Глава 16
Чтобы поместилась вся компания, официанты сдвинули несколько столиков в отдельном зале. В прошлый раз в «посиделках по случаю» - как выражался Старк – участвовало шесть человек. На этот раз народа было больше – присоединились девушки Тора и Тони Старка, а также Мария Хилл и друзья капитана Роджерса. Брюсу Бэннеру было интересно находиться среди всех этих людей. Хотя в целом он не мог назвать себя чьим-либо другом из этой компании и больше всего ладил, пожалуй, с Тони ввиду общих интересов по профессиональной стезе, но ему любопытно было наблюдать, как все эти разные люди координировались для выполнения общих целей и в какой-то степени даже подружились. Раньше Брюс считал, что самый эффективный способ не начать превращаться в Халка, помимо медитативных методик управления своим телом и контроля пульса, – это рефлексия в одиночестве. Но после того как на Нью-Йорк напала армия читаури, Брюс осознал, что индивидуальная сила, пусть даже умноженная на относительную неуязвимость, бесконтрольную ярость и звериные инстинкты, все равно не способна с тем же успехом преодолеть врага, как при дружной командной работе. Забавным Брюсу казалось то, что хотя ради благой цели герои объединяли свои усилия, помогали друг другу - подходили как пазлы одной картины и добивались позитивных результатов, - но вот снова, когда противостояние врагам осталось позади, в условиях, когда можно было просто расслабиться, неспешно осмыслить произошедшие события, отдохнуть всем вместе, у них, похоже, находилось не так и много общих тем для поддержания беседы. Среди Мстителей были и мужчины, и женщины: визитер из далекого космоса, ученые, гендиректор, бывший сотрудник секретной правительственной организации, шпионы, бывшие военнослужащие, в том числе суперсолдаты. У многих из них было какое-то темное прошлое, которое они предпочитали скрывать за невозмутимым видом, горой мускулов, язвительными шутками или под маской хладнокровной самоуверенности. Одиножды асгардский отступник открыл этот ящик Пандоры, выпустив наружу все их страхи, неуверенности, слабости, скрытые межличностные противоречия. Брюс предполагал, что когда-нибудь снова может повториться ситуация, что Мстители даже ради новой общей цели не смогут найти точек соприкосновения. Ведь возможно все что угодно: кто-то с кем-то превратится из союзников во врагов, чья-то пара расстанется, кого-то могут осудить за грехи прошлого, кто-то уедет далеко, а кто-то, может статься, погибнет в битве или от предательской пули. Но все же здесь и сейчас они были вместе, и это на самом деле было здорово. Мстители расслаблялись за нехитрым удовлетворением первоочередных потребностей для восстановления сил, и Брюсу, наблюдая за ними, было приятно осознавать себя частью «семьи». На этот раз выбрали ресторанчик с итальянским меню, поэтому в качестве закуски заказали на всех несколько пицц, лазанью, ризотто. Но этого было, разумеется, мало, поэтому в качестве основных блюд в заказ добавились: курица, телятина, утка с различными гарнирами и под всевозможными соусами; девушки также попросили салаты. Тони Старк, как и следовало предполагать, вызвался провозгласить тост. Брюс ожидал длинной витиеватой речи, как, похоже, и большинство других присутствующих, скучающее выражение лиц которых не изменилось, когда он поднял бокал. Однако Тони удивил: - Ну… за нас, за команду, - просто произнес он. И Брюс подумал: да, именно так, за команду! Пиво пили не все: кто-то предпочел коктейль, кто-то водку, кто-то морс. Капитан Роджерс ограничился водой. Второй тост был адресован изобретению Джейн, которое сыграло не последнюю роль в том, что противостояние ГИДРЕ прошло относительно успешно. На самом деле абсолютно все отлично сработались и справились с тем, чтобы центр Нью-Йорка не превратился в груду развалин. Д.Ж.А.Р.В.И.С. заработал, взрыв был успешно предотвращен, все Мстители остались живы, никто из них не был серьезно ранен. Третий тост посвятили озвученному чуть ранее долгожданному анонсу свадьбы Тони и Пеппер, а тему общих планов на будущее затронули примерно через час после начала банкета. - Что со скипетром? – поинтересовалась Наташа. Но, так и не узнав ответа, вышла из помещения – ей позвонили по телефону. - Его заберет Тор и отправит в Асгард, - сообщил Тони. – Штука, конечно, прикольная, но с ней сплошные неприятности, а дуговой реактор я как-то уж без нее изобрел. - Я отдам его Одину, - уточнил Тор. - Он правильно им распорядится. - Энергетический кристалл скипетра было бы интересно изучить, но, пожалуй, действительно не стоит, - задумчиво произнесла Джейн Фостер. - А что будет с Башней? – поинтересовался Брюс. Тони пожал плечами, подмигнув своей невесте. - У Пеппер еще с прошлого раза осталось несколько неиспользованных вариантов дизайна интерьера. Я всегда считал, что единообразие - это скучно. - Какое-то время, похоже, придется обходиться без бейджиков и проекта по защите инфраструктуры города, - задумчиво добавила Мария, закусывая свой напиток листком салата. - Тони имел в виду, что я умею отлично справляться с руководством ремонтными работами, - улыбнулась Пеппер, - пока вы, ребята, боретесь за мир. В воздухе повисла пауза. Брюс не считал, что девушка сказала что-либо обидное, но после ее слов друг капитана Роджерса – Барнс – скривился, словно прожевал целый лайм. Сам Стив Роджерс будто тоже помрачнел. Брюс знал не так уж и много о предысториях этих двух людей, помимо общеизвестной информации и некоторых дополнительных основополагающих сведений, которые разъяснили другие Мстители. Но, возможно, для них, людей из прошлого, понятие борьбы за мир было окрашено в несколько иные тона, недоступные пониманию тех, кто