Все к лучшему в этом лучшем из миров

– Здравствуйте. Меня зовут Элис, мне двадцать один. Я пережила смерть собственной матери, когда мне было пятнадцать. Это случилось в результате страшнейшей аварии, виновник которой до сих пор находится за решеткой. Хотя, если честно, то я не думаю, что тюрьма – справедливое наказание за разрушенные судьбы. Этот человек вот уже шестой год прибывает там, наслаждаясь теплом и всеми предоставленными государством удобствами, читает журналы и сидит в интернете. Таковы условия европейских тюрьм. – Можем ли мы прерваться, Джонни? – произношу дрожащим голосом. Мне уже действительно стыдно за то, что я подрываю стольких людей и очень сильно торможу процесс съемок. – Да... – устало отвечает он. – Ребята, все на перекур. Вижу знакомую фигуру, приближающуюся ко мне. – Элис, все в порядке, – Гарри садится рядом со мной и берет меня за руку. – Глупая затея. Глупая я. Ничего не выходит, – шепчу, прижимаясь лицом к родной шее и вдыхая аромат духов, подаренных мною на его День Рождения. – Не выдумывай, – успокаивает он. – Ты преследуешь исключительно благородные цели, создавая такой проект. Ты будешь помогать тем, кто действительно в этом нуждается, как когда-то нуждалась и сама ты, Элис. – С каждым днем я все меньше и меньше в этом уверена... *** – Смерть матери стала для меня ужасным ударом, казалось, что вся жизнь потеряла и смысл. Лишилась красок. Больно было смотреть на моего отца: он винил себя в произошедшем. Я всеми силами пыталась убедить его в обратном, настаивая на полной его непричастности, потому что это было действительно так. Тот день был солнечным и приветливым. Последним в том лете. Во время заката мы возвращались с пикника домой, радостные, сытые и довольные. Раньше мы каждое воскресенье выезжали на природу, кушали еду из корзинок, болтали и смеялись. Но эта поездка стала последней. В машине нас было трое: я, мама и папа. Они ехали на передних сидениях, папа был за рулем. Я сидела сзади. В салоне автомобиля играла какая-то беспечная композиция, которой мы с мамой радостно подпевали, а папа просто улыбался уходящему солнцу. Та минута стала роковой. На встречку выехала огромная фура... Удар пришелся именно на правое крыло автомобиля, ровно туда, где находилась мама. Столкновение было настолько сильным, что она скончалась на месте. Папа отделался несильным сотрясением мозга, переломом правой руки и ушибами. Моим наказанием были лишь несколько фиолетовых синяков, которые сошли за две недели. Виновник аварии невероятным чудом получил каких-то пару едва заметных царапин. В тот самый день наша некогда жизнерадостная и беспечная жизнь стала никчемной и молчаливой. Поначалу отец стал много выпивать, и я очень боялась того, что у него может появиться зависимость от алкоголя. Но постепенно, уже через пару месяцев, он, видимо, решил взять себя в руки и полностью отказался от пагубных привычек. Мой отец – сильный духом человек, не каждый способен на то, чтобы вовремя «опомниться» и понять все последствия. После годовщины маминой смерти нас с папой словно что-то отпустило, будто бы мы избавились от кучи килограммов непосильной ноши. Жизнь пошла своим чередом, только вот счастливой как прежде уже не была. В нашем доме не были приняты улыбки, звонкий смех и праздничные застолья. Ни я, ни папа, не отмечали свои Дни Рождения, просто потому что это было не нужно и казалось чем-то абсолютно неважным и пустым. В свои на тот момент шестнадцать я жила никчемной жизнью: у меня не было подруг, не было парней. Меня нельзя было встретить на вечеринках, как моих сверстников, просто потому, то я не ходила на такие мероприятия. В тот момент я стала замыкаться в себе так, как никогда прежде. Именно в тот момент мне нужно было общение с матерью, ее поддержка, ее советы, ее тепло и любовь. Отец, конечно, тоже проявлял ко мне море заботы: он сильно беспокоился за меня и очень переживал. Я чувствовала, что папа боялся потерять еще и меня, потому что такого он бы уже точно не пережил. Каждый мой день был серее и скучнее предыдущего, вся жизнь слилась в одно сплошное отчаянье и вечную грусть. Любая фраза, любой смешок – все вызывало во мне чувство печали, море соленых слез. Этот год жизни был одним из самых сложных и отвратительных для меня, – на этом моменте я пускаю слезу. *** Сентябрьский вечер. Закат. Мы в объятиях друг друга. Что может быть лучше? Целую его в шею, но он уже, видимо, заснул, потому что ему всегда щекотно от прикосновения моих губ. Помню наш с ним первый поцелуй. Боже, как же это было неловко, но в то же время сладко! Мы сидели в кинотеатре, на последнем ряду. Я потянулась рукой за попкорном, но