«Ты на челе моём раскрытой раной, и рана не смывается никак.»
© Готфрид Бенн
Она не сдержалась и закричала в глухой темноте — крик издался эхом по комнате. Одеяло было стянуто с кровати и постепенно сползало вниз, а простыня затянулась до колен. Люси попыталась себя успокоить, но попытки прекратить громкие и глубокие вздохи оказались тщетными. Она спустила ноги вниз, присев на краю, и распустила свои тёмные волосы, отросшая челка упала на её бледное лицо. Девушка встала с кровати, потерев глаза, а затем помассировала голову, болевшую от туго затянутого хвоста — так сильно Хартфилия устала, что и вовсе забыла его распустить. Ей хотелось закурить. Нервы были на пределе, и трясущимися руками при свете фонаря из окна она еле надела первые попавшиеся на глаза чёрные спортивные штаны. Ещё труднее было надеть ботинки, благодаря которым можно было не так уж и замерзнуть — ночью всегда очень холодно; поверх мужской белой футболки Люси надела серый вязаный свитер — делала она это всё быстро, тихо всхлипывая. Кое-как отыскав и положив пачку сигарет с зажигалкой в карман брюк, выбежала из комнаты вниз по лестнице и почти добралась до двери, но девушку остановил женский голос: — Что случилось? Ты кричала. И куда это ты собралась в такую позднюю ночь? — женщина лет сорока в белом халате и тапочках с бахромой сложила руки под грудью, оперевшись на стену спиной. — Вот уж интересно: ты вдруг соизволила прийти домой не после двух часов ночи, так ещё и заволновалась обо мне, — нервным голосом произнесла Люси, не поворачиваясь к матери испуганным лицом. — Почему ты так со мной разговариваешь? — тихо спросила ошарашенная женщина, а её глаза расширились от удивления. — Да потому что. Думаешь, я не устала от того, что моя мать думает только о себе и своей репутации, врёт, что постоянно пропадает на работе, а отец в командировках? — она повернулась к Лейле с поднятыми бровями, и казалось, вот-вот по щеке Люси скатится слеза. Ей было обидно. Обидно, что её мама вот так вот поступает с ней и её отцом. — С меня хватит! — прокричав и резко открыв дверь, она выбежала из дома. — Люси, вернись сейчас же! — мать с надрывом ринулась за ней. — Не трогай меня, иди лучше поспи, тем более, тебе не привыкать жить без меня, — уходя со двора, прокричала ей след девушка. Она вытащила зажигалку с сигаретой дрожащими руками и закурила. Наконец к ней придет успокоение, хоть на одну ночь, но всё-таки. Её дыхание успокоилось, и она замедлила шаг. В ночи она всегда находила какое-то особенное спокойствие, но сейчас внутри было очень больно, ей казалось, что будто не останется никого рядом с ней, и она вновь обретет одиночество. На улице почему-то было много людей. Кинув сигарету в мусорный бак, я стала всматриваться в их лица. И тут я поняла, что что-то здесь не так. И постепенно начала осознавать: меня окружает один и тот же человек… Один и тот же. Один человек. Вот первый Нацу. Вот второй. Третий. А это четвертый. Пятый… Может быть, я сошла с ума? Миг, и вокруг меня собрались около десяти человек: все они смотрят на меня своими хищными светло-зелеными глазами, светящимися в темноте. И везде слышится лишь: «Люси. Люси. Люси. Л-ю-ю-с-и…», — мое имя хором произнеслось по всей улице, словно мокрым мелом прошлись по доске. Это режет мне уши. Я резко рванула сквозь толпу и побежала вперед. Мужчины стояли на месте, они всё отдалялись, отдалялись и отдалялись, а затем, повернув голову направо, я увидела свой дом. Определенно сошла с ума. И я пошла дальше. Он последовал за мной, закуривая сигарету. Ветер подул мне в спину, направляя табачный дым в мою сторону. А Нацу странным голосом напевал моё имя, капюшон закрыл ему глаза, и было видно только его оскал. Драгнил явно был навеселе. Как же сильно это напрягает. Завернув во двор своего дома, который мы с ним прошли уже несколько раз, я медленно взяла ручку двери, но она оказалась сломанной. Мужчина, шедший за мной — исчез. — Я просто не хочу, чтобы ты покинула меня, Люси, — это был Нацу, но он явно обращался не к Хартфилии. Он говорил это другой Люси, забившейся в темном уголке. Её