Дрожь

Черная незатягивающаяся рана между лопатками больше напоминала небрежно пробитую старым гвоздем дыру и неприятно зудела, словно мертвую плоть начинали объедать трупные жуки. Разумеется, никаких жуков на самом деле не было, но иногда, ворочаясь без сна в постели, Кирен не мог отделаться от ощущения, что по его спине кто-то ползет. Однажды его голову посетила идея поговорить об этом с психологом, но как сытый не поймет голодного, так и живой вряд ли сообразит, что творится в голове у полуживого. А горячей линии психологической помощи страдающим синдромом ПЖЧ почему-то никто пока организовать в отличие от унизительных общественных работ не додумался. Впрочем, и при жизни Кирен не очень-то горел желанием пользоваться подобными услугами. Шприц глухо щелкнул и тихо засвистел, заставляя Уокера судорожно повести плечами от резко накатившей боли. Ее можно было сравнить с уколом огромной острой иглы. Неприятно, но длится всего мгновение. Эта боль стала неотъемлемой частью его второй жизни, Кирен давно привык к ней. Он был даже рад чувствовать ее, ведь с момента восстания спектр его ощущений сократился с масштабов среднего арбуза до мячика для пинг-понга. Боль – это то, что заставляло его чувствовать себя человеком даже тогда, когда богобоязненное и жестокое общество плевало ему вслед хлестким как удар бича словом «гниляк». Ежедневная инъекция стала гарантом безопасности окружающих его людей, и пока миссис Уокер хлопотала утром над обеденным столом, Кирен получал на завтрак нейротриптилин, чтобы потом просидеть над пустой тарелкой, притворяясь обычным человеком. И так изо дня в день, каждую неделю без исключения, месяц за месяцем. Но однажды утром Кирен не почувствовал боли. То, что он ощутил, было сравнимо с укусом комара, но никак не тем, что он чувствовал во время инъекции раньше. Это казалось странным. Когда проводишь столько времени без контроля над собой, убивая людей и поглощая их мозг, каждое воспоминание становится личным кошмаром, рождая животный страх вернуться в прежнее состояние. Волей-неволей учишься обращать внимание на любую мелочь, на любое отклонение от нормальных ощущений. Отсутствие боли стало первым отклонением. Вторым отклонением стала дрожь, которая ни с того ни с сего пробивала иногда его руки. Когда это случилось впервые, Кирен заперся в ванной, испуганно наблюдая за тем, как пальцы его рук дрожали, не подчиняясь никаким усилиям своего хозяина унять эту дрожь, словно руки больше не принадлежали ему. Нервно закусив нижнюю губу, он сжал тогда кулаки так сильно, что на бледной коже ладоней отпечатались синеватые следы от ногтей. Дрожь стихла, а потом и вовсе пропала, оставив Кирена наедине с мучительными размышлениями о том, что же с ним происходит. - Готов? Кирен неуверенно кивнул. На пороге стоял в своем привычном бесформенном свитере Саймон. Уокер же счел необходимым надеть пиджак и тщательно причесался утром. Но никаких линз или мусса, все должно быть «о’натюрале». Белая роза на длинной ножке слегка подрагивала в правой руке. Смерив внешний вид Саймона немного скептическим взглядом, он почти мгновенно услышал довольно аргументированное оправдание: - Ей нравился этот свитер… Кирен снова кивнул. Слова сегодня застревали в горле, а Саймон был как раз тем, с кем он мог общаться, не произнося ни звука. - Ровно месяц… - впервые заговорил Кирен, стоя у новенького надгробия. – Привет, Эми. Белая роза легла на холодную землю, резкие порывы ветра слегка колыхали ее лепестки. Вновь воцарилось молчание. Кирен хотел бы что-то сказать ей, но никак не мог подобрать нужные слова. Сказать, что он