видел настоящую войну только со страниц хроник или видеоматериалов. Брюс давно заметил, что люди, на самом деле прошедшие через общеизвестные клише, которыми часто к месту и не к месту злоупотребляло современное поколение молодежи, могли достаточно остро воспринимать те или иные ремарки на тему. Впрочем, все, что Пеппер хотела сказать, - что Мстители вносят свой посильный вклад в согласное сосуществование человеческого общества. Стив Роджерс находился рядом, поэтому Брюс невольно услышал следующий диалог капитана с Наташей, когда она вернулась в зал. На шепот Наташа не переходила: - Тебе привет от Шэрон, - сообщила она Роджерсу. - Спасибо, - кивнул он. - Как у нее дела? - Все в порядке. Рада, что мы живы и здоровы. Все еще хочет встретиться с тобой. Пообщаться, так сказать, не о делах. Капитану, казалось, было неловко услышать это, в сущности, приглашение на свидание. - Я не против, вот только… - замялся он. - Не волнуйся Стив, она в курсе, что ты только о тете говорить собираешься, - чуть тише произнесла Наташа и одобрительно улыбнулась ему. - Еще до вашей первой встречи я предупредила Шэрон, что клубок, который ты распутываешь, колючий, и она - не тот человек, который способен тебя согреть, Капитан Сосулька. Наташа едва заметно кивнула на Барнса, сидевшего по другую сторону стола возле шумного Старка, который рассказывал Джейн Фостер о научном департаменте «Старк Индастриз» - то есть о нынче закрытом на неопределенное время научном департаменте. Парень с металлической рукой отстраненно разглядывал содержимое своего стакана и, похоже, ничего не воспринял из намеков Наташи. Она тем временем перевела взгляд на Брюса – разумеется, Наташа понимала, что он-то все расслышал. - Передать вам соус, доктор Бэннер? – подмигнула она. Брюс улыбнулся ей в ответ, а затем спросил во всеуслышание: - Какая будет следующая цель? - В общей сложности их не так и много, - сообщила Наташа. - Европа – это центральный филиал в Гамбурге и технический склад в Исландии; промышленные заводы в Иране и небольшая группировка в Японии. В Штатах из, так сказать, крупной дичи осталась военная база ГИДРЫ «Восточное побережье» и завод по производству деталей для роботов в Мексике. Завод по документам значился сталелитейным, им уже занялось ЦРУ. - Какие есть идеи насчет того, когда мы продолжим активные действия? – поинтересовался Уилсон после того как ушел официант, заменивший Наташе пустой бокал из-под Будвайзера на полный. - Нужно все тщательно спланировать. Насчет, условно говоря, техподдержки - я попробую договориться, - предложила она. – И, разумеется, когда у всех восстановятся силы, особенно тех, кто был ранен. - Еще пару дней, - пожал плечами Клинт и кивнул Барнсу. – А ты что скажешь? - Без разницы, - сообщил тот, заметив, что к нему обращаются. - Без разницы, но! Только после того, как я закончу апгрейдить внешний вид твоей руки, - уточнил Тони, снова подключаясь к общему разговору. – Это же не дело: на дворе жара, а молодой здоровый парень в фуфайку кутается! Брюс снова обратил внимание на Джеймса Барнса. Из всех Мстителей он вел себя наиболее индифферентно, но при этом, похоже, был самым восприимчивым внутри. Должно быть, только Стив Роджерс был способен понять, что скрывается за хладнокровной маской бывшего «универсального солдата». Или, быть может, никто кроме него не хотел и не собирался вмораживаться в чужой лед, чтобы не позволить растаять собственному? Сам Роджерс на вопрос о самочувствии вообще отмахнулся. Следов травм, полученных им при противостоянии ГИДРЕ, уже было почти не различить. Но Брюс решил, что внешность обманчива, и в первую очередь он побеседует именно с капитаном.***
Сэм все собирался поговорить по душам со Стивом, но никак не удавалось уловить удачный момент. После того как несколько дней в небоскреб не пускала полиция и спецслужбы, Мстители дружно взялись было помогать Тони разгребать завалы, пока он не сообщил, что они его гости и не будут этим заниматься, если не хотят навлечь гнев Железного Человека. Разумеется, это шутливое заявление было воспринято скептически, особенно Пеппер, которая весьма многозначительно посмотрела на этого самого Железного Человека, как бы случайно наступив ему на ногу острым каблуком, и с дружелюбной улыбкой, адресованной Мстителям, сообщила, что Тони имел в виду следующее: он пригласил всех отдохнуть в принадлежащем ему комфортабельном отеле, расположенном недалеко от живописной набережной, а не работать, и наведением порядка в Башне должны заниматься квалифицированные профессионалы. Сэм подозревал что, возможно, если бы не незавершенные дела с ГИДРОЙ и просьба властей оставаться в пределах мегаполиса, Мстители бы уже разъехались кто куда. Возможно, все ждали какого-то четкого решения от Кэпа, но он будто избегал провести новое общее собрание и предложить конкретный план. Таким образом, ситуация пока что оставалась неопределенной. Тони и Пеппер дневали и ночевали в развалинах Башни со страховщиками, представителями государственных, в том числе силовых структур, остальные – занимались своими делами, помогали чем могли выжившим сотрудникам Старка и их семьям, иногда пересекаясь друг с другом в коридорах отеля, баре или ресторане. Сэму хотелось еще раз поблагодарить Стива за крылья. Как в прямом, так и в переносном смысле. Благодаря Капитану Америка у Сэма появились новые друзья, новые стремления и надежды. И дело было не только в том, что он соскучился по спальнику на твердой земле вместо мягкого матраца. Стив помог ему преодолеть некоторые внутренние преграды, которые не позволяли зажить старым душевным травмам. Примерами своего упорного продвижения к цели он показал, что как ни тяжело бывает