Лотерея

Входная дверь. Домофон. Узкая лестница. Ненавистная квартира – и так изо дня в день. Когда она последний раз проводила дома выходные и просто отдыхала? В том году или в позапрошлом? Даже вспоминать об этом не хотелось. Что её могло привлекать в этих грязных комнатах с обшарпанными обоями, чтобы провести в их стенах лишние часы? Разве что уборка, но даже она тяготила, ибо находиться в этой квартире уже давно стало настоящей пыткой. Не хотелось оставаться здесь даже на лишние пять минут, выбиваясь из своего привычного графика. Вот только идти ей было больше некуда. Поставив на стул, привычно стоявший среди зала, пакет с продуктами, и сняв с себя облезлую шубку из козлиного меха, женщина небрежно кинула её в кресло. Пройдя в ванную комнату и подойдя к зеркалу, она взглянула на собственное отражение. Мешки под глазами и нездорового, желтоватого оттенка кожа лица уже давно стали привычной картиной. Тусклого цвета темно-русые волосы ниже плеч; розовые губы, слегка потрескавшиеся от мороза, но, тем не менее, аккуратно накрашенные светло-розовой не подходящей к её внешности помадой. Глядя на это уже давно хотелось сорвать зеркало со стены и со звоном кинуть об пол. Ненавистная и даже в чем-то омерзительная, потасканная жизнью. Разве такой она была десять лет назад? Нет. Румянец не сходил со щек, волосы были густыми, она всегда привычно собирала их в хвост. И глаза – они никогда не были настолько бесцветными от той безжизненности, которую отражали теперь. Темно-голубые, а порой даже синие - такими она запомнила их. Цвет не изменился, он остался все тем же. Вот только глаза теперь были не теми. На кого она сейчас походила? Старуха. Лет сорока шести-сорока восьми. В то время как на самом деле ей было тридцать два. В какой конкретно момент она опустилась до такой степени, а жизнь заставила эту некогда сильную женщину стать на четвереньки? В тот, когда её парень, узнав про беременность своей подруги, решился сбежать от неё, не захотев брать на себя ненужную ему тогда ответственность? Когда умерла её единственная близкая родственница и самый родной человек – бабушка? Или когда трехлетний сын заболел раком крови, а через год умер на руках рыдающей матери, оставив ту совсем одну? Наверно, последнее. Хотя и предыдущие события в совокупности сказались на её дальнейшей жизни. И что с ней было потом? Запила. Одной маленькой бутылки пива в день стало мало. Паленая водка и компания – именно они были её спутниками на протяжении дальнейших двух с половиной лет. А ещё беспорядочные половые связи при замутненном от алкоголя рассудке. Сколько мужчин у неё было за те годы? Даже упомнить всех было невообразимо тяжело. Она ведь никогда не отказывала. Смиренно раздвигала ноги, заранее помогая стянуть с себя затертое, поношенное белье. И молча, нередко с закрытыми глазами, ждала, когда с ней закончат. Какая пьяному мужику с не менее запущенной жизнью к черту разница, кого иметь? Кто окажется рядом? Она и была. Работа. Когда-то она сама сумела выбиться в люди – так всегда говорила о ней покойная бабушка. Закончила институт, устроилась на работу. Даже ребенок не стал помехой её карьерному росту. За три года сумела подняться от менеджера по продажам в магазине бытовой техники до помощника директора. Целеустремленная, уверенная в своих силах и в их необходимости – на одной пенсии старушки и государственных пособиях матери-одиночки беззаботно не проживешь. Она всегда знала это. И никогда не пыталась надеяться на обстоятельства. Ребенок. Разве когда-либо она пренебрегала им? Всегда выкраивала время, даже если сама сутками не высыпалась после очередных трудовых будней. Серо-голубые глазки навсегда врезались в память. Улыбчивые, ласковые. И полные мольбы о помощи… Сколько же боли было тогда в глазах ничем не повинного ребенка, заболевшего ужасной болезнью! Но что она могла? Только баюкать его, стараясь через силу улыбаться и сдерживать слезы. Нельзя было выказывать ему свою слабость, он безоговорочно верил своей стойкой маме, ощущал в её словах и поведении уверенность в том, что всё будет хорошо. А она… обманывала. Рыдая после за закрытой дверью ванной комнаты. Пока он был жив, и когда стал мертв. Её сынок, её маленький малыш. Зачесав назад волосы и завязав их в конский хвост, женщина