скучает? Что без нее Роартон стал еще более серым и унылым? Что ему не хватает ее звонкого смеха и неувядающего оптимизма? Что он счастлив быть рядом с парнем, в которого она была влюблена? Да и разумно ли вообще говорить с камнем? После восстания начинаешь иначе смотреть и на жизнь, и на смерть. Большинство ритуалов, связанных с переходом в мир иной, утрачивают свой смысл, кажутся смешными. Хотя бы потому, что «иного мира» нет. Кирен не помнил ничего даже отдаленно похожего на то, что рассказывают некоторые люди по телевидению и в сети. Не было ни света в конце туннеля, он не видел свое тело с окровавленными запястьями со стороны, он не приходил призраком прощаться с родственниками, он не «воссоединился» с любимым, он не видел ни рая, ни ада. Все, что он запомнил – это тесный ящик, противный звук скрежета собственных ногтей по его крышке, запах сырой земли. Вряд ли кому-то из живых это знакомо, вряд ли многие знают запах той ткани, которой обивают гроб изнутри. Кирен долго молчал, погруженный в свои мысли, глядя сквозь надгробие своего Лучшего Мертвого Друга Навсегда. Уже дважды мертвого. Саймон тоже молчал. Он также ощущал горечь утраты, но сейчас ему больше всего хотелось поддержать единственного, в ком заключался весь смысл его второй жизни. Монро осторожно взял Кирена за руку и сжал ее в своей большой ладони. В следующую секунду он почувствовал дрожь. Это мелко дрожала рука Кирена. Не сильно, но достаточно, чтобы Саймон это заметил. Он удивленно взглянул на их руки, потом медленно поднял внимательный взгляд на Уокера. Тот редко моргал, глядя прямо перед собой, словно кто-то отключил его как какого-то робота, и не обращал никакого внимания на волнение Саймона. - Ты в порядке? – спросил, наконец, Монро, не сводя обеспокоенного взгляда с бледного лица юноши. Кирен словно очнулся ото сна, он моргнул несколько раз, и вновь подул ветер, словно вызванный взмахами его длинных ресниц. Он не посмотрел на Саймона, только опустил взгляд себе под ноги. Затем он высвободил свою руку и тихо ответил, как далекое эхо: - В порядке. Уокер отвернулся и сделал пару шагов в направлении дома, но его руку вновь перехватили, заставляя обернуться. - Кирен… - Я же сказал, Саймон. Все хорошо. Просто немного расстроился, - Кирен попытался улыбнуться, но улыбка эта выглядела натянуто. Саймон скользнул взглядом по его губам, потом задержал взгляд на его белесых, как пасмурное зимнее небо глазах. Он отпустил его руку и провел внешней стороной ладони по гладкой с синеватыми прожилками щеке. - Я лишь хочу, чтобы ты доверял мне. Юноша накрыл ласкающую его ладонь своей и легко прижался к ней, прикрыв на секунду глаза. Когда он вновь открыл их, уголки его губ еле заметно поползли вверх, рисуя на бледном лице улыбку более искреннюю. Дрожь снова исчезла. - Я доверяю. Но потом он словно вспомнил о чем-то, и лицо его снова стало серьезным. По дороге домой он спросил: - Скажи, что бы ты сделал, если бы я вдруг… превратился… опять… - Почему ты спрашиваешь? - Просто, - пожал плечами Кирен, беззаботно пнув камешек на дороге. - Я бы нашел способ вернуть тебя, - не задумываясь, ответил Саймон. - А если бы не было способа? - Не думаю, что есть какой-то смысл думать об этом «если». Ты не превратишься. Ты – единственный из наших, кто самостоятельно подавил действие голубого забвения. Такие не превращаются просто так. - Ты бы смог убить меня? - Я… я не знаю… - вопрос немного смутил Саймона. - Слушай, я понимаю, все эти мысли об Эми… Они, наверное, навевают воспоминания… - Ага, - со странным и слегка наигранным безразличием в голосе бросил в ответ Кирен