"Сладкая ложь"

      Мартен заметил еще с улицы, как эта парочка сидела в ресторане и оживленно беседовала. Он видел, как рассмеялся Антон, когда Беатрикс что-то сказал ему. Почему-то стало неприятно от такой картины, и по нервам здорово ударило, разрывая хрупкие барьеры, что выстроил Фуркад, когда почти бегом направлялся в это Богом забытое место.       Пройдя множество улиц и переулков, он с огромным трудом отыскал нужный ему дом. Мартен даже и не представлял, что здесь располагалось такое симпатичное здание, окруженное однотипными постройками, совершенно непривлекательными на вид. Но больше всего его поразили огромные витринные окна, украшенные деревянной резьбой и многочисленными фонариками, которые вечером, судя по всему, должны будут загореться, предавая особое очарование этому месту. Именно тогда, когда Мартен уже подходил ко входу, он заметил через стекло знакомую фигуру – Беатрикс, разговаривающий с каким-то мужчиной. И каково же было удивление француза, когда в собеседнике своего друга он узнал Антона!       В груди, словно маленькая бомба взорвалась – ему стало не по себе от одной только мысли, что эти двое сидят в этом укромном уголке, наедине, общаются так, словно уже давно знакомы, смеются. Почему они тут вдвоем? Неужели Антон специально сюда… да ну, бред!       Фуркад отмахнулся от глупых мыслей, полезших в голову. В конце концов, даже если и так, то почему его должно волновать, что делает этот русский и с кем общается? Мартен сюда пришел просто потому… Внезапно он остановился, задумавшись. А действительно, зачем он сюда пришел? Хотел поговорить с Шипулиным, но для чего? Зачем что-то объяснять человеку, с которым решил больше не общаться? Или все-таки…       Мартен понял, что окончательно запутался в своих желаниях, что больше не понимает, чего хочет на самом деле. Он безумно устал ото всей этой игры, от той лжи, что придумал брат, и от того, что Симон навязал ему, Мартену, свои правила. Ведь если бы ничего этого не было, то и подобная канитель не развязалась, утягивая на самое дно, причем, чем дальше, тем глубже.       Но сейчас Фуркад отбросил эти мысли в сторону, задумавшись над тем, как начать разговор? Как подойти к их столику? К ИХ столику… Как-то мерзко звучит, прям слух режет не хуже ножа!       Стиснув зубы, Мартен вошел в ресторан. Поздоровавшись с девушкой-хостес, он повернулся в сторону, где сидели его знакомые. О чем же они там беседуют? И стоит ли вообще идти к ним? Он краем уха слышал, что ему задают вопрос по поводу столика, но не отвечал, засмотревшись на Антона. Он улыбался, было заметно, как ему приятно это общение с Жаном – спокойное выражение лица, легкая улыбка, блеск глаз… Черт! Из головы окончательно вылетела цель прихода Мартена в это место. Он теперь и сам не мог понять, с какой стати вообще пошел за Шипулиным? К чему что-то объяснять, если этот человек даже языка его не понимает? Глупый поступок, необдуманный. Испугался… чего испугался? Да, первая реакция была странной – бежать за ним, догнать, объяснить! А что теперь? Пока искал Антона по этим улицам, то вспомнил, что этот русский спортсмен не знал его языка и уж точно не смог бы понять, о чем Мартен разговаривал с братом!       Так стоит ли сейчас начинать разговор, изначально обреченный на полное непонимание? Фуркад не смог бы сейчас объяснить даже самому себе... а, может, просто не хотел признаваться в этом, но его тянуло к Антону, ему хотелось поговорить с ним? Просто поговорить. Вот так, как сейчас это делает Жан-Гийом – легко, непринужденно, по-дружески… злость быстрой волной прошлась по телу, накрывая с головой. Его бесило то, что Шипулин так просто может общаться с Беатриксом! Не с ним, Мартеном! Не он сейчас сидит там, напротив; не он смотрит в серые глаза; не из-за него смеется.       Злость клокотала в нем, подобно спящему вулкану, готовому в любую минуту проснуться и поглотить все на своем пути. В голове зашумело, и ему пришлось крепко стиснуть зубы, чтобы не сорваться и не разукрасить симпатичное личико Жана.       Прекрасно понимая, что он совершенно не имеет права злиться, Фуркад, однако, совсем ничего не мог с собой поделать! И его страшно раздражало то, что он сам не понимал – отчего такая странная реакция?       Из-за своих мыслей француз не сразу понял, что его заметили – Шипулин смотрел на него в упор. Опять в груди кольнуло – во взгляде читалось раздражение, смешанное с удивлением. Заставив себя успокоиться, Мартен улыбнулся и махнул рукой, направляясь к их столику.       - Привет, - поздоровался Фуркад, присаживаясь на стул рядом с Беатриксом.       - Салют! – пожал протянутую руку Жан. – Как ты здесь оказался?       - Да так, гулял, решил заскочить перекусить, - неопределенно пожал плечами Мартен, глядя на Антона.       - Неужели? – язвительно заметил Шипулин.       Фуркад отметил про себя, что с его появлением выражение лица русского биатлониста изменилось. Больше не было того спокойствия и легкости, что еще минуту назад он наблюдал через стекло. Сейчас от него прям веяло холодом, а тон был раздражительным и сухим.       Глубоко вздохнув, Мартен подумал, что вообще зря пришел сюда. Теперь все вставало на свои места – реакция лучше любых слов говорила о том, что Антон не хочет видеть его. Как-то унизительно, непривычно, странно. Почему ему от этой мысли так больно? Почему его волнует, что о нем думает Шипулин? Почему?       