Будешь ли ты со мной до самого края вечности?

      Кирен не хотел возвращаться в Роартон. Совсем. К слову, у него были на это веские причины. Во-первых, он не особо был счастлив самому возрождению, так как сам решил покончить со своей жизнью. Во-вторых, его-то и при жизни там не особо любили, а теперь он ещё и ПЖЧ, что влекло за собой определённые последствия. Не самые приятные.       Но возвращения не избежать, родители уже ждали у дверей, а комната была готова встретить своего законного владельца. Что ж, вторая книга жизни Кирена Уолкера раскрыла свои страницы, чтобы исчернить их почерком событий.       Как и ожидалось, приём был не самым радушным, можно сказать, что его и не было. А потом канитель происшествий буквально смела парнишку с тихого потока. Смерть Эми, его лучшего мёртвого друга навеки, казалось, вышибла последние капли самообладания, но Рен всегда был чуточку сильнее, чем казался. Внутренний стержень восемнадцатилетнего мальчишки пережил уже самое страшное событие – смерть, и теперь был готов ко всему. Или почти ко всему.       Когда, ко всеобщему удивлению, в деревушке устаканилась обстановка, а накал страстей поутих до обывательских дел, Кирен столкнулся с той проблемой, которую никак не ожидал встретить у себя на пути.       Саймон Монро. Большая, грозная и до жути ревнивая проблема сводила Кира с ума ровно настолько, насколько это было возможно.       - Кто вообще захочет быть со мной? – спросил он однажды у Эми.       - Любой, у кого есть глаза.       Тогда он всего лишь усмехнулся её словам, а сейчас стоял над надгробием и причитал, что девушка накаркала ему весьма занимательную жизнь.       Монро любил его до безумия. Каждую черту его, Кирена, уникальности. Каждую победоносную ухмылочку, каждый жест. Любил за особо тонкую способность манипулировать людьми. По крайней мере, Саймон в его руках превращался в марионетку, сам того не замечая. Если бы ему ещё год назад сказали, что он ослушается «пророка», не захочет уезжать из города и полностью отдаст свою прогнившую душу какому-то мальчишке, Монро точно рассмеялся бы. Теперь же он утопал в этой бездне огромных глаз, погибал раз за разом в изгибе этих губ и пропадал в блёклом золоте этих волос. Кирен Уолкер поглотил его, сам того не желая, подчинил и подчинился сам. Рен нуждался в Саймоне не меньше. Нуждался в его поддержке, простом слове, нуждался в его руках. Они сжигали друг друга в отблесках бледной кожи, в тонких стонах Кирена, в забвении Саймона. Сжигали, чтобы затем воскресить вновь в случайных прикосновениях, в детских поцелуях. Они возрождались из пепла своего безумия в яркие перья чувств.       Только со временем перья приобрели красный отлив ревности и стали обжигать своими колючими концами, грозясь пронзить тонкую фарфоровую кожу насквозь.       - Ты притворяешься или действительно не видишь ничего вокруг себя, Кирен?       Это был первый укол. Первый укол, который буквально сбил Уолкера с ног. Как можно было ревновать его? Парня, который восстал из могилы, и выглядит подстать. Это для Монро он был самым красивым, но для остальных он всё такой же ПЖЧ, угроза общества, социальный выродок государства. Как можно было даже подумать о том, что его кто-то может желать так же, как и сам Саймон?       Кирен помнит свою жизнь «до». Его здесь никогда не любили, он всегда был «не таким». Единственным его другом был Рик. Всё. На этом контакты с обществом у юного художника заканчивались. Рен всегда был странным для жителей Роартона. Слишком не такой. Слишком утончённый, слишком «в себе», слишком художественный. Он никак не хотел вписываться в серые будни. Даже сейчас, когда его кожа прекрасно сливалась с унылыми дождливыми пейзажами, он был слишком ярким для этого места. Он был чужим во всех смыслах этого слова. Теперь же его, бледного, с глазами цвета снега и чёрными ранами на руках буквально обвиняют в том, что он сводит с ума половину населения. Причём не только женскую.       - Саймон, ты в своём уме?       Единственное, что мог ответить Кир тогда. В первый раз.       