порой преступить некие барьеры, даже с призраками прошлого можно справиться. А еще Сэму просто хотелось сказать: он рад, что Стив нашел того, кого искал, и стал чаще улыбаться. Сэм был готов признать, что все же заблуждался насчет Джеймса. В конце концов он решил подойти к Стиву сразу после ужина, однако разговор состоялся раньше. Задержавшись на вечерней пробежке, Сэм заприметил Кэпа на набережной, недалеко от отеля. Стив стоял у заградительных перил, смотрел куда-то в сторону Статуи Свободы и, казалось, не спешил возвращаться в гостиницу. - Ну что, сегодня без разминки, Бегущий Человек? – спросил Сэм, подойдя ближе, и похлопал товарища по плечу. Стив развернулся в его сторону и улыбнулся. - Пожалуй, сегодня обойдусь. - Тогда пройдемся? – предложил Сэм. Некоторое время они молча брели по набережной. К вечеру туристов стало чуть меньше, но по-прежнему как молодые влюбленные парочки, так и пожилые дамы и джентльмены разных национальностей и цветов кожи с восторженностью любовались панорамой, раскрывающейся за границей речной глади города небоскребов. Сэм рассказал Стиву последние новости: о том, что Мария привлекла бывших агентов Щ.И.Т.а в Европе, а Наташа через свои каналы переслала кому следует некоторые расшифрованные Д.Ж.А.Р.В.И.С.ом файлы. Шэрон Картер сообщила, что пока полиция и ФБР занимается делами так называемого «Центра» гидровцев, ЦРУ заинтересовалось информацией насчет незаконных денежных схем нескольких подставных фирм, работавших на ГИДРУ, и теперь появилась возможность заставить их ответить перед законом официально. Интерпол вскоре тоже привлекут. В отличие от ожиданий Сэма, Кэп не проявил к этой информации должного интереса. Он, казалось, снова размышлял о чем-то своем, когда Сэм предложил присесть на одну из многочисленных лавочек на набережной, и, не отвлекаясь на уличных музыкантов и файер-шоу, поговорить о том, что беспокоит. Солнце уже стремилось к закату, соединяя блики воды Гудзона в одну широкую оранжевую дорожку. Широта пространства, раскинувшегося перед ними, заставляла почти забыть о том, что за спиной – леса многоэтажек, человеческая суета и деловые будничные заботы. Сэм признавал, что в шумном Нью-Йорке скучал по пробежкам в одиночестве, по тишине, по простым человеческим эмоциям. Стив, будто угадывая направление его мыслей, спросил: - Помнишь, в начале нашего знакомства ты поинтересовался, не хочу ли я отойти от дел? Сэм скрестил руки над головой и улыбнулся, жмурясь на свет заходящего солнца. - Да. И ты тогда ответил, что не знаешь, чем хотел бы заняться, не знаешь что любишь. - Теперь все иначе, - лаконично сообщил Стив. Сэм удивленно повернул голову в его сторону. Лицо Кэпа казалось непроницаемым, но Сэм почти сразу сообразил, что собеседник имел в виду. - Уверен? – переспросил он. – Не пожалеешь? - Да, уверен, - бодро кивнул Стив. Сэм задумался. - А если он откажет? Не захочет? Что ты будешь делать? - Я принял решение. Какое-то время они сидели молча, каждый погруженный в собственные мысли, потом, не сговариваясь, одновременно встали и подошли ближе к заградительным перилам. Стив подметил, нагнулся и подхватил с выложенной плиткой мостовой плоский камень, неизвестно как здесь оказавшийся, и запустил его по темнеющим водам. Камень улетел далеко – не разглядеть. - А что ты, Сэм? - спросил чуть погодя Кэп. - Продлил отпуск? - Вполне вероятно, что когда-нибудь позже я вернусь к тому, чем занимался, - покачал головой Сэм. - Но не сейчас. Теперь уже Стив выглядел озадаченным. И Сэм поспешил объяснить: - Да, мне действительно нравилась та работа. Но сейчас, кажется, я тоже определился, чем хочу заниматься дальше. Я соскучился по активному образу жизни и, пожалуй, готов отпустить прошлое. Благодаря тебе. Спасибо, друг! - Тебе спасибо! - снова улыбнулся Стив и добавил: - В моем же случае… ты знаешь, у меня с моим прошлым несколько иные отношения. В последних лучах заходящего солнца улыбка Кэпа показалась Сэму немного меланхоличной. Он кивнул и собирался сказать Стиву что-то еще, о чем размышлял в этот день, но передумал, решив, что друг все понял и без слов.***
Стив нашел Баки сидевшим с початой бутылкой за стойкой в углу бара. Баки не мог не сообразить, что новый посетитель направляется в его сторону. Тем не менее он не подал виду и никак не отреагировал на присутствие Стива даже тогда, когда тот положил руки ему на плечи. - Виски? – уточнил Стив, чтобы начать разговор. Баки, все еще не оборачиваясь, кивнул – то ли ему, то ли каким-то своим мыслям. При этом длинные волосы, всколыхнувшись, зацепили кисти рук Стива, и это случайное движение почему-то вызвало у него волну тепла, разлившуюся по телу. - Будешь? – предложил Баки собеседнику, кивая на бутылку. Стив пожал плечами. - Нет смысла. Как говорит Тони, только перевожу отличные продукты. - Я тоже, - хмыкнул Баки. - Почти не пьянею. Эффект краткосрочный... Раньше, вроде, получалось иначе. Руки Стива все еще оставались на плечах Баки, которые он непроизвольно начал массировать. Так прошло несколько молчаливых минут, прежде чем Стив внезапно осознал, что растирание металлического плеча, которое теперь, впрочем, внешне ничем не отличалось от другого, не имеет никакого смысла, и прекратил, хотя Баки, казалось, не возражал. Закончив незадавшийся массаж дружественным похлопыванием по правой лопатке, Стив шагнул к стойке и, пододвинув ближайший табурет, присел рядом. Баки к этому времени допил то, что оставалось в его стакане. Можно было бы попросить у бармена другой бокал, но Баки налил в свой около двух унций и, не добавляя туда льда, развернулся в сторону Стива, протянул ему, по-военному салютируя. Глаза Баки блестели, а вот улыбка была натянутой. - Мы