Яркий свет ударил в глаза, и прошла приятная волна дрожи. Приоткрыв веки, увидела, что нахожусь не в машине. Это было светлое помещение с белыми стенами и потолком. Немного оглядевшись, поняла, что это больница. От одной только попытки встать, я ощутила лёгкую слабость, а голову разорвало от невыносимого звона в ушах. Всё же заставив себя, направилась к окну, которое так и манило тёплыми бликами солнца, скользящими по полу. Я подставила лицо ласкающим лучам.
Всё было как в тумане, я не могла восстановить картину того, что произошло, но помнила, как боль разливалась по всему телу, резкий удар и темноту, такую пугающую, такую странную, словно просто уснула и ничего не было.
Немного придя в себя и приведя мысли в порядок, направилась к выходу. Обернувшись, на мгновение не поверила. На кровати лежала я. Разум отказывался верить в эту картину. Моё тело изуродовано ссадинами, правая рука сломана, перебинтована грудь — наверняка перелом — лицо в царапинах от осколков стекла. А на шее виднелись синяки — про них я вспомнила. Вспомнила жёлтые глаза, тот страх, что прежде не испытывала. Медленно подошла к своей постели и опустилась на колени. Как же так? Что произошло? Неужели, я умру? Нет, не могу, не хочу.
Я лежала изуродованная. Чёлка прилипла ко взмокшему лбу, значит, сопротивлялась, я жива. Бледная кожа, лёгко заплетённая кем-то коса на плече, тонкие выцветшие губы — призрак самой себя. Я так не привыкла видеть себя без улыбки.
Немного успокоившись, решила узнать, что же со мной произошло, раз тело в таком состоянии. В коридоре было пусто. Эта тишина пугала и угнетала, сулила что-то очень плохое. Пройдя пару метров, увидела, кто лежал в соседней палате — это Дин. Он стоял у своего тела так же, как и я пару минут назад.
— Дин? — неуверенно позвала я. Возможно, меня он хотел видеть в последнюю очередь.
— Джессика, ты как?
— Хреново. Что происходит? — от безысходности хмыкнула я, не в силах сдержать слёз.
Дин мягко обнял меня — вот то, что мне сейчас было необходимо, поддержка. Странно было получить её от него, человека, что не постеснялся ударить меня, но, говорят, беда объединяет. При нём я не побоялась показаться слабой и не смогла этого объяснить.
— Мне страшно.
— Ну-ну, ничего. Всё хорошо.
Его слова успокаивали, а голос ласкал слух. Дин уже не был грубым, неотёсанным чурбаном. Брат в том же положении, что и я, но, несмотря на это, успокаивал, вселяя уверенность, что всё будет так, как он сказал. Вряд ли мы стали близки за столь короткое время, просто два человека в одной ситуации, так уж вышло, что один из них — я, очень впечатлительная девочка, которую нужно утешать.
— Мы умерли? — тихонько спросила я, поливая слезами больничную рубашку. Разница в росте такая, что он спокойно клал подбородок на мою макушку, а уж про габариты и говорить нечего. Рядом с ним я как ребёнок.
— Нет, что ты? Всё хорошо, — шёпотом ответил Дин, не переставая гладить меня по спине.
— Что случилось?
— Ты сильно пострадала в аварии, доктор сказал, кома не за горами. Джесс, — позвал он меня. Из его уст моё имя прозвучало так, словно я всю жизнь слышала только его. Может, мы и выросли порознь, но я вдруг захотела никогда больше не разлучаться.
— Да?
— Твоё сердце не билось две минуты, клиническая смерть. — Сказав это, он прижал меня к себе чуть сильнее. Пусть мы и призраки, но не без чувственные. — Я даже испугался. Немножко.
— За меня? — я отстранилась и заглянула в его зелёные, как и мои, глаза, мне стало интересно увидеть, не лукавит ли брат.
Он мягко улыбнулся или даже довольно хмыкнул, забавно дёрнув уголком пухлых губ.
— Да, да, сестрёнка. Но сейчас у нас есть проблема поважнее: в больнице дело нечисто, — тут его тон сменился на решительный, а атмосфера из уютной стала рабочей.
— Что такое?
