Оковы Авеля

Сэм держит в руках нож. У них в роду нет долгожителей. Не с их судьбою. Когда всё чаще приходилось есть таблетки, и пятна пред глазами затевали чехарду, Сэм думал - это будет сердце. Он в зеркала смотреться перестал - лет двадцать как себя не узнавал там. Маячил в раме незнакомый старый перец. А настоящий он всегда прекрасно отражался... в глазах у Дина. Он знал, что время не щадит, что тело будет подводить всё чаще. Но это не волнует, не после сотни лет в аду, не после дружбы Люцифера. Сгрызает внутренности лишь одно: он жаден и ревнив, он люто ненавидит заранее любого, с кем Дин останется, когда он, Сэм, уйдёт. Первая седая прядь появилась, когда проснулся ночью и увидел Дина: глаза горели, жажда крови плескалась в них, он так смотрел... В глазах стоял весь ад. И метка полыхала, как угли, проступившие сквозь кожу, и в воздухе мерещился горелый дух. В тот раз Дин просто вышел. Сэм знает, как убить, как не пустить или заставить выть от боли. Но вылечить из демона нельзя. Не Рыцаря, не меченого Адом. Он под подушкой спрятал нож. Отточенный, удобный и для старческой ладони. Всего шесть дюймов. Он просидел над справочником ночь, прицеливаясь, как ударить верно. Сэм был в Раю. Ему туда не надо. Там скука, плесень от заброшенных людей. Нет. В день, когда не сможет встать с кровати, Сэм вытянет из-под постели нож. И это будет сердце. Рыцарь ада измученную душу приберёт. Себе оставит. Сэм верит Дину. И не может бросить.