Часть 1
14 января 2015 г. в 16:24
Чтобы прослушать последнее полученное сообщение, нажмите один. Чтобы…
«Это я. Слушай, я понимаю, почему ты не берешь трубку, но… В общем, одна женщина из моего прихода, она пришла ко мне за помощью, я немного разузнал, все похоже на тот же случай, что и в прошлый раз. Вышлю тебе координаты сообщением. Без тебя я вряд ли справлюсь так что… Подъезжай».
Чтобы удалить прослушанное сообщение, нажмите один. Чтобы…
Сарчи со звоном пинает пустую бутылку под стол, и устало трет слипающиеся веки. Смотрит на телефон в руке, переводит взгляд в окно на вечерний город.
Отче наш, да прости ты душу грешную, как прощаешь всегда тех, кто молит о прощении искренне и без дурного умысла.
Квартира Мендозы пуста. Из нее исчезло тепло, запахи ладана и елея. Кровать в спальне — скинутый на пол плед, смятые подушки и простыни — стали теперь исключительно местом молебна. Сарчи смотрит на руки — трясутся. Засыпает здесь же, за столом.
— — -
Мендоза лежит на кровати, стряхивает в пепел в стакан от вчерашнего кофе — остатки подернуты пленкой. Следит за Сарчи, который торопливо одевается, дважды проверяет телефон — нет ли пропущенных от жены, цепляет рацию на пояс, вешает кобуру, подправляет пистолет. Старается не смотреть на Джо, бубнит прощания и уходит. У дверей разворачивается, чувствуя затылком чужие глаза, смотрит на мужчину внимательно, не моргая, не отводя взгляда.
— Забудем, — говорит Мендоза, в голосе священника что-то крошится. Сарчи неуверенно кивает в ответ, что-то внутри шепчет: хочешь ли забывать? и уходит, захлопнув дверь.
— — -
Телефон одеревеневшими пальцами он включает уже выходя из больницы, где-то на пустой улице, под горящим фонарем. Мелко, отвратительно мелко бьет дождь, моросит, мочит лицо-волосы. Мочит глаза-щеки-губы.
На секунду кажется — видит знакомый затылок в толпе — волосы, от которых пахнет Бронксом, куртку, от которой пахнет церковью и дешевым баром — но видение, смытое дождем, исчезает в мгновение ока.
— — -
Ему звонят утром.
Он едва успел наклеить на лицо маску примерного семьянина, покачал на руках малышку — он пропустил, как она сделала первые шаги, как сказала первое слово, подразнил Кристину — пропустил ее десятилетие, финальный матч за сборную школы, поцеловал Джен — счастливо улыбающуюся Джен, невообразимо довольную, что муж ночевал дома. По кухне разносится запах вафель и сиропа. Сарчи думает о том, что больше ничего не пропустит, потому что он так много задолжал им, своей семье. Теперь-то он взял себя в руки, — спасибо, Мендоза, если бы не ты, если бы ты сам не отвернулся, черта с два бы он стоял сейчас здесь — глушит давящее чувство в груди.
Звонок телефона, домашнего, — и все рушится, ломается к чертям. Улыбка остается на лице до последнего, но и она трескается — ему кажется, звон услышали все.
— Сарчи? Ральф Сарчи? Тут нашли тело… мне жаль.
— — -
Они не слишком пьяны — что для них бутылка вина? Сарчи не выдерживает первым — сперва касается чужого колена своим, затем ведет рукой выше — не отрывая взгляда от чужих, немного помутненных глаз.
Утром Сарчи говорит:
— Я не могу уйти от жены. Пусть малышка хотя бы немного подрастет.
Мендоза некоторое время молчит, внимательно смотрит из-под бровей. Затем невесело усмехается и выдает:
— Если это какая-то Горбатая Гора, то говорю тебе, один из нас не доживет.
— — -
Тело в морге всё ещё кажется живым.
Мендоза лишь спит — если постараться, можно представить запах сигарет, елея, отчего-то всегда витающего в квартире падре, смятые простыни и ореолом подушку у головы. Если постараться, можно поверить.
Колотые раны острым предметом, множественные ушибы и синяки, разрыв сердца.
Сарчи воет, уткнувшись лбом в холодное тело, пальцы зарываются в чужие спутанные волосы. Плечо, которое раньше поддерживало его, теперь оледенело.
Сарчи говорит себе: это, потому что ты не подставил своё, когда был нужен. И воет.