снова идем в будущее? – просто спросил он. Стив неопределенно кивнул – то ли соглашаясь, то ли нет, - и взял бокал-тумблер с алкоголем. Стакан был теплым – Баки долго держал его в руке, вот и нагрелся. Но Стив не собирался пить. Он намеревался поговорить с Баки. Серьезно поговорить. И вот когда наступил тот самый момент, когда нужно было выразить то, ради чего Стив сюда пришел, ему почему-то начало казаться, что он здесь не ради каких-то объяснений. Просто для того, чтобы посидеть рядом. Помолчать. Побыть вместе. Может, посмотреть на дно чужого стакана. В баре оказалось уютно: исправно работал кондиционер, звучала приглушенная ритмичная музыка, а мягкое освещение создавало достаточно душевную атмосферу. Помещение было оформлено в стиле ретро – как теперь, насколько Стив понимал, называли обстановку с прибитыми черно-белыми фотографиями на полакированных обитых вагонкой стенах, светильниками-торшерами с драпированными бархатом абажурами, размещенных в углах помещения, рожковой хрустальной люстрой в центре зала, деревянными широкими ножками столиков и винтажными полукреслами в зоне отдыха. Банкомат, расположенный в углу просторного помещения ближе к выходу, был декорирован старыми пожелтевшими газетами и слайдами, и на нем стоял покореженный временем граммофон. Стив так и не ответил на вопрос Баки. Какое-то время они сидели молча, слушая балладу Битлз, Let It Be, сменившуюся «полным затмением сердца» энергичной Бонни Тайлер. Затем разговор вновь возобновился, но не с подачи Стива. Баки достал из кармана сложенную пополам карточку и протянул ему, проскользив плотной бумагой по гладкой отполированной поверхности столешницы. - Думаю, настало время ее вернуть, - задумчиво произнес Баки, все еще не отпуская бумажный прямоугольник, поглаживая обтрепанные края большим пальцем. – Ты ведь знаешь, что я был в твоем доме… Я забрал ее из старого альбома в шкафу. Произнеся эти слова, он наконец позволил фотографии раскрыться, и Стив с удивлением обнаружил, что это оказался их совместный фотоснимок. Стиву внезапно пришло на память: когда Баки в отеле в Вегасе проверял свои боевые приспособления в потайных отделениях одежды и металлической руки, в одном ботинке помимо налички было спрятано что-то еще. Стив это подметил, но не спросил, что именно там находилось. Получается, Баки все это время держал карточку при себе? И когда спасал Стива от стрелков, и когда по-своему решил ситуацию на трассе, и… Но скрывать такое было предельно опасно, учитывая замыслы Баки внедриться в сердце ГИДРЫ. Его уже в чем-то подозревали, когда собирались транспортировать в Нью-Йорк. А если бы фотографию обнаружили еще тогда, когда Баки только конвоировали в Лас-Вегас или допрашивали? Его бы могли попросту ликвидировать, как и того водителя грузовика… Зачем вообще Баки забрал эту фотографию? Стив вдруг осознал с замиранием сердца: получается, что тогда как все упорно считали, что друг его не помнит, на самом деле, как он и верил, Баки его вспомнил… много больше, чем просто вспомнил… - Она ведь была снята перед нашим марш-броском по Италии... – произнес Стив, с трудом переключая мысли на действительность, так как Баки ждал его ответа. В то время как Стив всматривался в изображение двух радостно улыбающихся друг другу товарищей в военной форме, которыми они были когда-то... совсем недавно, Баки опер голову на кулак, вернувшись к разглядыванию своего стакана с виски, который в данный момент держал Стив. - И теперь ты пришел узнать, готов ли я отправиться за Капитаном Америка на край света? – спросил Баки. - Скорей, в акулью пасть? – вдруг вспомнилось Стиву. - Туда тоже можно, - тихо произнес Баки, при этом скривил губы, щурясь на прозрачное стекло бокала в руке собеседника. – Только не забудь взять щит. - Нет, не нужно: ни туда, ни туда, - Стив тоже перешел на тихий тон разговора. – Насчет нового щита… я вернул его Тони. Он отвел взгляд от фотокарточки и устроил голову на кулак левой руки, ненароком воспроизводя в зеркальном отражении позу Баки - так было удобней на него смотреть. Баки в ответ на это хмыкнул и забрал у Стива свой бокал, выпил залпом содержимое. Облизал губы. И он по-прежнему избегал смотреть на своего собеседника. Через какое-то время Стив поймал себя было на том, что начал хмуриться, – как вдруг Баки дотянулся левой рукой до подола его тенниски, шутливо дернул несколько раз, словно заставляя не воспринимать все слишком серьезно и встряхнуться. Раньше он всегда так делал, когда хотел друга слегка подбодрить. Стив накрыл ладонью пластичный металл, испытывая странное ощущение: благодаря Тони, который установил на металлическую руку Баки постоянно действующую голограмму-вуаль, она снова выглядела человеческой, поэтому хотелось почувствовать от нее естественное, не искусственное тепло. - Я… не хочу заставлять тебя поступать так, как ты не хочешь. Наоборот… на этот раз я прошу, чтобы ты остался, - произнес Стив, отвечая на заданный раньше вопрос и решившись наконец начать непростой разговор, для которого сюда пришел, при этом продолжая вникать в необычные тактильные ощущения. - Почему? – Баки удивленно приподнял правую бровь, и, будто угадывая интерес собеседника, оставил ткань тенниски и аккуратно сплел свои металлические фаланги с пальцами Стива. Стив даже секунд на десять прикрыл глаза, «впитывая» это своеобразное, ни на что не похожее прикосновение. Живая-неживая субстанция… Ему вдруг очень захотелось узнать, чувствует ли Баки что-нибудь при этом. Ну хоть что-нибудь. - Чтобы ты снова не подвергал себя опасности, не возвращался к тому, что так сильно изменило твою жизнь и может сделать это вновь, - Стив попытался найти правильные слова, чтобы