светлые волосы распластались по спине и хрупким плечам, а её бледные руки, сжимающие синие колени, дрожали. Но это не её дом. Где я? Сзади стояла черная дверь без фундамента. Ручка не сломана. Люси не понимала, что происходит, и почему там сидит она, будто напуганная девочка из детства — сама Хартфилия. — Но ведь ты и так знаешь: я не смогу от тебя сбежать. Да и куда мне бежать? — прерывисто произнесла девочка, чуть всхлипывая. Девушка не выдержала и нажала на серебряную ручку двери. Она медленно зашла в новое помещение. Ей это совсем не нравилось. Но она ничего не чувствовала, ей просто хотелось выбраться отсюда как можно скорее. Спасите. Кто-нибудь. Но страх постепенно нарастал с каждой секундой и съедал девушку изнутри. Здесь царила теплая и дружеская атмосфера: свет выключен, вместо него на стенах висели ярко горящие лампочки, а на полках стояли маленькие и дарящие тепло свечки. Они сидели на обитом бархатом цвета охры диване и смеялись, просматривая альбом с фотографиями: девочка прижималась к Драгнилу, а он в свою очередь обнимал её, придерживая рукой за плечо. — Ты тут прям маленькая принцесса в этом прелестном лазурном платье, — задорно проговорил молодой человек. Наша Люси прикрыла глаза: столь приятен был его голос, не такой как у него — низкий и хриплый, а нежный. Но отсюда нужно как можно скорее бежать. И теперь она врывается во всю ту же тёмную дверь, словно ведущую в другой мир, ломающий сознание. И это её дом. Тишина. Мёртвая тишина. Давящая на уши столь сильно, что в них слышится шум. И здесь нет никого, совсем никого, кроме неё. — Люси… — но, по-видимому, она ошибалась на этот счёт. Он медленно и шипяще произнёс её имя, будто змея, запугивающая свою жертву. Напряжение раздалось по всему телу, челюсть свело от сильного сжатия зубов — девушка не могла произнести ни звука. Она потихоньку сходила с ума от вечно повторяющегося своего имени над ухом; он словно хотел поселится у неё в голове и продолжал говорить, говорить и говорить это имя, легко касаясь её кожи губами. И Люси закричала, закричала так сильно, что ногти впились в ладони, и от этого становилось больнее, а крик ещё выше. Она ненавидела своё имя. Она ненавидела его. Боль в руках вернула Люси к реальности. Ей казалось это безумно странным: сон во сне, постоянная смена комнат и окружающий её со всех сторон Нацу — прежде кошмары приходили лишь в детстве. Ей казалось, что Драгнил нарочно является во сне, и эти сцены со светловолосой девушкой она уже где-то видела, а может, даже и переживала их. Страх будто смело рукой, будто это чувство, преследовавшее её всё это время, исчезло. Её уже ничто не удивляло и вовсе не пугало, — просто надоело терзать себя этим, а на душе стало чуточку легче. Внезапно раздалось постукивание о дверь, выведшее девушку из ступора, и в комнату вошла Лейла. — Доброе утро, Люси. Я только что слышала крики, раздавшиеся из твоей комнаты. Что случилось? — она медленно подошла к кровати и присела на её край. — Тебе приснился кошмар? — её нежный голос несомненно удивил, но в то же время успокоил, его Люси слышала в последний раз уже очень давно, в детстве. Лейла взяла её руку и начала потихоньку поглаживать. — Да, — девушка поджала губы и глубоко выдохнула. Длинные мягкие пальцы легонько гладили тыльную сторону хрупкой руки Люси. Это всё моя выдумка. От придуманного трудно избавиться. Это просто всего лишь выдумка. Скоро всё пройдет. — Расскажи мне про этот сон, и тебе непременно станет легче. Когда что-то подобное происходит, держать в себе чувства, вызванные такими вещами, не стоит, — обволакивающим и убаюкивающим голосом произнесла мать. Эта женщина — не моя мама. Моя и подавно забыла, что такое забота и любовь к другим людям, особенно к родным. Это всё очередной страшный сон. — Боже, я так устала, — девушка закрыла лицо ладонями. — Я так устала от этого всего, и деваться мне некуда, уже просто некуда, мам, — и она завыла, обняв колени руками и положив на них голову. Слёзы потекли по холодным щекам, ей хотелось спокойно и мирно спать, не видя никаких снов, не видя ничего, кроме кромешной