가지마 제발 날 위해 한번만 떠나지마 Moon Hee Jun ─ Toy
Вопросом, стоит ли идти назад тем путем, которым накануне он сюда добирался, Ки даже не задался. Он просто вышел из комнаты и свернул направо ─ к самой страшной на данный момент двери. Дверь утопала в легком черноватом тумане, ничего доброго не предвещавшем, но достичь лестницы ─ задача, имевшая для парня в данный момент большую важность. Рядом с лестницей вероятнее всего отыскать выход. А чтобы добраться до лестницы, ему нужно повторить часть своего вчерашнего пути. Впрочем, вспоминать особо этот путь и не было необходимости, поскольку единственная дверь, встретившаяся ему тогда, вела именно в этот коридор. Он просто шел испуганным болванчиком по комнатам, комнаткам и коридорам, сменявшим друг друга, повторяющим друг друга в мельчайших деталях. Ки вышел на лестничную площадку получасом позже, так и не встретив на пути ни одного препятствия. Разве что дневной свет, робко заглядывавший в комнатки, казался по-дождливому тусклым и неприветливым, чем вгонял в тоску и отбивал желание двигаться вперед. То и дело Ки гасил всплывающие не к месту желания прилечь и вздремнуть на мягких софах и подушках или же просто послушать размеренный успокаивающий стук дождя в стекло. Парень так и не решился подойти к нежной узорчатой белоснежной тюли и выглянуть в окно, дабы убедиться в отсутствии у себя слуховых галлюцинаций. Даже когда краем глаза им была замечена какая-то тень, метнувшаяся там снаружи следом за ним, он не сбавил хода и, с трудом сохраняя спокойствие, продолжал упорно идти. Пока это чудовище за окном, он в относительной безопасности от него. Со вчерашнего дня лестница нисколько не изменилась. Не изменился даже предрассветный полумрак, освещающий ступени и картины на стенах с изображением разных, несомненно, важных, дам и господ. На высоких арчатых оконных проемах развевались прозрачные занавеси ─ под дуновением ветра, пробирающегося в дом из приоткрытого окна. Ки сглотнул. Значит, штукенция, преследовавшая его снаружи, уже должна была шмыгнуть внутрь. Очередная тема, о которой сейчас он думать не будет. Он подумает о ней на досуге, когда появится свободное время. Его внимательный взгляд, прошедшийся по стенам не выявил ничего опасного. Пока путь можно было продолжить. Дойдя до второго этажа, Ки робко посмотрел на дверь, из которой вчера вылетел ошалелой пулей. Дверь оказалась запертой. Но даже будь она открыта настежь, парень ни за что бы туда больше не сунулся. Проигнорировав другие коридоры, тянувшиеся от этого места вглубь дома, Ки шмыгнул на следующий лестничный пролет и во весь дух поскакал на первый этаж, перепрыгивая по две, а то и три ступени разом. Он не ожидал, что сразу же наткнется на входную дверь, едва преодолев последнюю ступень, но и того, что предстало его глазам, увидеть он также не ожидал. Всего лишь четыре стены, обклеенные все теми же обоями в синий рисуночек, что и везде. Одна из стен, безусловно, находилась позади лестницы, но подобраться к ней он мог, разве что вскрыв ступени. Такое неразумное поведение наделало бы шуму и привлекло к нему ненужное внимание. Тряхнув головой, он закрыл и открыл глаза, собираясь с мыслями. Что ж, судя по всему, идти ему необходимо в один из коридоров наверху, на злополучном втором этаже. Возможно, даже в тот, что прячется за запертой дверью. Возможно, единственный выход отсюда находится как раз в злокозненном отеле. Который стерегут эти безликие куклы… При мысли о том, какой путь ему придется проделать, у него даже голова слегка закружилась и конечности похолодели. На всякий случай он тщательно ощупал стены, не обходя вниманием и рисунок, в поисках незаметной и неощутимой щелки. Как и ожидалось, никаких плодов его усилия не принесли, только пыль въелась в пальцы и рисунок немного потек. Горько повздыхав и посетовав на нелегкую свою судьбу, он вяло поплелся наверх, позабыв на момент про все возможные опасности, подстерегающие его там. Однако резко разорвавший тишину визг, раздавшийся под ногами, вынудил его поспешить. Громкое визгливое эхо