Melamin

Тауриэль догнала Леголаса ночью. Оставив лошадей в лесу, дальше они шли пешком. Леголас заговорил первым: - Почему ты все-таки пришла? - Не хотелось оставаться во дворце. - Я вижу, что-то случилось. Ты вольна не рассказывать, но я же твой друг. Раньше ты всегда делилась со мной тайнами. - Боюсь, как бы эта тайна не положила конец нашей дружбе. - Тауриэль горько усмехнулась. – Наш Король очень противоречив, нахождение под его влиянием стало угнетать меня. - Ты говоришь про то утро, когда он не пустил меня в свои покои, потому что хотел скрыть тебя? Тауриэль замерла, в голове пронесся вихрь воспоминаний. Она не ответила, понимая, что сейчас не придумает ничего вразумительного в свое оправдание. - Ты ошибаешься, видишь ли, если бы он хотел оставить ваши отношения в тайне, то он бы предупредил тебя, что я знаю про потайную дверь. Тот ход в стене был сделан, когда я еще был младенцем, чтобы в случае осады дворца, моя мать могла незаметно вынести меня и добраться до конюшни. - Ты никогда не рассказывал о своей матери. – Тауриэль виновато пыталась перевести тему. - Она погибла в Гундабаде. Отец не говорит об этом. У нее нет могилы, нет воспоминаний. Ничего. Я даже не помню её лица. Я знаю, что отец хранил её портрет под подушкой, в детстве я часто на него смотрел..– На минуту он поник в воспоминаниях, а потом посмотрел на Эльфийку с долей растерянности. – Я не виню тебя, это – твоя жизнь, лишь ты решаешь, как и с кем её проводить. Да и отец тоже не удивил меня, он всегда добивается того, чего хочет. А в этом случае – Он мельком посмотрел на нервничающую подругу.- Кого хочет. Договорить им не удалось, вдали запылали огни Озерного города. Замолкнув, двое эльфов разделились для поисков лодки. Сердце Леголаса было разбито, и винил он в этом лишь себя.

***

В разбуженном орками городке, Эльфийка бежала по деревянным мостикам в поисках тех, кому еще могла помочь. Заслышав детские крики, она бросилась к маленькому домику, который был окружен мерзкими тварями. Срубая на пути орочьи головы, она забежала внутрь, заприметив троих детей и несколько знакомых Гномов. Леголас тоже подоспел, что было очень кстати, ведь Орки не убывали. Уворачиваясь от очередных атак, она заметила еще одного Гнома. Он лежал на кровати и кричал от боли, Орк схватил его за ногу, на которой зияла кровоточащая рана. Спустя дюжину выстрелов из лука, Леголас бросился в погоню за убегающими врагами. Тауриэль проигнорировала его оклик. Её заботой стало спасение умирающего Гнома. Она узнала его, помнила про их ночной разговор. Зная, что где-то его ждет и волнуется мать, а Эльфийке нет места за прежде родным порогом, она решила помочь сохранить хоть чью-то жизнь. Раз свою загубила раз и навсегда. Пока она шептала заклинания и прикладывала травы к ране, она услышала, как его брат разговаривал с ним, чтобы тот не терял сознание. Но Кили и не мог сомкнуть глаз, он смотрел на свою спасительницу, с трудом вспоминая их разговор несколько ночей назад. Тауриэль чувствовала этот взгляд на себе, в нем не было презрения, похоти или вызова. Он смотрел на нее, как на смысл жизни, как на грозовые тучи во время засухи, как на первые лучи солнца после долгой ночи. Это грело её душу, её раненое сердце. Но прислушиваться к этому глупому органу ей совсем не хотелось, учитывая последние события. Сразу, как только Кили встал на обе ноги, она незамедлительно покинула лачужку, хоть ей этого и не хотелось. Она ходила по домам, сбрасывая тела Орков в реку, помогая раненым и, утишая детей, чьи родители лежали поодаль от них с перерезанными глотками. Когда страх немного спал, Тауриэль села в лодку, что одиноко покачивалась на воде среди тонких льдинок. Зима была совсем близко, а вот в её сердце холод уже успел прокрасться. Окруженная суматохой и битвами, она не могла сосредоточиться на своей жизни. Она обхватила себя руками и сжалась от ледяного ветерка. Кого ей не хватало? Того Эльфа, что всего лишь ночь согревал её в объятиях или Гнома, который бредил ею, будучи на смертном одре? Если слегка преувеличить, в первом случае, ей казалось, что она любит, а во втором – любима. Две крайности, которые в её жизни еще не пересекались. Что было самым важным для Трандуила? Леголас. Он так старательно отгораживал её от него. Но как можно не допускать до сына простую Эльфийку, а самому делить с ней ложе? Ради чего? Тауриэль на время перестала всхлипывать, расставляя по полочкам все последние события.. Ради сына. Король добился того, что Тауриэль принадлежит душой и телом ему. Подстроив всё так, чтобы Леголас сам догадался об этом, он ждал, пока и сын отвернется от Эльфийки. В итоге, показав, что для него она много не значит, отрезав её от Леголаса.. Он бросил её на произвол судьбы. Это было жестоко, но продуманно. Тауриэль корила себя за слепоту. По ощущениям ей казалось, что она потеряла дом. Что там ее больше никто не ждет. И спасения может искать лишь за его пределами. Утирая слезы, она направилась в деревянный домик, в котором находилась её последняя надежда на искренние чувства, хоть она и знала, что не сможет ответить на них взаимностью.