отправилась назад в свою комнату. Она же и была залом. Две комнаты – немного и немало. Но во вторую заходить не хотелось никогда. Именно там когда-то была её спальня, в углу которой располагалась детская кроватка. По сей день она стояла в ней, неизменно, вот уже девять лет, пять из которых ребенка не было в живых. Ни разу за последние полтора года она не заходила туда. Заперла однажды дверь на ключ и выбросила тот, оставив нетронутыми все те вещи, что ещё остались в спальне после двух с половиной лет постоянных запоев. Даже свои собственные. Ей хватало и зала – небольшого и такого некогда уютного. Таким он был, когда бабушка ещё была жива. Чистоплотная, вечно хлопотавшая за домашними делами добрая старушка. Её также однажды не стало. Смерть с годами не щадила никого. Откинув с кровати на подушки мятый свитер с приличной дыркой в области груди, что прежде лежал на той, женщина уселась и достала из принесенного домой пакета бутылку молока. Взяв чашку, привычно стоявшую на её «столике», роль которого выполнял как раз таки стул, она налила в неё молока и сделала один большой глоток. Холодное. Есть не хотелось, но это было необходимо. Сегодня её ждала очередная ночная смена – клиенты не ждали. Куртизанка – как она мягко пыталась называть себя, хоть и осознавала, кем на самом деле была в глазах окружающих. Она никогда не опаздывала на свою «работу». Пара сотен за ночь – всё, что она, как правило, могла получить от грубых пьяных мужланов, с которыми коротала ночи. Им нужна была компания и личная неизменная подстилка, ей – деньги. На том и сходились. Одна и та же компания, нередко с левыми гостями, которые также не пренебрегали ею и порой могли заплатить «сверхурочные». Потные, порой даже грязные, помятые мужики с жутким перегаром изо рта – настоящие отбросы общества, такие же, как и она сама. Было противно. Всегда. Вот только выбора не оставалось. И всё же порой несмотря ни на что ей хотелось вернуться домой. Хорошенько поспать. Просто отдохнуть. Тяжело. Быть одной, тащить на себе огромные долги за квартиру, проживать пустую и никчемную жизнь. Нахождение в стенах дома давило, но и ставший привычным ежедневный график не меньше. Один выходной на официальной работе и ни одного, разве что по состоянию здоровья, в той компании. Закрыть глаза, чтобы не видеть помещения, отрешиться, думать о чем угодно, но только не о самой квартире, лишь бы отдохнуть. Уже давно хотелось взять выходной от всех, всего и попросту полноценно поспать. Вот только отдых уже давно стал для неё роскошью. Извечная должница немалой денежной суммы, включая штрафы, которой неоткуда было ждать помощи. Этот крест приходилось тащить на себе. По собственной же вине. Допив молоко, она отставила кружку, достав из пакета упаковку супа быстрого приготовления. Нужно было идти на кухню за кипятком, однако вставать не хотелось. В углу раздалось привычное мяуканье. Мурка. Худощавое облезлое создание с больным глазом и наполовину откромсанным правым ухом. Вне сомнений, это были проделки одой из крыс, с которыми кошка нередко вступала в бойню в подвалах. Ненавистное существо, однако единственное, которое никогда не предавало. Только из-за неё приходилось возвращаться домой – не давать же подыхать с голоду. Сколько раз хозяйка пыталась лечить её раны – та не давалась. Царапалась до крови, оставляя на руках и ногах заметные шрамы, визжала, словно ей не помочь пытались, а удавить. Глупая, хоть и несносная. А ещё своенравная. У них с хозяйкой была полнейшая идиллия во взаимоотношениях – держались друг друга, хоть и на дух не переносили. И угораздило же женщину раз подобрать её на улице и принести домой. Это случилось год назад. Холодно было, зима. А котенок в лице Мурки смиренно сидел на страже подле двери для обслуживающего персонала маленького ресторанчика, ожидая очередной порции сытных отходов. Там и работала тогда посудомойкой её хозяйка. Как работала и сейчас. Днем. Ночью её всегда ждала другая работа. - На, шкурка, - отломив половину пирожка с мясом, женщина кинула его на пол кошке. Та не заставила себя долго ждать, уже через пару секунд утащив в дальний угол комнаты, жадно рыча при этом. А ведь никто даже не пытался его отобрать. – Глупое создание, - также откусив кусочек, прокомментировала её действия