назойливо преследовало его до тех пор, пока он не ступил на лестничный пролет второго этажа, после чего наступила идеальная тишина. Если бы Ки обернулся и поглядел вверх, он увидел бы какое-то темное существо, безмолвно наблюдающее за ним из угла. Однако парень уже был занят новой проблемой. Стоя перед закрытой дверью и видя боковым зрением по коридору с каждой от него стороны, Ки напряженно выбирал новый путь. Каждая из дорог не сулит радостей и приятностей. Но выбрать нужно одну. Простояв на лестничной развилке пару минут и напряженно взвесив все варианты, в итоге он сделал выбор в пользу того коридора, в котором свет казался гостеприимнее. Да и пахло тут весьма приятно ─ по-цветочному. Рисунок на обоях был более разреженным, отчего белый фон выходил вперед. Рисунок на третьем этаже казался насыщеннее из-за большого количества мелких деталей. От этого коридоры и без того плохо освещенные, казались абсолютно тусклыми. Теперь дорога его была неплохо освещена, благодаря чему немного повысилось настроение и затеплела надежда выбраться отсюда целым и невредимым. Но самое главное достоинство его нового пути ─ отсутствие каких бы то ни было картин. Все здешние картины, вернее, персонажи, казались ему живыми, дышащими существами, вот-вот готовыми переступить раму и сойти на эту бренную землю. И вновь Ки не встретил никаких препятствий на своем пути, что начинало его понемногу беспокоить. Со временем исчезло поддерживающее дух вдохновение и напряжение его дошло до того, что он начал валять дурака, выискивая опасности везде. Ему все время казалось, что за ним следят невидимые глаза, а широкая пасть смердит гнилостным теплом в предвкушении. Ему виделись повсюду хамелеоны, сливавшиеся с обоями и меленько дергавшиеся, стоило ему перевести взгляд. За занавесями чудились притаившиеся монстры, ожидающие, когда он зазевается и ослабит оборону, чтобы выпотрошить дочиста и вывернуть наизнанку. Подушки на креслах он принимал за движущиеся мохнатые шары, впрочем, не совсем ясно представляя, какая от них может исходить опасность. Может, в шерсти зубы должны быть спрятаны? Острые как бритва. Во рту, алом от крови, которую они ему пустят. За картинами ему мерещились черные пауки, только и ждущие момента черной волной хлынуть по стенам в его сторону и напугать до смерти, а потом обглодать его, парализованного страхом, до костей. Обнаружив за какой-то дверью, первой из попавшихся, пустой коридор, Ки немного облегченно выдохнул. Выйдя, дверь за собой он тщательно закрыл, но так и не решился подпереть ручку кочергой, на которую пока возлагал надежды в возможной борьбе за жизнь. Свет в этом проходе был пыльным матово-серым, тем не менее он вселял в него какую-то необъяснимую надежду. Ощущение, которое вскоре нашло свое объяснение. Он встретил Чжонхёна, замершего посреди коридора во время движения ему навстречу. Ки испуганно замотал головой, отступая спиной. Не этого он сейчас искал. Не копию Чжонхёна. Ки решительно развернулся и побежал по петляющему вправо-влево коридору вперед, спасаясь от возможного преследования. Но пара взглядов за спину разуверила его в намерениях Чжонхёна. Вовсе никто его не преследовал, как ему в панике показалось. Вряд ли Ки от него мог оторваться, поскольку физически настоящий Чжонхён всегда превосходил его. Значит, превосходить должна и здешняя проекция. Что тогда задумал этот проныра? Замедлив ход, вскоре Ки окончательно остановился. И тому тоже была причина. Он недоверчиво взялся за прутья решетки, перекрывающей коридор, и слепо поглядел в коридор, по которому только вчера удирал, спасая свою никчемную жизнь от манекенов. Справа, за двумя поворотами, находится лестница вниз к сцене, а потом к двери и еще одной двери. Затем огромный двор с бассейном, в который он упал во время дождя и который на проверку оказался не таким уж неглубоким, как они с братьями предполагали ранее. После идет арка. А дальше… Свобода. Относительная. Ки часто задышал. А как же эти самые манекены, которые только вчера пытались выбить решетку, стоя по ту же