темноты. — Я хочу это забыть, не хочу рассказывать об этом. Лейла пододвинулась к дочери и обняла её. Она почувствовала лёгкую дрожь и обняла Люси еще крепче. Спустя лишь многие годы женщина поняла, насколько плохо было её маленькой девочке, и что ей всё это время нужна была поддержка, а вместо этого она получала равнодушие, а в ответ — грубость. Девушка стала напуганным и истерзанным обществом ребенком. — Девочка моя, не плачь, — прошептав, она начала гладить тёмные волосы девушки. — Нам часто снится то, чего мы боимся. Мы сами себе выдумываем эти страхи, выдумываем то, что вряд ли произойдет. Поэтому не нужно бояться, старайся не думать о страшном, но не пытайся забыть, иначе оно никогда не выйдет из твоей головы. Думай о том, что делает тебя счастливой, — именно это тебя и спасёт. Люси тихо шла по длинному опустевшему коридору академии, залитому необычайным холодновато-персиковым светом — день как всегда рано стал близиться к вечеру. Но всё-таки столь странно теплое начало конца предвещало приятное и чудесное времяпровождение — она его ждала, но время тянулось слишком медленно, и даже решение не смотреть на часы так часто не помогло, а ведь по её предположению они должны были идти как можно скорее. Она немного нервничала: витала где-то в этих прекрасных прохладных небесах, постоянно куда-то врезалась, вечно куда-то спешила, что-то роняла, иногда покусывала губы и невзначай, случайно улыбалась — оно получалось всё как-то само, неконтролируемо. А ещё девушка старалась как можно чаще избегать его: шла в противоположную сторону, даже если приходилось обойти всю академию, чтобы пройти в нужный кабинет, не смотрела на него и всегда стояла к нему спиной, лишь бы он её не заметил. Но он смотрел на неё, только на неё. Нацу находился везде, где бы она ни находилась — он вечно будет рядом с ней, смотреть издалека леденящим и непредсказуемым взглядом. Однако Люси не понимала этого факта, и ей по-прежнему казалось, что когда-нибудь всё пройдет, и она сможет спокойно дышать, не беспокоясь о том, что этот мужчина может к ней всё так же внезапно подойти, как сейчас. И оттого, что она думает о ком-то другом, кроме него, мужчину посещала какая-то разъедающая, мучительная тоска. Он опечален, опечален настолько, что его руки тряслись, когда он прикасался к её лицу и медленно проводил по темным волосам. От неё вновь приятно пахло, пахло какой-то свежестью и цветущей юностью, прежде Люси ещё не была такой — её глаза принадлежали девушке, пережившей многое, почти сломанной. И нет, она всегда прекрасна, а сейчас она была особенно красива. И в ней появилась даже какая-то решительность, уверенность, и это несомненно притягивало его к ней ещё больше. Но ведь он так любит её неуклюжесть, неуверенность и отчужденность… Мужчина поцеловал хрупкое плечо девушки, затем прикоснулся губами к ярко выраженной ключице, охватив длинными пальцами тонкую шею, поднял её изящные руки кверху, крепко сцепив их своими. Он стал покрывать мягкую кожу легкими поцелуями, чуть придушив шею, а в ответ услышал глубокое, но в то же время легкое дыхание. Люси стала вертеть головой, поднимать плечи, старалась его оттолкнуть, но вновь всё тщетно. — Зачем тебе этот Стинг? Он ведь поиграется с тобой пару недель и бросит, — произнес он в шею чуть расстроенным голосом, продолжая её целовать. — Очень грустно смотреть на то, как ты думаешь о другом, о том, кто не даст тебе такую любовь, как я — искреннюю, — и затем он потянулся к её дрожащим тонким губам, глубоко вдыхающим и выдыхающим воздух. — Кхм-кхм, я вам не помешал? — удивительно прямой, строгий голос послышался в паре метрах от них. Нацу слегка отодвинулся от Люси, оперевшись руками на стену и перенеся взгляд на стоящего рядом мужчину. Им оказался директор академии Гилдартс Клайв. — Если ты немедленно это не прекратишь, Драгнил, то мне придётся принять меры. — Но мы ведь оба знаем, что меня это не остановит, что тебе со мной тягаться не имеет смысла. Верно? — ухмыльнувшись и подняв бровь, ответил преподаватель. — Но ты ведь не знаешь, что я нашёл способ противостоять тебе, заставить тебя