хозяйка, наблюдая за той. Словно в ответ, кошка, взглянув на неё, не отрываясь при этом от своей еды, что-то недовольно прорычала. Как и всегда. Почему-то женщина никогда не сомневалась, что если бы её питомец говорил с ней на одном языке – уже давно бы отругал в ответ всеми браными словами, которые только мог содержать его словарный запас. Однако вместо этого Мурка только рычала в ответ. Всегда, редко когда дозволяя гладить себя. Зоя. Так звали эту женщину. «Глупое имя – нелепая и трагичная судьба» – так всегда говорила о себе его обладательница... Когда обстоятельства заставили её отказаться от скотского образа жизни и хотя бы попытаться вернуться к реальности. Едва не отняли за долги квартиру – это стало первопричиной, заставившей её очнуться. Поначалу платила, но через год с копейками плюнула на это. Было не до того, её жизнь занимало низменное забвение в компании ей подобных. Низов общества, отбросов. С ними тогда было комфортно, ведь они редко когда отказывали завсегдатой собутыльнице в просьбе наполнить лишний стакан. Иного ей тогда не было нужно. В итоге потеряла хорошую работу, авторитет в глазах других, саму себя. Те немногие друзья отвернулись, иные, попытавшиеся помочь и вытащить из этой гнили, опустили однажды руки и ушли. А вот она осталась. Сама с собой – ненавистной, несчастной и одинокой. Только через два с половиной года пришла в себя, поняла, что может остаться даже без дома, без всего. И стать никем. Либо отправиться в тюрьму… Да только там не было полного стакана, а отказаться от него поначалу было тяжело. Жалкая. Цеплялась за бутылку, жила ради неё. Но всё же сумела через силу остановиться, однако… было слишком поздно. Что она имела теперь? Квартиру, где жила её семья. Счастливая когда-то, в недолгий период. Ребенок стал смыслом её жизни, его улыбка залечивала любые раны от ухода так и несостоявшегося супруга и отца. Теперь это место давило своими воспоминаниями. О плохом, хорошем и ужасном. Но что было хуже всего? Смерть самых близких или то, что именно в этом месте после протекали два с половиной самых безобразных и запущенных года её жизни?.. Первое. Всегда. Ради чего она продолжила жить – она и сама не могла этого понять. Разве такая жизнь хоть чего-то стоила? Ни друзей, ни родных. Никого. Общаться с ней бывшие знакомые не жаждали, друзья – не хотели. Иные и вовсе презирали за такой образ жизни. Однако жила. Полтора года, не принесшие ничего кроме горестных осознаний, до чего она довела себя и как запустила свою жизнь. Так ради чего?.. Думать над этим не хотелось. Просто жила, выживала. Существовала. Как и эта драная кошка – они во многом были похожи. Включив старый телевизор, каким-то чудом уцелевший с незапамятных времен, когда за бутылку она готова была продать последнюю рубашку, женщина стала щелкать каналы. Но переключив на один из них, внезапно замерла, увидев на экране уже знакомого телеведущего. Лотерея, точно! Ей было даже смешно, ведь с её историей надеяться даже на малейшую тень удачи было равносильно безумию, но она всё же купила лотерейный билет. Навязали. Продавец в ларьке на улице, когда она выходила из продуктового магазина. Пытался впихнуть никому не нужный товар даже ей. И она взяла. Хоть какое-то грошовое развлечение за небольшую сумму, которую она возместит себе уже этой ночью. Верила ли она в удачу? Нет, не теперь. Однако в голове всё равно мелькнула смехотворная мысль, что если выиграет, то в первую очередь купит кошке нормального корма. Своей тощей, облезлой ненавистной Мурке. Больше не о ком было заботиться. А о себе не хотелось даже вспоминать. Слишком много отвращения вызывали эти помыслы, как и презрения вперемешку с тем. - Итак, первый номер… - голос ведущего был тихим, увеличивать громкость женщина не видела смысла. Достав из пакета билет, мельком она пробежалась взглядом по тем числам, что были на нём. Бессмысленный набор, как и всегда. – Восемь! - Ну надо же, - не сдержав ухмылки, она вновь посмотрела на билет. Первая цифра в нём совпадала. Сотня рублей, если не меньше – мизерное развлечение, как и незначительная победа. Это было даже смешно, но всё же хоть что-то, да она выиграла. И снова голос ведущего. Пустые речи, развлекающие внимательного беззаботного телезрителя. Почти не слушая его, она вылила в