— Какая-то тварь убивает людей. Мы должны выяснить, кто это.
Я кивнула. Мне это не было интересно, лучше бы посидела спокойно и пообщалась, доживая, возможно, последние минуты. Зачем было тратить их на то, чтобы спасти кого-то чужого, когда себя бы не помешало?
Пугающая неизвестность окутывала сознание, в голове крутились миллионы мыслей, которые никак не хотели раскладываться по полкам. Вот так, в тишине, мы простояли, думая каждый о своём, пока в палату не вошёл Сэм. Состояние намного лучше нашего, всего один пластырь на рассечённом высоком лбу, да разбитая губа. Он начал тихо говорить, стоя у койки брата.
— Эй, если ты слышишь меня, то посмеёшься, но мы сможем поговорить, — при этих словах он достал из пакета спиритическую доску.
— Да ты издеваешься! — с чувством сказал старший.
— Нет, он прав, — обрела я небольшую надежду и мягко коснулась его плеча, он в ответ только недоверчиво хмыкнул.
— Как? Это просто игрушка, — скептично настроился он. Я решила немножко построить заучку и склонила голову на бок для большего эффекта. Уверена, его впечатлило.
— Нет. С помощью этой вещи люди веками разговаривали с мёртвыми.
— Откуда ты это знаешь? Ни разу не верю, что ты охотник, даже начинающий, — скривился пренебрежительно Дин, но не обидно, а просто, чтоб высмеять чужую уверенность во мне.
— Книжки читаю.
— Зубрила!
— Сам зубрила! — мягко толкнула я его в плечо. Такой непривычный жест…
Сэм прошёл в центр палаты и опустился на пол, распаковал доску и приготовился к сеансу. Атмосфера вокруг каким-то странным образом накалилась, стало как-то не по себе. И только язвительный тон брата и его не лучший настрой как-то скрашивали момент, пропитанным ощутимым мистицизмом.
— Дин, — оглядел Сэм всё помещение, но его взор нас не замечал. — Дин, ты рядом?
— Господи, как в сумасшедшем доме, — пожаловался в ответ призрак скептика, однако всё-таки сел рядом на пол перед доской.
— Ноешь как девчонка! — заметила я.
— Затухни! Ну ладно, Сэм, — обратился он уже к брату, — всё равно не сработает!
— Не будь пессимистом, — поддела в ответ.
— Отвянь!
Дин вздохнул и положил кончики пальцев на блюдце. Медленно потянул на себя, и оно двинулось по приказу рук к надписи на доске «Да». Оба слегка в недоумённом состоянии, а я уже не раз такое видела.
— Вот чёрт! — всё ещё не верил Дин.
— Наконец-то объявился! Без тебя такая скука, Дин.
— И не говори!
Дин продолжил двигать блюдце от буквы к букве.
— Дин, что? — спросил Сэм и начал читать: — «О», «х», «о», «т», «а». Охота? Дин, какая охота, ты что, охотишься? — недоумённо уставился Сэм в пустоту перед собой, стряхнув чёлку с глаз.
Последовал ответ — «Да».
— Дин, ты в больнице, какая охота? Ты хоть знаешь, что это?
— Сколько вопросов сразу… — сосредоточенный на буквах старший брат, пытался не потерять мысль. Я почему-то более чем уверена, что его голову такие гости нечасто балуют присутствием, по виду он сущий раздолбай.
Дин снова задвигал блюдце. Какой кошмар, наш мозговой центр оказался таким тормознутым! Не то, чтобы я была какого-то плохого мнения о нём, просто не лежала душа к этому родному человеку.
— Эта штука не убивает людей, она их забирает, — объяснял «не зануда», выводя буквы «с», «м», «е», «р», «т», «ь». — Ну, когда приходит их время.
— Смерть, она пришла за тобой?
«Да».
— Дин, Джесс с тобой? — Блюдце не съехало с места. — За ней не приходила? Она едва дышит, шансов мало.
Блюдце двинулось в сторону — «Нет».