и задрал голову, глядя на серое пасмурное роартонское небо. – Опять наверное дождь будет. Ветер столько туч нагнал. - Но ветер их и развевает, - заметил Саймон, стараясь приободрить Уокера и мысленно моля только об одном – чтобы этот мальчик не замыкался в себе. Буря, которую предсказывал Кирен, разыгралась только на следующее утро. Деревья качало из стороны в сторону, как игрушечные. Небо налилось свинцовой серостью, а сильный ветер брызгами выбивал из туч мелкий дождь. Листья и мелкий мусор перекатывались по дороге как в каком-нибудь фильме-катастрофе, хотя для Роартона такая погода не была чем-то необычным. В то утро инъекция вновь не принесла ожидаемой боли. Шприц так же глухо щелкнул, тихо засвистел, и Кирен вновь повел плечами. Но на этот раз по привычке. Во время завтрака он почувствовал себя плохо. Джем увлеченно рассказывала о чем-то, родители с не меньшим интересом задавали ей какие-то вопросы, но Кирен не слышал их. Его голову кружила отвратительная смесь запахов, исходящая от тарелок его родителей и сестры. Его всего буквально скрутило изнутри, и с каждой секундой сохранять непринужденный и спокойный вид становилось все сложнее. Единственное, чего он хотел в эту минуту – это скорейшего завершения этой утренней церемонии принятия пищи живыми членами его семьи. Нельзя было показать, что с ним что-то не так, нельзя сеять панику среди тех, кому и так стоило огромных усилий принять его таким, какой он есть сейчас. Наконец, завтрак подошел к своему логическому завершению, все поблагодарили миссис Уокер за вкусную еду, Джем и мистер Уокер куда-то ушли, а Кирен спокойным шагом и с ужасным звоном в ушах, напоминающим высокочастотный писк какого-то неисправного прибора, удалился в направлении ванной. И только там, закрыв дверь на щеколду, он спустил с поводка свою панику, бросившись к зеркалу. В зеркале отражалось все то же мертвецки бледное лицо с бесцветными глазами, никаких изменений видно не было. Но руки, которыми он опирался на края раковины, напряглись, обозначая под синеватой кожей тонкие косточки, и сильно дрожали. - Да что же это… - шепотом, в полной растерянности, на неровном и прерывистом выдохе проговорил Кирен сам себе, и в то же мгновение совершенно явственно почувствовал приступ сильнейшей тошноты. Он едва успел припасть к унитазу, как из его рта вырвалась вязкая черная жижа. Не слишком много, но хуже Кирен себя после реабилитационного центра еще не чувствовал. Хотя желудок его был пустым, рвотные позывы не давали ему прийти в себя, словно еще чуть-чуть, и он действительно вывернется наизнанку. Белое фарфоровое дно было запачкано черными кляксами, чернота капала с дрожащих губ, а из широко распахнутых глаз, обрамленных склеенными влагой ресницами, по щекам парня текли слезы, вызванные рвотой и страхом. Раздался раскатистый удар грома, и по крыше громко забарабанил дождь. Небо долго собиралось с силами и, наконец, разразилось сильнейшим ливнем. Спустя пару минут ему стало немного легче. На ватных непослушных ногах он встал с пола и нажал на кнопку смыва. Тщательно прополоскав рот и умывшись, Кирен вновь посмотрел в зеркало. Глаза его все еще блестели, словно в них осталась еще пара невыплаканных слез. Юноша медленно закрыл глаза, и по его щекам стекли еще два ручейка, вызванных не тошнотой, но отчаянием и страхом. Смахнув их полотенцем и кое-как восстановив дыхание, Кирен вышел из ванной, сохранив ото всех в тайне то, что случилось за ее дверью. В голове прочно засел мучительный вопрос: «Что со мной?» В ту ночь Кирен долго не мог заснуть, он ворочался в постели, силясь прогнать заполнившие