кошачью миску, что стояла недалеко от кровати, оставшееся молоко. Питомец не заставил себя ждать, всего через мгновенье в пару прыжков преодолев расстояние до тарелки и став жадно пить. - Шестьдесят один! - Уже интересней, - взглянув на телевизор, женщина вновь растянула губы в усмешке. Второй номер в её билете – это был именно он. Взяв с подоконника ручку, она обвела в кружок совпавшие цифры. Эта выигрышная сумма была несколько больше, даже эти деньги с её-то долгами не помешали бы ей сейчас. Отказываться от них было бы глупостью. - Девятнадцать! - Верно, - третий номер, неспешно обведенный в кружок. Не верилось, что они могли совпасть, но всё же это произошло. Сумма возрастала, но не надежда. Поверить в то, что все номера могут совпасть, было равносильно вере в то, что её родные живы и здоровы. А заниматься самообманом… Это она позволяла себе по минимуму. - Дамы и господа, приготовьтесь! Четвертый номер – восемьдесят три, – быстро заморгав, женщина медленно обвела в кружок очередное совпавшее число. Дважды, на этот раз сильнее надавливая на ручку. Четыре совпавших номера из шести. Мистика. А ведь этот билет нехотя взяла, позабавить себя, посмеявшись после над собой и очередным пусть и пустяковым, но всё же проигрышем. Игра на нервах с самой собой же – в последнее время она не видела смысла щадить свои чувства. Да и к чему? - Пятый номер, но не последний, – подмигнув зрителям, ведущий замолчал, ожидая, когда выпадет следующий бочонок. Она и сама не заметила, как нахмурилась. Была ли она рада выигрышу? Вероятно, хоть и не ощущала сейчас этого. Но куда больше была напряжена. Это выходило из рамок привычной жизни: когда в последний раз хотя бы в чем-то ей удавалось стать победителем, не проигравшим? Хоть что-то выиграть? Не за последние годы уж точно. – Двадцать девять! – огласивший номер ведущий привычно улыбался. Лучезарно, как и требовала от него профессия телеведущего. Хотелось бы ей улыбнуться – пять чисел совпали. Однако вместо этого задумчиво посмотрев на билет, женщина на этот раз уже подчеркнула цифры. Нужный, совпавший номер. В эту нелепость невозможно было поверить. Скорее в то, что её подводило зрение, но никак не в совпавшие цифры и выигрышную сумму в пару сотен тысяч рублей. - И последний, шестой номер! Кому-то сегодня явно повезет, - чем уверенней говорил ведущий, тем больше смятения это вызывало у женщины. Последнее число, благодаря которому она могла выиграть такую сумму, о которой не смела сейчас даже мыслить, не то что мечтать. Главный приз, за счет которого она могла бы расплатиться со всеми своими долгами и начать новую жизнь. И всё же сердце екнуло, когда она стала со вниманием наблюдать за движением руки ведущего в сторону последнего выпавшего бочонка, жадно вслушиваясь в каждое его слово. – Приготовьтесь, друзья! – казалось, волнение хозяйки передалось даже кошке, усевшейся в паре метров от неё и также наблюдавшей сейчас за каждым малейшем движением женщины. - Тридцать шесть! – на этот раз голос ведущего был в разы громче. В нем ощущался вкус победы. И она бы ощутила его, но… - Четырнадцать, - негромко озвучила она последний номер из своего билета, не став слушать дальнейшую речь ведущего. В ней больше не было смысла. Замерев на десяток секунд, женщина стала всматриваться в билет. Первая цифра, обведенная в кружок. Вторая, третья, четвертая. И пятая – подчеркнутая. Несколько сотен тысяч рублей, которые она выиграла, просто незапланированно купив по пути домой билет. Неспешно повернувшись и взглянув на кошку, встретившись с той глазами, пару секунд хозяйка разглядывала её раненный, слегка загноившийся глаз, который всё же заметно начал понемногу отходить за последние дни. Мяукнув, кошка стала выжидающе смотреть на неё. Расширенные желтые глаза, такие уже надоевшие, но привычные одновременно с тем. Неожиданно женщина мягко рассмеялась, приподняв билет, словно бы демонстрируя своей кошке результат игры. – Поздравляю, Мурка. Сегодня ты всё-таки получишь обещанное угощение. Ну а я, - уже менее возбужденным голосом негромко и став куда более серьёзной в лице, проговорила женщина, оглядевшись вокруг. На тот бардак, что уже месяцами царил в комнатах. Зал не был исключением. Шумно выдохнув, уже тише она произнесла, - ну а я всё же выходной...