Джозеф Сид, Помощница
17 мая 2022 г. в 14:58
Какого чёрта несколько человек прилетели хрен знает куда, в самое логово сектантов, чтобы задержать их «Отца»? Никто не слушал Т/Ф, когда она предлагала начать с нацгвардии, никто не послушает и сейчас, если она будет уговаривать всех вернуться в вертолёт.
Новобранка крепко держалась за оружие и старалась не оборачиваться. Эти люди как псы — чувствуют твой страх. Грязные и злые, бездомные шавки, сбившиеся в стаю, управляемые самым сильным из них. Какая-то женщина в одежде с дырками от пуль (Боже, они что, снимают одежду с убитых?) схватила Т/И за локоть.
— Не забирайте его у нас, прошу!
Т/Ф не была жестокой, но приказ для военного — выше мольбы. Она аккуратно отталкивает женщину, но та цепляется за свою ногу, и падает на землю в рыданиях. Толпа культистов взрывается в оскорблениях, но все в основном стоят на месте, не делая резких движений.
Глубокий вдох, рефлекторная проверка оружия и вот они входят в церковь.
Запах. Что за запах? От него кружится голова и всё начинает плыть. Что тут распыляют? Т/И старается делать вдохи реже, переходя на экономную систему дыхания. Вроде, становится легче.
Джозеф Сид. Он умеет садиться на уши. Просто стоя напротив ты получаешь две несовместимые эмоции — животный страх и ощущение, которым обычно описывают родной дом. Его голос, религиозные речи, которые можно трактовать по-разному. Он так уверен в том, что делает?
— Бог защитит меня.
Т/И стоит в ступоре. Маршал всё чаще повторяет приказ, но девушка понимает, что чем дольше Сид смотрит своим пронзительным взглядом ей в глаза, тем слабее её воля.
— Ну же, салага, давай!
Джозеф стоит с протянутыми ладонями. Именно ладонями. Т/И десятки раз надевала на людей наручники, но всегда видела только тыльную сторону, а сейчас ей не сдавались, а словно призывали.
— Давай, дитя…
Шепот. Т/Ф видит, как он шевелит губами, но всё настолько тихо, что слышит только она — человек, который стоит ближе всего.
«Давай, дитя…»
Призыв наконец надеть наручники, или… присоединиться к нему?
Т/И подходит ближе, слышит, как маршал выдыхает, но пальцы сами собой разжимаются, и наручники падают на пол, защёлкиваясь от удара.
— Господь простит тебя…
Т/И не слабая. Годы в армии закалили характер и волю, но так трудно сопротивляться голосу, который успокаивает рой мыслей. Боже, как она устала.
— Т/Ф, нет.
Голос шерифа. Он также перешел на шепот. Ангел на одном плече и Дьявол на другом, а если быть точнее — то прямо перед глазами.
Т/И опускается на корточки, чтобы поднять браслеты, но внезапно её руку у самого пола накрывает чужая. Девушка поднимает глаза и видит напротив Джозефа. Он тоже сидит на корточках и бережно держит её ладонь в своих руках. Секунда. Две. Пророк, не говоря ни слова, встаёт, и аккуратно тянет руку Т/И следом. Новобранка по инерции встаёт, но её продолжают тянуть.
Вспышка — и Т/И уже чувствует тепло чужого тела. Этот страшный человек привлёк её к себе, как нерадивое дитя, которое провинилось. Джозеф обнял её, поглаживая по волосам, одновременно успокаивая и не давая отстраниться. Но она уже не сопротивляется. Ей больше ничего не нужно. Господи, как же она устала.
— Т/Ф, какого чёрта?! — взрывается маршал, и хочет что-то наконец предпринять, но Уайтхорс настойчиво отталкивает его, за что получает непонимающий взгляд.
— Всё, уходим.
— Но Т/Ф…
— Идём. Мы больше не поможем. А если наденешь на него наручники, то нам всем конец.
Джозеф каменным взглядом смотрит вслед уходящему в ярости федералу, прижимая к себе трофей.
— Обнажи свои грехи, дитя, и очистись от них.
— Да… отец…