вести себя так, как подобает преподавателю. Так что будь осторожнее, иначе прямиком попадёшь туда, откуда пришёл, — сквозь зубы процедил Гилдартс. Драгнил опустил руки и немного отошёл от девушки. Та облегченно вздохнула, резко переметнувшись поближе к директору. Нацу явно был рассержен, и, сжав кулаки и пробурчав что-то вроде «Да пошёл ты», сверкнул яростным взглядом в сторону Клайва и быстро ушёл прочь, по пути снеся мусорный бак. — Вот же гадёныш, — прошептал мужчина и повернулся к девушке. — Ты в порядке? — его голос стал более спокойным. — Аа, да-да, спасибо большое! — Хартфилия сложила руки под грудью и опустила голову вниз. — Можешь теперь особо не волноваться, мы повесим скрытые камеры в коридорах и в его кабинете, а также во дворе, пока он окончательно не успокоится. Никто об этом, кроме тебя, меня и Эрзы, не должен знать. Хоть этого и нельзя делать без согласия студентов, но я должен позаботиться о вашей безопасности. Но, если что, я не собираюсь отслеживать куряг на заднем дворе, или кого-нибудь подобного, — усмехнулся и сказал он, мигом глянув на неё. — Так что, если станет снова приставать, я узнаю, и он получит по заслугам. И ещё, если вдруг что-то упущу, сообщи Эрзе. Кстати, именно она рассказала мне о произошедшем инциденте в раздевалке, поэтому, скорее, стоит ей сказать спасибо, а не мне. Я сделал то, что должен был, подчинившись правилам академии. Но не ты первая, и не ты, возможно, последняя, так что будь осмотрительнее, — наступило неловкое молчание, прерванное через пару секунд дребезжащим звонком. — Ну, что ж, я пошёл к себе в кабинет, береги себя, — повернувшись, он поднял руку и помахал ею, словно прощаясь по-дружески. «Не ты первая, и не ты последняя… Что это значит?..» — подумала ему вслед Люси. Наступал теплый вечер. Она несколько суетилась перед скорой встречей в поисках романтичного наряда, всё-таки ведь это её первое свидание. Девушка не знала, как ей накраситься, а стоит ли вообще краситься? Может быть прийти с легким, практически невесомым макияжем, или и вовсе остаться без него, показав себя такой, какая она есть. Хотя, он ведь и так её уже видел без косметики. Люси впервые задумывалась о том, насколько важен в данный момент её внешний вид, так как раньше она одевалась только так, как ей нравилось, и красилась она лишь по настроению. Но таки решилась нанести консилер на синяки под глазами, а то ночные кошмары явно давали о себе знать, легко провела тушью по длинным черным ресницам и подкрасила губы красноватым блеском. Однако и на этом её раздумья не закончились, и тогда ей взбрело в голову подключить к выбору наряда Леви. Поставив ноутбук на стол и отойдя подальше от него так, чтобы было видно одежду, которую она надевала, включила скайп. Подруги были в некотором замешательстве из-за погоды, поэтому было совсем не ясно, что надеть: раньше пришлось бы просто тепло «укутаться», и на этом всё, теперь же — непонятно. Но они таки сошлись на мнении, что стоило бы набросить на себя кожанку, а ноги обуть в не слишком теплые черные полуботинки на каблуке. Надев белую винтажную блузку с длинными рукавами и наполовину закрывающим шею горлышком, чтобы не было видно фиолетовых пятен на ключице, а также черную джинсовую юбку, Хартфилия почти вышла, позабыв о том, что нужно дополнить всё это украшениями — например, серебристыми длинными серьгами и парочкой колец. Прихватив маленькую сумочку, она выбежала из своего дома. Закрывая входную дверь, Люси оглянулась в поисках Стинга. Увидев стоящего спиной к дому человека с блондинистыми волосами, она поспешила к нему. Тот, услышав шаги, повернулся и застыл. Она подошла к нему, внимательно рассматривающему её и немного приоткрывшему рот, и осмотрела себя. — Со мной… — запинаясь, тихо произнесла она, — что-то не так? — А в ответ совсем ничего, лишь молчание. — Не… Не-не-не-не, наоборот! — он вздохнул и перевёл дыхание. — Ты прекрасно выглядишь! — девушка, засмущавшись, опустила голову и поблагодарила его. — Так, держи, это тебе, — он вынул из-за спины маленький букет из хлопка и невероятно пахнущей лаванды, обвязанный