Эшли
«Клац!» Раздается сухой щелчок, информирующий опешившего лидера об отсутствии у меня патронов. Мой палец слетает с курка, а Эрик разражается таким смачным, просто лютым матом, которого я до сей поры даже от всего командного состава не слыхала. И тут же получает со всей силы по голове тяжелой рукояткой отжатого пистолета, а потом валится вниз как подкошенный. Прости, но ты сам сказал, что здесь везде камеры, и было бы странно, что лидер, находясь в добром здравии, не смог меня схватить. Ничего-ничего, голова у тебя крепкая, оклемаешься, а мне пора отсюда выбираться. Ты не сможешь меня защитить, не пострадав сам, и как бы ты ни выделывался, лидер, чего бы там ни задумал — в меня бы не выстрелил. Уверена, что не выстрелил бы, по глазам видела, скорее бы остальных всех попробовал перестрелять. Но и врезать тебе за допрос — сплошное удовольствие. Я захлопываю железный люк, закидываю на плечи оставленный Дином рюкзак и осматриваюсь, утирая со лба выступивший от напряжения пот. Мысли до сих пор путаются, сердце скачет в груди, словно мяч, и все равно я осознаю, что у меня получилось вырваться. Получилось! Но для начала не мешало бы убраться с крыши, потому что со стороны люка уже слышатся голоса и слоновий топот. Ага, вот и погоня! Судя по голосам, обнаруживают своего вырубленного лидера, и вот-вот за мной рванут. Да хрен вам! Моя шкурка очень ценная — вон, аж Сэм вступился, заливаясь соловьем о моем потенциале. Я оказалась права, он пронюхал о нас с Эриком и решил повернуть это себе на пользу, или как это еще понимать? Крыша большая, но не настолько, чтобы на ней спрятаться и переждать. Подбегаю к самому краю, смотрю вниз и удовлетворенно хмыкаю. Что ж, конечно, я еще не вконец сбрендила, но мне это подходит. Всего лишь необходимо перенестись на соседнюю крышу. Именно перенестись, потому как другое здание относительно близко, но на пару этажей ниже, чем штаб-квартира Эрудиции. А там… там видно будет. Погоня, судя по лязгу металлической лестницы уже наступает на пятки, и спохватившись, я торопливо отхожу от края, чтобы хорошенько разбежаться. Ну, давай, Крошечка, утри сопливые носы этим недоумкам. Ты Бесстрашная! Разгон, сильный толчок, через пару мгновений я жестко приземляюсь на самом краю крыши противоположного здания, притормаживая руками и раздирая ладони в кровь. Черт, больно-то как, и колени отбила… Времени пожалеть себя мне не дают, потому как на соседней крыше появляются преследователи, вновь сделав меня мишенью. На фоне звездного неба четыре силуэта отлично просматриваются, а я мелкими перебежками спешу незаметно продвинуться к выходу, как первый оглушающий выстрел возвещает о том, что пленных они больше не берут. Сразу становится ясно, что садят наугад. Мне известно их место положения по маленьким вспышкам от выстрелов, а меня они не видят. Выходит, просто пытаются придержать? Быстрый рывок в лаз, и бегом вниз по лестнице, перемахивая через ступеньки. Давай-давай-давай, еще! Заподозрив, что на выходе из пустующего здания меня могут поджидать особо шустрые ребятки, сигаю прямо через оконный проем, и на карачках под ближайший полулысый кустарник. Там и затихаю, стараясь отдышаться, и внимательно прислушиваюсь к тому, что происходит вокруг, но ничего подозрительного обнаружить не могу. Это более чем странно! По идее, погоня должна уже отираться где-то здесь, но ее нет и в помине. Может, они все усвистали на тот самый грохот, который от меня отвлек лидеров? И что там такое могло так здорово ахнуть? Вполне возможно, что не одной мне всучили звание «предатель», и мои товарищи по несчастью тоже решили удирать из Эрудиции, использовав отвлекающий маневр. Да, скорее всего так и есть, только я-то чего тут разлеглась, а не следую их примеру? Вот чего-чего, а бегать я умею отменно, в этом я одна из лучших, а сейчас темнота — мой