ответить на очередной простой и одновременно сложный вопрос Баки. - В тот раз я, очевидно, плохо понимал, насколько тяжело тебе было отважиться на вылазки в поисках ГИДРЫ, поэтому попросил… Я очень жалею об этом... Тогда я не думал ни о том, что для тебя значило раз за разом возвращаться туда, ни о возможных последствиях. Я был слишком упрям и самонадеян. Баки во время этого объяснения, похоже, был очень занят, продолжая играть с расслабленной рукой собеседника. Он то заставлял сжиматься те или иные его пальцы, то, расположив кисть Стива тыльной стороной вверх на своем бедре, проводил конечной фалангой указательного пальца по ходу вен, то слегка нажимал на какие-то чувствительные точки. Это здорово отвлекало. - Как всегда, - заметил Баки, всматриваясь в линии на ладони собеседника. – Упрям и самонадеян. - Как всегда, - согласился Стив. - Но… - Баки закусил нижнюю губу, прежде чем продолжить. – В прежние времена сержант Барнс был нужен Капитану Америка и Ревущим коммандос для выполнения этих миссий. На днях ты меня убедил, что тебе все еще может понадобиться моя помощь. - Не такой ценой, - покачал головой Стив. Баки перестал играть с его рукой, отпустил ее и наконец посмотрел в глаза собеседника. - То, что тогда произошло… - медленно произнес он. - На моем месте мог оказаться ты, Дуган, да кто угодно. Стив попытался возобновить контакт рук, но Баки не позволил. - Может быть, ты попробуешь… - Как предлагает твой новый друг, Уилсон, начать новую жизнь? Может, снова забыть все, что вспомнилось? – будто с досадой осведомился Баки. Он резко двинул в сторону свой табурет. Затем потянулся к бутылке, собрался было налить остатки виски в тумблер, но вдруг передумал, и стал пить прямо из горла. Наблюдая за этим скачком настроения собеседника, у Стива возникло нехорошее подозрение, что, возможно, у Баки вот-вот начнется новый приступ. Однако через несколько минут после того, как бутылка опорожнилась, тот снова вернулся к спокойному созерцанию своего стакана. - А что ты?.. – уже ровным тоном спросил Баки еще через несколько минут. Он отодвинул пустую бутылку в сторону и грузно привстал с места, опираясь на столешницу. – Ладно, я понял. Миссия Капитана Америки должна быть закончена. Информация на руках, флажки на карте мира снова обозначены, осталось доделать давно начатое. Твои новые друзья… они хорошие люди. - И Капитан Америка им не нужен, - поспешил уверить Стив, начиная с зарождающейся обеспокоенностью осознавать, что сейчас может потерять с Баки не только тактильный контакт. – Делами ГИДРЫ занялись спецслужбы, полиция. - Что значит «не нужен»? – нахмурился тот. Стив тоже встал со своего табурета. - Я больше не буду преследовать ГИДРУ, - наконец сообщил он то, что собирался с самого начала разговора. Глаза Баки после этих слов округлились от удивления. - Но ты же всегда хотел этого, - с неверием покачал он головой. - Ты должен! - Я больше не хочу это делать. Что же до того, что я должен... Я должен был спрыгнуть с поезда. Я должен был сделать это – и больше ничего, - твердо заверил Стив. - Но тогда я этого не сделал… А сейчас я не должен преследовать ГИДРУ. Баки отмахнулся, словно сомневаясь в произнесенных Стивом намерениях, затем полез в карман джинсов, доставая наличку, - очевидно, чтобы расплатиться за выпивку. Он, похоже, действительно собирался уйти!.. - Тони Старк при желании может быть неплохим руководителем, - Стив попытался растолковать сложившуюся ситуацию, не затрагивая обоюдно болезненных тем. – На самом деле у него есть сильная мотивация – из-за ГИДРЫ погиб его отец. У Марии и Наташи свои счеты. Брюс и Сэм вызвались им помочь, если потребуется физическая сила. Наташа утверждает, что, возможно, на этот раз все же удастся добить ГИДРУ, ограничиваясь привлечением закона, силовых структур, в том числе международных, общественности. Стив объяснялся несколько сумбурно, так как не находил себе места от волнения: нечто подобное он испытал в ту ночь, когда едва не случилось непоправимое на балконе номера Баки в Башне. И вот сейчас тоже, нехорошее предчувствие, что если за дорогим его сердцу человеком сейчас закроется дверь, то, скорее всего, они больше не встретятся, только усилилось. Поэтому, не отдавая себе отчета в том, что делает, Стив стал на проходе, когда Баки, положив на стойку деньги, повернул было в сторону выхода из бара. - Но ведь ты же так целеустремленно хотел уничтожить ГИДРУ! – Баки был вынужден остановиться и с каким-то оттенком безысходности повторил уже сказанное. Все краски сошли с его лица. – Стремился к этому, все делал ради этого… - Да, - решительно подтвердил Стив. - Сперва я это делал ради тебя, потом - из-за тебя, затем - в память о тебе. И обо всем том, что они сделали с тобой… Но я больше не хочу с ними бороться. Баки, казалось, засомневался, как ему поступить, но в конце концов все же сделал шаг в сторону и стремительно обошел собеседника. - Не уходи, - тихо попросил Стив, застыв на месте, ощущая ледяной холод по позвоночнику и осознавая, что сейчас должен будет на самом деле… попрощаться. Да, он безумно хотел остановить Баки и знал, что мог бы не дать ему уйти: любыми уговорами, пусть даже физической силой, пусть даже тот бы разбил ему все кости черепа и расстрелял с близкого расстояния, выпустив Стиву в сердце всю ленту пулемета АК... Но это было бы неправильно. Прозвенел колокольчик над входом в бар, сигналя о том, что дверь открылась. И хотя Стив позволил Баки свободно пройти, тот все же задержался на пороге. - Ты же собираешься это сделать, все бросить… ради меня… Не нужно. Я… я сам справлюсь, - едва слышно произнес Баки, не оборачиваясь. - Конечно, ты сможешь справиться один. Но это не