Для здешних он гниляк. О каких запретных чувствах могла идти речь?       На поверку оказалось, что опыт и мудрость партнёра видели больше, чем слегка заниженная самооценка Уолкера.       Монро обещал больше его не покидать, но дела есть дела. И если они хотят хоть немного пожить нормальной жизнью, то ими надо заниматься. После того, как Филип был восстановлен в совете, он сразу же позвал Саймона к себе в помощники. Последний отказываться не стал, большей степенью ради Кирена. Работа была не пыльной, но иногда требовала коротких поездок в другой город. Для Монро эти поездки оказались сродни пытки. Он думал лишь о том, чем занят Кир в его отсутствие, точнее с кем.       - Мы уезжаем на пару дней.       - Буду скучать.       Как всегда ухмыляясь. Потому что это слегка забавно, вот такое проявление эмоций. Кирену было смешно, когда он выдавал что-то по-детски милое, но правдивое. Саймону хотелось его ударить. Потому что он-то как раз сходил с ума от незнания и собственных мыслей. Саймон верил своему возлюбленному, знал, что тот даже не думает об изменах, что он любит его не меньше, но… Пресловутое «но» ломало все мосты. Потому что Кирен не видел. Не видел всех этих взглядов в его сторону, не видел этих жестов. Всё это казалось ему вражеским, злым, но Саймон видел глубже. Он замечал неуместные паузы в движениях, лишние секунды в прикосновениях, огонь в глазах. Огонь жажды. Бешеной жажды, которую мог утолить только Кирен. Его Кирен Уолкер. И это убивало. Это одностороннее знание заставляло повышать голос, тыкать носом в факты как слепого котёнка. Только Кирен не видел. Или не хотел видеть.       Саймон уезжал рано утром, до пробуждения Рена. Уезжал тихо, оставляя после себя лишь лёгкий поцелуй в волосы. Он верил ему. Он не верил им. И это был его личный кошмар на яву.       - Хэй, Кирен, не выпьешь с нами?       - Я на работе.       Самый лучший повод для отказа тому, кто тебя недавно чуть не убил. Предложение выпить от Гэри звучало как издёвка, хотя бы потому, что Кирен в принципе не пьёт. Но «доброволец» отчего-то не оставлял попыток пригласить Рена за столик. Хотя стоит отметить, что открытые словесные нападки прекратились, чему нельзя было не радоваться.       - Да ладно тебе, Кир, просто составь мне компанию.       Сегодня Гэри был один, да и время было позднее.       - Гэри, я тут работаю.       - Твоя смена заканчивается через пол часа.       - И бар закрывается. Если ты не заметил, я сегодня один работаю.       - Не один. Я тут тоже.       - Отдыхаешь, - слегка ехидно подметил Уолкер.       - Ладно, работай. На благо общества.       Вот это уже ближе к действительности. Значит, всё идёт своим чередом, и это были не попытки наладить отношения. Всё так, как и было. После происшествия на кладбище, Кирена вновь позвали работать в бар, но уже на правах законного помощника. Теперь приходилось задерживаться, иногда работать самому. В принципе, в условиях «перемирия» работа Рену нравилась. Он стал больше общаться с жителями деревушки и мог выделить время для художественной практики.       - Мне это не нравится.       - Эй, это моя работа. Скажем так, с повышением.       - Ты торчишь там до полуночи.       - Не переживай, страшные зомби по пути домой меня не съедят. Саймон, в самом деле, ну что такого, если я иногда буду задерживаться. Я не принцесса.       - Ты хуже. Кирен, я знаю, что он торчит там день и ночь, если это твоя смена. И да, про твои заказы я тоже в курсе.       И здесь Саймон был прав. Отчасти. Свои заказы на написание всякого рода картин Кирен и не скрывал, а Гэри зависает в баре всю свою жизнь, и Рен здесь явно не причём. Вообще, ревность Монро была необоснованной и в последнее время жутко нервировала. Придирки были абсолютно ко всему. Помог девушке с сумками? Неспроста. Написал картину в стиле «ню»? Что-то не так. А то, что Кир свободный художник, это уже не так важно. Кирен считал, что у него просто налаживается жизнь, а у Саймона банальные проблемы с общением.       - Саймон, я не даю повода ревновать меня настолько!       - Да тебя вчера этот идиот до дома провожал! Инстинкт самосохранения работать-то должен!       - Гэри засиделся допоздна, а потом нам было по пути.       - Его дом в другой стороне.       - Да может, он не домой шёл. Саймон, правда, хватит.       Монро, конечно же, понимал, что изводит их обоих, но остановиться не мог. Когда он видел Кира с Гэри, мозг просто переставал функционировать. И если раньше функция «убить» включалась из-за того, что этот недоумок в форме пытался причинить Уолкеру боль, то теперь причины были в другом. Казалось, что Гэри попросту сменил сестру на брата. Он всегда ошивался где-то поблизости. Кирена же это перестало напрягать настолько, что он теперь свободно смеялся над какими-то рассказами Кендалла, перебрасывался фразочками в баре, соглашался, чтобы его подкинули до работы или к дому родителей. Монро терпел. Вот уже месяц он просто наблюдал за всей этой идиллией, не говоря и слова. Иначе его ревность могла сломать всё. Ведь Кирен не скрывал ничего из своей жизни. Он просил поддержки, и Саймон не мог в этом отказать. В какой-то момент, он даже попросил прощения за свою подозрительность и пообещал не искать скрытого подвоха в новых социальных связях Рена. Ответная улыбка и благодарность в глазах стоили того, чтобы попытаться это исполнить.       Но это же Кирен Уолкер. С ним нельзя общаться просто так. В какой-то момент захочется большего.       - Спасибо, что подвёз. Снова.       - Да не за что.       Неловкий поцелуй в щёку. Спонтанный, быстрый и ошеломляющий. Кирена словно заморозили на месте, а Гэри банально не знал, как это объяснить.       - Эм, я пойду. Пока.       - До встречи.       Что это, чёрт возьми, сейчас было? Стоило только молиться, чтобы Саймон этого не видел. У них всё только начало налаживаться. А тут такое. Может, это было рефлекторно, может ещё что-то. Кирен ведь не давал повода? Зайдя в дом, Уолкеру сразу же пришло сообщение, которое слегка успокоило мысли парня.       «Прости, я не знаю, что на меня нашло. Смотрел на тебя и вспомнил про Джем. Вот и сработал рефлекс».       - Вот и отлично.       - Отлично?       Саймон был дома. Он всё видел. Объяснения лучше, чем в смс Рен найти не мог, поэтому просто протянул телефон с текстом. Монро прочёл его быстро и молча, а потом будто взорвался.       - Контролируй свои блядские гармоны, Кирен!       Телефон полетел в стену, а Уолкер постарался сохранить пресловутое спокойствие.       - Что?       - Следи за своим поведением! Ты же сам не веришь в эту отговорку. Ты сам даёшь поводы к таким действиям!       - Да что я сделал?!       И вот тут вся выстроенная стена из отчуждённости к происходящему у Монро рухнула. Он бил словами, указывая на всю «блядскую»сущность Кирена. Высказал за брюки, которые подчёркивают длину ног так, что не хотеть их невозможно, высказал за вырезы на кофтах, которые приковывали взгляд к ключицам, высказал за раздаренные направо и налево улыбки, за особенность Кирена не отводить взгляд первым, заставляя людей тонуть в их белом омуте. Высказал за то, что будь у них ПЖЧ-бордель с парнями, Кирена бы туда заманили всеми способами.       - Ты сам вынуждаешь людей тебя желать!       Кирен слушал и не верил своим ушам. Его сейчас сравнили с парнем лёгкого поведения, абсолютно не запинаясь в обвинениях. Он не понимал, как можно говорить такое человеку, которого любишь? Или Саймон видел в нём только красивого юношу? А как же «ты невероятен»? Кира ломало изнутри, каждое слово било словно плетью. Он не верил тому, что слышит и видит. Монро не мог так думать о нём. Не мог ведь. Но всё происходящее было реальностью.       Вот он, Кирен, стоит в своих любимых бордовых брюках, в бежевой кофте с вырезом, в излюбленных ботинках и слушает, как он ужасен. Невыносимо. Любые ругательства, любые обвинения, но не от Саймона, только не от него. Это было слишком.       - Я не собираюсь больше это слушать.       