Бесконечность

Его жизнь – это игра, в которой он сам – главная фигура. Остальные не в счёт; люди ограничены, им не понять. Ему просто нравится читать страх в глазах напротив, предугадывать чужие выпады и отвечать на них по-своему – непредсказуемо, опасно, фатально. Нравится ощущать своё превосходство. Другие получают за это деньги, ими не движет стимул доказать, что ты и катана – одно целое. Ну, разве что ронины. Но их путь меча отличается от его пути, как день и ночь. Прохлада и жар, ожидание и опасность, спокойствие и угроза. Муген может позволить себе быть безмятежным, дразня показной открытостью и уворачиваясь только в самую последнюю секунду... Возможно, потому, что его ожидания тщетны – ещё никто из его противников не был настолько хорош, чтобы задержать его дольше нескольких минут драки. Сколько бы их не было, время всегда одинаково. Муген знает всё наизусть – реакцию, движение, возможности противника. И ещё лучше знает свои. А вот они – не знают. И умирают, думая, что он просто очередной бродяга, сумевший сносно держать в руках меч. В этом их самая главная ошибка, потому что Муген – не такой же. Всё одинаково наигранно, думает он, вставляя лезвие обратно в ножны и поворачиваясь спиной к лежащим на земле изрезанным красным телам. Скучно. Чтобы понять то, что парень не похож ни на одного из повстречавшихся ему раньше, Дзину хватает нескольких первых секунд их схватки. И оставшихся – что непохож абсолютно. А последующие дни их совместного путешествия лишь подтверждают это. И ведь это не стиль, как он подумал ранее. Скорее, образ жизни. Жизни на острие меча. Вечер опускается на берег невесомой, но плотной завесой, и вот уже не видно ни зги, и кажется, что бархатно-чёрная синева заполонила всё вокруг. Дзин разжагает костёр и они, рассевшись вокруг него, погружаются каждый в своё занятие: Муген, как всегда, ковыряется в носу, не особо обращая внимания на косые взгляды Фуу, Дзин методично чистит меч, Фуу сопит и теребит белочку. Острые, как бритва и стремительные, как бросок сокола на жертву, они могут позволить себе такую слабость, как отдых на берегу моря. Смешно опасаться пиратов, когда один из твоих компаньонов сам ещё тот головорез. Это забавно, но Дзин думает, что мог бы доверить Мугену защищать свою спину. Тем более что они это уже проходили. Но ещё забавнее то, что Муген считает так же, хотя решать, что он вообще способен доверять, было бы немного опрометчивым. Муген пропускает момент, когда их замешанное на обещании девчонке сосуществование, обрастая всё новыми нитями, превращается в дружбу. Раньше, встретив кого-то сильнее себя он должен был непременно убить его, а сейчас такого нет... Наоборот, ему не хочется убивать Дзина. Может, это знак? Дзин вспоминает символ, который Муген нарисовал на крыше замка Хиросима и улыбается уголком рта. «Бесконечный», да? А ведь ему подходит... На самом деле Мугену просто нравится сражаться. Когда лезвие становится даже не продолжением руки, а вся твоя жизнь заключена в нём. Он не может иначе. А если б и мог, то уж точно не захотел бы. Дзин не задаёт вопросов, когда всё и так ясно. Он понимает, и уже за одно это Муген ощущает странное и незнакомое ему чувство благодарности. Ведь только им известно, что в этой гонке на смерть сама смерть – не конец, а награда. «Ты умрёшь от моей руки» – не пожелание смерти, а наоборот, напутствие к следующей встрече. Как «увидимся». Муген перехватывает взгляд Дзина и хищно ухмыляется, обнажая зубы. Дзин еле заметно кивает в ответ. И вроде бы никто из них не произнёс ни слова, но им это и не нужно. Слова вообще лишние, особенно когда вы оба читаете по лицу, изучая друг друга. А вот читать мысли ещё не научились. Но так ведь ещё интереснее, правда? На пути к бесконечности не бывает иллюзий. И они оба знают это лучше всего.