его голову тревожные мысли. Разыгравшееся воображение рисовало ужасающие картины, в этом ему помогали воспоминания о недавнем прошлом. Образы копились в голове, грозясь разорвать ее на части, а спасительный сон никак не хотел приходить. Еще час таких размышлений, и Кирен совсем слетел бы с катушек, превратившись в параноика. Сбросив с себя одеяло, он уставился измученным и усталым взглядом в потолок, а потом закрыл лицо ладонями и тяжело вздохнул. Уснуть ему сейчас не удастся, это факт. Поэтому он встал с кровати и бессильно упал на стул перед компьютером. Глаза утратили былую чувствительность, поэтому яркий свет монитора почти не доставил им дискомфорта. Кирен смотрел на всплывшее окошко браузера, пока пальцы неуверенно набирали в строке поиска: «Иммунитет к нейротриптилину». Он еще какое-то время изучал взглядом собственный запрос, прежде чем нажать на кнопку «поиск». К счастью или нет, но в сети не было никаких данных на эту тему. Кирена все время отсылали к сайтам о нейротриптилине, его составе и механизме воздействия на ПЖЧ, но не было абсолютно никакой информации об иммунитете или привыкании. С одной стороны это могло означать, что выработка иммунитета невозможна, с другой, что никто просто пока с такими случаями не сталкивался или хранил их в секрете, чтобы не разжигать панику среди населения. И это было довольно разумно. Что он вообще надеялся найти в интернете? Ведь совершенно ясно, что подобную информацию в сеть никто бы не выпустил. Но отсутствие результата – тоже результат. Итоги поисков немного успокоили Кирена, во всяком случае, помогли ему немного отвлечься. Еще через час ему, наконец, удалось заснуть. - Пинту пива! – скорее скомандовал, чем попросил Гэри, развалившись за столиком в пабе. Кирен, протирая барную стойку, коротко кивнул и бросил в ответ: «Секунду», мысленно проклиная тот факт, что в Роартоне был только один нормальный паб, и потому именно в нем постоянно зависал этот субъект. Пока по краю кружки медленно стекало разливное пиво, Гэри приступил к своему любимому в последнее время занятию - громко начал высказывать свое никому не интересное мнение о ПЖЧ. Но делалось это, разумеется, не для окружающих, а для вполне конкретного человека за барной стойкой. - Вы только посмотрите, они уже и без грима на работу выходят. Помяните мое слово, не доведет до добра эта толерантность! Сегодня они выходят на свет в своем зомби-прикиде, а завтра им разрешат есть людей. А что? Одного в месяц – почему бы нет? Ведь надо быть толерантными и уважать чужие гастрономические пристрастия! - Твое пиво, Гэри, - процедил сквозь зубы Кирен, с громким стуком опустив кружку на стол перед самым ненавистным посетителем. Но Гэри не унимался. - Что такое, Кир? Не нравится то, что я говорю? Может, чувствуешь гнев? Хочешь убить меня? Съесть мой мозг? - Было бы что есть… - спокойно проговорил Кирен, возвращаясь к своему рабочему месту. Друзьям Гэри эта фраза понравилась, его собутыльники разразились громким смехом, похлопывая закипающего «добровольца» по спине. - Да оставь ты мальца, Гэри! – послышалось от одного из них. - Давно не получал от его бойфренда что ли? – послышалось от второго, сквозь смешки остальных. Это было для Гэри ударом ниже пояса. Все прекрасно помнили ту его оплошность с голубым забвением. И разбитый Саймоном нос, соответственно, тоже. В тот день Гэри покрыл себя приличным слоем позора, а в таких маленьких городках, как Роартон, где слухи разносятся быстрее, чем эхо в пещере, достаточно малейшего проступка, чтобы надолго заклеймить себя перед соседями. Гэри смолк, всем своим видом показывая, что