Ночь

      Ночь. Холодный ветер, раздувающий шторы. Тонкие пальцы с покусанными ногтями. Странно, она думала ее в детстве отучили от этой дурацкой привычки. Длинная струйка дыма, вырывающаяся из приоткрытых губ. Большая чашка кофе без сахара: ложка белого яда – час на тренажёре – она помнила это даже сейчас.       Глупо, смешно. Не сладкая отрава с тренажёром, разумеется, а то, зачем она это сделала.       - Она поссорила нас, я поссорила вас. Один один.       - Один один…       Что толку? Едва ли месть превратит ночь в день. Заживит кровоточащие раны. Склеит разбитое сердце.       - Мы с тобой в прошлый раз даже как-то не поговорили. Ты оступился, но мы же не должны ставить крест на наших отношениях. Ты меня любишь, я тебя тоже… Отговорки. Десятки слов. Лишь только бы не вспоминать. – И вообще мы столько времени вместе…       Дура ты, Соколовская. Непроходимая дура!       Она ведь знала, знала с первого дня, чем все закончится. Когда он тряс перед ней своей картой и предлагал секс за деньги, знала, когда проснулась в клубе в одиночестве после их первого секса, знала, когда настаивала на разводе, знала, когда он сверкал красными трусами и доказывал, что делает зарядку.       - Надо просто себя в форме держать. А в костюме неудобно, вот я и…       Чушь от первого до последнего слова. Чушь, в которую так отчаянно хотелось поверить.       Глоток. Кофе обжег небо. А скуренная до фильтра сигарета пальцы. Ворвавшийся в комнату ветер разметал по плечам длинные волосы.       Дура ты, Соколовская. Непроходимая…       - Я тоже тебя люблю. Потеряй ее на всю ночь.       Странно. Месть должна была принести облегчение. Должна быть сладостной, как вата, которой они еще недавно объедались. Он так смешно корчил рожи. Те усы, улыбка… Но оставила лишь горечь и пустоту.       Дура ты, Соколовская…       Они помирятся уже завтра. Сумка от Луи Виттон, платье от Версаче. Секс за деньги. Не той, Мартынов, ты его предлагал. Невысокая кукла с узкими глазами – цена двадцать баксов в базарный день. Она ведь согласна на все. А что шипит как дранная кошка, так просто набивает себе цену. Так к чему усилия, Соколовская, лишние телодвижения? Чтобы быстрее набить карманы этой дешевке?       Дура ты…       Его губы на ее губах. Наглая улыбка, будто ничего не было.       - Я расстался с Юлей.       Что толку? Скотч плохое лекарство для разбитого сердца. А разъярённым лицом барби не вытрешь словно ластиком страницы жизни.       Дура…              Пустая чашка, с десяток окурков в пепельнице. Ночь заканчивалась. А вместе с ней…