Возле ударов колокола

Хаширама не празднует Новый Год. Когда-то очень давно, ещё до того, как Мито ушла к Тобираме, ещё до того, как он женился на Мито, Сенджу решил, с кем будет праздновать смену лет. Если этого человека нет – то он и праздновать не будет. Мадары не было. Хаширама не праздновал. Хотя не то, чтобы совсем. Сенджу весь декабрь закупался подарками. В этом году – гребень с нефритовой вставкой для красавицы Мито, которая вот-вот родит ему племянников; так лучше и ему, и ей, и Тобираме, которого пленили её стойкость, сдержанность, лёгкая молодая мудрость и изгиб губ. Как только они развелись, исчезло то раздражение, что было при браке, и Мито стала Хашираме хорошей подругой, даже сестрой. Сенджу и не понимал раньше, как ему в жизни не хватало сестры и женского взгляда на проблемы и тяжесть. Для Тобирамы – отпуск на месяц, который тот не попросил бы сам. А так он «отстранён» по причине, которую Хаширама придумал сам, и теперь жадно просиживал всё время над свитками в лаборатории, экспериментируя с новой техникой. Что-то там было связано с клонами, что-то особое, но брат пока отмахивался и свято оберегал неготовый секрет. Лучшего подарка, чем время на работу над этой техникой, для Тобирамы сложно было придумать, Хаширама разве что помог ему украсить дом. Свой старший Сенджу, разумеется, не украшал. Кучу мелочей – для всех в клане. Сенджу и не тратился, но то была его семья, и каждому хотелось оказать внимание и поздравить. Люди отвечали ему улыбками, а некоторые, забываясь, поздравляли в ответ. Каждый год в ноябре Хаширама заранее просил этого не делать, но не все помнили, не всех он успевал об этом попросить. Не все понимали. А Тока, наоборот, понимала, потому и поздравляла с пожеланием влюбиться и не думать о прошлом. Тока умная женщина, но пожелание у неё глупое. Зачем ему влюбляться, если он и так нежно любит? Конечно, в Мадару он мог влюбиться снова… И снова… И снова… Но это уже не было чем-то новым, скорее, свежие листья на молодом дереве, которое, сломанное годы назад, Хаширама как-то умудрился снова вырастить. Аккуратно собрал щепки и вытащил занозы из сердца, которые кровили, гноились после ухода Мадары из селения и его жизни. Нашёл ещё живые корни – как раны, и им было больно. Но вместо того, чтобы выкорчевать и уничтожить, как советовали и просили все – брат, здравый смысл, Хаширама ласково удобрил их воспоминаниями об их с Мадарой первой встрече, о том, как мечтали и надеялись, памятью о чувствах, стерев из них грубость и даже слишком яркую страсть, но оставив только редкие моменты нежной близости: как засыпали вместе несколько раз – Сенджу обнимал его со спины, как Мадара оставался, бурча что-то о дожде, и пережидал непогоду, сидя под боком на диване и потягивая чай. Как отпраздновали два дня рождения Мадары и два новых года – тихо, спокойно и, удивительно, без ссор. Влюблённость вернулась сама. Просто раз – и появилась, и единственное, что она разрушила, так это брак с Мито. Но всё вышло только к лучшему. В десять часов Хаширама затворил плотнее дверь и окна, так как началась сильная метель. Такие в Конохе были очень редко. Мужчина всё же решил сделать небольшое украшение. Сосновые ветви приятно пахли лесом и приближающимся январём, бамбук Сенджу быстро вырастил прямо на ладони. Бечёвка ложилась аккуратно и ровно, и Хашираме это напомнило кропотливую работу с бонсаем. В одиннадцать Сенджу принял ванну, тщательно вымыл голову и достал с полки два свёртка. Один – на день рождения. Второй – на новый год. Оба он положил на низкий стол в спальне рядом с небольшой тарелкой, полной закрытых инаризуши*. Кажется, Мадаре нравятся с тунцом, но Хаширама старался делать разные. Семь лет уже старался. Ещё три года – и будет юбилей. - С новым годом, - мягко произнёс Сенджу без пятнадцати двенадцать. После чего лёг, а к звону колокола в далёком храме он уже уснул.