сторону, по которую ныне стоит сам Ки? Мысли его привели к простому и очень страшному выводу: скорее всего, манекены пришли ровно оттуда же, откуда сейчас явился он. Значит, они вновь разбрелись по всему дому. Но ни на одного из них он до сих пор не наткнулся. Они что в стены всосались, что ли? Парень глубоко вдохнул и без особого успеха попытался пролезть сквозь прутья. Потом подергал за них в истерике. Но если решетки не смогла выбить целая толпа зверей, что мог сделать он ─ одинокий беглец, спасающий свое драгоценное? Искать другой путь. Ки повернулся к эфемерному спасению спиной, приглушая всколыхнувшуюся надежду на спасение. Парадокс, но спасение так близко и так далеко одновременно. На всякий случай он попытался выбить здешние окна, что сделать ему, безусловно, не удалось. Отколупав ногтями небольшой участок пыли на стекле, он поглядел в образовавшуюся щель на пустой двор с неработающим фонтаном, по дну которого перекатывались осенние листья. Не видна была с такого ракурса злополучная арка, лишь голубая полоска, знаменующая ее наличие и месторасположение. Ни Тэмина, ни Чжинки. Во дворе находился лишь Чжонхён, одетый во всю ту же расстегнутую рубашку и съехавшие на бедра брюки, волочащиеся по земле. Пользуясь относительной безопасностью, в которой он ныне находился, парень пялился на эту чудесную копию во все глаза, а та смотрела на него в ответ своим фирменным нечитаемым взглядом, вызывая неожиданный румянец на щеках Ки. Ну надо же, как будто прямо и не он ночью выполнял чуть не акробатические номера на пару с этой копией. Парень стыдливо отпрянул от самодельной щелки и дернул обратно по коридору. Раз Чжонхён за окном, значит, в коридоре его нет. Может, то была галлюцинация Ки, вторящая его тайному желанию отдаться в эти крепкие руки? Он проигнорировал дверь, из которой пришел, в надежде, что натолкнется на другую. И надежда его оправдалась. Но в несколько странной манере. Попалась ему не дверь, а все та де решетчатая перегородка, дверь в которой в данный момент была открыта. Ки вглядывался в полутемный коридор, начинавшийся прямо от этой решетки и сердце у него екало. Белые пластиковые фигуры виднелись в темноте то тут, то там, словно люди, разошедшиеся по картинной галерее. Ступая осторожно и не спуская взгляда с этих жутких кукол, он медленно подходил к решетке с совершенно явным намерением закрыть дверь на ключ, видневшийся в замке. Пока он успешно выполнял задуманное, но когда дело дошло до замка, пришлось немного провозиться. Без взгляда не удавалось правильно поставить дверцу ─ так, чтобы щель и сам замок находились друг напротив друга, и язычок свободно вошел в гнездо. Он хаотично дергал и дергал ключом и дверцей, вместе с тем стараясь охватить слезящимся взглядом все фигуры в темноте. Если кто еще из манекенов спал, то после шума, который он своими стараниями наделал, точно проснулся. Отчаявшись запереть злополучную железяку, Ки рискнул позаимствовать у удачи один крохотный шанс. Всего лишь какой-то мимолетный взгляд на замок, а расстояние между ним и его новыми-старыми знакомыми тут же сократилось. Хотя сердце и билось в горле, дверь он все-таки успешно запер. Никто ему ничего не выдрал. Никто его не покалечил. Не откусил ничего. Он облегченно выдохнул. И даже успел немного погордиться собой ─ ровно до тех пор, пока, отступая спиной, не натолкнулся на Чжонхёна, тотчас же схватившего его в крепкие объятия и жарко задышавшего в ухо. Испуганно уронив кочергу на пол, Ки начал было плавиться под таким напором, однако тут же себя одернул. ─ Отпустил. Быстро, ─ вякнул он, вкладывая в голос столько злости и недовольства, сколько влезало, и одновременно выпутываясь из горячих рук. Правда, не проявляя при этом особой прыти. Чжонхёну, судя по всему, было абсолютно все равно, в каких дозах он отсыпает ему свой гнев, его объятия тем крепчали, чем сильнее пытался вырваться из них Ки. Раскусив обольстителя, парень застыл как те манекены, вновь схватившиеся за прутья решетки, словно заключенные в клетку крысы. Ки настороженно прислушался