— — -
При Мендозе не надо клеить маски, улыбаться, только потому, что от этого кому-то становится легче. При Мендозе не обязательно вообще быть, достаточно раствориться среди всех этих поцелуев, алкоголя, чужого — такого родного — шепота. Можно быть грубым, если хочешь, не скрывать злости, ярости, гнева — кому это сдалось? Касание теплых пальцев ко лбу, волшебные слова о прощении и всё, достаточно. Достаточно стоять рядом и чувствовать за спиной его присутствие и понимать — всё хорошо, всё будет хорошо.
— — -
Сарчи многого не ожидал в этой жизни. В этот список входило — застать Мендозу, кувыркающегося в постели с какой-то девочкой из бара, — потом уже думает — а каково тому было видеть Джен? Но в тот момент лишь давит горькую, разочарованную усмешку, говорит: — Развлекайся, прости, что помешал, я зашел только оставить ключи, — и уходит, захлопнув дверь, повесив ключи от квартиры, которые отдал ему Мендоза, чтобы у него они всегда были, на крюк в прихожей.
Затылком чувствует чужой взгляд. При первом же звонке отключает телефон.
— — -
В руках у Сарчи служебный пистолет, карман тянет и холодит нож — старый подарок Батлера (тот наверняка хмыкает с Небес, а может, кричит и беснуется, мол, куда лезешь без прикрытия!).
Человек перед ним — не человек вовсе — посиневшее распухшее тело, словно долго лежавшее в воде, чёрный рот растянут в мертвой улыбке (с содроганием думает: неужели это было последним, что видел Мендоза? ) (с горечью: Господи, неужели сын Твой заслужил такой участи?).
Шансов у него практически нет. Был бы, будь они здесь вдвоём, вместе. Радар зашкаливает, стучит в висках.
Как одним поступком убить двух человек?
В приступе злобы отключить чёртов телефон.
В приступе боли позволить чужим губам и рукам унести тебя прочь.
В приступе справедливости начать выяснение странных смертей.
Пуля попадает нечеловеку в ключицу — должна была в горло, вторая в щеку — должна была между глаз, шипит сквозь зубы — пули словно отводит. У Сарчи нет шанса, ни малейшего, но он понимал это, когда шёл сюда, прекрасно понимал.
Хотелось бы сказать что-то хлёсткое, но сил уже нет — вынимает из кармана взрывчатку (про себя усмехается: на работе будет выговор). Чувствует себя героем паршивого боевика, давит истеричную улыбку.
В прямом смысле тянет тварь за собой. Ничто уже неважно, как и в случае с Марвином — это голая месть. В тот раз тоже многое отняли, в этот раз отняли у него самого.
Мендоза бы знал, как справиться с демоном, Сарчи бы сделал это.
Почему не подождал? Почему не дозвонился на другой телефон? Почему не заехал? Почему почему почему
Хватает тварь за шкирку, тянет на себя и прижимает к чужой голове взрывчатку, так, чтобы наверняка.
три
два
Яркая вспышка и мгновенная темнота.
Чужой силуэт, светлый, пробивается сквозь тьму, подходит ближе, садится рядом, говорит: тупой болван. Говорит: не твой черед, а ты лезешь. Теплые губы касаются виска, теплые пальцы — лба — четыре раза, теплый голос говорит: во имя Отца, Сына и Святого Духа, аминь. Встаёт, начинает удаляться, но Сарчи хватается за свет, просит, едва шевеля губами: прости меня, прости, прости, что не пришел, прости, что не был рядом, когда был нужен, не уходи, пожалуйста, прошу. Силуэт, сотканный из света — вот и всё — касается руки, крепко стискивает её, наклоняется и целует больные разбитые губы — словно тепло, словно елей, мёд, солнечные лучи Бронкса в окно, запах сигарет, сладкий кофе, половина которого проливается на простыни, словно смех, жесткие вьющиеся волосы в пальцах. Силуэт медленно, словно нехотя, выпуская из рук чужие пальцы, говорит: всё хорошо, всё хорошо, говорит: только не умирай, не подставляйся больше, Сарчи. Сарчи качает головой, хочет сказать что-то ещё, но силуэт молча уходит.
Чувствуя чужой взгляд на затылке.
— — -
— Это чудо, что вы выжили! — врачи снуют вокруг него туда-сюда, измеряют его давление, пульс, записывают что-то в своих планшетах.
Да.
Чудо.
За прозрачным окном палаты стоит заплаканная Джен, на руках у неё малышка, Кристина смотрит взволнованным взглядом на отца, он дарит ей слабую улыбку.
Спасибо, Боже, что дал проститься.
Спасибо, падре.
Спасибо.