Umdlali

Под ребром кололо. В наушниках звучала знакомая до нотки песня — успокаивающий, но вместе с тем эмоциональный голос Хосе Мерсе тягуче переплетался с яркой гитарной мелодией; за окном, убаюкивая и умиротворяя, одна за одной мелькали полосы дорожной разметки. Под ребром кололо. Серхио нажал на паузу и, продолжая постукивать пальцами по бедру и покачивать головой в такт уже несуществующей музыке, огляделся. На сиденье впереди, наслаждаясь последними минутами без назойливого контроля аж четырёх диетологов, хрустел печенюшками Сеск, в другом ряду Вилья показывал Торресу новые фото Олальи, своей младшей дочурки, названной в честь жены Фернандо. Икер каждую минуту хватался за телефон, чтобы, прочитав очередное вспыхнувшее на экране сообщение, тут же написать ответ и, нажав «Отправить», довольно прищуриться — так влюбленно-глупо, что Серхио каждый раз отворачивался, чтобы… не помешать. Не потревожить взглядом, не спугнуть то чувство, с которым Касильяс машинально поглаживал бок какого-то куска железа с рядом кнопок и антенной. Никто из команды даже помыслить не мог, что у Икера с этой улыбчивой, но пронырливой, всегда себе на уме журналисточкой будет любовь. Именно любовь, с крышесносными поцелуями, постоянными ласковостями и мрачным тяжёлым взглядом в пространство при расставании на полчаса. По крайней мере, со стороны Икера. Сара Карбонеро вызывала в Серхио двойственные чувства. За несколько месяцев он вроде привык к ней, и у Рамоса не раз была возможность убедиться, что она действительно хочет быть с Касильясом, действительно заботится о нём. Серхио пришлось признать — если Сара и встречалась с Икером из корыстных побуждений, то ей удалось скрыть это даже от самой себя. Впрочем, опыт Серхио подсказывал, что женщинам такие психологические извращения прекрасно удаются. И, наверное, как близкий друг Касильяса… он мог бы повлиять на него. Мог бы намекнуть аккуратно, «раскрыть глаза» на вещи, которых Икер (со свойственной всем влюблённым слепотой) не замечал. Но Рамос не сказал ему ни слова, только улыбался как обычно своей спокойной, мягкой, словно светящейся изнутри улыбкой. Вот и сейчас, встретившись взглядом с притихшим от нежности (очередная смска) Икером, Серхио только добродушно потрепал его по плечу. С лёгкой завистью к чувствам, которых он сам пока ещё не испытывал ни к одной женщине, Рамос снова отвернулся к окну и, нащупав пальцами кнопку на плеере, забылся музыкой, поддавшись её влекущей за собой мелодии. Под ребром кололо — по приезде нужно обязательно сказать об этом дель Боске и пройти медосмотр, мало ли что. Антонио Пуэрта тоже, собственно, был здоровым улыбчивым парнем. И умер от сердечного приступа в двадцать два года. От этой мысли внутри всё сжалось — звериная, волчья тоска, вот что не давало покоя Серхио. Нелепая, чудовищная смерть — прямо на поле... Почему судьба настолько несправедлива?.. Почему Антонио, такой молодой, жизнерадостный, талантливый, полный сил — должен сейчас лежать в сырой земле, а он, Серхио, жив и едет на Чемпионат мира, бороться и отстаивать честь своей страны? Серхио пересматривал тот злосчастный матч с «Хетафе» десятки раз. Ненавидел себя за это, ненавидел мелькавшие перед глазами кадры, каждый раз — хоть и стыдно порой это признавать — но каждый раз украдкой смаргивал слёзы или и вовсе плакал, не в силах сдержать горечь утраты. Сотни и сотни повторов — вот его друг бежит к воротам, вот он останавливается, оседает на землю... Тот год был чудовищным. Один непрекращающийся кошмар. Несколькими месяцами ранее Торрес признался, что в последний момент подписал договор с «Ливерпулем». Позвонить не осмелился, просто смска. Как у Икера с Сарой. Ливерпуль... Подумать только, Англия, куда за возлюбленным полетит и Олалья. Рамос бы кинулся следом, но так же слепо и неистово, как его душа принадлежала Фернандо, она принадлежала и Испании, «Реалу» — его команде. Если бы тогда Торрес осмелился бросить свою Домингес... если бы только. Серхио невольно сморщился, невидящим взглядом провожая