главный союзник. Любая щель, мало-мальский подходящая дырка может послужить убежищем. Держась поближе к зданиям, начинаю пробираться вдоль улицы, пытаясь уловить хоть один подозрительный звук. Не может быть, чтобы после сегодняшних военных действий за штаб-квартирой Эрудиции не следили в оба глаза. Эта местность мне плохо знакома, и сориентироваться, где находится ближайший пост охраны очень проблематично. Когда недалеко от меня внезапно раздаются приглушенные голоса, я едва не подскакиваю от неожиданности. Они где-то здесь! Прильнув к углу, успеваю обнаружить двух патрулирующих улицу Бесстрашных, которые переговариваются по рации с диспетчерами. — … понял. У нас беглец, девка, — информирует один патрульный другого. — Примерно где-то в районе нашего поста… Не дослушивая, тихой сапой отлепляюсь от угла и, всей душой надеясь, что меня не заметили, ходко двигаю в противоположную сторону. Не то чтобы я каждую секунду не ожидаю выстрела, но когда он действительно грохает, я пугаюсь до усрачки, падаю и качусь по земле, совершенно убежденная в том, что меня убили. Обо что-то ударившись головой, беззвучно взвываю и тут же замираю в тошнотворном бессилии, ни туда ни сюда. Как-то это с лихвой для меня все, сердце перемещается к горлу, сбивая дыхание, и мурашки бегут по коже. Но надо бежать дальше. Встав на четвереньки, ползу в сторону, убираясь с линии огня. И тут я вижу еще двоих, которые направляются ко мне с другой стороны переулка. Кстати, видеть их мне совершенно не хочется, Вайро я быстро признаю, а это значит одно — теперь догнать меня могут без труда. Ну что за дерьмо! Я пытаюсь встать на ноги и у меня это получается, шмыгаю за угол в первую попавшуюся подворотню, удивляясь своей прыти, а заодно и радуясь: я точно живая, мертвые не бегают. Здесь стоит такая кромешная тьма, что я не вижу собственных рук, и уж совсем не понимаю, где нахожусь. И только снова ткнувшись головой в кирпичную кладку и почувствовав отвратительный запах, соображаю, что в настоящее время сижу на какой-то помойке. Ну, прелестно! Детка, ты же не хочешь сдохнуть в горе мусора? Нет? Тогда ноги в руки и бегом. Минут через десять своей экскурсии мне начинают попадаться знакомые виды. Именно здесь мы распрощались с Эдвардом. Я отчего-то с трудом перебираюсь через возникший на моем пути забор, навострив уши. Топот тяжелых ботинок извещает о не отстающей погоне. Вот скверно, они меня окружают, пытаются взять в кольцо. Ага, щас! Пролетев вперед, я огибаю преградившую мне путь хибару и поднимаюсь по крутому склону. По счастью, он почти сплошь зарос кустами, и подъем не особенно трудный, правда, ноги скользят в грязи, а тело ноет от боли, из чего я делаю вывод, что какие-то увечья все-таки себе нанесла. Ай, Крошечка, да где ж ты приключений-то столько на свою задницу находишь! Кусты кончаются, а за ними начинается бетонный забор. Я бегу вдоль него и вскоре натыкаюсь на щель. Маленький проем, соединяющий ограду со зданием настолько узок, что даже я со своими скромными габаритами туда влезаю с огромным трудом. Потом слышу торопливые шаги, и спешу втиснуться еще глубже. Меня преследуют двое патрульных, переговаривающиеся между собой. — Она побежала через двор, — чуть задыхаясь, говорит один. — Не могла она бежать. Я зацепил ее, ты же видел кровь на асфальте. Она где-то здесь, — спорит с ним второй патрульный, а от услышанного мои внутренности, кажется, сворачиваются в тугой клубок. Меня что, подстрелили? Да быть этого не может, я бы почувствовала! — Ну, где здесь-то? Где, блядь? Темно… черт, еще ни хера не видно! — Куда она исчезнуть могла, не сквозь землю же провалилась? В конце концов, это просто смешно. Может, кому и смешно, но уж точно не мне. Голоса приближаются, а мне очень хочется стать невидимой. Перед глазами снова все плывет: головой треснулась так, что мир до сих пор