Четыре. Навсегда.

      Я не могу назвать наши отношения с Кристиной дружескими. Безусловно, она мне помогает справиться с трудностями и всячески поддерживает. На днях помогла мне подписать договор. Джоанна поручила мне наладить отношения с представителем департамента Милуоки, занимающегося поставкой товаров в другие города. В основном это ткани на пошив одежды. В Милуоки, как оказалось, неплохо развита текстильная промышленность. По мнению Джоанны людям нашего города необходимо избавляться от всего, что связывает нас с фракциями. В том числе и от одежды. Тут я её не совсем понимаю. Люди давно отказались от фирменных расцветок и носят всё, что им хочется. Я давно не встречал людей, одетых во всё чёрное или серое. Наоборот, всем хочется разнообразия. Поэтому, даже у меня, появились рубашки эрудиции и футболки дружелюбия.       На встречу с Альбертом – представителем из департамента Милуоки – я взял с собой Кристину, потому что она как бывшая урождённая правдолюбка могла с первого взгляда распознать неладное в поведении. Да и одному было непривычно решать подобные вопросы. Всё-таки я никогда этим не занимался. Вот если бы надо было обсудить стратегию нападения на противника, то здесь мне помощник точно не нужен. Но, теперь я состою на гражданской службе, поэтому решение военных вопросов не входит в круг моих обязанностей.       Мы внимательно выслушали Альберта, обсудили все детали нашего сотрудничества, после чего Кристина сказала, что можно смело подписывать договор. Джоанна осталась мной довольна и я решил брать на переговоры Кристину почаще. От чего наше общение стало ещё ближе.       Теперь мы виделись не только по вечерам и в выходные, не только на утренних тренировках, но и на работе. Иногда мне казалось, что те отношения, которые стали складываться между нами три года назад, потихоньку начали таять, превращаясь в нечто большее. Конечно, дружба как фундамент оставалась, но она стала настолько близкой, насколько позволяют себе наши руки и губы. Всё чаще она стала целовать меня в щёку – при приветствии и на прощание. Всё чаще я стал замечать её пальцы у меня на щеках, шее, плечах. Её объятия стали нежней, а взгляд ещё более пронзительным. Если только это вообще возможно. И я не понимаю, устраивает меня это или нет.       Я не люблю её. Нет. Но та нежность, что появилась между нами, определённо устраивает моё тело. Её прикосновения меня не обжигают, не вызывают мурашек, но дарят чувство спокойствия и умиротворения.       Полгода назад в день прощания с Трис Кристина спросила меня, как я себя чувствую. На что я ответил – «Мне нелегко, но так будет всегда». Видимо, то, что я сейчас ощущаю и есть это чувство нелёгкости, посилившееся во мне на всю жизнь.       Этой ночью я не мог уснуть. Вспоминал слова, сказанные Кристиной. Злоба? Отчаяние? Это всё в прошлом. Я оставил это там, в бывшем Бюро, в доме отца. В новой жизни я распрощался с этими ненужными качествами. По крайней мере, мне так казалось. Я прекрасно помнил, что даже продуманные «вспышки» агрессии не приводят ни к чему хорошему.       Я встал и отправился к Зику. Полночь. На улице ни души. Мягкий снег ложится на землю. Он совершенно не хрустит под ногами. Колёса машины оставляют серые следы. А свет от фар становится ещё ярче, отражаясь от снега.       Зик тоже живёт в Хэнкок-билдинг. Только на 89 этаже. Он любит высоту. Из окон его квартиры открывается великолепный вид на город. Я однажды глянул. Голова тут же закружилась и больше я не подходил к окнам. Зик любит свою квартиру. Она обставлена в духе лихачества – минимум мебели, граффити на стенах и непременно отдельная комната для тренировок. Его мать поселилась недалеко от него, этажом ниже. В её квартире я не был ни разу.       Не заставляя долго себя ждать, Зик открыл дверь. Он удивлённо на меня посмотрел.       - Четыре? Решил повторить вчерашние приключения? – спросил он меня, ухмыльнувшись.       - Не поверишь, но нет, - улыбнулся я.       - Тогда входи, - пригласил Зик.       - Я смотрю, тебе досталось от меня, - сказал я, вешая куртку на крючок.       - Есть немного, - потёр нос Зик. – Можешь не извиняться.       Я прошёл вглубь комнаты и сел за стол.       - Пиво не предлагаю. Думаю, тебе и вчера хватило, - сказал Зик, садясь напротив меня.       - Значит, это ты меня споил? – улыбнулся я.       - Ещё чего! Ты вчера заявился ко мне в это же время и начал нести полный бред. Ну, я и решил тебя успокоить. Ромом, - подмигнул он.       - И что же я говорил? – моё сердце забилось быстрей, но лицо оставалось расслабленным.       - Как бы тебе это сказать… - начал заламывать пальцы Зик. Он нервничает.       - Да говори уже как есть. После рассказов Джулиана и Кристины, меня ничему не удивишь.       - Ты говорил, что видел Трис.       Мои глаза округлились. Сердце бешено застучало. Щёки налились краской.       - Что? – переспросил я.       - Не хотел я тебе это всё рассказывать!.. – сказал Зик и замолчал.       Я терпеливо ждал. Зик понимал, что так просто от меня не отделается. И лучше ему сразу всё рассказать.       - Ты говорил, что встретил Трис в аэропорту. Она прилетела с Гавайев, Мавайев… не помню. Ты расписывал, как чудесно вы пообщались и договорились о новой встрече.       - Бред какой-то… - мои глаза судорожно забегали. Я начал учащёно дышать. Сердце готово было выскочить наружу.       - Вот и я говорю – бред.       - Я не был вчера в аэропорту. Как я мог там встретиться с Трис?       - Друг, я не знаю. Тебе это наверняка приснилось.       - Она не снилась мне ни разу за эти три года.       - А вчера приснилась.       - Исключено.       - Но, почему? – Зик меня не понимал.       - Потому что на улице зима. А зимой я не был знаком с Трис, - мой голос задрожал.       - Вчерашний кошмар повторяется… - потёр он переносицу. – Тебе не кажется, что это чушь? При чём здесь зима? Четыре, она тебе приснилась. И точка. Я вчера тебе целый вечер вдалбливал это.       - А если нет?       - Четыре, ты сам собственноручно развеял её прах. Мы все это видели. Кристина, Шона, Кара и другие могут это подтвердить, - Зик начал заводиться. – Мы похоронили её. Ты не мог с ней встретиться.       Я встал. Заходил по комнате. Зик на меня сочувственно смотрел. Ненавижу, когда на меня так смотрят. Не выношу, когда меня жалеют. Лучше отвернитесь и не подходите ко мне, если настроены на подобные чувства. Ничего, кроме отвращения, у меня это не вызовет.       А сердце всё стучало. Собственно, почему? Что такого сказал Зик? Лишь правду. Я больше никогда не увижу Трис. И, видимо, моя фантазия приобрела новую форму – безумство, граничащее с бредом.       - Налей мне рому, - сказал я.       - Ну, уж нет, - развёл руками Зик. – Мне хватило вчерашнего сумасшествия. Больше я не позволю тебе пить в расстроенных чувствах.       - Зик, не будь ребёнком, - скривился я, посмотрев на него.       - Это ты перестань ребячиться! – крикнул он и тоже встал, опрокинув стул. – Это надо же было довести до истерики Кристину. Кристину! Зря я вчера тебе поверил и отпустил «домой». Знал бы, что ты потом натворишь в порыве страсти, привязал бы к стулу и облил холодной водой, чтоб протрезвел.       - Зик, но если я сказал, что видел Трис, значит, так оно и есть! Я не смог бы ошибиться.       - Чёрт возьми, Четыре. Да сон это был. Сон! – встряхнул он меня за плечи. – Ты себя послушай. Человека невозможно воскресить. Даже безумные учёные из бывшего Бюро не додумались бы до такого. Трис умерла. Как и Юрайа, Тори, Уилл. Их больше нет. И уже нет три года. И я только начал привыкать к этому. ТЫ только начал привыкать. Ты думаешь, я не видел, как ты тоскуешь? Думаешь, я настолько бесчувственный, не прощающий чурбан?! Я прекрасно всё видел и понимал. Да, Четыре, ты любил её. И, может, никогда так больше не полюбишь. Но ты выжил. И ты обязан прожить эту жизнь так, чтоб она тобой гордилась. Перестань искать попытки найти её. Увидеть. Этого никогда не случиться. Просто отпусти её, - он помедлил и добавил. Уже спокойно: - Я думал, ты это сделал ещё полгода назад…       - Так и есть, - сухо ответил я. – Я её отпустил.       - Вот и отлично, - попытался улыбнуться Зик.       - Наверное, мне стоит радоваться, что она начала мне сниться. Значит, она хорошо устроилась… Там, - приглушённо сказал я. Мои глаза блестели. Зик устроил мне хорошую взбучку. Наверное, именно этого мне и не хватало.       Зик обнял меня, похлопал по плечу и сказал:       - С возвращением, друг. Пиво хочешь?       Домой я вернулся не скоро. Ещё долго мы с Зиком сидели и разговаривали. На отвлечённые темы. Обсуждали повседневную жизнь. Делились шутками и смешными историями с работы. Он рассказывал мне о нелёгкой работе полицейского, я – о причудах Джоанны, её рвению поменять всё к лучшему. Порой мы с ним спорили, но не серьёзно. Чтоб обсудить какую-нибудь проблему.       Как же всё-таки хорошо иметь друга.       Придя домой, под утро, я быстро провалился в сон. И мне снились высокие пальмы, небывалой красоты острова и море. Бесконечное. Дивное море.