мелькающие за окном автобуса низкие кустарнички. Африка. Он бы пошёл за ним. За своим Нандо. Хоть в «Селтик», хоть в «Фенербахче», «Шальке», «Левадию»... казахстанский «Актобе» — куда угодно, лишь бы только с ним, лишь бы только ерошить его волосы перед сном. Лишь бы считать веснушки на носу и щеках. Лишь бы целовать, целовать, как тогда, снова... Евро-2008 вроде как всё решил, недомолвки остались в прошлом. Торрес сделал свой выбор. Пусть когда-то они мечтали, что вместе будут играть в одном клубе, но былого не вернёшь — Рамос смирился и с этим. Он осмелился завести несколько мимолётных романов на стороне — он даже получал удовольствие от секса, чередуя мужчин и женщин, как тёмный и светлый ром в коктейлях. Чуть отлегло. Но тогда, в том самом две тысячи восьмом, он всё ещё надеялся, что это когда-нибудь кончится. Только вот даже не подозревал, что конец придёт к нему весенним утром, такой же смской. Фернандо женится. Олалья беременна. У них будет дочь. Что ни слово — удар плети. Но Серхио тогда, кажется, было всё равно. «Поздравляю, наш малыш Ниньчик уже совсем взрослый! ;)) Будь счастлив. Жду приглашения на крестины!», — печатал, не думая... а пальцы-то — пальцы — не гнулись, дрожали, не слушались... Ни одной ошибки и опечатки, хотя родной испанский Серхио знал куда как посредственно. В Лиге чемпионов «Ливерпулю» они тогда уже продули. Серхио забылся на время — зачеркнул два года, не следил за новостными колонками... и всё равно знал о каждой травме Торреса, о каждой неудаче. Ведь судьба не может не свести их снова, они оба в сборной — форвард и защитник, они должны. Пара товарищеских матчей перед Чемпионатом мира — и привет, Африка. Сначала монолитная глыба аэропорта в Йоханнесбурге, толпа поклонников и фотографов… привычная уже толпа. ...и теперь вот через несколько часов Почефструм, отель. Уже совсем не так страшно, как в первый раз. Они — уже чемпионы, уже взяли Евро, чего-то добились. Нет, всё равно страшно. Страшнее некуда. Одна хиленькая надежда, что у них может получиться, что он, Серхио Рамос, мальчишка из Камаса, возьмёт в руки кубок, что они будут лучшими... Чувства… всего лишь реакция на обстоятельства. Нужно анализировать не чувства, а обстоятельства и реакцию. Дельный совет. Штатный психолог бросил его как мимолётную фразу в цепи логичных и стройных бесед о том, как нужно переживать поражение, как настраиваться на победу, как держать себя в руках. Какие всё-таки самоуверенные и нелепые эти теории саморазвития, самоубеждения и прочего. Разве можно сделать хоть что-нибудь, когда он, Серхио, вдруг видит его смущённую улыбку и… Рамос хмыкнул, понимая, каким амбициозным, но при этом неуверенным в себе дураком он был. Как впервые понял, что оказался уже не в футболе, а в Футболе, что он смог… и теперь именно он — в числе избранных. На тренировках они часто играли друг против друга. Защитник и форвард. И часто оказывалось, что он ничего не мог сделать с Торресом, не мог остановить неугомонного Эль-Ниньо... и только мысль, что он тоже мог бы играть на его позиции, почему-то придавала силу и твёрдость. Позволяла выпустить на волю собственную горячность, начать думать как он… и предугадывать. И вовремя ставить корпус, перехватывать точные передачи, предназначавшиеся для Торреса. Рамос таки научился немного чувствовать, куда побежит Фернандо. Именно за ним Рамосу нужно было следить пристальней всего на тренировках, чтобы не пропустить точный пас или вовремя заблокировать финт. Торрес всегда был чуть выше ростом, всегда играл чуть лучше, всегда... Тянуться, тянуться к нему, за ним — всё, что оставалось. Именно на него смотрел Серхио, когда впервые пришёл в сборную. На Луиса Арагонеса — почтительно и с опаской, и на Торреса — кажется, уже шальными глазами. А теперь они с ним… снова рядом — в одном автобусе, в одной сборной, на одном поле — против общего соперника. Но уже не вместе. Автобус круто повернул в гору, проехал ещё около сотни метров и остановился на площадке перед отелем. Теперь навсегда не вместе.