Фудзияма

Такао шел рядом с Мидоримой и не мог поверить. Она согласилась! Такая суровая и неприступная, как гора Фудзи, и все-таки согласилась. Он, конечно, много раз ей это предлагал и каждый раз получал отказ, но ситуация больше его раззадоривала, нежели расстраивала. Забавы ради и только. А тут она взяла и согласилась! У Такао тогда произошел самый настоящий когнитивный диссонанс. «А что дальше?» Раньше он над этим и не задумывался, ведь уже который месяц ему строго говорили «нет». «Эти женщины такие непредсказуемые! А можно назвать это свиданием? А что подразумевается под обычным свиданием? А можно ли первое свидание назвать обычным?..» Такао снизу вверх посмотрел на шагающую рядом девушку. «Реально как гора, вид которой восхищает и завораживает». Внешне Мидорима казалась холодной и невозмутимой, но в движениях чувствовалась какая-то скованность. Она искоса глянула на Такао, заметила, что он на нее смотрит, и резко отвернулась, заехав своей длинной косой парню по лицу. - Ох, - издал Такао скорее от неожиданности, чем от боли. Мидорима даже не обернулась. Они молча шли, и Такао это начинало раздражать. Но он понятия не имел, с чего начать разговор. Обычно в школе более непринужденная обстановка, и он спокойно болтал с Мидоримой о баскетболе или об уроках. Но сей тет-а-тет привел его в полный ступор, а девушку, кажется, все вполне устраивало. Они вышли на аллею, вдоль которой росли молодые липы, источавшие сладковатый аромат. Когда они шли под деревьями, Мидориме приходилось нагибаться, чтобы не зацепиться волосами, Такао же спокойно продолжал идти. Его, конечно, немного смущало, что объект его воздыханий ощутимо возвышался над ним самим, но в данный момент парень почувствовал некое удовлетворение от происходящего, решив, что это месть за то, что Мидорима молчала всю дорогу. Поняв, что так дальше продолжаться не может, Такао все же собрался духом и громко девушку позвал, понятия не имея, о чем с ней беседовать. От неожиданности Мидорима чуть вздернула плечами и обернулась. Такао был готов поклясться, что в зеленых глазах девушки увидел что-то наподобие надежды!.. Однако потом она молниеносно отвернулась и тут же ударилась о незамеченную ветку лбом. Из глаз Мидоримы хлынули слезы, она посмотрела на Такао, и тот решил, что надеждой тут и не пахло: весь ее вид говорил лишь «Такао, умри». Мидорима молча пошла дальше, потирая ушибленный лоб. Такао был готов провалиться под землю, а уже через пять минут понял, что она вообще не собирается с ним разговаривать - его попытки начать разговор были тщетны. Вдруг Мидорима резко остановилась и протянула руку. Такао удивленно посмотрел на девушку. Та закатила глаза и сказала: - Сумка. Точно, он же все это время нес ее сумку. Они стояли у забора двухэтажного дома, на котором висела табличка «Мидорима». - Болит? – поинтересовался парень, отдавая сумку. Мидорима исподлобья посмотрела на Такао, взглядом давая понять, что он ее достал и она желает его смерти. «Болит». Внезапно вспомнились собственные синяки и ссадины, которые его мама, когда он был ребенком, лечила особенным, излюбленным методом. Такао встал на цыпочки, наклонил к себе голову Мидоримы и поцеловал ее в лоб. - А сейчас? – спросил он и улыбнулся. Мидорима, казалось, вот-вот должна была взорваться. Она, всегда такая статная и холодная, мгновенно превратилась в извергающийся вулкан. Раскрасневшись, она высказала Такао все, что о нем думала, но слова путались у нее в голове, и вышло не так красноречиво, как бы ей хотелось. Если точнее, это было что-то нечленораздельное на повышенных тонах. Такао увидел панику в ее глазах, яркий румянец на щеках, усмехнулся, помахал рукой и пошел обратно, оставив девушку наедине со своим смущением. Возвращаясь домой, парень мысленно с удовольствием отметил, что не каждый японец может похвастаться тем, что видел извержение Фудзиямы.