***
Уильям Уолтер Вордсворт, известный всем агентам как Профессор, сидел, согнувшись, над остатками своего ноу-хау, скоропостижно сгоревшего в ходе эксперимента. Глядя на закопченные металлические детали, он скорбел всей душой о той неудаче, которой закончилось испытание технического изобретения, а ведь вначале оно ему показалось практически идеальным и совершенным. Появление хрупкой голографической фигурки не укрылось от его внимания. — Ну что, Кейт, — сказал он внезапно, — опять была свидетелем скандала между высокопоставленными родственниками? Кейт вздрогнула. — Как, черт тебя возьми, ты это узнаешь? — резко спросила она. — Признайся, ты каким-то образом шпионишь за мной? Какая-нибудь программа в управлении моего корабля, которая собирает информацию о моем местонахождении, о том, что я вижу и слышу? — Да нет же, — Профессор посмотрел на сестру Скотт, скрывая от нее улыбку, — все намного проще. — Ну, и? — Ты так стремительно влетела в мой кабинет и даже не стала ворчать по поводу сгоревшего здесь аппарата, что стало ясно, что ты чем-то возбуждена, — начал объяснять Вордсворт, попутно убирая с пола то, чем еще пять минут был упомянутый аппарат. — А так как в это время ты готовишь Сфорце чай, то значит, ты стала свидетелем чего-то неприятного в ее комнатах. А это неприятное наверняка Франческо Медичи. А Франческо приходит к сестре, чтобы поругаться… — Ах, вот оно что, — успокоилась голограмма. — А я-то уже подумала. Тьфу. — Вот лучше бы я не говорил, — обиделся Профессор. — Тогда ты бы был проклятым шпионом, — пригрозила ему Кейт. — Хотя… Я вообще-то сама стала им. Я же подслушала разговор кардиналов. Ты знаешь о том, что кто-то сегодня ночью разгромил кабинет брата Петра? — А ты точно уверена, что разгромил? — уточнил альбионец. — Потому что кардинал Медичи иногда преувеличивает подобные детали. — Может, и не разгромил, но явно напакостил, — заявила голограмма. — Причем Франческо уверен, что это не иначе как кто-то из агентов АХ. — То, что думает Франческо, еще не вариант того, что думает сам Пётр Орсини, — заметил Вордсворт. — Слушай, а тебе не хотелось бы разобраться в этом? — поинтересовалась монахиня. — Подобных эксцессов у нас тут давно не было. Понятно, что это не наши мальчики учудили. Но … — тут она сверкнула глазами. — Черт возьми, интересно же, кто такой борзый, что Рыцаря Разрушения не боится! — Кейт! — укоризненно посмотрел на нее Вордсворт. — Не пристало приличной леди выражаться уличным сленгом, да еще на территории Ватикана.***
Пётр Орсини мрачно ходил по своему кабинету. По привычке он чеканил шаг, стараясь не смотреть на окружающий его бардак. — Вот ведь... Проклятый мафусаил! — инквизитор остановился возле стола и со всей силы стукнул кулаком по столешнице, на которой красовалась череда вырезанных ножом фигурок. — Я найду тебя, сволочь! — Конечно, найдете, — тихо ответствовала ему из угла кабинета сестра Паола. — Я в этом уверена. — Найду и убью, — пообещал Рыцарь Разрушения, а затем повернулся на скрип открываемой двери. — Это еще кого черти принесли? — Брат Пётр, не стоит вспоминать, по поводу и без, дьявола и его приспешников, — напомнила начальнику Леди Смерть. — Добрый день! — в кабинет протиснулся Вордсворт: ему пришлось продираться через завал, устроенный около двери. — Это кто же вам так кабинет уделал, уважаемый Орсини? — Ну, если вы о сломанных стульях около порога, то это он сам, а все прочее — незваные ночные гости, — ответила за брата Петра сестра Паола. Уильям огляделся и спешно полез за трубкой. Все стены были залиты чем-то красным. Сорванная дверца шкафа болталась на одной петле, кадка с фикусом была