в этот момент он притянул меня за свободную руку к себе. И он накрыл мои губы своими. От удивления я широко раскрыла глаза и.. и не смогла ответить на поцелуй. Нет-нет, я не собиралась отвергать его, просто я.. просто я не умела целоваться. Да-да, представьте себе. В день своего восемнадцатилетия я впервые в жизни поцеловалась в губы! У меня был тяжелый подростковый период, полный тоски и слез, поэтому то, что должно было произойти еще в двенадцать-тринадцать, настигло меня лишь в день совершеннолетия. Гарри, признаться, был не менее удивлен в этот момент, он тут же прекратил поцелуй от смущения и стыда. Несмотря на мрак в кинозале, я все равно поняла, что его лицо залилось густой краской, как и мое, впрочем. «Извини-извини-извини, ради Бога. Я такой идиот, прости. Этого не должно было произойти, черт.. Прости! Я...», – но тут его прервала парочка с соседнего ряда, грозно шикнувшая «хватит болтать! Ничего не слышно из-за вас!». Это сейчас я вспоминаю о случившемся с улыбкой, а тогда мне хотелось провалиться сквозь землю от стыда. Я совершенно не знала, что предпринять в той ситуации. «Признание в том, что подобное у меня впервые, наверняка, могло бы вызвать хохот с его стороны, и уж тогда я бы точно не избежала своего позора», – думалось мне. Но отступать было некуда, да и умением хорошо врать я никогда не отличалась, поэтому решила рискнуть, крепко сжав пальцы на ногах от волнения. «Гарри, дело в том, что у меня это впервые... Ну, поцелуй. Извини...». Я ожидала какой угодно реакции: несдержанного звонкого хохота, громкий выдох и ухмылку, ну, на крайний случай фразу: «да ладно! Быть не может!». Но... «У меня, можно сказать, тоже», – выпалил он. Моему удивлению не было предела: Гарри Стайлс, сексуальный участник бой-бэнда, о котором ходят легенды, как об ужасном бабнике, переспавшем не с одним десятком девиц, а тут... Оказывается, что пресса – сплошное вранье, чушь собачья. На нее никогда нельзя полагаться, а уж тем более – свято верить, считая истиной в последней инстанции. Глубоко задумавшись, я не заметила, что Гарри уже проснулся. Видимо, он дремал, а не спал. – Ты такая красивая, когда думаешь, – шепчет он, улыбаясь уголками губ. – Знаешь, о чем я думаю? – О чем же? – с детской любознательностью спрашиваю я. – Я хочу ребенка, Элис. Нашего малыша. Ребенка? Малыша?.. У меня даже и мысли об этом не было, и мне почему-то казалось, что и у него тоже, но, как оказалось, я ошиблась... Может, он несерьезно? Да, конечно, это просто шутка. Ему двадцать три, у него тур на носу, куча работы... О каких еще детях может быть речь? – Надеюсь, ты понимаешь, что твои фанатки меня загрызут! – наигранно смеюсь я, покашливая. Пытаюсь перевести наш разговор в нелепую шутку, которая забудется уже через десять минут. – Да нет, ты им нравишься, – с улыбкой отвечает он. Ну да, дорогой. Только девушка способна понять других девушек. Знал бы ты, как они истерят в твиттере, когда в Сеть просачиваются наши совместные фото, пусть и в плохом качестве... – А мне кажется, что они бы загрызли меня при первой же возможности! – смеюсь и кладу свою голову к нему на грудь. – Думаю, что наша с тобой свадьба только воодушевила их. Дала надежду. – Почему же? Вот уж не думаю, что ты, кумир многотысячной оравы кричащих и плачущих девочек, готовых душу за тебя продать, были рады о том, что связал себя узами брака с такой недостойной тебя мымрой, как они выражаются. – Мымрой тебя считают лишь единицы, поверь. Только те, кто еще окончательно не смирился, все остальные успели полюбить тебя и считают чуть ли не мамочкой фандома! Мамочкой. Мне кажется, или он опять сводит тему к детям? – А надежду это дает по той причине, что ты тоже не супер-модель с обложки, а обычная девушка, как и все они. Теперь они думают, что, возможно, такое же счастье ждет и их, только уже с Найлом, Зейном, Лиамом или Луи, они ведь до сих пор холосты. – Ну да. Возможно ты и прав, – соглашаюсь. – Мы так и не договорили. Так ты хочешь детей? – он приподнялся и теперь уже сидел на кровати, а не лежал, поэтому мне пришлось убрать голову с его груди. Видимо, он хотел серьезного разговора. – Я.. я не думаю, что пора, – отвечаю. И тут же укладываюсь на левый бок, укрываясь одеялом. Но это не помогает избежать разговора, потому что он прижимается ко мне сзади, шепча: – Ты думаешь, что я безответственный? Или это из-за того, что мы все время в поездках? Хотя одно другому не мешает... – Нет же, Гарри. Я просто.. просто не хочу. Пойми. Но он все же подумал, что я действительно считаю его безответственным и во всем виню его работу, потому что с тех пор наша когда-то беспечная жизнь пошла наперекосяк.