thick as thieves

      – Ты предложил ему быть нашим арт-директором?! – ошарашенно переспрашивает Том, не донеся до рта пивную бутылку.       Настраивающий гитару Серж ничего не отвечает. Он зажимает аккорд, бьёт по струнам и, сосредоточенно нахмурившись, снова подкручивает колки. В коридоре шумно, назойливые звуки проникают даже через закрытую дверь гримёрки: шаги, громкие голоса, скребущий звук, с которым в сторону зала катят ящики с инструментами и оборудованием. Серж недовольно морщится и вздыхает.       – Извини, что ты сказал? – рассеянно спрашивает он, наигрывая простенький перебор.       – Ты предложил ему быть нашим арт-директором? – делая ударение на каждом слове, повторяет Том.       – Ага. Айтор так обрадовался, ты бы видел! Это не окончательно, надо же ещё контракт подписать и всё такое, но вообще – да.       – Нафиг нам арт-директор? Что он делать-то будет? Рассказывать, какие песни играть и как одеваться?       – Нет, конечно! Я подумал, что он может помочь нам с обложками, сайтом, мерчем... Может, пару клипов снимет. Словом, поработает над визуальным образом, знаешь. Мы с ним уже обсудили концепцию альбома, получится просто бомба! У меня даже появилась парочка новых идей по поводу звучания.       – Но почему именно он?       Том сам слышит в своём голосе неподдельное расстройство и досадливо прикусывает чуть подрагивающую губу. Серж поднимает голову от гитары, глядя на него с недоумением.       – Мы как-то сошлись, и мне нравится его стиль... Я думал, что и всем остальным тоже. Ты же сам мне говорил!       – Нет, он, конечно, делает интересные штуки. Необычные. Хотя немножко, ну-у, – Том щёлкает пальцами, вылавливая в памяти нужное слово, – экстравагантные? Но ладно. Ладно. Допустим. Ты всегда западаешь на всё странное, но тут и я согласен, он ничего, да. Мне нравится.       – Тогда в чём проблема, Том, если тебе всё нравится? – устало говорит Серж. Чем ближе конец тура, тем сильнее они все начинают раздражать друг друга, придираясь из-за мелочей и ссорясь на ровном месте. Сейчас Серж, измотанный недосыпанием, концертами каждый вечер и замкнутым пространством автобуса и гримёрок, в упор не может понять, что Том имеет в виду, и из-за этого злится и на него, и на себя.       Том мнётся, щедро отпивает из бутылки и признаётся:       – Мне не нравится он сам.       – Правда? Почему? – удивлённо спрашивает Серж.       – Не знаю, просто не нравится.       – Но ты же нормально общался с ним и на той презентации, где мы познакомились, и потом, когда он приходил на концерты и на афтерпати…       Возмущённый Том громко фыркает.       – Ой, да ладно, Серж, ты вообще помнишь ту презентацию?! Он весь вечер ходил за тобой хвостом и рассказывал, какой ты гениальный композитор и какие потрясающие песни пишешь, разве что в любви не признавался, а на всех остальных – ноль внимания! Как будто нас вообще не существует! Он, наверное, даже не запомнил, что мы там тоже были. А ты и не заметил, ты же сразу таешь, как девочка-подросток, когда тебя нахваливают, и ничего вокруг не видишь!       Чем сильнее распаляется Том, тем смешнее становится Сержу, до которого наконец-то доходит причина его негодования. Изо всех сил стараясь спрятать поддразнивающую улыбку, он оставляет в сторону настроенную гитару и откидывается на спинку дивана, ожидая продолжения спектакля.       – На наших вечеринках – то же самое! Ни на шаг от тебя не отходит, – не замечая его эмоций, продолжает Том. – И потом, ты с ним постоянно переписываешься. Да ты с ним последнее время общался, наверное, больше, чем со мной! А тут, оказывается, ещё и на работу взял, и новый альбом с ним обсудил, а со мной – нет.       – Я не альбом обсуждал, а его дизайн, – поправляет Серж. – А альбом я собирался сейчас пообсуждать как раз с тобой, и новые песни в первый раз сыграть – тоже тебе.       – Но с ним всё равно раньше, – обиженно говорит Том и, помолчав, выпаливает свой последний аргумент: – И он тебя постоянно рисует.       Не выдержав, Серж хохочет, запрокинув голову.       – Чего ты ржёшь? – спрашивает Том с вызовом.       – Он меня не рисует, как ты вообще придумал такую чушь? – сквозь смех говорит Серж.       – Да ты что? Почему тогда на всех его скетчах – ты?       – Господи, Том, это не я! Он всегда так рисует людей! У него такой стиль рисования, тип модели, я не знаю.       – Значит, его тип модели подозрительно похож на тебя. Может, он маньяк или серийный убийца. Я бы на твоём месте поостерёгся, – бурчит Том.       Серж глубоко вдыхает, пытаясь успокоиться, и смотрит на него с плохо скрываемой нежностью.       – Ты такой ревнивец, Томми.       – Я нормальный, – недовольно отвечает Том, садится в крутящееся кресло и демонстративно поворачивается к нему спиной.       – Нет-нет, ты ревнивец и собственник, – весело говорит Серж. – Вспомни свои допросы каждый раз после того, как я съезжу в гости к Ноэлю: где были, о чём говорили, что делали… Да ты просто как подозрительная жёнушка, Том! А как насчёт Тимоти? Ты меня даже к моему дилеру умудрился приревновать!       Серж старательно провоцирует Тома на реакцию, сверля взглядом его затылок, но тот ничего не говорит, лишь резко отпивает из своей бутылки. Серж тоже молчит, пока ему в голову не приходит новая мысль.       – Постой, ты что, следишь за всеми скетчами Айтора? – Том по-прежнему не издаёт ни звука, и Серж покатывается со смеху, поражённый своей догадкой. – О Господи, Том! Неужели ты заходишь на его сайт и смотришь, что ещё он выложил? «Пойду-ка проверю, не нарисовал ли он опять моего Сержио…»       – Иди нахуй, – зло обрывает его Том, и Серж сразу замолкает. – Ты мне песни будешь играть? Если нет, то я лучше с парнями поболтаю.       Его голос звенит от досады, и Серж сразу чувствует себя пристыженным и виноватым. Мысленно выругавшись, он встаёт, подходит к Тому и легко касается его плеча, но тот, дёрнувшись, сбрасывает его руку.       – Отвали. Иди, ещё повеселись, тебе же всё мало.       – Томми, прости меня. Я не хотел тебя обидеть, честное слово. Ты вёл себя так мило и смешно, что я не удержался. Извини, – тихо говорит Серж. Выждав несколько секунд, он осторожно обходит кресло и становится спереди. Насупившись, Том смотрит в стену, делая вид, что не замечает его. Серж берёт бутылку в его руке за горлышко и тянет к себе. Тот крепко сжимает её, не позволяя забрать, но потом сдаётся, и Серж, вытащив у него бутылку, отставляет её на стол. Напряжённый и злой, Том скрещивает руки на груди, по-прежнему глядя в сторону.       – Эй, хватит обижаться, – шепчет Серж и легонько проводит костяшками пальцев по его щеке. Том хмурится и чуть поводит головой, но не отталкивает его, и Серж, окрылённый первой победой, гладит его смелее. Плечи Тома постепенно расслабляются, и он нехотя прикрывает глаза. Серж улыбается. Он скользит кончиками пальцев по его скулам, вискам, подбородку, едва ощутимо ведёт указательным пальцем вниз по переносице и, помедлив, касается дрогнувших ресниц. Лицо Тома разглаживается. Он приоткрывает рот, заметно млея от этих почти невесомых ласк. Рука Сержа пробирается в его волосы, взъерошивает их. Том прерывисто вздыхает и, обмякнув, опускает голову, подставляя затылок под уверенную тёплую ладонь.       – Так нечестно, ты знаешь, что я люблю, когда по волосам... – бормочет он, поёрзывая от удовольствия.       – Я же должен как-то извиниться, – объясняет Серж. Второй рукой он приподнимает его голову за подбородок, и Том открывает затуманенные глаза. Виновато улыбнувшись, Серж наклоняется, чтобы поцеловать его в щёку, и Том тут же обхватывает его шею, прижимаясь губами в ответ.       