LD 50

Пустая квартира. Совершенно пустая. Сегодня уже, в какой раз Моран пытался сдать хоть кому-то одну из комнат в его большом жилище. Гребаный неудачник, таковым он теперь себя считал. Каждый день он сидел у телефона, ждав, пока хоть кто-нибудь позвонит ему по его объявлению, но чуда не происходило. Часами он сидел у этой ебаной телефонной трубки, но слышал в ответ лишь тишину, которая давила на него всей своей тяжестью. Он хотел взять и разъебать этот телефон к чертям, но он ведь был ему еще нужен. Наверное, нужен, хотя кому теперь звонить, никого не осталось. Все куда-то исчезли, словно и не было их. Еще пару деньков и он точно коней откинет, судьба сыграла злую шутку. Его Джим. Джимми. Мудак эдакий. Сучонок. Он просто взял и застрелился. На крыше больницы Бартс. Почему он был по другую сторону и мог только наблюдать за всем этим действием. Морана ни о чем не предупредили, видимо, надеясь на то, что все пойдет по какому-то другому сценарию, но все вышло из-под контроля. Последнее, что он помнит, как видел, что Джимми засовывает себе пистолет в рот и нажимает на курок. Этот чертов разрывной звук, будто по ушам кувалдой проехались. Даже с соседнего здания все можно было услышать. Он застрелился, но ради чего. Ради победы над блестящим мать его умом? Эта ходячая энциклопедия, Шерлок Холмс. Великий блять сыщик. Словно он был центром вселенной. Да, Джимми был еще тем психом, но выносить себе мозги из-за какого-то мудозвона, это слишком. Моран уселся на диван, выставляя ноги на журнальный столик. С него упало пару пустых бутылок Швейцарского светлого. Он и правда, давно не убирался тут, но ему было плевать. Точнее он подумывал о том, что превратился в свинью, но никто ему на это не укажет, никто не сможет отпустить язвительную шутку, заставить его двигаться в правильном направлении. Да и теперь ничто не имело значения. За эти месяцы, без работы и средств к существованию, без возможной перспективы, Моран просто сдулся. Стал никем и ничем. Это чувство, когда тот, кто был для тебя всем, берет и выносит себе мозги. У тебя на глазах. Ну, чтож, такой гениальный разум и растекся по крыше. Даже жалко. Честно. Но на это было плевать, пусть к нему вернулся бы тупой Джим, совсем не гений, не богач и не глава преступного мира. Пусть он был бы отбросом общества, но лишь бы был жив. Однако судьбу не изменишь, все что случилось, то уже записано в историю. Моран пытался справиться с приступами накатывающей ломки. Он давно подсел на иглу, спустя несколько недель с того момента, как понял, что его ничего не интересует больше. Куда-то исчез азарт, былая грация тигра. Он всегда чувствовал себя альфа самцом и мог управлять чувствами людей, их желаниями. Полковник был не менее умен, чем Мориарти, наверно именно поэтому он не вызывал у Джима отвращения. Хоть тот и вел себя иногда, как последняя сука, но Моран знал, что все это лишь для того чтобы завести его. Джим начинал светиться, когда Моран выходил из себя, а потом трахал его, словно животное, которое много месяцев продержали в клетке и только что выпустили на свободу. Он не стыдился ни себя, не остальных. Он и правда, любил этого придурка. Ему дико нравилось трогать его, хватать за его дорогие костюмчики и вжимать в стену. Он любил вылизывать его, целиком и полностью, словно кошак. Вот придет, бывало с очередного задания, а его гений тут как тут. Без особого пафоса и долгих разбирательств, он клал свою винтовку у стены и спешным шагом направлялся к столу Мориарти, брав его за шиворот и притягивая к себе. Молниеносно касаясь губами его губ, словно пробуя их на вкус. Моран не любил прилюдий, но снимать костюм с Джимми было настоящим удовольствием. Эдакая игра, после которой можно получить заветный приз. Да, он не отрицал, что любил Джимми за секс. Но не только за него, ведь с таким же успехом можно было выебать кого-нибудь еще. Моран был прекрасным обольстителем, но все это в прошлом. Теперь он стал никем, буквально выживал. Вспоминая лучшие моменты, он раскрыл последнюю бутылку пива, которая одиноко стояла в холодильнике и пил его, не останавливаясь не на секунду, пока не осушил все содержимое бутылки. После у него поплыло перед глазами, но через пару минут это прошло. Надо было ширнуться. Осталось еще пару доз того убойного препарата, что толкал барыга с соседней улицы. Жаль, что пару дней назад его хату накрыли копы и теперь там только пустая комната. Морана ломало по-жесткому. Казалось, что каждая косточка в теле имеет свою отдельную жизнь и существует обособленно от полковника. Себастьян еле добрел до подоконника, где в лотке у него хранились шприцы. Он сварил немного этой дряни, разбавив ее своей кровью, а потом уселся на диван и прислонил шприц к своей руке. Он отрешенно посмотрел на потолок, словно пытаясь видеть сквозь него. А потом затянул жгут на руке и ввел дозу. Он распластался на диване. - Джимми. – Это последнее, что он сказал. Утром Морана нашли на том же самом месте, глаза его было потухшие, он не двигался. Так и закончилась история Себастьяна Морана.