к происходящему. Тишина мертвела в пыльном коридоре. Разрывало ее только его шумное дыхание. Затихли даже буйные манекены, парой минут назад пытавшиеся выдрать решетку с корнями. Чжонхён завозился и зарылся носом в его затылок, шумно вдыхая его теплый запах. Запрелый запах его давно немытых волос. Фу. Выбрав удачный момент, Ки оттолкнул молодого человека от себя и скривился. ─ Извращенец, ─ выплюнул он, в ответ получив лукавую усмешку. Одну из его любимых. Засранец. Такой же, как и оригинал. Опасаясь слишком долго стоять спиной к буйнопомешанным куклам, Ки обошел Чжонхёна вдоль стены с окнами и зашел ему за спину, внимательно наблюдая, как тот поворачивается за ним следом вокруг собственной оси. Внимание парня привлекла дыра, образовавшаяся в стене позади копии Чжонхёна. Дыра, маслянисто темная на фоне светлых обоев. Словно огромный черный нарыв. Не долго раздумывая, за неимением иных безопасных вариантов Ки дернул в ее сторону, надеясь, что неожиданным маневром собьет Чжонхёна с толку. Кажется, у него получилось. Либо его вновь отпустили. Как бы Ки ни хотелось, чтобы верным был первый вариант, он прекрасно понимал, что единственно возможный ─ второй. Ему просто позволили улизнуть, поиграть в супергероя. Дабы потом столкнуть его лицом к морде с каким-нибудь монстром, от одного вида которого он в штаны наложит. А нечего накладывать, ─ язвительно подумал он про себя, ─ не ел дня три-четыре наверное. Если не больше. Прежняя жизнь вновь понемногу стиралась из его памяти. Так, как долго он не ел? Преодолев круглый и неровный проем дыры, Ки оказался в новой неосвещенной комнате. Комната ощущалась такой же огромной, как та страшная библиотека. И, как полагается, без единого источника света. Дыра позади затянулась, скрывая от него коридор со стоящим посреди него довольным Чжонхёном. Дождавшись, пока парень исчезнет с его глаз, Чжонхён с медлительной уверенностью подошел к решетке, отпер ее, а затем, словно мираж, постепенно растворился в воздухе.***
Ки поежился. Темнота была вязкой, пробираться сквозь нее оказалось делом весьма и весьма затруднительным. Однажды Ки побывал в подобной чернильной вязкости. В нем уже начала просыпаться надежда, что все его невзгоды, наконец, закончились, скоро он благополучно преодолеет последнюю точку этого пути и окажется на финише. Или вернется туда, откуда начал путь. Любой из вариантов ныне казался ему отличным. Куда угодно, лишь бы подальше оттуда. И вновь его надежды разбились вдребезги. О шуршание по бокам и тихое хныканье. А вот и те, кто живет во тьме. Скрипит и шипит. Пищит и поджидает, чтобы напугать до полусмерти. Ки пулей выскочил за открывшуюся вскоре на его пути дверь и, нисколько не беспокоясь о сохранении тишины, с размаху ее захлопнул за собой. Очередной коридор. Грешным делом парень подумывал, а не побиться ли ему головой об стену, поскольку лабиринт коридоров, переходов и комнат уже начинал порядком набивать оскомину. Не очень-то оригинально кто-то его запутывает. Гонит куда-то. А где полет мысли? Где настоящий колдовской размах? Решив не калечить свою голову понапрасну, он просто съехал по стене на пол и бессильно разревелся, дав непозволительную в данный момент слабину. Истерическая икота сотрясала его тело, слезы неиссякаемым потоком текли по красным щекам. В душе было черно. Так же черно, как и во всем этом проклятом кем-то месте. Лучик надежды, рассекавший эту чернь, был безжалостно затушен прямо на корню. Что он должен сделать, чтобы выбраться отсюда? Вернуться обратно тем же путем, которым пришел сюда. А затем придушить бабку и освежевать. Нет, лучше сразу заживо освежевать, а потом повесить ее мокрый трупик на колу на солнце. Вот тогда он будет отомщен. А перед всем этим еще и переспать с Чжонхёном прямо на ее глазах, авось сама удавится от злобы. Взять себя в руки оказалось не так легко, однако он справился. Встал, оттирая мокрое лицо рукавом рубашки. Пару раз глубоко вздохнул, выравнивая сбившиеся вследствие истерики дыхание. И повернулся к тому месту, из которого вышел. Но