Воспоминания

Ночь опустилась на свободный город Карфаген, заботливо окутав его своим бархатным покрывалом. Сквозь пелену облаков изредка проглядывали две луны, и тогда в их серебристом сиянии становилось видно, как ветер гоняет песчинки, от нечего делать, заплетая их в миниатюрные смерчи. Они неслись над землёй, сталкиваясь и вновь разлетаясь в стороны, словно дети, играющие в прятки. Впрочем, едва ли хоть одна детская игра способна сопровождаться столь всеобъемлющей тишиной... Казалось, весь город погрузился в успокоительную ночную прохладу. Лишь в одном окне на фоне тёмной громады Карфагенского дворца горел свет. Её высокопреосвященству Катерине Сфорце не спалось. Жара ли была тому виной или нервное напряжение — об этом кардинал даже не задумывалась, рассматривая внезапную бессонницу как лишнюю возможность ещё раз пересмотреть все документы. Визит сюда был слишком важен для Ватикана, чтобы отказаться от перфекционистского стремления проверять и перепроверять всё в сотый и тысячный раз. Второго шанса может не быть. Катерина отложила очередной лист в сторону и потянулась за чашкой, забытой на противоположном краю массивного стола. Чай успел остыть и чуть горчил. ...Взъерошенный от бега юноша стоял у подножия лестницы. — Катерина! — возгласил он, зычным голосом, распугав всех окрестных птиц. — Что случилось? — Потом расскажу, пошли! — Куда?! Он не ответил, лишь всем своим видом выразил нетерпение. Катерина вздохнула и спешно начала спускаться, придерживая подол своего голубого платьица. Не успела она сойти с последней ступеньки, как брат ухватил её за руку и потянул за собой, с места ускоряя шаг. — Франческо! Лишь на полпути он соизволил сознаться, что приготовил ей сюрприз. Катерина только возвела глаза к небесам и оставила попытки выяснить что-то ещё. Когда Франческо что-то взбредало в голову, спорить становилось примерно так же бесполезно, как с надвигающимся на тебя танком. Остановились они только на берегу реки, что несла свои воды куда-то на север. Под стремительными волнами скрывались пороги, и вода беспрестанно бурлила и кипела, разбиваясь и перехлёстывая через камни. Тысячи брызг искрились на солнце, соперничая красотой с лучшими бриллиантами. Всё это Катерина видела далеко не впервые. Как-то раз они с Франческо даже пытались перебраться на тот берег. Кончилось всё тем, что Катерина едва не потонула, и брату пришлось её спасать. Очевидно, с тех пор этот берег он считал памятником своему героизму. Ну-ну. Переведя, наконец, дыхание, Катерина притворно сердито посмотрела на брата и осведомилась: — Ну и чего ради ты меня сюда... — "притащил" — ...привёл? — Сейчас узнаешь, — его буквально распирало от самодовольства и нетерпения. Наклонившись, он отодвинул ветки и указал ей на изогнутую иву, похожую на женщину, тянущуюся к небу руками, словно прося Бога о помощи. — ...Но это ещё не всё, — заявил Франческо, не дав ей толком полюбоваться. Катерина вздёрнула бровь. — Да неужели? — Да! Он гордо выпятил грудь и сообщил, наконец, главную новость: — С сегодняшнего дня я — Инквизитор. По сей день Катерина понятия не имела, насколько искренними тогда были её слова "я так рада за тебя, Ческо". Возможно... возможно, не сбудься эта его мечта, отчаянная, страстная, как и все юношеские порывы, сейчас всё было бы намного проще. Но история не терпит сослагательного наклонения. ...Ветер качнул занавески, и неясное чувство заставило кардинала оторвать взгляд от бумаг и посмотреть на окно. Чашка едва не выпала из ослабевших пальцев: кто-то стоял в тени за колеблющимся тюлем.