не хочет занимать свое обычное положение, а как-то заметно заваливается влево. Ладно, не убили, радуйся. И не реви, тут никто тебя не пожалеет. Выждав, когда Бесстрашные пройдут мимо, я пробираюсь в свое укрытие глубже, но с той стороны узкого проема — тупик. Немного повозившись, с невероятно огромным трудом подтягиваюсь и затаскиваю себя на крышу. Искать другое пристанище сил больше нет, и я ложусь на просмоленную поверхность, устроившись с краю, чтобы иметь возможность хоть частично видеть, что происходит. Бок немного щиплет, я сую руку под одежду и чувствую липкую влагу на пальцах. Что патрульные там болтали о том, что подстрелили меня? Неужели правда? Только этого не хватало. Может, у меня глюки? Могут быть галлюцинации от страха? У меня, наверное, могут. Быстро осмотрев себя, выдыхаю с облегчением — задело лишь по касательной. Главное, чтобы судьба так и продолжала меня баловать. Переведя дух, аккуратно выглядываю вниз. Слишком тихо стало. Затем мне кажется, что я различаю какой-то шум, далекий и не совсем отчетливый. Однако этого вполне достаточно, чтобы насторожиться. Осторожные шаги приближаются: с другой стороны возвращаются патрульные, и несколько человек останавливаются на углу здания, обсуждая, что меня нигде нет. Что же делать? Рано или поздно до них дойдет проверить крышу. Куда мне, в общем-то, еще деваться, не сквозь стены же уходить. Но если я смогла удрать из Эрудиции, то и как ускользнуть из-под носа патруля должна придумать. Пока я бурчу про себя и стараюсь практически не дышать, моя погоня принимается обыскивать близлежащие строения. И тут я снова замечаю высокую фигуру злыдня, который приближается еще с двумя Бесстрашными. Да твою мать! Облава все гуще, а я одна. Впрочем, если удастся их чем-то отвлечь, дальше я уж точно уйду. Проверив свои пустые карманы и поразмыслив, я, наконец, придумываю план. Так себе, конечно, планчик, но и на том спасибо. Сняв с запястья часы, завожу сигнал, зашвыриваю их насколько могу дальше и готовлюсь. Электроника не подводит — пищащий будильник оглашает округу чуть слышным звоночком. — Вы слышите? Проверить! — командует кто-то, и мужчины бросаются на звук, причем впечатляюще быстро. Разделившись, Бесстрашные берут в кольцо здание, на крыше которого я прячусь, и начинают обходить его по кругу. Дождавшись когда они свернут за угол, я тихонечко прыгаю, практически на цыпочках крадусь к другому зданию и благополучно его достигаю. Вот теперь остается немножко, нужно только постараться больше не попадаться погоне на глаза и добраться до старых заводских цехов. Раздается отборнейшая ругань, видимо, Бесстрашные обнаружили мою авантюру. Лишь бы не догадались, в какую сторону я драпанула. Через пятнадцать минут моего забега показываются сооружения с выбитыми стеклами и сорванной с петель дверью. Прямо передо мной виднеются покосившиеся ворота, створки прихвачены толстенной проволокой, концы которой свисают до самой земли. Слева от ворот в металлической ограде имеется внушительного вида пролом, точно здесь не так давно кто-то прокатился на катке. Да, я на месте. На этом заводе лидер и инструкторы гоняли неофитов нейростимуляторами, и я довольно неплохо смогла выучить все лазейки и щели, прячась по укрытиям. Темно-то как! Практически на ощупь по стене пробираюсь до дальнего цеха, ныряю в трубу и оказываюсь в кромешной темноте. Только бы здесь не было крыс, а то я скончаюсь от ужаса. Время от времени у меня наблюдаются приступы клаустрофобии, ко всему прочему мне кажется, что труба сужается, давит на плечи, и я уже начинаю подозревать, что могу застрять: она идет под уклон, продвигаться вперед очень неудобно. Кажется, я уже преодолеваю никак не меньше двадцати метров, а этой чертовой трубе конца и края не видно, совсем. Вдруг мои руки неожиданно проваливаются в пустоту, а потом и я сама с писком сваливаюсь куда-то вниз, почувствовав себя свободной. Приземление происходит довольно мягкое, я торопливо оглядываюсь: берег реки. Вода холодная, просто ледяная, дно вязкое, бр-р! Выбравшись на относительно сухое место ползком, полуживая после побега, пережитого стресса и усталости, я валюсь пластом в гущу прибрежной растительности, некоторое время не в состоянии и ногой двинуть. Но инстинкт самосохранения берет верх над бессилием, призывая подниматься и идти к железной дороге. Очень надеюсь, что хотя бы там не ожидается никакой засады.Эрик