обязательно… - так же тихо заверил Стив. Он понимал, что когда-то при других обстоятельствах подобные слова уже прозвучали между ними двумя, но чувствовал, что сейчас нужно было произнести именно их. - Мы с тобой оба стали другими. Изменились не только в физическом плане, но... нам обоим предстоит научиться жить в новом мире. Давай сделаем это вместе? Баки не отвечал. - Я уверен в том, что больше не хочу заниматься ГИДРОЙ, - добавил Стив. - Я хочу побыть просто Стивом Роджерсом. Я хочу быть с тобой… И когда Баки медленно развернулся – Стив предлагал ему электронный ключ от дома. В этот момент в увлажнившемся взгляде Баки на его протянутую ладонь можно было уловить палитру эмоций, выражающих растерянность, напряженность, озадаченность, неуверенность, возможно даже опасение, что он что-то неправильно понял. Должно быть, когда-то таким был сам Стив, когда после похорон его матери Баки предложил пожить вместе, и этим самым в очередной раз помог преодолеть тяжелый жизненный этап. В те времена у Стива не было ничего, но у него был его дорогой друг. И сейчас Стиву казалось, что в эти секунды, когда Баки принимает окончательное решение, он способен почти на физическом уровне прочувствовать этот болезненный разрыв между ними всего в несколько футов, а по ощущениям - глубокую пропасть; словно снова одному из них нужно разбежаться, чтобы сделать бесконечно длинный прыжок навстречу тому, кто отказался идти один. И в этой бездне - как если бы Баки уже ушел и больше никогда не вернулся, – сосредотачивалась вечность десятилетий их разлуки, как будто они оба прожили ее не в одно мгновение, а вновь и вновь, ежесекундно умирая и воскресая в кристаллах льда черной беспамятной вечности. И это безнадежное беспомощное ощущение продлилось несколько бесконечных десятков секунд, пока Баки наконец не сделал первый шаг. Навстречу. Протягивая Стиву правую руку, накрывая ею карточку-ключ и крепко сжимая – не отпустить. Уголки его губ дрогнули, и впервые с тех пор, как Стив увидел Зимнего Солдата, Баки ясно улыбнулся: - Стив…Глава 17
Хотя до восхода солнца было еще рано, Стив проснулся из-за яркого света, освещающего его постель через незакрытые жалюзи. Однако, раскрыв глаза, Стив резко дернулся, привстав с кровати, по другой причине: как оказалось, в комнате он находился не один. На подоконнике располагалась черная тень, чьи знакомые контуры обозначал пронзительный свет полной луны. Стив удивился, почему же он не проснулся раньше, не уловил присутствие другого человека, проникшего в его спальню, ведь Баки, наверное, наблюдал за ним уже какое-то время… Первой инстинктивной мыслью было позвать его по привычному имени, но Стив вовремя остановил свой порыв… Джеймс не принимал свое прозвище, и каждое упоминание, казалось, было для него болезненным. Пока. Стив считал, что для того чтобы наверстать подобные моменты, нужно время, а сейчас не хотелось портить многозначительную тишину. Он медленно поднялся с кровати и начал двигаться по направлению к окну. Его и Баки разделяло меньше десятка шагов, но преодолеть это минимальное расстояние оказалось непросто – словно Стив находился во сне, когда каждый шаг при стремлении его совершить увязает в беспричинном сопротивлении. Ему вдруг вспомнилась параллель с недавним прошлым: как будто они снова находились на мостике геликарриера, когда Зимний Солдат ждал реакции Капитана Америка, его действий, его решений. А теперь вновь нужно было преодолеть некий условный барьер, и Баки снова ожидал. Но не агрессивных действий своего противника, «задания», суперсолдата-антагониста. Стив знал, что на этот раз Баки ждал именно его, Стива: школьного товарища, напарника, лучшего друга, потерянные воспоминания и… Баки все так же сидел не двигаясь, когда Стив наконец сократил расстояние между ними. Прикоснулся к талии, приблизившись почти вплотную, отвел пряди длинных волос со лба; задержал ладонь на металлическом плече, там, где раньше была красная звезда, - сейчас голограмма была отключена. Баки немного откинул голову назад, и Стив, медленно водя пальцами по его шее, ключицам смог рассмотреть уже не смутную темноту, а человеческое лицо, озаренное ярким и одновременно тусклым светом, исчерченное кривыми тенями прошлого и болезненными отпечатками того, через что Баки довелось пройти, чтобы оказаться в этой комнате рядом с ним. Стив наблюдал за приоткрытыми влажными губами Баки, уголки которых были слегка искривлены. Он так хорошо помнил подвижную мимику лица друга, обычно отражавшую неподдельное дружелюбие, внутреннюю теплоту, заботу, любовь... Бывало, правда, что улыбка Баки была натянутой, и в ней проскальзывала ирония либо скрывалась тревога, а порой он задорно ухмылялся, подзадоривая: «Ну же, Стиви, дай пять!». Но при этом в улыбке дорогого друга всегда отражалось его непреклонное стремление к жизни, насыщения каждой ее секундой. Этому вторил и блеск в выразительных глазах. Глаза Баки всегда мерцали по-особенному. И сейчас в них снова плескалось… то самое, что Стив так целеустремленно хотел отыскать в отстраненном бездушии Зимнего Солдата. Когда-то, в первый раз, который случился за год и четыре месяца до того как Баки записался в армию, тоже был полумрак, похожий подоконник и внутренняя гармония между ними. Сильная гроза не позволила выбраться с девушками, с которыми он собирался познакомить Стива, на небольшой пикник в предместье. Но не пропадать же недешевому замаринованному мясу и крепленому вину? Они с Баки долго не думали и решили устроить посиделки вдвоем на дому – накрыть поляну на полу гостиной. Расстелили по центру комнаты покрывало, отодвинув к стенам скудную мебель - журнальный столик и несколько стульев, поставили