нежно-фиолетовой тонкой лентой, и отдал их Хартфилии. Не сказать, что у Эвклифа были красивые руки, и хотя они худощавые, длинные, но будто бы отбитые. На её щёчках появился лёгкий румянец, она вновь его поблагодарила, и тот ей улыбнулся, положив свои руки в карманы немного подвёрнутых бежевых чуть свободных брюк. — Ах да, я сегодня, увы, без машины. Ребята взяли её, чтобы добраться до соседнего города, они там проводят лекцию. Да и хотелось бы пройтись пешком: погода сегодня чудесная. — Абсолютно согласна, я даже, наоборот, рада этому, — улыбаясь, ответила ему Люси, рассматривая прелестный букет. Внезапно девушка поняла, насколько близко находилось счастье всё это время, и, возможно, оно находилось в ней самой. Она просто наслаждалась ветерком, взмывающим волосы, и столь редким ярким греющим солнцем, пробирающимся сквозь густые розовые облака и постепенно заходящим за горизонт.Balthazar — NIGHTCLUB
Когда они почти подошли к месту проведения мероприятия, оттуда начала играть завораживающе красивая музыка. Потемнело, и затем приблизился поздний теплый вечер. Стинг схватил Люси за руку, и они прибавили шаг, так как, заговорившись, совсем забыли о времени и медленно шли на концерт. На входе он показал билеты охраннику, и пара вошла в помещение. Живая музыка, громко играя, пробирала насквозь, будто звучит где-то внутри. Эвклиф что-то пытался прокричать девушке, но она его не слышала, и тогда он просто повел её вглубь. Тёплый свет от огней и маленьких свисающих с потолка лампочек озарял сидящих за столами и барной стойкой и танцующих людей. Она прижала букет к себе, дабы его не задели. Послышался плавный мужской голос — главный солист начал петь. Стинг и Люси прошли к столику, расположенному около сцены, размещенной на небольшой высоте так, что слушатели могли видеть артистов, не поднимая глаз. Большинство людей сидели и наблюдали за ними, вслушиваясь в чудесный голос. Затем в партию вступили и другие члены группы, подпевая главному солисту. Наша пара присела за стол и сразу же подбежал официант, поставив на него маленькую аккуратную вазу.Crippled by this raw desire
I keep on reaching high and higher
And now the stars replaced the sun
— Что-нибудь будете заказывать? — молодой человек в черном длинном фартуке достал из кармана ручку и блокнот. Стинг вопросительно взглянул на Хартфилию, а та лишь ответила, что полагается на его выбор. — Давайте-ка красное полусухое вино. — Хорошо, сейчас принесу, — и официант быстро, даже неожиданно быстро, исчез. Люси, не отрываясь, глядела на артистов, а затем медленно прикрыла глаза.A little goes a long way
A lot of it a long way further
Здесь собрались люди, ценящие, по их мнению, истинно волшебную музыку, подходящую для столь уютного вечера. Стинг входил в их число, и действительно, песни музыкальной группы, каждую строчку которых он знал наизусть, от мелодий и до вокала, оказались чарующими. Они словно проникали в голову настолько, что выбраться из этого тумана казалось невозможным. — Нравится? — девушка, открыв глаза, кивнула и легонько улыбнулась. — Я очень рад. Немногие слушают подобное, а из моего окружения и вовсе никто. В основном все подвержены модным дискотечным песням, — грустно ухмыльнулся мужчина, опустив взгляд вниз. — Ну зато теперь у тебя есть тот, кто разделяет твои музыкальные вкусы, — слегка засмеявшись, произнесла Хартфилия. Официант принёс бокалы с вином, пожелал приятного вечера и убежал. Пара вдруг разговорилась: им было друг с другом легко и интересно — вечер оказался ещё более чудным, чем они рассчитывали, параллельно наслаждаясь музыкой.BALTHAZAR — TRUE LOVE
— О, одна из моих самых любимых песен. Давай-ка потанцуем, — он встал и протянул девушке руку, улыбнувшись. Она, засмущавшись, стала отнекиваться, мол, не умеет танцевать. — Ничего страшного, тогда будем учиться, — и внезапно потянул её на себя. Люси охнула от резкого толчка и «в полёте» обняла Стинга за шею, который, в свою очередь, уже обнимал её за талию, подпевая солисту.No matter what, it always seems
to find its way, into my dreams