перевернута, а листья растения чем-то опалены. Створка деревянной оконной рамы ощетинилась иглами. А последним завершающим аккордом в этой мелодии хаоса были фигурки человечков с бокалами вина, вырезанные на столе главы Департамента Инквизиции. — Вот это да! — присвистнул Профессор. — Я не понял, Вордсворт, ты, что восхищаешься, что ли? — с подозрением спросил Рыцарь Разрушения. — Нет, что вы, я просто потрясен увиденным! — поспешил объяснить альбионец инквизитору, который был и так на взводе. — А… — протянул брат Пётр. — Такого ты, конечно, ранее не видал, — тут он оперся о стол, разглядывая рисунок на нем. — Эта гадина сообщает, что она с приятелями придет и выпьет мою кровь! — То есть вы считаете, что этой ночью здесь был вампир? — осторожно спросил Профессор. — Да я уверен в этом, — прорычал Орсини, — ведь столько нечисти истребил! Знаю эти их поганые повадки. Сам видишь, что тут устроили! — А можно я зарисую этих пляшущих человечков? — Вордсворт достал карандаш и записную книжку. — Посмотрю в библиотеке, вдруг это какой шифр. — Валяй, — кивнул Рыцарь Разрушения. Он отошел к окну и начал выдергивать из рамы металлические иглы. Карандаш скользил по бумаге. Фигурок было всего пять. Четыре фигурки держали бокалы, и только пятая демонстрировала пустые руки.***
Уильям вернулся в свой кабинет и, сев за стол, задумался, глядя на фигурки в своей записной книжке. — Что там у инквизиторов? — Кейт появилась так внезапно, что Вордсворт вздрогнул от неожиданности. — Ну, — сказал он, — сами инквизиторы не считают, что это наш отдел устроил кавардак в кабинете брата Петра. — Значит действительно кто-то пошалил у него ночью? — хихикнула голограмма. — Да. Бедлам в кабинете Орсини знатный, — ответил ей Профессор. — Только пострадавший уверен, что это — акт устрашения со стороны мафусаилов. — Ого, ничего себе фантазии. Да как же вампиры смогли бы к нему проникнуть? — Не все так просто, дорогая Кейт, — ответил ей Профессор и протянул записную книжку. — Это ему на столе вырезали. Орсини уверен, что бокалы в руках человечков — намек на то, что вампиры хотят испить его кровушки. — Но я не верю, что мафусаилы могли проникнуть в его кабинет! — воскликнула Кейт. — Он ведь сам понимает, что это невозможно. — Знаешь, Кейт, нет ничего невозможного в этом мире, — покачал головой альбионец. — Как-то раз я указывал Петру на некоторые уязвимые места в системе безопасности Ватикана, но наш Рыцарь Разрушения заявил, что это пустяки потому, что Бюро никогда не спит и в случае чего всех положит одним техничным ударом скриммера. — Так значит… — Кейт в ужасе прикрыла рот ладошкой. — И вправду вампиры? — Нет, — успокоил ее Профессор, — вампиры тут ни при чем, их не было в кабинете, но кто-то хотел, чтобы Пётр так подумал. — Матерь Божья, да кто это мог сделать! — изумилась голограмма. — Quid prodest, то бишь ищи, кому выгодно, — ответил Уильям. После услышанного от Кейт и увиденного в кабинете брата Петра, Профессор погрузился в какую-то странную прострацию. Он курил не переставая, периодически вскакивал с места и ходил по кабинету. Вытащив из одного своего шкафчика бутылку красного вина, он наполнил бокал и выплеснул его содержимое на одну из стенок. Голограмма, которая периодически появлялась в кабинете, высказала бурное негодование по поводу пятна на стене кабинете, но Вордсворт лишь отмахнулся. Потом он попросил Кейт раздобыть ему свежесорванный лист фикуса. Поворчав минут пять, та все же выполнила и эту странную просьбу. Солнце клонилось к закату, когда Уильям вновь вызвал к себе капитана «Железной Девы». — Кейт, ты помнишь книги, которыми мы с тобой зачитывались на