— Естественную смерть нельзя остановить. — Сэм лишь твердил истину, в его голосе слышалась боль, но я волновалась о другом. Неужели, останусь такой надолго? В смысле неживой, бестелесным духом…
— Да, естественную смерть не убьёшь. — Судя по голосу Дина, он думал про себя так же. Мне захотелось разделить с ним эту мысль на двоих, и я присела рядом с ним, но он и не заметил, только следил за реакцией брата. Что бы он ранее мне не говорил, но сейчас я не была важнее Сэма, хоть и находилась ближе. Я не обиделась, мне не на что рассчитывать, пока я не часть семьи.
— Боже… Ты…
— Мне крышка, Сэм!
Сэм вскочил с места, его рука прошла сквозь меня — было прохладно, неожиданно и удивительно. Ощущение, что сквозь тело пробежал ветер, но ветер здесь я. Парни, пока я приходила в себя, соскочили с мест. Совершенно не интересно наблюдать за ссорами, тем более, когда они тебя не касаются.
— Нет! Нет, нет, нет, выход должен быть! Отец обязательно что-нибудь придумает.
Сэм ушёл, оставив нас вдвоём.
— Дин, не нужно мрачных мыслей, ты справишься! — пыталась я его утешить, но он был твёрдо убеждён, что уже труп.
— Ты себя-то видела, твоё состояние в сто раз хуже. Но почему за тобой ещё не приходили?
— Ну, я просто везунчик.
— Ты сумасшедшая! — с чувством и повышением тона выпалил Дин мне в лицо. Я аж потерялась.
— Не больше, чем ты. — Улыбка вышла слишком мягкой. Даже не знаю, нравятся ли ему эти телячьи нежности.
И снова повисла тишина, но её прервал спешивший Сэм.
— Эй, отца нет в палате.
— А где он? — спросил Дин, но его вряд ли услышали живые.
— Но у меня его дневник. Может, в нём что-нибудь есть, — добавил Сэм, суматошно перелистывая объёмный блокнот.
Мы с Дином подошли со спины. С любопытством ребёнка разглядывая дневник, исписанный мелким едва разборчивым почерком, я не слушала ребят, интересным была занята. Вот бы полистать… Слишком быстро листались страницы, я не успевала схватиться хоть что-нибудь.
— Ангелы смерти. Ах, ты чёрт! — Дин ни с того ни с сего кинулся к выходу.
— Куда ты? — только и успела я спросить у его спины.
— Будь здесь!
— Ладно, — согласившись, буркнула я в пустой коридор.
Сэм продолжил листать дневник; невыносимо смотреть на чужие страдания, даже свои в такие моменты уходят на дальний план. Поспешив уйти, я оставила его наедине с собой, всё равно ведь не могла утешить.
По пути к себе в палату, размышляла о случившемся. Стояла над своим телом и ничего не ощущала: ни боли, ни страха, даже неизвестность уже не пугала. Я задумалась над смертью, куда попаду и надолго ли ещё здесь. Невольно вспомнила детство, когда не понимала, что люди умирают, что все приходят и уходят, и этого не изменить.
***
— Мам, а знаешь, о чём я мечтаю?
— И о чём же?
— Когда я стану старенькой, как дедушка, и умру…
— Не думай о смерти, тебе ещё рано.
— Ты перебила! Я буду эльфом!
— Спи, дурёха.
— Ну мам, ты не закончила.
— Ну, хорошо! «В норе под землёй…»
***
Улыбнувшись воспоминаниям, подумала о своей мечте. Я больше не вспоминала о ней, но душой всегда ощущала. Она была детской, чистой и несбыточной.
Неужели, осталось совсем чуть-чуть. Может, перестать бороться, отпустить все заботы, найти покой в этой, казалось бы, нелепой выдумке детского подсознания, и спокойно умереть? Что меня ждёт
там? Рай или другие неизвестные миры? Может, мне пора узнать, что на той стороне?
От этого мне становилось ещё тяжелее, но чем глубже я погружалась в мысли, тем сильнее хотела остановиться, отпустить жизнь, отправиться туда, не знаю куда, за тем, не знаю, зачем. Но от смерти ведь никуда не деться, не убежать и не спрятаться — остаётся просто ждать того, что уже не за горами.
Когда отец вошёл в палату, я поняла, что всё это время ждала его. Так долго ждала, так боялась, что он не придёт.