Эвклиф другой рукой придерживал её за талию. Девушка растерянно смотрела на него и внимала уже лишь его сладостному голосу. Мужчина повёл Люси в медленном танце, в его глазах искрился блеск ярких огней «концертного зала». Она тщательно вслушивалась только в его чарующий голос, остальные отошли на второй план. Её переполняло чувство счастья, что она здесь и именно с ним, ведь если бы не Стинг, то она бы не услышала столько прекрасной музыки, не танцевала бы под неё в таком месте — на такое бы уж точно сама не осмелилась. И Люси поняла: оно действительно таилось в ней самой, она просто подавляла его другими проблемами, на которые обращало внимание общество. Поэтому ей не хотелось никому открываться, и только Леви была её приближенной, кому она доверяла. И сейчас Хартфилия даже не совсем понимала, отчего с ним так спокойно.No matter what, it’s how i make
a thousand variations of the same mistake
You got me trapped in my freedom again
Девушка не удержалась и покружилась, её черная джинсовая юбка с заклепками посередине немного вздулась, а затем вернулась в свое первоначальное положение. Музыка постепенно обволакивала в эту уютную ночную атмосферу со звонкими отголосками счастья, словно уводила в сладкий сон, так, что хотелось уронить голову ему на плечо. И затем Люси вновь тихонько закружилась, их взгляды встретились, он пододвинул её ещё чуть ближе и прикоснулся своим лбом к её, закрыв глаза и всё ещё продолжая подпевать выступающим. В этот миг показалось, будто в целом мире лишь они одни, и вокруг больше никого.come on
just let it all out tonight
come on
girl
Нацу сидел, держа в чуть трясущейся от нервозности руке стакан какого-то пьянящего коктейля, а в другой закуренную сигарету, глядел на них издалека, из малоосвещённого уголка. На бархатистый тёмно-зелёный диван с псевдо-золотой, однако, довольно красиво состаренной каёмкой присела Мираджейн с бокалом мартини. Пальцами правой руки она еле коснулась плеча раздражённого Драгнила, словно успокаивая его. Да, день сегодня явно не задался. Он прекрасно понимал, что он сделал не так. Он прекрасно понимал, что она чувствует, как ей страшно и неприятно, когда он дотрагивается до неё. Но он не мог остановиться, сдержаться. Для него были важны не только моральные чувства, но и телесные ощущения, связь. Ему было важно прикасаться к объекту его внимания. Мужчина знал Люси лучше всех, знал всё, что она чувствовала, однако он не знал её лучше неё самой. Вчера он прочёл, как она писала о том, кого повстречала прошлым странным, но замечательным вечером. Сердце Нацу щемило от боли и, казалось, что внутри всё разорвётся: он не понимал, что она нашла в этом наверняка пустоголовом подростке. Во всяком случае, для него тот был им всегда таким: коим являлся, тем и остался. Но ведь разве он не располагал к себе? Разве он не был добрым и чутким с ней? Ну почему же она сейчас не с ним?! Мира проводила пальцами по его спине, то касаясь разгоряченной кожи в районе шеи, то возвращаясь на тёмно-коричневый лонгслив. Но ему сейчас было на это абсолютно плевать, и, хотя Штраусс предлагала помочь ему расслабиться, снять напряжение, они оба осознавали, что в этот момент всё тщетно. И спустя какое-то время они «очнулись» и поняли, что песня уже окончила своё звучание. Стинг предложил сесть за барную стойку и чего-нибудь выпить, взяв Хартфилию за руку и потащив за собой. Присев, он заказал виски и бокал шампанского. Повернув голову влево, девушка случайно заметила довольно знакомую фигуру. Даже слишком. Он, по своему обыкновению, одевался в исключительно нейтральные цвета, и никогда не надевал что-либо броское. Он одевался довольно просто, но в его нарядах всегда присутствовала некая мужская элегантность. Хоть сейчас мужчина и позволил себе в некотором роде «расслабиться», надев чёрные джинсы и охристые мокасины без шнурков. Да и броские вещи ему были ни к чему: в академии он и так выделялся ярким пятном среди преподавателей, а среди толпы он становился словно её неотъемлемой частью, в особенности здесь, где всё пестрило, хоть и практически ни на ком не было неестественных цветов. И, по правде говоря, Нацу