная дверь спальни показалась в конце коридора. Когда-то давно замок казался Рерике лабиринтом с множеством потайных ходов, но за годы, проведённые здесь, девушка узнала его, как свои пять пальцев. Свеча уже догорала, капельки воска бежали по краю подсвечника и застывали на коже ладони. Советница сняла с шеи ключ на грубой нитке и отворила дверь. Но лишь ступив в комнату, девушка напряглась, готовая обороняться: слух её тут же уловил сдавленное дыхание. В спальне кто-то был. – Кто здесь? – девушка пыталась узнать незваного гостя, но его силуэт был едва различим в слабом свете луны. – Это я, Рерика. Не хотел, чтобы кто-то видел меня у тебя. – Голос герцога звучал приглушённо. Рерика с облегчением вздохнула и присела на край кровати. Герцог умолк. Он глядел в окно, встревоженный и напряжённый. Кейрос Бирген умел скрывать эмоции, но сейчас, когда не было нужды притворяться, всё, что снедало его в последние дни, отразилось на лице. – Что-то случилось? – спросила Рерика. – Мне нужен твой совет. Я не могу обсудить это с Габрелом. И всё же не стоило приходить к тебе ночью… надеюсь, никто не видел меня в коридорах. Я слышал, ты говорила с Кайлой. Что думаешь? – О девушке? – Рерика задумалась. – Красивая, наивная, растерянная. Давно хотела спросить – почему она? – Я велел Габрелу ехать в столицу и найти мне невесту как можно более далёкую от светской жизни и дворцовых интриг. Я устал подозревать, устал угадывать, что обо мне думают. И мне хотелось найти жену, которая будет верна мне во всех смыслах этого слова, а среди более знатных девушек нет ни одной внушающей доверие. Кайла боится меня – возможно, это хорошо. – Боится, – подтвердила Рерика. – Но я почему-то уверена, что она вас полюбит. И уж точно не станет шпионить за вами по просьбе королевы. – Хорошо. Герцог отошёл от окна и, не прощаясь, исчез за дверью. Он растерян, поняла Рерика, раз спрашивает совета даже у неё. Но мысли уже превращались в бессмыслицу, и Рерика позволила себе, наконец, уснуть.