сказанное его нисколько не задело, вроде как и вовсе мимо ушей пролетело. Но его колючий взгляд, полный ненависти ко всем восставшим, а в особенности к одному их представителю, прожигал Кирена насквозь. Когда парень случайно, окидывая хозяйским взглядом паб, посмотрел на Гэри, он ясно прочитал в его глазах: «Я всем докажу, что ты - монстр». Уокеру стало не по себе. Уборка в пабе заняла больше времени, чем обычно. За окном уже была глубокая темная ночь без звезд. Даже луны видно не было. После того, как вся работа была сделана, Кирен облегченно вздохнул, погасил в помещении свет и вышел на улицу. Едва он успел повернуть ключ в замочной скважине, как за спиной послышались шаги. - Привет трудягам на благо общества. - Что тебе нужно, Гэри? – не оборачиваясь, спросил Кирен, стараясь сохранять спокойствие, что в последнее время давалось ему с трудом. - Да так, - отозвался ветеран сражений с «гниляками», разворачивая Кирена за плечо лицом к себе и прижимая его спиной к стене. – Вот, решил зайти, узнать, как у тебя дела. - Дела нормально, а паб уже закрыт, - сухо отрапортовал Уокер, наблюдая за тем, как Гэри нагло вторгается в его личное пространство. - Да к черту паб, - Гэри облизнул губы, говоря уже сантиметрах в двадцати от лица юноши. – Я не пить пришел. - Тогда зачем? – пролепетал Кирен, вжимаясь всем телом в холодную стену паба, мечтая, чтобы она поглотила его. - За тобой, принцесса. Гэри ловко перехватил одной рукой запястья Уокера прежде чем тот успел опомниться и что-либо предпринять. Второй рукой он набросил на них петлю, затянул и сделал еще пару оборотов веревкой. - Что ты делаешь?! - Вывожу тебя на чистую воду. Думаешь, ты такой святой? Все вы одинаковые… Гэри тащил упирающегося Кирена в свой джип. Он тянул толстую веревку, дергал ее в направлении машины, заставляя парня спотыкаться и падать. Наконец, он впихнул его на заднее сидение и надел ему на голову мешок. Дорога была ухабистой, но это никак не помогло Кирену определить с мешком на голове, где именно они едут, потому что ровных дорог в Роартоне на самом деле было немного. Он тщетно пытался вразумить своего похитителя, но обычно разговорчивый Гэри на сей раз хранил гробовое молчание. - Гэри! Гэри, не нужно! Я же ничего тебе не сделал. Опомнись! Об этом все равно все узнают. Меня станут искать. Гэри, мне не нужны проблемы. Уверен, тебе тоже. Гэри? Ты слышишь меня? Просто отпусти меня и забудем. До самого конца пути ему никто не ответил. Когда джип остановился, его вновь выволокли из машины и стали толкать в спину, заставляя наощупь двигаться в неизвестном направлении. Потом его остановили, послышался металлический лязг, потом скрежет несмазанного замка, а потом перед ним со скрипом отворилась дверь. Мешок с головы сняли, Уокера с силой толкнули, и он упал на дощатый пол в каком-то темном помещении вроде сарая. Никакого света, ни единой лампы, очертания какого-то металлического хлама, что валялся по углам, скрадывала темнота. Окна также были заколочены. Было уже далеко за полночь. Представив, что ему придется провести здесь немало времени, возможно, сутки, прежде чем его найдут, Кирен запаниковал. Он бросился к запертой снаружи двери и стал колотить в нее, что есть мочи, крича: - Что ты задумал, Гэри?! Выпусти меня! По ту сторону двери послышался ответ: - Я думаю, ты в курсе, что я задумал. - Нет! – взмолился парень, еще раз отчаянно ударив в дверь связанными руками. – Не надо, Гэри! Это опасно! - Опасно жить с вами бок о бок! Я всего лишь исполняю свой долг. Я всем покажу твое истинное лицо. - Не надо… - почти прошептал Кирен, сползая вниз по