двери в стене не отыскал. ─ Что? ─ пробормотал парень, ощупывая стену. Рисунок обоев под его влажными пальцами смазался, а ни намека на проем двери не было найдено. Предупреждая новый поток слез, уже выступивших на глазах, Ки глубоко втягивал в себя воздух. Ведь на самом все куда лучше, чем он мог представлять в своих самых смелых мечтах, успокаивал он сам себя. Опасные коридоры и в самом деле столкнули его с опасностями, но он успешно с ними справился. Он даже почти вышел к тому месту, которое ведет к выходу отсюда. Свобода близка как никогда. Стоит еще немного поднажать, и он одержит победу. Чего он разревелся? Подумаешь, коридоры и коридоры. Чего он в них еще не видел? По-моему, уже все предстало его глазам. Может, вот эта дверь откроет ему нечто, что окажет неоценимую помощь в его изысканиях? Ки зашел в обнаруженную дверь. Комната оказалась то ли моргом, то ли операционной. По одну ее сторону тянулись низкие столы-шкафы, по другую ─ шкафы во весь рост с разнообразными склянками на полках. Посередине находились продолговатые врачебные столы. На всех них недвижимыми игрушками, отработавшими свое, лежали свежие изуродованные тела. Парень болезненно сглотнул при виде ампутированных конечностей, отрезанных голов и вскрытых грудных клеток. Запах в этой лаборатории стоял зубодробительный, от него Ки пробирало аж до самого мозга, как ему показалось. Но несмотря на это, невзирая на то, что дышать он старался мелко и через раз, что страх прошибал его холодным потом, сдвинуться с места и вновь бежать куда глаза глядят оказалось выше его сил. Что-то точно приклеило ноги к полу. Ситуация раскрылась под новым углом, оказавшись намного серьезнее его самых ужасных предположений. Наверное, из-за этого на миг ему вдруг показалось, будто одно из тел повернуло в его сторону голову и моргнуло на него белесыми глазами. Под ложечкой засосало. Нужно уносить свое святое, пока его не оприходовали. Ки сделал шаг назад и вдруг увидел то, что спутало все его планы. А именно: ему показалось, что на одном из столов он видит безголовое тело Чжонхёна. Ки не мог ошибиться. У него было достаточно времени и возможностей наглядно изучить это восхитительное тело вдоль и поперек, он бы его ни с кем не спутал. И лишь эта мысль заставила парня бездумно подорваться к столу, как он сам на нем оказался, не помня при этом каким образом. Очевидно, магическим? Руки его были крепко прикованы ремнями. Сковали ремнями и ноги, причем в нескольких местах ─ для пущей надежности. Сердце Ки упало при виде толстяка, одетого в белый халат. Нос его торчал под маской, а жуткие черно-белые глаза предвкушающе блестели за линзами врачебных очков. Парень заорал и от страха, и от паники, снежным комом нарастающей внутри. Что есть сил он задергал руками и ногами, мотая головой и вереща, словно капризный ребенок. Нестерпимо яркий свет ламп ударил ему в глаза, отчего заболел затылок, из которого ему намедни вырвали клок волос. Голову зафиксировали чем-то, но чем ─ Ки не сумел разглядеть. В рот сунули какое-то устройство странного вида, и тут же в горло полилась одуряющая черная жидкость. Вязкая и густая, вкуса ее он почувствовать не мог, потому что трубка достигала самого горла. Парень захлебывался, не успевая сглатывать и активно сопротивляясь, что, впрочем, не мешало жидкости достигать своей цели. Хотя какая-то ее часть благодаря стараниям Ки все же вытекла из носа. ─ Сладкий поросеночек мне попался. Сейчас мы тебя разберем, интересненького, сейчас мы тебя поизучаем, ─ бормотал толстяк себе под нос, но осоловевший Ки не разобрал ни слова. Тара с жидкостью наконец опустела, вытащен был изо рта отвратительный прибор и Ки закашлялся. Толстяк снял фиксирующие голову зажимы, очевидно, из издевательской заботы. Недоверчиво мотая головой, Ки зверски раскашлялся, надеясь, что выпитое таким образом все же решит покинуть его желудок. Попытка вызвать рвоту провалилась, но он хотя бы выяснил, что вкус у этой черной гадости был приторно сладким. Прямо как тот самый виноград. Мерзко. Но действие свое она