Постаравшись загнать подобные мысли поглубже, Мартен вернулся в реальность, осознав, что с ним, оказывается, уже несколько минут разговаривает Жан. Точнее, ведет активный монолог, ибо Фуркад совсем никак не реагировал на вопросы своего друга по команде.       - Что? – моргнув, Мартен повернулся к Жану, стараясь не смотреть на Антона.       - Я говорю, - спокойно повторил француз, - что буду давать частные уроки французского языка! Представляешь меня в роли учителя?       - Уроки? Кому? – по-прежнему тупил Фуркад.       - Да Антону! – улыбнувшись, ответил мужчина, кивком головы указывая в сторону российского биатлониста.       - Вот как? – Фуркад отказался от меню, принесенного официанткой, и прямо посмотрел на Шипулина. – И зачем же тебе учить французский?       - А почему бы и нет? – вопросом на вопрос ответил Антон.       Около минуты за столиком царила напряженная тишина, давящая на барабанные перепонки. Неловко было только одному Беатриксу, который словно меж двух огней оказался.       - А не хотите ли выпить чего-нибудь? – предложил он, переводя взгляд с одного спортсмена на другого. – Пива, например?       Мужчины промолчали, по-прежнему метая взглядом молнии. Совершенно не понимая, что произошло между ними, Беатрикс вымученно улыбался, всеми силами стараясь вникнуть в суть проблемы, совершенно неизвестной ему – поругались из-за результатов гонки? Еще какая-то причина? Поняв, тщетность своих попыток расшевелить этих людей, Жан поднялся:       - Я отойду на пару минут, - весело произнес он, - не скучайте!       Но на его уход ребята почти не обратили внимания, продолжая ровно сидеть на своих местах, словно им кол вбили в спину.       Антон молчал, Мартен тоже не торопился что-либо говорить, прокручивая в голове все возможные варианты развития событий. Ему не хотелось ругаться с этим человеком, наоборот, он бы с удовольствием ему все объяснил, может, даже извинился... Но тогда бы это означало признать свое поражение, дать слабину, повести себя, как неудачник и какой-то мальчишка! Нет! Такого допустить он не мог, а потому приходилось напряженно соображать, как же ему быть в подобной ситуации – и самому выйти сухим из воды, и помириться с Антоном. Вот только Фуркад совершенно не понимал, с какой такой радости Шипулин на него злится?       - Почему ты сюда пришел? – все-таки первым нарушил молчание российский спортсмен.       - Я хотел поговорить с тобой, - честно признался француз.       - И о чем же? – усмехнулся Антон, что совсем не понравилось Мартену. – Опять будешь убеждать меня в своей безграничной любви?       - Нет, - покачал головой мужчина, - я видел тебя сегодня на этаже.       - Что? – не понял Шипулин, нахмурившись.       - Мы с Симоном разговаривали утром, когда я заметил, как ты спускаешься по лестнице, - охотно пояснил Мартен, следя за реакцией собеседника.       - И что?       - Мне показалось, что ты зол на меня за что-то, - начал француз, про себя надеясь, что сможет правильно подобрать слова. – И я хотел узнать, что же такого произошло? Вчера мне показалось, что ты…       - Тебе показалось! – огрызнулся Антон, резко поворачивая к нему голову. – Такого больше не повторится! Это вообще не должно было начаться! Все из-за тебя и твоей дурацкой шутки!       Шипулин все говорил и говорил, не в силах остановиться. Все внутри него клокотало от ярости, от обиды и страха… Да, именно страха. Он боялся того, что очень хочет и дальше продолжать эти «отношения». Ему нравился француз, даже сильнее, чем следовало ожидать, и именно из-за этих чувств, которые нельзя испытывать к Мартену, и бесился Шипулин, стараясь отдалить его от себя.       - Послушай… - начал было Фуркад, немного ошарашенный таким внезапным порывом. Неужели Антон действительно настолько близко воспринял его слова? Это уже даже не обида, с которой проще справиться. Нет. Это уже зарождающаяся ненависть, горечь, и именно с подобными сильными эмоциями ему не под силу бороться. Значит ли это, что их общение станет невозможным? Он не мог даже представить себе, что совсем потеряет Антона – как соперника, как собеседника, как хорошего знакомого, как…       - Это переходит уже все границы! – каждое слово сочилось ядом. Антон провел рукой по лицу и вновь посмотрел на него. – Я же знаю, что ты специально все придумал с признанием.       Вот и все. Он сказал те самые слова, которые хотел, и одновременно боялся, услышать Фуркад. Значит, действительно все понял.       - Я, конечно, могу понять твои намерения, но мне уже надоело терпеть всю эту ложь! И мне надоело, что ты упорно пытаешься мне доказать существование того, чего никогда не было! Остановись!       - Не могу, - тихо ответил ему Фуркад, голос которого дрожал от напряжения. Каждое слово больно ударяло в самое сердце, оставляя огромные синяки.       - Почему? - спросил Шипулин, который пытался понять Мартена, но не мог. – Зачем?       - А вот и я! – весело произнес Жан, вернувшийся из своего укромного уголка. – Надеюсь, не помешал?       - Нет, - Мартен поднялся, - я пойду уже! Извините. Жан, увидимся еще! - Антону он ничего не сказал, лишь кивнул головой и, развернувшись, зашагал к выходу.