на пол вазон с геранью в качестве альтернативы природным ландшафтам, а мясо поджарили в духовке. Гроза прошла довольно быстро, но о причине, понудившей остаться дома, больше никто не вспоминал. За первым бокалом вина и болтовней об успехах Стива в академии художеств, как-то незаметно последовал второй, третий. По-видимому, именно третий и спровоцировал попытку подраться за правообладание фотокарточкой Джуди Гарленд, на самом деле по законному праву принадлежавшей Баки, и неуклюжие попытки зажечь свечку, так как из-за пасмурного неба было толком не разглядеть, как поставить в патефон пластинку с музыкой и привести его в действие. Можно было бы включить электрическое освещение, но почему-то никто из них в тот момент до этого не додумался. И вот, наконец, – Билли Холидей, I’m a Fool to Want You. Много хохота, несмотря на грустный мотив, отдавленные ноги, и в то же время пылкие объятия – Баки пригласил Стива потанцевать. Стив до сих пор ярко помнил эти невероятные ощущения: при тусклом освещении все вокруг во вращении стало сливаться в перекошенные линии и мерцающие пятна, когда друг ускорил темп вальса до невозможных – для Стива - пределов. Но голова безумно кружилась даже не от количества выпитого спиртного или умопомрачительных па, а от осознания того, что Баки нравилось именно с ним рисовать картину этого безудержного неправильного ритма. Стив настолько увлекся размышлениями о том, что они с Баки стали настолько неразлучны, словно холсты и краски, так что в конце концов, как и следовало ожидать, все же умудрился окончательно испортить неуклюжий танец, споткнувшись о витую ножку столика, отодвинутого ближе к окну, и, теряя пьяное равновесие, привалился на подоконник, непреднамеренно увлекая друга за собой. Уже началась новая песня, но у Стива из головы все никак не выходила предыдущая. Он испытующе смотрел на Баки и все никак не мог не осмыслить: как же это так получается, чем же он, Стивен Грант Роджерс, такой заурядный, слабосильный и болезненный заслужил счастье иметь такого необыкновенного друга. Такого совершенного: отзывчивого, внимательного, галантного, чувственного, веселого, чуткого. Такого красивого: с его совершенным телосложением, миловидным лицом, модной стрижкой. Честного, добропорядочного, справедливого, всегда готового прийти на помощь, неспособного предать, бросить в беде, пойти против морали или чести. К нему тянулись девушки по вполне очевидным причинам, но не только они: Баки привлекал людей своей открытостью, дружелюбностью, добросердечностью. Он всегда становился лидером любой компании. Стив считал, что, возможно, это так получалось, потому что бьющая ключом жизненная энергия, бодрость духа Баки озаряла всех вокруг, передавая посыл жизнерадостности и заряжая внутренним теплом, глубокой душевной привязанностью. Непреходящей безбрежной любовью… Во всяком случае Стив был ею беззаветно очарован. Не желая отпускать склонившегося над ним сожителя, Стив в то давнее пасмурное воскресенье в сотый раз пытался понять, прочитать ответ на лице Баки: как же это так получается, что такой идеальный, замечательный человек выбрал именно его, ничем не примечательного Стива? И почему в глубоких удлиненных глазах Баки, возможно, из-за алкоголя сияющих чуть ярче обычного, он наблюдал почти болезненное отражение собственных переполняющих сознание романтических сердечных чувств, желания стать… больше, чем другом? Возможно, в тот день пьяное восприятие действительности подтолкнуло, придало мужества для того, чтобы раскрепоститься, а свежесть воздуха после дождя призвала к обновлению сознания и раскрытию чувств, прежде казавшихся непозволительными, недоступных. Или же просто этот момент должен был рано или поздно наступить. Все, что происходило, казалось таким закономерным. Когда Баки потянулся к нему первым, Стив не смог не ответить… Теперь же, спустя неопределенное для разумения того, кто находился длительное время законсервированным во льдах, количество лет, их обоих больше не освещало интимное тепло догорающей свечки, а лишенный солнечности пронзительный лунный свет заставлял рассмотреть то, как они оба изменились: и внешне, и внутренне. Уже не возникало прежней наивности мироощущения, непринужденности познания, остались в стороне простодушные грезы о мире во всем мире, а в патефоне не звучала музыка запретных чувств. За ними тянулся шлейф Капитана Америки и Зимнего Солдата, а между ними находилась заснеженная пропасть разлуки, обозначенная острыми уступами мрачных скал боли, противостояния, разобщенности. И, Стив знал, они оба это прекрасно понимали. И все же, вопреки всему, в этом дивном новом все еще не до конца понятном мире 21 века, с его современными мудреными технологиями, несколько другими жизненными ценностями и системой взглядов на человеческие отношения, в этом чужом мире, где невероятнейшим образом снова пересеклись их судьбы, - Стив почувствовал, что сейчас, если заставить себя обрубить все лишнее, плохое, болезненное, страшное, что произошло между этим моментом и тем воспоминанием из прошлого, то можно попытаться повернуть время вспять. Хотя бы постараться представить, что это возможно: стереть с темных окон чуждости, разделяющих их друг от друга, грязную ледяную изморозь, полнокровно прикоснуться друг к другу и ощутить нежный согревающий свет чистосердечной душевной приязни. И сейчас Стив снова улавливал это совместное обоюдоострое желание стать ближе, окончательно избавиться от разобщающих их препятствий: глаза того, кто находился в его объятиях, выразительно блестели, точно так же, как и в их первую ночь. Стив потянулся к нему душой и телом. И Баки не смог не ответить.***