оказывать начала, затуманивая взгляд и отбирая у Ки возможность вести счет времени. Иногда он приходил в себя, поднимал голову и видел такой ужас, что тотчас же закрывал глаза, предпочитая считать происходящее обыкновенным сном. Всего лишь кошмарчик с собственным распоротым животом, всякое присниться может. Разве не во сне ты не ощущаешь никакой боли? Естественно, во сне. Хотя внутренности его так правдоподобно поблескивают в ярком свете и крови как-то уж слишком много. Настоящей кровищи. Для чего ему так много внутренностей? Половину можно было бы убрать. Или не можно. Что из него такое вытаскивают? Ну хоть обратно вернули. Раз оно есть в его теле, значит, оно ему жизненно необходимо. А зачем эту черную жижу заливать внутрь него? Почему идет такое шипение? Он, что, горит? Он горит?! Черный пар забивает ноздри и пеплом оседает на горле, ощущение не из приятных. Нет, не горит. Просто он очень горячий, а жидкость очень холодная. Горячий парень. А это что?.. Что вы этим собираетесь делать? Подождите! Ноги ему еще понадобятся! Оставьте ноги в покое! А вот и Чжонхён. Он заберет его? Он забирает его. На своих сильных руках. Быть в его руках очень приятно. Быть в его руках очень лестно. Чжонхён всегда беспокоится о том, чтобы голова Ки не висела, пока он несет его на руках. Чжонхён очень заботлив. Ки проснулся рано поутру под умиротворяющий шум дождя. Стук казался очень уютным, просыпаться окончательно вовсе не желалось, потому он подвигался и поглубже зарылся в покрывало, уйдя под него почти по нос. Немного болела голова и горло, что натолкнуло его на вопрос: «Когда он успел так накричаться?». Боль немного сглаживала мягкая подушка, на которой покоилась его голова. Такое же мягкое, но плотное покрывало льнуло к обнаженной коже, особенно приятно согревая в холодный день. Кончик его носа немного замерз, да и воздух ощущался так, что стоит откинуть одеяло и Ки в миг замерзнет. О том же возвещали и облачка пара, которые вяло знаменовали каждый его выдох. Возможность замерзнуть полностью, безусловно, его вовсе не прельщала. Выдох справа сообщил ему о том, что в кровати, а это, очевидно, была кровать, он находится не один. Приятный обонянию цветочный запах. Терпкий и властный. Чжонхён. Ки приоткрыл глаза, упираясь взглядом в высокий белый потолок, искусно украшенный знакомой лепниной. В это сумеречное время тени поселились в углах, комфортно приглушая яркость белого. От высоких арчатых окон на кровать падала вафельная тень. Ки перевел взгляд вправо и поглядел на умиротворенное лицо Чжонхёна, задумчиво изучавшего что-то в окне, будто различая что-либо за плотной пеленой дождя. Одетый все еще по-прежнему, он подпер голову рукой и лежал на боку, будто мамочка, стерегущая сон драгоценного дитя. Тело, видневшееся в расстегнутой рубашке, было цело. Все оказалось на месте, вплоть до этой пресловутой родинки на груди, от которой в данный момент Ки не без труда смог отвести глаза. Спокойствие Чжонхёна импонировало ему. Однако тени, залегшие на его красивом лице, навевали тревогу. Чжонхён как будто сбросил вес, хотя сомневаться в его физическом превосходстве над самим Ки, парень пока еще не решался, особенно мельком глянув на его тугие мышцы. Не шелохнувшись, Чжонхён перевел взгляд на заспанного Ки, нисколько не удивляясь тому, что тот уже проснулся. Ки не отвел глаз, смело встречая удушающую черноту и позволяя ей проникать в самую свою глубь. Мурашки побежали по коже, подгоняемые расплывчатыми воспоминаниями. Чжонхён из тех умельцев, которые способны обыкновенные переглядывания перевести в разряд чего-то слишком личного и интимного. Как водится, вынырнул Ки из этих тяжелых черных глубин не без труда, пока еще плохо осознавая, что произошло, но уже понемногу приходя в себя. Он позволил случиться чему-то ужасному. Пытаясь выбраться из болота, в которое попал, он увяз еще глубже. Глаза его изумленно расширялись, перебегая от одного аспидного бездонного колодца к другому. Да ладно, ─ с бравадой отмахнулся он от излишне тревожных мыслей, ─ не так уж этот Чжонхён