Жертвуя собой

Тронный зал дышал величественностью и красотой. Король Хардланд XIII, попирая всю величественность этого зала, сидел на ступенях, откинувшись назад и разведя ноги. Меж его бедер, не говоря ни слова, расположился Элифас Леви — лучший капитан за всю историю королевской гвардии. Отвергший его предложение в первый раз и согласившийся, после нескольких фраз. «Нападение на Клуб Адского Пламени? Я слышал об этом. И мог бы что-то сделать, если только…» Король знал, насколько противны Элифасу такие условия, но не мог не отметить его выдержки. Порой ему хотелось унизить капитана сильнее — столь старательно тот скрывал свое отвращение. Но заигрываться, пользуясь абсолютной властью, король считал бессмысленным. — У вас хорошо получается, — негромко произнес он, наблюдая за Элифасом. Тот склонился к его паху и длинные волосы упали вперед, скрывая пылающие щеки. Ладонь на затылке не дала капитану отстраниться, и он вынужден был продолжать, гадая, когда королю придет в голову его отпустить. — Вы были так непреклонны, – продолжил король, выдыхая, — так несговорчивы. Но стоило близкому вам человеку попасть в беду, как вы беспрекословно подчинились мне. Вы так стараетесь, — усмехнулся он, ласково поглаживая Элифаса по затылку, — что я не могу противиться вашей просьбе. Глубже. Он с улыбкой смотрел, как капитан подчиняется, стараясь не думать о том, что делает. Готовый сорваться, но не позволяющий потерять самоконтроль. Как жертвует своей гордостью ради человека, до которого королю не было никакого дела. — Сильнее, сильнее, вы же можете, — прошептал он, подаваясь вперед. – С таким капитаном можно быть спокойным за безопасность Камазена. Даже если Гамигин расторгнет договор, мне не о чем беспокоиться, Камазен останется под надежной защитой. Элифас ничего не ответил, едва заметно дернувшись. Усмехнувшись, король пропустил сквозь пальцы светлые пряди, перебирая. Шелковая волна ускользала из пальцев, лаская кожу. Чуть наклонившись, он поцеловал волосы капитана, ощутив, как того передернуло. Король знал, что тот всем сердцем желает, чтобы кто-то прервал их, позволил прекраться унижению. Но дворцовые слуги были вышколены, и никто не смел беспокоить короля во время аудиенции. — Вы со мной согласны? – вкрадчиво произнес тот, — Конечно, согласны. Самый молодой капитан за всю историю Камазена. Статный, представительный. Вы просто не могли остаться без покровительства. Вы и ваши друзья. Вы так преданы вашим друзьям…. Вот так, да… – выдохнул король, прижимая Элифаса к себе крепче, доставая до самого горла. Ладонь короля властно сгребла волосы, он наслаждался тем, что контролировал процесс полностью. Элифасу оставалось лишь унизительно подчиняться. Он заставлял себя держаться, задавая себе лишь один вопрос: когда это закончится? Король, довольно выдохнув, прижал его еще сильнее и, глухо застонав, излился в рот. Он вновь ощутил, как передернуло Элифаса, но тот не подавился королевским семенем. Хардланд отпустил капитана, позволив, наконец, отстраниться и вальяжно развалился прямо у подножия трона. Протянув руку, он мягко погладил Элифаса по голове, от чего тот поспешил отвернуться. Король, довольно глядя на него, не удержался от очередной издевки. — Вы очень хороши, — одобрительно произнес он, — мне нравится ваше общество. Я даже подумываю, чтобы вы посещали меня чаще, но пока государственные дела этого не позволяют. Можете быть спокойны, клуб Адского пламени» и его владелец надежно защищены, пока длится наше сотрудничество, — добавил король и вопросительно посмотрел на Элифаса. — Вы придете во вторник? Тот, вытерев губы платком, сдержано кивнул. — Прекрасно, — ответил король, любуясь его видом. – Значит, я жду вас во вторник. Вы же отчитаетесь о проделанной работе? Король улыбался. Капитан был в его власти, полностью и безоговорочно. А с остальным уже разберется Бруно. Помощник королевского врача подавал большие надежды. Пока Элифас будет опасаться за сохранность графа, он сделает все, что угодно, чтобы его защитить, и король намерен был это использовать. Кому какое дело, какие у него способы решать политические дела. Капитан, не глядя на него, опустил голову. На сегодня его можно было отпустить. Элифас, покинув зал, прислонился к холодной стене галереи. Во рту до сих пор ощущался противный вкус. Непросто вкус семени ненавистного ему человека – вкус самой беспомощности. Он не знал, как его вытравить и пока стоял, бессильно опираясь о стену. Если бы король пригляделся, он бы увидел, что все жесты почтения – не более, чем формальность. Но Элифас соблюдал ее, не давая себе сорваться. Каждый раз испытывая отвращение к себе, он не желал, чтобы с головы графа Сэндвича упал хоть один волос. Пора было уходить, и Элифас медленно побрел по коридорам. Платок давно превратился в клочья и вместо него капитан царапал свои руки, пытаясь сохранить самообладание. Граф не должен был видеть его таким, растоптанным и униженным, хоть и упорно хранящим молчание. Элифас сжал руки до боли, чувствуя, как в нем вскипает гнев. Надо было что-то делать, с кем-то поговорить, иначе он рисковал разрушить часть галереи, добравшись до меча. Но ради безопасности графа Элифас держал себя в руках. И надеялся, что тот никогда ни о чем не узнает.