Альбионе? — поинтересовался он у голограммы и, не дожидаясь ее ответа, добавил: — Ты даже говорила, что я подсознательно копирую главного героя. Не все время, конечно, но периодами. — Ты про этого сыщика… Шерлока Холмса, что ли? — улыбнулась Кейт. — Помню я это твое ребячество. Профессор недовольно кашлянул — ему не очень понравилась фраза про ребячество. — В общем, я разгадал тайну пляшущих человечков, — заявил он, — вот только я не знаю, как же донести правду о том, что именно произошло в кабинете брата Петра. — Почему? — удивилась голограмма. — Эх, Кейт, — вздохнул Профессор, — понимаешь, данная правда… Она… Кхм… В общем, если брат Пётр узнает, то … Бюро придет конец! — Я ничего не пойму. Ты объясняй нормально. Если ты еще не забыл, то в твоем воображении я была гибридом доктора Ватсона и миссис Хадсон, — фыркнула Кейт Скотт, — поэтому будь любезен, не говори мне тут загадками. — В общем, дело было так…***
— Знаете, я это делаю только из уважения к брату Петру, — сказала Леди Смерть. — Пока что вы так и не объяснили мне, почему я должна была его обмануть, чтобы пустить вас в его кабинет. — Поверьте — лучше будет, если это узнаете вы, чем он, — сказал ей Вордсворт, которого сопровождала голограмма. — У меня к вам будет еще одна просьба. Пригласите брата Матфея, брата Андрея, брата Варфоломея, брата Филиппа и сестру Симону. — Не понимаю, зачем вам это нужно, но пусть будет по-вашему, — ответила Леди Смерть. Когда все собрались в разгромленном кабинете Петра Орсини, Профессор торжественно сказал: — Дорогая Паола, взгляните на невинные лица ваших коллег: именно они — те самые мафусаилы, которых хочет выловить ваш начальник, — тут он оглядел побледневшие лица инквизиторов. — Они, конечно, ничего плохого не хотели — это факт. Но как теперь всем нам быть, вот в чем вопрос. Франческо Медичи уверен, что все происшедшее здесь — вендетта агентов АХ. Петр Орсини не сомневается в том, что мстительные мафусаилы угрожают его персоне и, наверное, уже во всю рвется в бой, а ведь вы, брат Матфей, изначально не предполагали такое развитие событий, верно? — Матфей? — ахнула Соковски. — Подождите, сестра, намерения у него были самые благостные. Он хотел сделать шефу сюрприз. — Я вижу, — холодно сказала Леди Смерть. — Сделал, так сделал. Вот не зря его Марокканским дьяволом называют! — Ну, что, брат Матфей, — обратился Уильям к инквизитору, — я могу рассказать, как оно все было, но будет лучше, если вы сами все расскажете. Чистосердечное признание смягчает наказание! Брат Матфей вздохнул. — Простите, сестра Паола, мы и правда не хотели ничего такого, — тут он посмотрел на «убитую» обстановку кабинета и покачал головой. — На днях один из моих друзей прислал в подарок несколько бутылок вина. Это довольно ценное и редкое вино, которое делают только в их монастыре. Оно не имеет узнаваемого всем запаха, хотя и располагает довольно хорошей крепостью. Мы с братьями… — тут он взглянул на брата Андрея и брата Филиппа, — вечером продегустировали пару бутылочек. Потом, когда хмель ударил в голову, я решил сделать нашему шефу сюрприз. Отнести и поставить ему на стол подарочек. Вино, в общем, я решил отнести. Брат Пётр иногда тоже совсем не дурак выпить. — Матфей! — одернула его Паола. — Так вот. Как выяснилось, в нашей компании именно я оказался пресловутым слабым звеном. Меня угораздило налететь на косяк и разбить бутылку, да так, что вино выплеснулось на стенку. А как выяснилось, оно окрашивает все намертво, — сказал Марроканский дьявол, — и вот тогда… — Тогда он вернулся к нам и сказал, что уделал винищем стенку кабинета брата Петра, — сказал брат Андрей. — А так как Орсини