— Предателей расстрелять, дивергентов захватить и доставить ко мне. Всех до одного! Живо! — рявкает Метьюз, и нам ничего не остается делать, кроме как следовать ее приказу. Предателями она нарекла соответственно сбежавших Петрада и Ву, Эшли Финн, что засветилась здесь, ну и до кучи всех остальных: кто не с нами, тот против нас. Стараясь ничем не выдавать своего презрения, бросаю на нее преданные взгляды. Выглядит Джанин охуенно: осанка королевская, голос величественный — сегодня явно на коне. Ни дать, ни взять Лидер. И не только Эрудиции, насколько я вижу. Черт бы ее подрал вместе со всеми ее завиральными идеями, ебановрот! Она уже приказы нам раздаёт. Вот ведь сука, и ни капли сомнения, что все будет выполнено! И ей, кажется, совершенно поебать, что официально мы все еще Бесстрашные и должны подчиняться приказам только своих лидеров! А хотя какая разница — Метьюз так крепко держит Макса за член, что прикажи она нам сплясать канкан — мы бы уже тут юбками трясли. Ну что за блядская баба! — Эрик, ты можешь объяснить, что вообще происходит? Почему эта дикая баба раздает нам приказы? Она теперь наш лидер? — недоуменно тараща на меня глаза, сквозь зубы шепчет Вайро. Да ты мысли мои читаешь, брат. Эх, парень, хотел бы я сам с этим что-нибудь сделать! Но пока у меня не будет основательной поддержки — руки коротки перечить Джанин в ее новой эпостаси. Вчера почти весь основной состав Бесстрашных прибыл в Эрудицию вместе с моими командирами и раненной в руку Метьюз. Однако все это время подчиненных я видел мельком, и возможность переговорить выдалась только сейчас. — Старший состав фракции, жду вас в тренажерном зале, готовность десять минут! — оповещаю Бесстрашных, чтобы не расслаблялись. А потом, повернувшись к Вайро, произношу уже тише: — Там и поговорим. Мне всегда было удивительно, почему в Эрудиции спортивные залы лучше, чем в Бесстрашии? Самое интересное, что Эрудиты практически не следят за своей физической формой, но тренажеры тут выше всяких похвал. Разве это логично? Убедившись, что бойцы разошлись по залу, бросаю для достоверности: — Вайро со мной на ринг, остальные двухчасовая физнагрузка по весу! Вперед! Скидываю жилетку и в одной майке заскакиваю на ринг, делая разогревающие упражнения. Вайро тоже потягивается во все стороны и принимает стойку, готовый отражать мои атаки. — Эрик, че за хуйня происходит? — спрашивает он, делая ложный выпад вправо и резко выкидывая левую руку для удара по корпусу. — Тут везде камеры, Вайро, — блокируя его удар, подаюсь немного влево, стараясь достать его по челюсти. — Работают, как выяснилось, только на изображение, так что здесь, во всяком случае, можем спокойно говорить. — От моего кулака он уворачивается, но при этом корпус оказывается незащищенным. — Ты чем-то недоволен? — Эрик, ты в своем уме? — возмущенно восклицает Тревис и неосмотрительно открывается, а я, воспользовавшись этим, двумя связками укладываю его на ринг. — Черт! — морщится он, хватаясь за ребра. — Вчера еще мы были отдельной фракцией, а сегодня мы шестерки Эрудиции. Блядь, не могу поверить, что ты так спокойно об этом говоришь! Что вообще происходит? Как так вышло и почему ты это допускаешь? Когда эта гребанная сучка Метьюз стала нашим лидером? Я протягиваю ему руку, он опирается на