стене. - Ну-ну, не переживай. Тебе не привыкать, ты жил в таком виде достаточно долго. Каникулы кончились, пора обратно. - Нет, - прошептал Уокер, затем встал и снова со всей силы ударил в дверь, крича: - Нет!! - Правильно, - подло подбадривали с другой стороны, - высвобождай агрессию, покажи всем свой гнев! Забрезжил рассвет, солнце медленно поднималось над Роартоном, окрашивая небо в бледно-розовый. Город тонул в утреннем тумане, ежась от влажной прохлады. Но прошли еще пара часов, и туман стал потихоньку рассеиваться, в домах просыпались люди и ПЖЧ, лениво сползая с кроватей, чтобы начать новый рабочий день. И только в доме Уокеров никто не сомкнул глаз за эту ночь. В дверь неистово барабанили, словно где-то случился пожар. Когда Саймон открыл дверь, на пороге он увидел взволнованную девушку, готовую в любой момент расплакаться. - Джем? Что ты здесь… - Кирен у тебя? – выпалили прямо с порога. - Нет. Разве он не дома? - Он не вернулся с работы! – девушка шмыгнула носом. – Мы всю ночь его прождали, думали, он у тебя. - Можешь проверить, - ответил Саймон, напрягшись. – Его здесь нет. - Черт! – ругнулась Джем. – Где он может быть? - Почему вы сразу мне не сказали? - Мы думали… ох, да не знаю я! - Не паникуй, - Саймон положил ладонь ей на плечо. – Зайди. - Ты не понимаешь, - отнекивалась девушка. – Нет времени! Монро вопросительно уставился на сестру своего парня. - Инъекция… - Что инъекция?! – глаза Саймона округлились, и в них мелькнул страх. - Мы делаем ее Кирену по утрам! - Сколько осталось до повторной?! – почти закричал ирландец, схватив Джем за плечи. - Уже просрочили на час. Саймон пулей вылетел на улицу, даже не заперев дверь. Сквозь щель между досками, которыми было заколочено окно, пробивался луч света. Он остановился как раз на лице выбившегося из сил и задремавшего сидя у стены Кирена, заставляя проснуться. Спросонья он не сразу понял, где находится, но боль в связанных запястьях быстро ему об этом напомнила. Парень подполз к окну и заглянул в щель. Солнце уже поднялось высоко в небе. Что-то вязкое было на губах, он вытер их рукавом, и на нем остались черные следы. Инъекция! Уокера вновь охватила паника. Сейчас в сарае стало чуть светлее, и Кирен смог лучше разглядеть обстановку. Нужно было срочно выбираться, бежать отсюда, пока он сохранял контроль над собой. Если бы ему удалось сейчас как-то вырваться, попасть домой, добраться до нейротриптилина… А если он не успеет? Вдруг потеряет контроль прямо дома? Причинит кому-то вред или вовсе убьет? Может, лучше остаться здесь? Если бы ему только посчастливилось найти здесь пистолет, он не задумываясь простился бы с жизнью во второй раз. За этими мыслями, каруселью вращающимися в его голове, Кирен наткнулся взглядом на какой-то диск в темном углу. Он оказался старой, насквозь проржавевшей циркулярной пилой. Ничего лучше Кирен все равно здесь не нашел бы, поэтому он упал перед ней на колени и попытался перерезать веревки, связывавшие его руки. Тем временем за дверью вновь послышался знакомый и уже такой ненавистный голос: - Доброе утро. Ну, как ощущения, Уокер? Голоден? Не хочешь позавтракать? Судя по всему, Гэри спал в своем джипе, карауля сарай всю ночь. Что он намерен делать? Дождаться безумия, чтобы натравить его потом на маленький Роартон? А потом убить на глазах у всех, вернув себе статус героя? В таком случае, лучше ответить ему, чтобы Гэри понял, что рассудок Кирена все еще при нем. Тогда он не откроет сарай и не увидит Уокера, перетирающим свою веревку. - Ты же знаешь, Гэри. Я не ем. - Это пока, - ответили из-за двери. Наконец, веревка поддалась