***

      - Трис, почему ты так надолго улетала? – спрашивал я её, гладя по волосам.       - Я и сама не знаю, Тобиас, - пожимала она плечами. – Хотелось всё обдумать. Привести мысли в порядок.       - Верно…       - Эй, - погладила она меня по щеке, - Я улетала не из-за тебя.       - Я знаю, - поцеловал я её большой палец.       - Я бы ни за что тебя не бросила, - светло улыбнулась она. – У меня и в мыслях такого не было. Разве Калеб тебе не передавал?       - Конечно же, передал. Просто… я думал, ты хоть попрощаешься со мной, - я заглянул ей в глаза.       Она молчала. Это был один из тех случаев, когда слова не нужны. Я прекрасно понимал, что не было времени на прощание. Трис надо было улетать. От меня. Подальше от переживаний. У нас с ней ничего не вышло. Вечные ссоры доводили нас до истерик. Только адреналин поддерживал наши отношения на плаву. И страсть. Безумная страсть, которая вспыхивала в самые неподходящие моменты. Была ли любовь? Безусловно. Сильная, от которой кровь кипит. Но её не хватало. Мы всегда упускали одну важную деталь в наших отношениях – доверие. Оно от нас постоянно убегало. Закрывалось в тёмной комнате и не появлялось, пока кто-нибудь из нас его не позовёт.       Но адреналин закончился. И закончились наши отношения. Страдал ли я? Конечно. Но ещё больше тосковал. По былым моментам. По её прикосновениям, когда кожу обжигало и пробегали мурашки. Когда она обхватывала меня ногами и прижималась бёдрами ко мне. Когда учащённо дышала, прижимаясь ко мне всем телом. Когда впервые сказала мне – «Я тебя люблю».       И я знаю, что она чувствовала то же самое. Поэтому и вернулась. Пусть неожиданно для меня и для себя, но вернулась.       Мы гуляли по заснеженному парку. Проходили мимо застывшей капли, останавливались у колеса обозрения. Вспоминали прошлые моменты. Она держала меня за руку. Нежно и нерешительно сжимала пальцы, словно дожидаясь от меня разрешения на подобные действия. Я периодически поглядывал на неё. Рассматривал изменившееся лицо. Изучал новую походку и вслушивался в новый голос – лишенный тревоги и страха.       Мы шли неспешно. Прохожие нас обгоняли и оборачивались, что-то шепча. Наверняка они узнали Трис – самую известную лихачку, спасшую Чикаго от забвения. Мы не обращали на случайных зевак никакого внимания, полностью наслаждаясь друг другом.       - Ты изменился, Тобиас, - сказала она.       - И в чём же? – лукаво улыбнулся я.       - Не знаю. Просто стал другим. Не лезешь на рожон.       - По-моему, это ты всегда кидалась в бой без плана.       Она улыбнулась.       - Так и есть. Но ты всё равно изменился. Стал мужественнее, уверенней в себе. Не удивлюсь, если исчезли прошлые страхи, - она посмотрела на меня.       - Не знаю, Трис. Не проверял. Да и не хочу.       - Правильно, я тоже не хочу.       Я провёл большим пальцем по её щеке:       - Мне тебя не хватало.       Она не ответила. Боялась?       - Пойдём, ты покажешь мне свою квартиру, - предложила она, когда я начал наклоняться к ней, чтоб поцеловать.       Я понимающе улыбнулся. Она взяла меня под руку, и мы пошли к моей машине.