Счастье — птица

Представители Церкви были обряжены в одинаковые одежды, алые с белым, и носили на лицах одинаковое выражение благостного смирения. И точно так же одинаково это выражение сейчас сменилось недоумением. – Нет. И как будто только что все заметили, что лорд Тревельян все это время был при мече – тогда, когда его клинок звучно покинул ножны. Не просто меч, тот самый, церемониальный бастард Инквизиции, которым его "короновали" на ступенях Скайхолда: хрупкий, блестящий и несерьезный весь, вместо обычного тяжелого одноручника, которым Тревельян махал в бою. Но рука его, небрежно лежащая у изогнувшейся драконом гарды, выглядела более чем серьезно. – Милорд Инквизитор? – неуверенно переспросила старшая жрица. – Нет, – любезно повторил Тревельян, продолжая улыбаться. – Вы ее не получите. Ни единого "сожалею", ни "простите, что вам пришлось проделать такой путь зря". Обычно мастер быть паяцем невпопад, Тревельян шутить даже не собирался. Шутки кончились. В зале было тихо. Еще чуть-чуть – и праздничные столы обратятся змеиными кольцами и зашуршат по мрамору, лениво затягивая всех присутствующих в свои крепкие объятия. – Я прошу прощения... – Я прощаю вас, преподобная мать, – щедро кивнул Тревельян. – А теперь идите и заберите с собой весь этот зоопарк. Он дернул подбородком в сторону горсти храмовников, которые сопровождали представителей Церкви. У двух или трех из них ладони уже лежали на мечах. Для того, чтобы справиться с возмущением, жрице понадобилось ровно столько времени, сколько ушло на то, чтобы шепот промчался от стены до стены. – При всем уважении, милорд Инквизитор, – начала она мягко, – мы не спрашиваем вашего разрешения. Совет сделал свой выбор, и леди Пентагаст станет новой Верховной Жрицей, по душе вам это, или нет. Инквизиция не управляет Церковью, и наши дела вас не касаются. Тревельян засмеялся и поменял руки на эфесе. – О, нет, любезная. Ваши дела стали касаться меня ровно в тот момент, когда вы испросили моего совета по этому вопросу. Он стоял у края первого ряда ступеней, ровно по центру тронного зала, и словно не в одиночку – как будто у правого и левого его плеча, и дальше, вырастали туманные фигуры все новых Тревельянов, упиравших меч в плиты пола. Отчеркнув зримую границу между тем, где Церкви находиться дозволено, а где – нет. – Я слал вам письма, – Тревельян провел ладонью по волосам. – Я проводил долгие ночи, советуясь со знающими людьми. Я предоставил вам иных кандидатов. Я намекал на то, что не отдам вам Кассандру, что есть те, кто подходит равно успешно, кто подходит лучше... Но вы все-таки, все-таки решили сделать свой выбор. Он повысил голос. – Отчего Церковь решила, что имеет права спрашивать моего совета, чтобы после пренебречь им на глазах у всего Тедаса? – Мы не... – Вы уйдете. Без Кассандры. Он чувствовал ее взгляд на своей спине. Взгляд-мизерикорд – добьет его, или отведет в сторону? – Милорд Инквизитор, – холодный голос-лезвие царапнул его кожу под броней-спокойствием, – вам не кажется, что я в своем праве сделать выбор самостоятельно? Его Кассандра спустилась к нему: губы поджаты, глаза колючи, лицо-маска. – Нет, – Тревельян заставил себя улыбнуться еще шире и радостнее. – Ни в коем случае. Ты никогда не могла сделать этот выбор самостоятельно, Кассандра – иначе бы не ждала моих слов, моего благословения так жадно все это время. Ты бы просто поставила меня перед фактом, как ставила родных, старших по званию, всех прочих до меня. Раньше тебя это не смущало – но не теперь! Он обернулся к жрицам. – Поэтому я сделал выбор за тебя. Старшая жрица решила, что с нее хватит. – Рыцарь-капитан, делайте то, что должны. Храмовник шагнул вперед. Тревельян мог поклясться, что рыцарь-капитан был хорошим воином – но разве мог он в здравом уме ожидать, что бездоспешный Инквизитор решит драться с ним? Конечно нет. Поэтому и опомнился только тогда, когда острие клинка вышло из щели между плитами пола и уставилось в щель его шлема. – Я не хочу крови, – негромко произнес Тревельян. – Но не побоюсь ее пролить. Медленно, храмовник отступил назад. – Вам не нужна верховная жрица, – Тревельян вернул меч в прежнее положение. – Вам нужна марионетка. Единственный способ для вас договориться между собой – иметь кого-то под каблуком, кого-то, кем вы все будете обладать – чтобы это обладание уравняло вас. Вы боитесь реформ, – он качнул головой туда, где помнил, стояла за ним Лелиана, – потому что они разобьют ваш уютный мирок. Вы не желаете пускать мага на трон, – легкий смешок от Вивьен достиг его слуха. – И потому посчитали, что леди Пентагаст – лучший выбор? Верная идеалам, благородного рода, ревнитель традиций, омытая кровью врагов и та, что вышла победителем в решающей битве. Отличная кукла на Солнечный Трон. Он вдруг рассмеялся. – Клянусь Создателем, я бы хотел отдать ее вам только чтобы увидеть, как вы глотаете собственную спесь. Вы ни за что не удержите ее в своем кулаке. Вы слишком слабы. Он взмахнул рукой. – Покиньте Скайхолд до заката. И это не было просьбой. Когда представители Церкви удалились, Тревельян аккуратно убрал клинок в ножны и повернулся к Кассандре. – Ты угрожал жрицам, – ее негодование болело в нем сильней, чем метка на руке. – Они угрожали мне, – спокойно ответил он. – Кроме того, что своими поступками они хотели умалить вес моих слов, разумеется, они хотели забрать тебя. – Что с того? – отрезала Кассандра. – Твой долг, как Инквизитора – отречься от эгоистичных желаний, когда дело касается судеб тысяч людей! – Поправь меня, если я ошибаюсь, – Тревельян скрестил руки, – этот долг я отдал дважды. И если Церковь твердо решила получить сердце из моей груди – то пусть приходит, – он повысил голос, – и возьмет его, а не ждет, что я покорно лягу под нож! Какое-то время Кассандра лишь молча раздувала ноздри. Потом выбросила кулак и больно ткнула Тревельяна под ложечку. – Ненавижу тебя. Не могу на тебя злиться. В его груди не было воздуха – но он ухмыльнулся. Поймал, поцеловал ее пальцы. – Ты объявил Церкви войну! – добавила она, отняв руку. – Из всех людей мира, – он покачал головой, – меня обвиняешь в этом ты! Какая ирония. – Ну вот и наслаждайся ею, – буркнула Кассандра в ответ. Злая, рассерженная, но все-таки не холодная неодобрением. – Мне нужно видеть Лелиану. Она ушла, а Тревельян смотрел ей вслед. Этот бой он выиграл. Но что остальные? Остальные ведь будут. Оглядевшись, он увидел в тени колонн преподобную мать Жизель и направился в ее сторону. – Отчего вы так довольны? – поинтересовался он. – Я угрожал Церкви и святотатствовал, как последний дикарь, а у вас вид как у кошки в сметане. – Милорд Инквизитор, – Жизель вежливо склонила голову, – мой опыт говорит, что самые странные ваши поступки следует толковать... несколько нетрадиционным образом. – Да? – он поднял бровь. – В конце концов, – задумчиво произнесла она, – сейчас вы сделали то, что когда-то должен был – и не сделал – Маферат. И Тревельян счел это неплохим благословением на будущее.