и плох. Такой же невероятно-страстно-прекрасный, очень напористый и подавляющий. Расфонареть, у Чжонхёна даже копии идеальны… ─ подумала безумная фанатка, спрятанная глубоко в его душе. На самом ее дне. Но даже оттуда виднелся сумасшедший блеск размахиваемых ею помпонов и слышался ее истерический визг. О чем он думает в самый страшный момент своей жизни?.. О том, что не прочь перепихнуться с этой копией еще раз. А потом еще раз. И еще раз. До прихода настоящего Чжонхёна, который конечно же накажет его. Так же сладко, как он развлечется с этой копией. А может, им тройничок устроить?.. На этой безумной мысли Ки наконец выдохнул задерживаемый воздух с отчетливо слышимым «пуф», что вызвало улыбку на губах Чжонхёна-копии. Облачко пара растворилось в воздухе, не долетев до его лица. Он вообще-то только недавно Чжонхёну по незнанию изменил, какой еще к чертям тройничок? И все же как прекрасна эта удивительная копия. Не так. Повалить бы ее на спину. Не то. Ки попытался сесть, дабы сбросить клейкое наваждение, но Чжонхён упер в его грудь раскрытую ладонь и с завидной легкостью уложил парня на прежнее место. Безусловно, Ки ожидал этого, но даже так сердце его бросилось вскачь. Подушка забавно спружинила под головой, навевая приятные мысли о безмятежности и воспоминания о былом. Как прекрасно вновь оказаться в этих властных руках, ощутить всю их сокрушающую мощь, позволить им подчинить себя. Ки живет, чтобы быть безвольной куклой Чжонхёна и выполнять все его прихоти. Этот смысл ─ единственно существующий. Чжонхён медленно склонился к нему и припал к покусанным губам, на которых осталась ядовитая сладость споенного ему зелья. Он слизывал сладкую пленку, словно освобождая Ки от оков, оставлявших зудящие ссадины. Знаменитые дьявольские поцелуи, сводящие с ума, лишающие рассудка. Парень ощущал довольную улыбку на его полных губах, что заставляло его всего подозрительно таять и с несвойственной ему нежностью отвечать. Что такого неправильного во всем происходящем? Неправильно все! Перестав улыбаться в ответ, Ки испуганно распахнул глаза, разорвал поцелуй и резко оттолкнул от себя этого дьявола, принимая сидячий вид. Покрывало спало с его обнаженного тела, но он даже не почувствовал холода, охваченный ужасом. Расширенным в шоке глазам его предстала уродливая рана, рассекающая живот, в данный момент зашитая и заляпанная чем-то черным ─ словно дыры в окнах законопатил неумелый работник. Кожа вокруг раны покрылась уродливыми багровыми пятнами. Дыхание его от шока сбилось и в глазах появилась боль, которую он должен был ощущать в теле, но по факту не ощущал. ─ Что это? ─ Ки поднял глаза на Чжонхёна, приложив ладонь к покрывшимся коркой краям, не спрятанным под черной замазкой. Мольба в его голосе, возможно, растрогала того, поскольку копия очень осторожно прикоснулась к дрожащим пальцам Ки, не поднимая вместе с этим на него взгляда. Прежняя улыбка играла на его красивых губах. ─ Чего ты лыбишься?! ─ разозлился в момент парень и яростно хлопнул ладонью по заботливо тянувшейся к нему руке. Он дернулся с намерением накинуться на копию Чжонхёна и хорошенько ее вздуть, но вместо этого с позором на нее упал. Ноги будто предательски парализовало. Как всегда в самый подходящий момент. Что ж их не парализовало, когда он вчера… или позавчера… тогда заходил в этот чертов отель?! Чжонхён перевернулся с ошарашенным Ки, воспользовавшись удобной возможностью, и придавил его своим теплым и тяжелым телом. ─ Чжонхён никогда не бывает теплым, ты, уебищное отродье, отпусти меня! Если взялся копировать, копируй нормально! ─ заорал парень ему в лицо, но этот Чжонхён только шире улыбнулся его гневу. Так бы поступил и сам оригинал, что приводило Ки в настоящее бешенство. Во что он вляпался? В нечто похуже, чем ему представлялось ранее? Что может быть хуже увиденного? Ки подвигал ногами, что оказалось не так просто сделать, будучи вдавленным в кровать этим увальнем. Чжонхён терпеливо удерживал его, вглядываясь в лицо, смешивая свое размеренное дыхание с частым дыханием