был не особо красивым мужчиной, оттого в толпе он особо и не выделялся, однако что-то было в нём особенное: стоило с ним заговорить, люди начинали понимать, почему многие так тянутся к нему. Он обладал некой харизмой, хотя внешность и вид его поначалу даже немного настораживали: он выглядел довольно странно. Мужчина был не один — рядом с ним танцевала Мираджейн в черном воздушном платье с открытыми плечами, опоясанном на талии. Её серебристые туфли на толстеньком каблучке отблёскивали золотыми пятнышками огоньков, висящих по периметру темного потолка. Драгнил заметил взгляд, и, что-то сказав танцующей, направился в сторону Хартфилии. «Черт», — подумала она и отвернулась к Эвклифу. Он заметил, что что-то не так, и поинтересовался, всё ли в порядке, однако ответить девушка не успела. — О, какие люди! Стинг, привет! — приветствующий громко произнёс и похлопал мужчину по плечу. Поведение, казалось бы, совершенно непривычное для него: таким она его видела впервые, чтобы он так улыбался «во все тридцать два зуба». — Здравствуй, Люси, — и голос сразу же переменился, став чуть более низким. — Привет, Нацу, давно не виделись, — Эвклиф отпил немного виски, причём он выглядел не особо довольным встречей, видимо, со старым знакомым. — Как жизнь? — спросил он, взглянув на Нацу. Стинга обстановка насторожила: они с Люси знают друг друга? — Ну, пойдёт-пойдёт. В настоящее время преподаю в академии изящных искусств. Но я пришёл совсем не за этим, и ты ясно это понимаешь, наше общение закончилось не так уж и ладно. Знаешь, если ты собрался, как обычно, поразвлечься на пару ночей, то лучше выбери другую. Люси этого не заслужила, уж поверь, — Драгнил подошёл к Хартфилии и приобнял её, а та сжалась и поставила опустошённый бокал на барную стойку. — Люди со временем меняются, слишком многое изменилось, Нацу. Я уже не тот подросток с ветерком в голове. В конце концов, мне двадцать четыре, — он посмотрел на него несколько сердитым взглядом, возможно, будучи внутри раздражённым ситуацией. — А ты, как я вижу, совсем не изменился, — процедил он, переведя взгляд на Миру. — Может, ты всё-таки отпустишь мою спутницу? Ей явно не уютно рядом с тобой, — мужчина, сглотнув, неохотно опустил свою руку. — Увы, эта девушка не совсем привлекательна для меня, мне больше по душе более хрупкие и изящные. Так что в скором времени с ней придётся разойтись. Ну что ж, тебе с Люси бесконечно повезло, не обижай её, она чудесная. Пожалуй, тогда отлучаюсь, не буду вам мешать, — грустно улыбнувшись, он придержал её плечо. — Ещё увидимся, верно? — Драгнил наклонился так, чтобы их лица были наравне — Хартфилия опустила глаза вниз, чтобы не смотреть на него. Не смотреть на него. Не смотреть. Но это было бесполезно, он сумел поймать её бегающий по полу взгляд. Его глаза были по-прежнему холодные, печальные и опасные, словно безжизненные. И он направился к ожидающей в танце Штраусс. Пауза была довольно странной, неловкой. Но Эвклиф решил её прервать, глядя в пустой стакан и вертя его, спросив о том, знакома ли она с Нацу, ведь он, похоже, знает её имя. — Аа, да. Он мой преподаватель и куратор в академии, — а затем попросила у бармена ещё бокал шампанского. — Хмм… Вот как… Стоп. И сколько же тебе тогда лет? — медленно произнёс он с интересом. Девушка застыла, приоткрыв рот, задумавшись о том, что же ей ответить: вообще-то, она не имеет права просить у бармена шампанское, даже если она прибавит один год к своему настоящему возрасту. — Д-двадцать один… — занервничав, протянула каждую букву она. — Не ври, — он поставил пустой стакан на стойку, сцепив руки в замок. — Нмх, хорошо, мне девятнадцать, — грустно вздохнув, Люси поднесла к губам бокал, наполовину наполненный алкоголем. — Ну нет, раз так, тогда тебе это нельзя. Будем отучать. Не пристало бы молодой девушке пить, — резко отобрав предмет из её рук, Стинг выпил шампанское. — С чего бы тебе вообще заботиться обо мне? Мы ведь только-только познакомились, — удивлённо взглянула она на него. — Хм, хороший вопрос. Возможно, потому что ты мне нравишься? — девушка вопросительно посмотрела