нее, вставая, но при этом сильно дернув на себя, наносит мне мощнейший удар по скуле, которого я не ожидал. Голова дергается, откинувшись, и сразу же немедленно звенит в ушах. — Ну, в общем и целом, она стала нашим лидером, когда плотно и надежно обосновалась у Макса в постели, — отвечаю ему на ухо, когда, пробив блоки Вайро тремя связками, наконец заставляю его согнуться. — Не знаю с какими волшебными колокольчиками у нее пизда, но ради нее Макс принес в жертву не только нашу фракцию, насколько я могу понять. — Ты знал о том, что они задумали? И даже не попытался это остановить? — презрительно щурясь, спрашивает Тревис, вытирая кровь с лопнувшей губы. — Я знал, что планируется вот это вот моделирование, под которым вы были во время нападения на Отречение. Пару лет назад, когда я понял, что Джанин замышляет свергнуть Отречение и сделать Эрудицию правящей фракцией, я попытался заставить Макса включить голову, но с тех пор старшие лидеры перестали доверять мне и старались от меня избавиться, — разминаться мы уже закончили, я бросаю Вайро полотенце и бутылку воды. — Не зря ведь я тогда завел тот разговор в машине, Вайро. Если бы ты сказал, что верен мне безоговорочно, я рассказал бы тебе все. В тот момент я не знал, что моделирование планируется на следующий день после теста. Мне Макс сообщил об этом непосредственно в день моделирования. Я сам чуть не попал под него. — Вот блядство, ну кто ж знал, черт! Я сказал вроде, что предан тебе и фракции. Как-то странно думать, что это могут быть разные вещи, думал, все мы одно целое… Макс с Джанин, значит… И что делать теперь? — мы усаживаемся на маты, дышится тяжко — все-таки сказывается отсутствие ежедневных тренировок. — Я пытаюсь выяснить правду про сыворотки, собрать доказательства, — информирую Вайро, потягивая воду и делая вид, что мы просто обсуждаем бой. — Джанин напала на Отречение, потому что обвинила лидеров этой фракции в применении сыворотки памяти против населения Чикаго. Ясно, что это перехват власти, — она уже давненько копала под Маркуса Итона. Но все равно — слишком нагло и рьяно она взялась за это дело, у нее должен быть какой-то еще план… Или не у нее! Слышал, что она собирает оставшихся лидеров для «важного сообщения». Будет впаривать им свою теорию. — Я понял, — кивает Вайро, искоса на меня поглядывая. — Ну, а нам-то что делать? Мне вот как-то не особенно улыбается… — Тише. И осторожнее, — предупреждаю Тревиса. — Наши лидеры и лидеры Эрудиции должны быть уверены в нашей лояльности, иначе всем пизда. Я — так вообще весь под подозрением, особенно после истории с малявкой. — Черт, да вы с этой Финн всю Эрудицию на уши поставили, вашу мать! — ухмыляется Вайро. — Задымили целый пролет в штаб-квартире, обрушили стену! Ричарда и еще двоих завалили, девка сбежала, ты в лазарете с пробитой башкой. То есть, тьфу, в клинике. Почему у них все не как у людей называется? Никак привыкнуть не могу, блядь. М-да, на крыше у этой беспокойной неофитки — Эшли, мать ее, Финн, — закончились патроны, и она не придумала ничего лучше, как зарядить мне этим пистолетом в лоб. Ну, от нее я другого и не ждал. После того, что эта девица тут устроила, немало труда и красноречия ушло на попытки объяснить, как такое вообще могло случиться. Как она смылась — даже представить себе не могу. Последнее, что помню — ее разъяренный взгляд, растрепанные волосы, раздувающиеся ноздри и нечленораздельное шипение. Очнулся уже в клинике с пробитой башкой. Откуда, спрашивается, в девке столько силы? Может, это сыворотка на нее так подействовала? — Ты мне расскажешь, что это так ебнуло в правом крыле? Твоя диверсия, или это еще кто несогласный с нашим положением объявился? — Я не знаю, — отвечаю как можно убедительнее, поскольку еще не время раскрывать все карты. — Может, кто-то из Бесстрашных, теперь черт разберет кто