Хлопок двери отрезвил Монро, осознание окатило ледяным потоком, перед глазами мелькал последний образ Кирена. Потерянного, разбитого, опустошённого. А в голове последняя брошенная фраза:       - Ты был моим солнцем…       Саймону хотелось убить себя, и как жаль, что это невозможно. Он наговорил такого, что теперь боялся повторить даже про себя. Он ранил дорогого ему человека слишком глубоко. И вся «прелесть» слов заключалась в том, что их было не вернуть. Кажется, он только что потерял свою последнюю надежду в этом мире. Потерял сам, по собственной глупости и одержимости. Да, Монро понимал, что не ошибся в своих предположениях насчёт Кендалла, но Кирен такого обращения не заслужил. Он пустил Саймона к себе в душу, а тот её только что растоптал, унизил. Что делать теперь, мужчина не знал.       - Эй, кто здесь?       Кирен бежал, не оглядываясь, спотыкаясь на ровном месте, проглатывая и пропуская через себя унижение и крики. Силы, скорее моральные, чем физические покинули его где-то посреди леса. Дальше идти он не мог, не хотел. Здесь было достаточно темно, чтобы скрыть все его эмоции от посторонних глаз, и достаточно тихо, чтобы отпустить себя и свои чувства. Поэтому неожиданный вопрос казался абсолютно не к месту, да и кому только вздумалось бродить здесь вечером.       -Кирен?       После того прощания Гэри решил домой не ехать, а слегка проветриться. Обдумать, так сказать, свои дальнейшие действия, потому что контроль рядом с Уолкером начинал трескаться по швам. Поэтому прихватим немного выпивки для успокоения собственной совести и принятия факта влюблённости к почти трупу, «доброволец» направился подышать свежим воздухом, несмотря на дождь и в целом ухудшающиеся погодные условия. И вот уж никак он не ожидал спустя пару часов услышать треск веток, а затем найти предмет своих мыслей в одной лёгкой кофте, подпирающим дерево и обескураженным чем-то настолько, что отозвался лишь раз на третий.       - Что случилось, Кир?       - Оставь меня. Оставь меня одного.       Сейчас не хотелось никого видеть, а уж Гэри тем более. Сейчас хотелось ловить капли дождя и не думать не о чём. Попытаться не думать.       Не всё случается так, как хочется. Порой жизнь несёт в себе такой круговорот событий, в который сложно вписаться сходу.       Вот и сейчас в голове всё было отрывками. Куртка, наброшенная на плечи, щетинистое лицо буквально в паре сантиметров от его носа, вроде как тёплые руки, держащие за запястья, и обрывки фраз, которые с трудом собирались в предложения.       - Ты пьян.       Кирен понимал, что здесь оставаться не лучшая идея. Осторожно освободил свои руки, отдал военную куртку владельцу и собирался направиться обратно в центр. Только этот вечер решил совсем свести его с ума. Кирен не успел сделать и пары шагов, как его перехватили за плечо, а сзади ухо опалило горячим дыханием:       - Почему ты такой, Кирен?       - Потому что я умер, а потом восстал. Стоит дальше рассказывать? Отпусти.       Но его не отпускали. Гэри встал спереди, держал за предплечья и будто пытался заглянуть под кожу.       - Я не про это. Я совсем не про это. Почему ты такой желанный?       Кирен перестал дышать. Неужели это правда? Неужели Саймон был прав во всём?       - Знаешь, почему тебя никогда не любили?       Уолкер лишь смог отрицательно покачать головой.       - Тебя не любят за то, что не могут обладать. Тобой невозможно обладать, Кирен Уолкер. Тебе ни до кого нет дела. Это так бесит.       Кендалл сделал шаг ближе, не давая возможности отстраниться.       - Выслушай меня. Хоть один раз в жизни обрати своё внимание на меня.       Кирен кивнул, сглатывая вязкую слюну. Он мог бы вырваться, но сегодня с этим парнем явно не всё в порядке, а револьвер висел на своём законном месте, поэтому резкие движения явно были не полезны.       - Тебя никто никогда не интересовал. Ты был в себе, в своих картинах, своих мыслях. Весь такой загадочный, красивый. Ты невероятно красив для парня, Рен. Тебя ненавидели за это. Девочки за то, что ты на них вообще не смотрел. Мальчики за то, что девочки смотрели на тебя. А ты видел только Рика. Ты был по уши влюблён в этого «солдата». Ты упивался им, не замечая ничего вокруг.       Кирен уже абсолютно ничего не понимал. Его не любили за то, что хотели? Бред какой-то. Он потому и льнул к Рику, что другие его воспринимали в штыки, а последствия этой дружбы… Это уже другое.       - Так ведь? Ты любил его больше жизни. Зачем, Кир, зачем ты с собой это сделал? Из-за какого парня. Как ты мог… Тобой упивались. Упиваются даже сейчас. Как ты этого не замечаешь? Когда ты вернулся, я на минуту подумал, что ты живой. Линзы, мусс, такой же отстранённый для всех взгляд. А теперь ты ходишь без всех этих штучек и сводишь меня с ума ещё больше. Кирен, скажи, ты боишься меня?       - Нет, - врал, конечно, но что ещё можно ответить после такого. – Я не понимаю тебя. Это какая-то чушь, уж прости.       - Ты боишься. Я вижу. У тебя есть на это основания. Каждый раз, когда я причинял тебе вред, я был на грани своих желаний. Ты всегда приковывал к себе внимание. Это происходило без нашего желания. И за это тебя ненавидели ещё больше. А сейчас… Я боюсь даже себе в этом признаться, но эта твоя бледная кожа манит ещё сильнее. Твои глаза будто замело снегом. Даже эти ужасные шрамы, кажутся мне теперь красивыми. Я видел, как ты рисуешь. Как держишь кисть в этих тонких пальцах, как отдаёшься линиям на бумаге. Боже, да я грежу тобой, Кир. И я был бы рад, если бы ты сдох и не мучил меня. Потому что теперь ты отдаёшь себя этому гниляку Саймону. Это жестоко, не находишь? Так издеваться над людьми? Твоё появление на свет во второй раз само по себе является жестокой шуткой надо мной. Почему ты такой, Кирен Уолкер? Ответь мне.       - Я… Я не знаю, что тебе сказать, Гэри.       И он, правда, не знал. Он выжат до последней капли. Всё его представление о своей жизни полетело к чертям, а новые открытия ехидно смеялись прямо в лицо. Кирен не знал, что ему теперь делать, куда идти, у кого просить укрытия. Он теперь-то и себя толком понять не мог.       Дождь становился сильнее, бил по плечам, пронизывал всю одежду своими каплями. И если бы Кирен себя сейчас видел, то понял бы и страхи Монро и жажду в глазах Кендалла. С его волос стекала вода, останавливаясь на невозможно длинных ресницах, которые теперь тоже стали влажными и придавали взгляду некоторую кукольность. Кофта прилипла к телу, выставляя напоказ линию ключиц, подчёркивая природную худобу. Брюки последовали её примеру, визуально делая ноги ещё длиннее. Мечта любого дизайнера-художника во всей красе. Только Кирен этого не видел. Он уловил момент, когда Гэри потерялся в своих размышлениях и бросился прочь с этого места. Неважно куда. Главное подальше.       Он снова бежал по размытой дороге, один раз даже упал, но будто внезапно открывшееся второе дыхание заставляло его двигаться дальше. Сознание привело к дому, из которого он ушёл пару часов назад. Кирен понимал, что хочет вернуться, что только здесь он почувствует себя в относительной безопасности от самого себя.       На часах давно за полночь и Саймон не находил себе места. Кирен не пошёл к родителям, ключи от бара остались в куртке, которую он бросил, спеша убраться отсюда, телефон был разбит. За окном поливало как из ведра, и задувал ветер, радио что-то кряхтело о штормовом предупреждении, накаляя обстановку.       Фонари на улицах погасли, и деревушка превратилась в сплошной тёмный кокон из домов и деревьев. С третьим ударом часов Монро не выдержал. Ему просто необходимо было знать, что Кир в порядке. Да, он злился, он был расстроен, но в порядке. И Саймон уже готов был пойти на поиски, если бы у самого выхода его не снёс сам Уолкер. Парень перепуганной тенью буквально пронёсся мимо, цепляя все предметы мебели на своём пути. Перехватить его удалось лишь у двери в ванную комнату. Кирена трясло так, будто его посадили на электрический стул. Весь дрожащий, напуганный, он был похож на побитого промозглого щенка.       -Кирен, что случилось? Ты меня слышишь? Кирен?       В ответ ничего. Лишь холодные пальцы, цепляющиеся за край свитера, сжимающие его как последнюю ниточку на спасение. Уолкер выглядел пугающе. Ничего не говорил. Даже не поднимал взгляда. Это тревожило, заставляло нервы Саймона скрутиться в ещё один тугой комок. То, что произошло с Киром за последние пару часов, пугало своими последствиями. Наконец, Рен поднял взгляд. Казалось, что до этого момента время остановилось, а теперь со всей мощью ударило по голове. Кирен смотрел безумно, в его белых глазах плескалось и упивалось своей победой отчаяние.       - Прости меня.       Кирен целовал так, как в первый их раз: рванно, отчаянно. Он пытался раствориться в Саймоне, негласно прося укрытия, вжимался всем своим телом, обнимая до хруста костей. Он хотел укрыться, он просил убежища. А затем все силы будто покинули его, и он сполз на пол, всё так же отчаянно хватаясь за нити свитера. Саймон осел вместе с ним, обнимал сильнее, пытаясь показать, что теперь всё хорошо, что Кирен дома, он в безопасности. Саймон укачивал его как в колыбели, шепча всякую несуразицу, просил прощения за своё поведение. Уолкер молчал, лишь сильнее пытался спрятаться в кольце из рук. Он уснул там же, на полу, в руках Саймона. И лишь через десятки минут Монро решился перенести его на кровать. До самого утра Кирен спал мёртвым сном, оставив Саймона теряться в догадках и переживать чуть ли не самый эмоциональный вечер в его жизни. К сожалению Рена, утро настало слишком быстро. Ему придётся поговорить о вчерашнем, придётся рассказать всё то, о чём он вспоминать не хотел.       Он застал Монро на кухне, тот бездумно перекатывал пустую чашку по столу, не сразу заметив появление кого-то ещё.       - Как ты?       - Нормально.       Снова врал. Даже для ПЖЧ его состояние было далеко от нормальности.       - Хочешь поговорить?       Вопрос звучал нейтрально, кажется, что даже ответ на него был не нужен. Мол, если хочешь, то говори, а если нет, то я пойму. И Кирен не знал, стоит ли теперь открывать рот. Что-то подсказывало, что стоит. Иначе тень этой недомолвки сожрала бы их со временем.       Он стоял спиной и чувствовал внимательный взгляд на себе. Ухватившись за столешницу, он выпалил все события на одном дыхании. Говорил и говорил, сбивчиво, путаясь в словах, сильнее сжав мраморную поверхность до посиневших костяшек пальцев.       Монро слушал внимательно и почти казнил себя собственноручно. Винил в произошедшем, а потом упал в пропасть и взлетел вновь. Виной всему были последние предложения, которые Кирен произнёс совсем угасающим голосом:       - Ты был прав. Я сам провоцирую всех этих людей. У меня блядская внешность, которую я неосознанно, но подчёркиваю. Если ты хочешь уйти, я отпущу. Если ты хочешь уехать со мной, я уеду. Я… Я не знаю, что ещё сказать. Я уже ничего не знаю.       Саймон смотрел на напряжённую спину Рена и ещё раз убеждался, что не заслужил его. За всю свою «химию» при жизни, за свои грехи после смерти, он не заслужил его. Кирен был сильнее духовно, ему пришлось стать сильнее, он заставил Монро снова жить, вернул ему этот вкус жизни, который был утерян давным-давно. А теперь его луч угасал, и счёт пошёл на секунды. Кирен стоял в каком-то непонятном растянутом свитере, который ему явно больше размера на два, растрёпанный, болезненно усталый и повторял те ужасные слова, которые Монро пытался выкинуть из своей головы. Он стоял, не оборачиваясь, ждал ответа, словно пули. Он ждал защиты.       - Кирен, посмотри на меня. Пожалуйста.       Саймон подошёл ближе, развернул за плечи, смотрел прямо в глаза, гладил по рукам и изо всех сил пытается показать, что он рядом.       - Ты самый невероятный парень, которого я встречал за две жизни. Самый удивительный. Я готов просить прощения за каждое своё слово. Ты прекрасен. Во всём. Не меняйся, прошу тебя. Кирен, одно твоё слово и я снесу ему голову. Одно твоё слово и мы уедем отсюда. А если захочешь, останемся. Одно твоё слово, Кирен, и я умру за тебя. Одно твоё слово.       - Останься со мной.       После такого слова излишни. Только действия. Саймон обнимал его со всей своей осторожностью и силой одновременно. Окутывал защитой, заслонял от всего мира. Они всегда были на равных, но каждый думал, что обязан другому жизнью. И если Кирен был его лучом света в этом мире, то Саймон вновь стал его солнцем. Бледным, холодным, но способным освещать их жизнь до самого края вечности.