Дверь открывается так неожиданно, что Серж вздрагивает всем телом от испуга и выпрямляется, выпуская голову Тома из ладоней.       – Ой, бля, – кисло говорит с порога Джей. – Вы хоть запирайтесь, когда потискаться решите. Не хочу однажды зайти и увидеть, как один из вас засаживает другому.       – Да мы же ничего такого не делаем, Том просто немножко расстроился из-за ерунды, – оправдывается Серж. – И вообще, что за намёки?!       Он пытается отойти, но Том крепко обнимает его за пояс и прижимается щекой к боку, не отпуская от себя. Сержу ничего не остаётся, кроме как положить руки ему на плечи и сделать вид, что так и надо.       – Насрать мне, что вы делаете, я просто не хочу этого видеть. Мой телефон тут нигде не лежит? – спрашивает Джей.       Серж пожимает плечами, Том молчит. Джей внимательно осматривает заваленные всевозможным барахлом столы и диваны, подчёркнуто не глядя в их сторону. В его присутствии Серж чувствует себя неуютно. Он уже смирился с тем, что парни воспринимают их с Томом близкую дружбу как нечто большее, но всякий раз, когда их застукивают за какими-нибудь невинными нежностями, Сержу хочется провалиться сквозь землю от стыда. Со стороны это, должно быть, выглядит очень уж двусмысленно. Серж не раз задумывался о том, что им следовало бы поменьше липнуть друг к другу. Но без прикосновений и внимания Тома он начинает изнывать от тоски и в итоге лезет к нему сам, напрашиваясь на ответные ласки. Может, это не так уж и страшно – постоянно нуждаться в физическом контакте со своим лучшим другом?       – Нашёл, – с облегчением говорит Джей и помахивает телефоном в воздухе. Он идёт к двери, на ходу засовывая его в задний карман, но, уже взявшись за ручку, медлит и с неловким смешком добавляет:       – Ну, и это… Простите, что помешал.       – Да ничему ты не помешал, успокойся, – возражает Серж.       – Когда закончите – приходите к нам, посидим, выпьем, – не обращая внимания на его слова, говорит Джей и выходит, плотно закрывая за собой дверь. Серж вздыхает и поглаживает прижимающегося к нему Тома по макушке.       – Абсолютно все считают, что мы трахаемся, да? – уточняет Том.       – Судя по всему, да.       – Почему?       – Не знаю. Слишком много обнимаемся.       – Ну и что! Тоже мне! Буду обнимать тебя ещё больше! И на сцене тоже буду. На каждом концерте! - Том сдавливает его руками, и Серж, смеясь, выворачивается из этих тесных объятий.       – Тише, тише, Том, мне больно! Отпусти меня, я хочу всё-таки тебе поиграть, пока есть время.       Одёрнув перекрутившуюся от его хватки майку, Серж возвращается к диванчику и берёт позабытую гитару. Он снова усаживается и проводит рукой по струнам. Том тянется за своей бутылкой, отпивает, барабанит по ней пальцами, а потом, оттолкнувшись рукой от стола, раскручивается на кресле. Усмехаясь, Серж наблюдает за ним краем глаза. Вечный ребёнок, никогда не вырастет.       После нескольких оборотов Том тормозит, опустив ноги на пол.       – Слушай, Серж, – сконфуженно говорит он, и тот поднимает на него вопросительный взгляд. – По поводу Айтора – забудь, что я наговорил. У меня было плохое настроение, а тут ты вдруг выдал такие новости, и меня понесло, сам не знаю, почему. Я согласен, что он поможет нам сделать офигенный альбом. И сам он мужик нормальный. Короче, прости.       – И ты меня прости, – отвечает Серж и опускает голову, скрывая улыбку. Они оба знают, почему Тома понесло, но раз ему не хочется в этом признаваться, то и Сержу несложно сделать вид, будто этой сцены ревности никогда не было. У них и так накопилось слишком много странных, неоднозначных моментов, о которых они сразу как будто бы забывают. Моментом больше, моментом меньше – какая разница. Серж устраивается удобнее и, бросив быстрый взгляд на замершего в ожидании Тома, наконец-то начинает играть.