на мужчину, такое она точно не ожидала услышать. — Да, верно, об этом ещё рано говорить, но, действительно, — замешкался он, — так и есть. Раннее мне попадались лишь те, с кем мне совсем не о чем говорить, они болтали только лишь о себе, или об их друзьях, сплетничали — мне это неинтересно. А ты… ты иная. И хотя было только две встречи, так хорошо время с девушкой я ещё ни разу не проводил, честно. А повстречал я «неинтересных» девушек очень много, и все они как на одно лицо. Ночь стояла царственная и молчаливая, съедавшая все звуки, она незаметно прокралась в город, тихо обняв его. И вмиг наступила бездыханная тишина. Двое шли по безлюдной улице. Люси поинтересовалась, были ли они с Нацу друзьями ранее. Тот ответил, что несколько лет назад, а точнее, около лет восьми-девяти назад, они вместе зависали в одной компании. Тогда Эвклиф восхищался Драгнилом, он был старше его на года четыре, всегда был высоким и сильным. Первый был самым младшим в тогдашней «компашке», но это ему не мешало там находиться: его с радостью приняли и общались с ним. Их было шестеро: Грей, Джувия, Джерар, Эрза, Нацу, и, собственно, Стинг. Но розововолосый друг постепенно стал совершать странные поступки, отстранился ото всех и совсем не посвящал никого в свои дела — это привело к очень неожиданной ситуации, после которой все разошлись, но кто-то всё ещё продолжал общаться. О случившемся, увы, мужчина не мог рассказать, назвав это довольно личным — лучше уж об этом расскажет либо сам Драгнил, либо Скарлет. Двое уже подходили к дому, держась за руки, когда остановились. Лунный свет падал и нежно сверкал на его лице: глазах, скулах и лбе. Тени от листьев дерева легонько касались, мягко ложились на её бледное личико, а глаза потемнели и стали похожими на чёрные алмазы. — Что ж, спасибо за сегодняшний прелестный вечер. Пожалуй, я пойду, а то поздновато, — неловко промямлив это, она быстро и робко поцеловала его в щёку, собралась убегать, но руку не отпустили — он потянул девушку к себе и обнял. — Ты даже не представляешь, как сильно я сейчас хочу тебя поцеловать, — Стинг потёр её щёчку тыльной стороной руки. — Я прекрасно понимаю, что это слишком-слишком рано, но моё желание огромно, — она уткнулась в его грудь, взявшись за края джинсовой куртки. — Чего ты? Стесняешься? — он по-доброму усмехнулся. Его улыбка и даже ухмылка были живыми, настоящими, не лживыми. Хартфилия кивнула. — Неужто раньше не целовалась? — Да, стесняюсь немного. Но не в этом дело, просто это было не с тем, кто мне нравится, — она вновь мямлила. — Дай угадаю. Это был он? — поглаживая по голове и целуя в макушку, проговорил он. — Забудь о нём, не думай об этом. Теперь я буду тебя защищать, и если что-то вдруг произойдёт, ты обязательно мне расскажи, я всё улажу. Хорошо? — она снова кивнула. — Позволишь? — он легонько взял её за подбородок и притянул к себе. На сей раз она испытывала совершенно другие ощущения, не такие, как когда её целовал преподаватель. По ней будто прошёлся заряд тока, она почувствовала себя защищённой в его объятиях от окружающих бед. Всё отошло на задний план, и всяческие мысли уже не посещали голову. Робкие осторожные касания его губ нравились ей, но чувства стыда и стеснения овладели ею: она медленно отстранилась. Всё это время, возможно, над ней тяготела беспросветная ночь, а сейчас сквозь темные тучи пробирались лучи света. До этого дня девушка чувствовала полное истощение вперемешку с беспробудным отчаянием. Теперь же процветала какая-то мнимая тишина, спокойствие, но всё же где-то глубоко внутри зарождалась тревога. В ночи он всегда находил некое утешительное спокойствие, беспокойство уходило прочь. Но теперь всё изменилось, и единственное, чего боялся Нацу, была именно Люси. Но в то же время мужчина хотел её больше всего на свете. Прямо сейчас обнять и поцеловать, не отпускать никогда. Драгнил не хотел потерять кого-то вновь, хотя по сути он никогда не был одинок, но сейчас его поглотило ощущение полного одиночества — так плохо ему ещё не было никогда. А после он погрузился в устрашающую угнетённость душевных мук.