где и что делает! Ты видел мелкую после того, как она сбежала? — перевожу разговор на другую тему. — Не знаешь, куда она могла уйти? — Мы гонялись за ней по шестому сектору, — Тревис насмешливо поглядывает исподлобья. — Но она мелкая, забилась куда-то, наверное, если только ее не перехватили те, кто устроил диверсию. Она все-таки сделала это, — качая головой и ухмыляясь еще глумливее, Вайро пихает меня плечом. — Что она сделала? — спрашиваю хмуро, потому что мне уже не до шуток, а от этой девицы всего можно ожидать. — Когда выбралась на крышу — прыгнула на соседнее здание. Хоть оно и ниже, расстояние там все равно будь здоров! Никто из парней не рискнул повторить сей ебический трюк. И пока спускались, ей удалось смыться. Еще ночь была, темно, хоть глаз выколи, как ее найти? Потом села на поезд, скорее всего, и отправилась искать тех Бесстрашных, что сбежали из Отречения. Ей больше некуда деваться. — Не подстрелили ее? — спрашиваю на автомате, уже погодя понимая, насколько неуместен был этот вопрос. — Без понятия, — равнодушно пожимает плечами Вайро, но при этом пристально следит за моей реакцией. — Я видел свежую кровь, и из наших никто не ранен, но мало ли сейчас отребья на улицах ошивается после того хаоса, что мы учинили, — во взгляде его появляется жесткость, однако Вайро после недолгого задумчивого молчания все же продолжает: — Даже если и ранили, на резвости ее это никак не отразилось. Не переживай, лидер, мелкая крепкая, выдюжит! — Он как-то невесело ухмыляется. — Я б ее взял к себе в подразделение в Бесстрашии, мне такие юркие нужны. — Ты губы-то закатай! Не один ты такой на нее виды имеешь, Сэм тоже говорил, что она может пригодиться. Ничего не слышал, с чем это может быть связано? — осторожно интересуюсь, напуская на себя как можно больше безразличия. — Сэм интересуется неофиткой? Хм… — Вайро трет подбородок и очень недобро хмурится. — Когда он последний раз интересовался делами фракции? Не припомню что-то. Он все больше бумажной работой занимался, копался в архивах последнее время… Так, значит, он тоже согласен со всем, что вокруг творится? — Как видишь! Во всяком случае его это устраивает. Ты видел его в Отречении во время моделирования? Что там вообще творилось? — Мы все пришли в себя, вообще не понимая, что происходит. Там такая бойня была, ни хрена неясно кто, что и зачем, все друг друга мочат, паника, ор, вопли… Бас погиб, Алек тоже. Много раненных. Потом уже только Сэм появился, более-менее нас организовал. К тому времени уже все Отреченные, что остались, разбежались кто куда. — А неофиты? За ними кто приглядывал? — До сего времени я думал, что неофиты на тебе, лидер, — недовольно, будто я его в чем-то обвиняю, высказывается Вайро. — Я, честно говоря, даже как-то и не думал о них. — Макса ранили, и я повез его в Эрудицию, — объясняю, сам не зная для чего. — Но он довольно быстро оправился, его только слегка задело, а остальные при этом оказались в дерьме, как выясняется. А я ведь предупреждал Макса! Значит, в Эрудицию прибыли только те, кого нашел Сэм, а остальные оказались предоставлены сами себе. Ничего толком и не проясняется. Получается, мелкая действительно ничего не знала, пришла сюда в поисках меня, чтобы я объяснил что и как, а я ее в пыточную… Отличный расклад, просто замечательный! Надежный, как еб твою мать! © — Фора с его девицей не видел? — решаю пока не вдаваться в подробности: Фора все любят и если узнают, что я блондинку подстрелил, может появиться непонимание в наших рядах. — Ну как же, видел, конечно, — мне показалось, но Вайро будто бы хотел досадливо сплюнуть. — Он, его белобрысая девка и еще какие-то парни запрыгивали в поезд. — Ну это понятно, спасали свои задницы. Иначе Джанин их прибила бы прямо там, в Отречении, объявив дивергентами! — Ты мне скажи лучше, че нам делать-то теперь? — возвращается