Ки. Интересно, если ранить этого Чжонхёна, из него потечет та же черная жидкость? ─ задался Ки вопросом. Проверить свою теорию он намеревался в ближайшем будущем. В самом ближайшем. Попытку вновь затянуть себя в поцелуй Ки пресек, отвернувшись от Чжонхёна в сторону окна, стойко держащегося под напором шквального ветра и дождя. Дождя, шедшего там, снаружи. На свободе. Он предпринял новую попытку ─ на этот раз броситься к окну и распахнуть его. Может, выброситься. Здесь же все магическое, вдруг он выживет. Отброшенный прочь Чжонхён успешно справился и с этой попыткой, схватив Ки за лодыжку и подтянув к себе. Парень заорал не своим голосом от боли, наконец настигшей его… в ногах. Надежда в самом скором времени разрешить ситуацию с размаху разбилась о все то же окно. «Нет, нет, нет», ─ бормотал он как заклятие, борясь с подминающим его под себя Чжонхёном, до боли прижимающим его запястья к кровати. Не может быть все правдой, не может быть все с ним. Во всем происходящем нет смысла. Чжонхён добился своего и навязал ему очередной поцелуй, в свете ярости, бушевавшей в душе Ки, обретший оттенок кровожадности. Ки кусал Чжонхёна, безжалостно, в надежде, что тот удивится и отпрянет. Но тому, похоже, нравился боевой настрой парня, поскольку напор его все возрастал и вдавливал он Ки в кровать сильнее прежнего, вызывая боль уже в ране на животе. Его теплая кожа согревала мерзнущего парня, усиленно подавлявшего в себе желание обнять. Кровь его была сладкой, как и у настоящего демона, но без положенного металлического привкуса, что в который раз убедило Ки в ненастоящести этого Чжонхёна ─ всего лишь проекция, не более. Проекция напористая и такая же властная. Ки с ужасом осознал, что возбудился от грубой навязчивости, потому начал выпутываться из поцелуя. Чжонхён, наконец уступивший его попыткам, чуть приподнял голову, чтобы поймать лицо Ки в фокус. Горящие щеки парня и его блестящие глаза вызвали у копии удовлетворенную улыбку. Но особенно приковали к себе его внимание измазанные покусанные губы парня и мелкое влажное дыхание, облачками вырывающееся из них. Ки в свою очередь зачарованно разглядывал черную кровь, исполосившую губы Чжонхёна и все еще под действием безумия слизнул собравшуюся каплю с одного уголка. А потом испуганно отпрянул, осознав, что сделал. А также осознав, что Чжонхён так же сильно возбужден, как и он сам, только на том все еще была какая-никакая одежда, тогда как Ки находился в чем мать родила. Крайне подлый прием со стороны подставного Чжонхёна. Черные глаза затопила чернильная нежность, Чжонхён склонился к лицу Ки и в трогательном жесте невесомо прикоснулся губами к его прикрывшимся глазам, оставляя на них черные следы. Вознаграждением ему стал выдох упоения, который копия глубоко в себя вдохнула словно полюбившийся аромат. Налившиеся кровью, перепачканные и искусанные губы Ки были приглашающе приоткрыты, его карие глаза томно и рассеянно следили за лицом Чжонхёна, но никакого сопротивления не последовало, когда тот втянул парня в новый поцелуй, настойчиво мягкий, оттого заводящий сильнее. Ки пробежался пальцами по его крепкой груди, потеребил соски, нерешительно спустился к животу, словно не зная, как быть дальше. И вдруг обнял крепко. Подушечки пальцев согревались от тепла чужого тела, парня это одновременно и злило, и возбуждало, потому он без капли жалости запустил в смуглую спину ногти. Чжонхён закинул его ноги себе на талию и, не расстегивая брюк, начал толкаться в Ки, поначалу легонько, но с каждым разом все сильнее и сильнее. Вопреки собственным ожиданиям, Ки не пресек его действия, наоборот, он схватил его за ягодицы, встречая толчки приподнятым тазом и нетерпеливо проходясь по его животу сочащимся смазкой членом. Жар огромным пламенем горел в его теле, выжигая все связные мысли и позволяя тайным желаниям править. Когда уверенная рука Чжонхёна обхватила его член, мягко массируя его и поглаживая, тихий нетерпеливый стон вырвался из губ парня, вслед за чем он приоткрыл подернутые дымкой глаза. И, заорав от ужаса, кончил.