и с тихим треском порвалась, упав на пол. На тонких запястьях чуть ниже шрамов синели следы долгого сдавливания. Кирен потер их и вновь вернулся к окну. Он снова припал к просвету между досками и попытался сообразить, где находится. К счастью, он узнал местность. Он находился в ветхом деревянном сооружении на краю города у самого леса, что вздымался перед ним стеной. Юноша вырос здесь, он знал этот лес почти наизусть. Если пересечь эту поляну и пробежать по нему напрямик с полмили, там будет большой овраг с каменистым дном. Это было старое русло реки, сейчас же среди камней едва можно было различить крохотный ручеек, тонкой ленточкой пробегающий по дну оврага с довольно крутыми склонами. Доски были такими же старыми, как и само сооружение. Если бы только найти что-нибудь более-менее увесистое, то, возможно, ему удалось бы улизнуть. Взгляд Кирена упал на старую металлическую трубу. Саймон мчался на всех парах по городу в поисках Уокера. Сказать, что он был напуган – не сказать ничего. При всем внешнем самообладании Монро, он был в ужасе. Его Кирен, его смысл жизни, его возлюбленный сейчас находился неизвестно где. Возможно, он вот-вот потеряет его, возможно, уже потерял. И все потому, что его не было рядом. Саймон избегал каждую улочку, каждый закуток Роартона, а в голове его оглушительно тикали часы, отмеряя возможно последние секунды жизни мальчишки, что завладел его сердцем. Поиски не дали никаких результатов, где-то на задворках сознания к нему тихо подбирались отчаяние и паника. И тогда ему в голову пришла идея заглянуть в пещеру. Ту самую. С влажной холодной стены на него смотрела корявая надпись «Рик + Рен навсегда». Под эту самую надпись Кирен когда-то принес свое чистое разбитое сердце, чтобы лишить себя жизни. Исступленно Саймон смотрел на клочок земли под этой надписью. Здесь он сидел, истекая кровью. О чем он думал в тот момент? Наверное, о нем. О Рике. Нет времени на это. Выругав себя за минутное промедление, Саймон снова выбежал из пещеры. Нельзя было продолжать так бесцельно носиться по городу, нужна была система. У Кирена не было врагов, даже будучи ПЖЧ он умудрился заставить окружающих полюбить его. Кому вообще могла прийти в голову мысль как-то навредить ему? И тут на ум ирландцу пришло одно-единственное имя – Гэри. Выследить его джип не составило труда, многие видели его и знали, где примерно он мог находиться. Самую полезную информацию ему выдал Дин, сказав, что у Гэри есть что-то вроде гаража на окраине города. Именно туда Саймон и бросился со всех ног, осознавая, что он потерял непростительно огромное количество времени. Он застал его у входа в небольшой сарайчик вроде старенькой пристройки к гаражу. Монро не стал церемониться, он просто подлетел к парню в кепке, сразу признав в нем давнего обидчика Кирена, схватил за ворот куртки и, с силой тряхнув его, прорычал ему прямо в лицо: - Где он?! - Убери от меня свои руки, гниляк, пока я не прострелил твою башку! - Дважды. Повторять. Не стану, - отчеканил Саймон, борясь с желанием порвать его голыми руками. В левый бок ему уперлось дуло пистолета. - Стреляй, - шепнул ему холодом на ухо Монро, и даже у Гэри перехватило дух от такой решительности своего противника. Они вцепились друг в друга. Пару ударов Саймон все же пропустил, но пистолет из рук Гэри выбил быстро. В этот момент с другой стороны пристройки послышались громкие удары. - Кирен! – закричал Монро и сразу получил в челюсть. Грохот с другой стороны продолжался. Наконец, точным ударом в лицо, Саймон вырубил Гэри. В этот самый момент раздался громкий треск дерева, из окна вылетела