— Я люблю тебя, Джессика. — Он так трепетно и нежно коснулся губами моего лба, что я ощутила всю его отцовскую любовь. Поняла вдруг, что нуждалась в нём всю жизнь, а теперь лишусь, едва обретя. Джон прощался. Значит, я была готова уйти.
— Я тоже люблю тебя! — прошептав одними лишь губами, на мгновение заметила, будто он услышал и в последний раз взглянул на меня прежде, чем уйти навсегда. Кто бы знал тогда, кто и с кем прощался на самом деле…
Я не знаю, сколько ещё простояла вот так после ухода папы, но думаю, что долго. Пока слёзы беззвучно душили, мне хотелось только чтобы это всё закончилось быстрее. Но услышав шум за стенкой, я побежала к двери палаты, взволнованно думая о Дине. Даже не успев покинуть помещение, вдруг стала исчезать: скорее всего, ко мне возвращалось сознание.
***
— Ну вот, гипс можно уже снять, — сказал доктор, рассматривая мой рентген руки. — Вы самая везучая из всех, кого я встречал! После такой страшной аварии выжить — большая редкость.
— А как же он? Он ведь тоже живой и здоровый, — возразила я, указывая на Дина, чем вызвала первую улыбку брата после смерти отца. Прошло две недели, а боль такая, словно это случилось вчера.
— С такими травмами уже были везунчики вроде него, вы же просто повергли меня в шок. Выздоравливайте. — Доктор уже выходил из палаты, как вдруг снова обернулся ко мне. — За справкой приходите после того, как вам снимут гипс.
— Хорошо.
Только он ушёл, я накинулась на Дина с объятьями. Всю неделю я ничего не слышала о семье, они были заняты похоронами отца. Но сейчас был неподходящий момент для скорби, я была слишком рада увидеть Дина невредимым, всего-то пара царапин. И это не чудеса, Джон продал душу за сына, умер за него. Нужно было просто принять это и радоваться.
— Я волновалась за тебя. За вас обоих.
— Папа умёр, чтобы жил я. — Оба брата решили, что моя радость неуместна. Да, я понимаю, но ведь сделка на то и сделка, что добровольна, это его выбор, мы не имели права осуждать. — И я понятия не имею, что делать дальше, — устало вздохнув, Дин потёр переносицу, ночи без сна сказывались на неокрепшем организме. — Но как удалось тебе? Твоё состояние… Доктора в шоке.
— Я не знаю. — Набрала побольше воздуха в лёгкие. — Но была готова уйти.
— Что? — спросил Сэм, а Дин просто удивлённо посмотрел на меня. — Ты хотела бросить нас?
— Ты волнуешься за меня?
— Да, ведь… ты теперь член семьи, — как-то непонимающе похлопал глазами Сэмми, словно не был готов услышать подобную глупость.
Я мягко улыбнулась. Он, кажется, тронул моё сердце щенячьими глазками.
— Обнимашки, — в порыве чувств я широко развела руки в стороны, и Сэм кинулся ко мне.
— В другой раз мы бы ни за что так не поступили, но отец любил тебя, а значит, полюбим и мы. — Дин сказал это так трогательно, что по коже побежали мурашки.
— Я понимаю. Сама не знаю, как отре…
Меня прервали парой крепких объятий. Наверное, только ради этого момента нужно было принять другое решение, решение остаться. Отец умер — теперь всё будет по-другому.
Выписали меня из больницы в тот же день, и мы уехали к Бобби. Я ревела в подушку ещё две ночи — он всё-таки мой отец, и пусть я не была к нему привязана так, как братья, эта боль неугасима. Дин совсем себя не жалел, целыми днями только и делал, что чинил машину, от неё, к слову, мало осталось, а Сэм вообще молчал сутками напролёт, ища утешение в книгах. Они переживали боль поодиночке, мне хотелось быть рядом, но как бы они не уверяли, будто моё присутствие их не смущает, это не так. Доверие ещё нужно завоевать, одних слов Джона мало, чтобы стать семьёй.
Ожидание трудностей, связанных с дальнейшим совместным проживанием, давалось мне тяжело. Сложно привыкать к новым людям и жизни, совсем непохожей на прежнюю, той, что осталась на австралийский берегах.