Вайро к более насущным проблемам. — Быть на побегушках у Джанин? Не особо хочется, если честно. — Ты знаешь, что за такие речи Бесстрашные объявляются предателями и их расстреливают на месте? — предупреждаю я его. — Осторожнее. — Да, я в курсе, что для Метьюз люди — мусор, — презрительно цедит сквозь зубы Тревис. — Вот только в Бесстрашии меня учили не сдаваться, и я не собираюсь это терпеть! Можешь убить меня на месте, прямо сейчас, лидер, но я не хочу и не буду с этим мириться. И никто из наших тоже не будет. Мы фракция: «Мы живы. Мы свободны. Мы бесстрашны», помнишь? А теперь мы кто? «Мы зомби. Мы рабы. Мы недоделанные Эрудиты»? В пизду Джанин! А если ты с ней — то и тебя туда же! — Не забывайся, Вайро, — тихо говорю, мельком оглядывая помещение на предмет лишних ушей. — Мне все это тоже не нравится. Кто-нибудь из командного так думает, кто еще с тобой? — Послать тебя в пизду? Да почти все, лидер… — Это понятно. Я имею в виду против Джанин? — Та же фигня. Командный состав весь против. И многие Бесстрашные. Если ты тоже против этой ебанутой бабы, мы с тобой! — Ладно, спешка хороша только при ловле блох. Надо подумать. Идите к Максу, может, он вам что-нибудь концептуальное скажет. Хе-хе.***
Монотонные удары по упругой коже снаряда как нельзя лучше способствуют размышлениям. Пот течет градом, заливая глаза и щекоча шею, а все мои мысли только о том, как же подобраться к Джанин? Где может быть более или менее ценная информация? В ее личных апартаментах, кабинете, там, где самая сильная охрана, не иначе. Такая охрана, будто у нее тут все тайны мира. Пароли подобрать к ее дверям не проблема, вот только дальше идет сложная система проверки по голосу, сетчатке глаза и отпечаткам пальцев. Черт, тут можно довольно надолго зависнуть, это не входило в мои планы. Двух часов, пожалуй, достаточно. Что-то уже дыхалка сбивается. Однако… Чутье Бесстрашного отрабатывает бесперебойно. Прежде чем я успеваю установить причину дискомфорта, уже обернувшись, замечаю сверлящую меня взглядом девицу. — Ты не устаешь ее колотить? — опаньки, кто это у нас тут? Эрудитка, которая помогает Джанин. Помощница. По сути — секретарша. Надо срочно вспомнить ее имя. Блядь, я же помнил. Что-то связанное с травой. Черт… А, точно. Мелисса. — Мелисса? — выдаю свою лучшую улыбку. Надеюсь, не очень криво. — Ты что-то хотела? — Сложно это? — Что? — Ну, вот бить эту штуку? — подходит ближе, показывая на грушу. Играешь со мной, девочка? А она ничего, кстати. И по виду все признаки заинтересованности, смотрит томно, ведет плечиком. Неужто соблазнять меня пришла? Или ей что-то от меня надо? — Да нет, обычная тренировка, — стараясь ничем не выдать своих мыслей, пожимаю плечами. — В Бесстрашии без этого нельзя, быстро теряется форма, это сказывается на общем самочувствии. Грубо говоря, невозможно потом делать то, что от Бесстрашных требуется, теряется выносливость, сила, реакция, — забиваю эфир какой-то херней, а мысли все вертятся: чего ж тебе надо-то? Беру полотенце, продолжая пристально следить за Эрудиткой и гадать, что ей могло от меня понадобиться, и, вытирая лицо, сажусь на снаряд. — А что означает твоя татуировка? — Она медленно подходит ко мне, покачивая бедрами. Мои губы сами собой растягиваются с похотливую усмешку — неужели не обойдемся без идиотских пошлых намеков? — А что, обязательно должна что-то означать? — спрашиваю, не сводя глаз с выреза на ее блузке. — Просто красивый рисунок, мне понравился. — Мне тоже нравится. — Мелисса подходит вплотную и проводит пальчиком по рисунку на моей шее, не забыв томно облизнуть губы. — Эрудиция не одобряет раскрашивания тела. Но я все равно сделала тату. Там, где никто не увидит… — Девица ухмыляется уголком губ и пристально смотрит мне в глаза. Разговоры про татуировки в интимных местах мне приходилось слышать и раньше — ясно с какой целью они ведутся, но вот не думал, что у Эрудиток это так… просто! — А какой смысл делать тату, где ее никто не увидит? — Хоть я и знаю, что все это игра, а в паху уже основательно так тяжелеет. Эта девица вообще хоть что-нибудь соображает? Или она достаточно бесстрашна, чтобы пойти до конца? — Я подумала… ну… что… — Что я захочу посмотреть? — я уже говорил, что все бабы шлюхи. Ну вот, пожалуйста, увидела голый торс и поплыла. Она медленно придвигается совсем близко ко мне, очень, просто непозволительно близко. Ноздри тянут ее едва уловимый запах, который тут, в зале, пахнущим резиной и железом кажется несколько инородным. Мелисса наклоняется к моему уху, коснувшись грудью плеча, и томно шепчет: — Эрик, поцелуй меня! — ну просто охуеть! Это все желания на сегодня, детка? Понимаю, конечно, что в Бесстрашии свободные отношения, но чтоб Эрудитки себя так вели… — Прости, что? — я поднимаюсь на ноги, но Мелисса и не думает отстраняться. Устроив ладони на плечах и приподнявшись на цыпочки, она проводит языком по моей щеке. И тем удивительнее кажется ее шипение прямо мне в ухо: — Придурок озабоченный, тут везде камеры, мне надо тебе сказать что-то важное. Прижми меня к чертовой груше и сделай вид, что целуешь, идиот! — вот тебе и чутье Бесстрашного. Кто их разберет, этих баб? Два раза меня просить точно не надо, тем более я и сам думал уже об этом. Схватив девицу за плечи, прижимаю ее к груше, стараясь не думать о ее губах. — Говори, что хотела. — А я думала, правда, поцелуешь… — глумливо улыбается она, а меня от понимания того, что все это блядская игра недалекой шлюшки, просто затопляет раздражением. Беру ее пальцами за подбородок и сжимаю так, что у нее в глазах выступают слезы. — Была бы ты Бесстрашной, уже валялась бы в отключке. Не играй со мной. Если есть что-то важное, говори! — Хочется схватить ее за горло и придушить чуток. Но нельзя, Джанин за такое по головке не погладит. Ненавижу шлюх. Она дергает головой, освобождаясь от захвата. — Я поняла, что ты следишь за Джанин и знаю зачем. Знаю, что тебе нужно. — Откуда ты можешь знать это, если я сам не знаю, что ищу? — Джанин сама создала все сыворотки. Правды, памяти, смерти. Они все тут, в Эрудиции. Все ее планы, всё, для чего она создала эти препараты и что она собиралась с ними делать — записанны на камеру. Это нужно для того, чтобы впоследствии совершенствовать свои разработки. И еще она очень нравится себе на экране. Я давно уже скопировала эти файлы себе. Я отдам их тебе, а ты прижмешь сучку. Меня мало что может удивить, но тут я удивляюсь безмерно. Эта девица выглядит трогательно, если не сказать жалко. Пухлые губки, длинные реснички, которыми она ужасно раздражающе хлопает, курносый нос… Темные, чуть вьющиеся волосы рассыпаны по плечам. И подобные речи как-то не вяжутся с этим ее образом маленькой овечки, что, конечно, сразу же отрезвляет. — Тебе что с этого? — спрашиваю нахмурившись, но не отпуская ее. — У меня с Джанин свои личные счеты. Хочу ее уничтожить, стереть с лица земли, растоптать! — бросает Мелисса мне прямо в лицо, и я ощущаю теплое дыхание на своей щеке. — Хочу увидеть ее труп. Больше ничего. — Эрудитка выворачивается из моих практически объятий, в очередной раз обескураживая: — Не думай о себе много. Нет ничего такого, чтобы ты мог мне предложить, кроме этого. — Где и когда? — У меня в комнате, сегодня вечером. Приходи. Мелисса удаляется, оставляя вместо себя недоумение и призрачную надежду, что все задуманное мной ранее не напрасно. Кажется, я обретаю вполне неожиданного, но не менее заинтересованного в свержении Джанин союзника в лице этой Эрудитки. Я знал ее раньше, видел неоднократно рядом с Метьюз, вот только не думал, что за овечьей внешностью этой девицы кроется такая дерзкая натура. Что же Джанин ей сделала? Это тоже надо бы выяснить.