явно был бы не в восторге от подобного ночного мероприятия, мы решили помочь брату Матфею. — Идея появилась сама собой, — сообщил брат Варфломей. — Я предложил сымитировать нападение на кабинет начальника и разлить вино по всем стенам, чтобы его потеки напоминали потеки крови. — Я помогал им в этом, — признался брат Филипп, — но так как я принял не меньше Марокканского дьявола… В общем, случайно свалил этот несчастный фикус и опалил его электричеством. — Когда брат Андрей прибежал ко мне и попросил иглы, я не могла ему отказать, — тихо произнесла сестра Симона. — Более того, я сама пошла и воткнула их в раму. — А я оторвал дверцу! — радостно добавил брат Андрей. — А потом вы еще и человечков вырезали на столе? Каждый человечек обозначал участника данного дебоша, да? — уточнил Вордсворт. — Ну что вы, Профессор, наши пьяные мозги да такого бы не додумались, — ответил ему Марроканский дьявол. — Когда выяснилось, что на столе Орсини появились какие-то пляшущие человечки, мы и сами поверили в то, что его кто-то еще, кроме нас, посетил в ту ночь. — О! — воскликнул потрясенный Вордсворт. — Но откуда же тогда появились эти фигурки?! — Это я их вырезала! — голос Паолы Соковски разрезал тишину, повисшую в кабинете. — Ведь я случайно стала свидетелем всего того, что устроили подчиненные. Всю ночь я думала, что же мне делать, а утром, еще до прихода Орсини, я пришла в кабинет и вырезала этих пляшущих человечков! Я просто вспомнила, как один из вампиров, который ухитрился ускользнуть из наших рук, проорал нам, что он будет пить нашу кровь подобно вину из бокала! Пётр это тоже запомнил. И тут Профессор посмотрел на Кейт, которая в ответ лишь пожала плечами. Альбионец задумчиво оглядел инквизиторов. — Знаете что, господа, вы эту кашу заварили — вы её и расхлебывайте! — заявил он, подойдя к дверям кабинета. — Только давайте договоримся так, что весь этот бардак — не работа агентов АХ, и сей факт донесите до сознания кардинала Медичи. А насчет мафусаилов... Я говорил Орсини, что система безопасности оставляет желать лучшего. Вот пусть он лучше этим займется на досуге, а не снаряжает Бюро в крестовый поход.***
Кейт заваривала чай, украдкой бросая взгляд на Профессора. — Ты расстроился, да? — спросила она, протягивая ему чашечку чая. — Нет, — ответил тот, затягиваясь табачным дымом и разглядывая чаинки на дне чашки. — Просто я понял, что Шерлоку Холмсу не место в Ватикане. — Это почему же? — улыбнувшись, спросила голограмма. — Ведь ты вывел на чистую воду инквизиторов! Ну, подумаешь, немного ошибся с этими пляшущими человечками, с пьяными-то все равно верно угадал. — Дело не в этом, — сказал Уильям, отпивая чай, — просто литература и реальность — немного разные вещи. И кстати, совсем не обязательно вытаскивать виновных на суд общественности, чтобы добиться справедливости. — Почему-то я не верю в то, что ты больше никогда не будешь ощущать себя… немного Холмсом при встрече с какой-либо загадкой, — ответила Кейт, отставляя чайник с заваркой. — Меня ты не обманешь! Хотя себя, наверное, и попытаешься. — Ты права! — вздохнул он. — Ведь это кусочек Альбиона в моей душе, и его нельзя вычеркнуть, да и к тому же трубка, подаренная Катериной, так или иначе, но постоянно поддерживает эту связь. — Когда же ты наконец повзрослеешь, Уильям? — покачала головой голограмма. — Кстати, Катерина и без всякой дедукции высказала Франческо предположение о том, что дебош устроили сами инквизиторы, — Тут монахиня лукаво посмотрела на Профессора. — А ведь трубку именно она тебе подарила. Так что ты поразмышляй на досуге насчет этого факта, — и, рассмеявшись, Кейт выключила голограмму.