** Счастье успокаивало, ведь Хаширама каждую новогоднюю ночь ощущал чужое присутствие. И он не отрицал бы своего сумасшествия, если бы утром обнаруживал два свёртка на местах и не съеденное угощения. Пурга замела землю, дома, души. Не самая лучшая Новогодняя ночь. Его мама умерла с улыбкой в первый час первого января, поэтому Мадара не праздновал раньше смену лет. Теперь праздновал. С Хаширамой хотелось, он помнил два тихих вечера. Как будто они навсегда вместе. Как будто они семья, и не думалось тогда о мёртвом брате. Точнее, мысли были, но не те. Только молитва в храме зимним утром*** с пожеланием покоя родителям, маме, малым братьям, старшему одному, Изуне… Учиха укутался поплотнее в плащ; снег забивался под капюшон. Последний раз он такую пургу в здешних краях встречал пять лет назад, когда так же тайно и тихо шёл к стенам селения Листа. С одной стороны, Мадара ненавидел такую погоду. С другой стороны – легче пройти. Незаметней. Дерево у окон Хаширамы уже старое. Рано или поздно придётся его спилить, иначе оно упадёт прямо на окно в спальню. Но пока оно удачно прикрывала раму от вторжения ветра и снега, когда Мадара пересекал порог. В спальне темно. Хаширама Сенджу уже спит. Разлюбить Хашираму Сенджу как-то не вышло. Семь лет уже ничего не меняется. Свёртка два. Аккуратные, в дурацкой и шумно шуршащей бумаге, поэтому Мадара решил вскрыть их потом. Мужчина опустился на край футона, потянулся одной рукой к тарелке с угощением – самому всё недосуг сделать любимое лакомство, а у Хаширамы выходило хорошо. Сенджу крепко спал и немного ёжился; Учиха напустил всё же холода. Мадара бережно поправил одеяло на его плечах и тихо вздохнул. Взял Хашираму за руку. С каждым годом его ладонь всё мозолистей и жёстче. И чуть-чуть теплее. Скоро это будут уже не руки воина, а такие, чьего владельца представляешь в свитере за книгой или в саду с лопаткой и тяпкой, а не в бою. Иногда Учиха хотел остаться с ним. Просто снять плащ, скинуть обувь, забраться к Хашираме под тёплое ватное одеяло и закрыть глаза, не думая о том, что будет утром. Иногда Учиха думал, что так и сделает. Мадара даже назначил себе призрачный срок – когда Сенджу на самом деле будет проще представить за каким-нибудь невинным хобби, чем в пылу сражения. Тогда всё будет гораздо проще. Учиха наклонился и прижался губами к его виску. Закрыл глаза, отсчитывая секунды. Сейчас вот, даже не снимая плаща, повалится рядом в мягкую и тёплую постель и уснёт… Отстранившись, Мадара осторожно провёл свободной ладонью по волосам Хаширамы. Всё такие же гладкие. В этот раз он всё же оставил ответ: вложил маленький плетёный амулет в пока ещё ладонь шиноби. Пусть Сенджу удивится. Пусть носит. Учиха покинул Коноху спустя час после ударов колоколов, думая, что, быть может, когда-нибудь он поможет Хашираме завязать амулет на запястье правильно. А ещё о том, что зря не надел тёплый шарф, подаренный Хаширамой в прошлом году. *Любимая еда Мадары согласно датабуку. **На Новый Год в Японии(и не только) в буддистских храмах колокол отбивает 108 ударов. ***Новогодняя японская традиция – Хацумоде - обычай первого посещения синтоисткого или буддисткого храма в новом году. Как правило, посещение проводится в первую неделю января, хотя строгих временных рамок не существует, - в некоторых регионах Японии период «хацумодэ» длится до самого конца января.