довольно увесистая ржавая труба, а вслед за ней в окно выпрыгнул Кирен. Он не слышал, как кричал ему Саймон вслед. Бежать. Быстро, быстрее самого ветра, едва касаясь земли, едва приминая влажную траву. Прочь, как можно дальше, чтобы никому больше не причинить вреда. Кирен бежал в сторону леса, не чувствуя под собой ног, словно у него открылось второе дыхание. Нет, он не позволит Гэри добиться своего, даже если это будет стоить ему жизни. Слишком много он натворил, он не заслужил второго шанса. Ни один человек больше не пострадает по его вине, он никому больше не причинит боли. Слишком многим он дорожит, чтобы забыть об этом. Мама, папа, Джем, Саймон… лучше умереть, сохранив их лица в памяти, чем превратиться в монстра, не помнящего ничего, кроме низшего инстинкта. Ветер развевал его всклокоченные волосы. Нет, он сам был ветром. Никто не остановит его, пока он не достигнет своей цели. Смог один раз, сможет и второй. Эта мысль почему-то давала ему странное спокойствие. Еще немного, и все кончится. На этот раз навсегда. Поляна уже осталась далеко позади, под ногами хрустели ветки и сухая листва, а Кирен мчался как раненный олененок навстречу спасению. Навстречу крутому оврагу. В объятия второй смерти. Его руки все еще дрожали, его снова выворачивало изнутри, но он не обращал на это внимания. Он больше ничего не чувствовал, готовый встретить свой конец, чтобы больше никто не страдал по его вине. Родители справятся, у них есть Джем, а Саймон… Саймон поймет. Он ловко перепрыгивал через кочки и корни, ветки хлестали его по рукам и ногам. По его щекам текли слезы, но он никогда не чувствовал себя более живым, чем в эти самые мгновения. Так будет лучше, решил он для себя. Только бы успеть прежде, чем он лишится рассудка. Впереди обозначился овраг. Пункт назначения и тупик его второй жизни. Только сильнее разбежаться, прыгнуть. Пара секунд свободного падения, чтобы оторваться от земли, из которой восстал. Последние метры. Прыжок… Болезненное падение и чье-то тело, навалившееся сверху у самого края оврага. - Нет, никуда не отпущу… - шептал запыхавшийся Саймон, лежа сверху и тяжело приподнимаясь на руках над ничего не понимающим парнем. - Саймон… - пролепетал Кирен, и из уголка его глаза скатилась еще одна слеза. – Прости меня. Затем он вскочил на ноги и снова бросился к опасному краю, но его поймали за руки. - Я должен, Саймон! Отпусти! Я превращаюсь! - Нет. - Тогда убей меня сам! – кричал Кирен. Он схватил с земли тяжелый камень и вложил его в руку Монро. - Убей! – он задыхался. – Я опасен! Саймон еле заметно улыбнулся и выронил камень. Он просто подошел ближе и прижал взъерошенного и перепуганного Кирена к себе, как котенка. Он гладил его по голове, дыша почти в самое ухо. Он только что влюбился в своего маленького, но такого сильного олененка еще сильнее. - Ты не опасен. Ты в порядке. Ты прекрасен, - повторял Саймон ему на ухо. – Только посмотри на себя. Ты не превращаешься. Ты сильнее этого. Кирен тихо шмыгнул ему в плечо и мелко задрожал. - Что с Гэри? - Кажется, я опять разбил ему нос. Кирен издал тихий смешок. Кажется, он успокаивался. - Мне холодно, Саймон. - Что? - Мне холодно. Саймон в глубочайшем удивлении уставился на юношу. Он осознавал, что говорит? Как такое вообще было возможно? - … и спина зудит, - добавил Уокер. Саймон аккуратно заглянул ему за плечо. Черная рана между лопатками стала почти в два раза меньше. Она затягивалась. Но Саймон скажет ему об этом позже, а пока… - Тогда пошли греться, - Монро поцеловал своего мальчика со всей нежностью, на которую был способен. «Ты заслужил второй шанс».