С непривычки мягкая постель и тепло пока что вызывали ощущение невразумительного бессознательного смятения. Тревожные сны продолжались. Если проснуться ближе к утру, то заснуть больше не удавалось. Но сегодня он был не один. И можно было наблюдать – фактически Джеймс, как Зимний Солдат, был привычен к подобному времяпрепровождению. Этим утром солнце взошло рано, намечался ясный летний день. Стив спал на правом боку, заложив одну руку под голову, а вторая покоилась на бедре Джеймса. Простыня мешала контакту кожа-кожа, но даже сквозь ткань проступала теплота этой связи, ощущение близости. Это казалось непривычным, но не отталкивало как при, например, неожиданной встрече на трассе, и Джеймс не собирался шевелиться, чтобы не побеспокоить того, кто находился очень близко, на этот раз – ближе не бывает. Можно было рассмотреть и запечатлеть для себя каждую отдельную деталь его анатомии, будь то форма бровей, изгибы ушной раковины, мелкие изъяны кожи, родинки, волоски на лице, шее, ниже. Стив крепко спал, размеренно спокойно дыша. Солнце освещало его светлые волосы таким образом, что казалось, будто они сияют изнутри. Он и сам как будто светился, такой расслабленный, непосредственный, простодушный, и в то же время сильный во всех смыслах этого слова, преисполненный внутренней и внешней красоты… Стив Роджерс. И - Капитан Америка. Кто же он все-таки такой? Лучший друг? Любовник? Любимый? Определенно, что-то на «л». И все вместе. С каждым новым днем восстановления в реальном мире, где раньше существовал Джеймс Барнс… Баки, воспоминания становились более оформленными, внятными, эмоционально окрашенными. Цвета и контуры обретали форму и глубину, содержание и свою историю. Джеймс вспоминал не только о плохом, но все же было непросто, когда речь шла о ломании его моральных принципов, о внушении ложных идеалов, о преступлениях ради тех, у кого был доступ к Зимнему Солдату, как к инструменту для выполнения своих задач. Нелегким оказалось также осознание: ничего нельзя изменить, исправить, отвести в сторону. Груз ответственности за работу на ГИДРУ давил все более тяжелой ношей с каждым часом этого нового бытия, лишенного слепой исполнительности Зимнего Солдата, его сущности не понимать и не вникать, оставаться неприкасаемым для жизни. Но Стиву Роджерсу все равно удалось притронуться к Зимнему Солдату, зацепить. Первые воспоминания были окрашены в цвета, и теплый белый с вкраплениями солнечности цвет Стива оказался не таким чуждым и отталкивающим, каким показался изначально. Он был чистым, истинным, искренним, к нему хотелось тянуться, забыть отторжение перед холодным белым цветом снега, лабораторного оборудования, халатов техников, зябкой пустоты. Стив сумел согреть и замороженный разум, и растопить ледяную корку, надежно блокировавшую ранее самосознание Джеймса, его душу и сердце. Брюс Бэннер рассказал о таком понятии как возгонка либо сублимация, когда вещество из твердого состояния сразу же превращается в газообразное, минуя жидкую стадию. Так и лед Баки, похоже, миновал фазу росы невыплаканных слез. Однако Джеймс, которого заставили было забыть о понятии физических страданий, стал резко чувствовать другую боль, усиливающуюся с каждой минутой после первой встречи Зимнего Солдата с Капитаном Америка. Джеймс знал, что в ней была сосредоточена сущность Баки, но многие детали было непросто оживить для осмысления, извлечь из запечатанных блоков памяти, дать им определенные названия. И все же он ощутил в себе это стремление, понять. Впервые за многие годы Джеймсу захотелось чего-то конкретного, необезличенного, и просто само по себе появилось четкое желание. Остаться со Стивом. Найти себя. Попытаться восстановить то, что у них забрали. Джеймс медленно вытянул правую руку к лицу Стива, останавливаясь буквально в полудюйме от кожи, не дотрагиваясь. Провел по воздуху, обозначая контуры скул, приоткрытых губ, носа, бровей. Затем – очертил силуэт плавным широким жестом ладонью от лба до подбородка, через шею, грудь. Стив все еще не просыпался: как и всегда раньше, он доверял Баки свою жизнь. Даже в отеле в Лас-Вегасе, когда Джеймс не был уверен, справится ли с тем, что Стив будет находиться с ним рядом, а Стив точно не мог знать, чего ожидать от бывшего Зимнего Солдата. Тогда, впрочем, речь о какой-либо интимной близости вовсе не шла. Это был вопрос доверия, который в тот момент основывался на упорной вере Стива в его Баки и не менее непреклонном стремлении Джеймса защитить дорогого Баки человека любой ценой. Джеймс снова вытянул руку вперед и дотронулся до ребер спящего - в области, где было расположено сердце, затем оставил кисть на его боку, ощущая размеренный ритм. Джеймс так и продолжал наблюдать за Стивом, пока черты его лица не слились в одно мутное пятно, и все лишние мысли не рассеялись, уступая место очередному тревожному сну. А первым, что Джеймс увидел, когда снова проснулся, были раскрытые глаза Стива, обрамленные длинными густыми ресницами. На расстоянии короче вытянутой руки, близко-близко. Вполне возможно, Стив проснулся некоторое время тому назад и точно так же, как Джеймс до этого, не желал будить спящего, наблюдал за его сном. Во взгляде Стива можно было уловить обеспокоенность, но две вертикальные складки на его лбу моментально разгладились, едва он понял, что Джеймс проснулся. Стив лучезарно улыбнулся - как будто в этот момент больше ничто не имело значения, кроме как сказать правду: - Доброе утро! Конечно, Джеймс мог бы многое ответить Стиву. Что у него проблемы со сном, так как, погружаясь в дрему, он ясно видит своих призраков прошлого. Что ему трудно справляться с принятием того, что он - как Зимний Солдат - делал для «мира», переосмысливать свое новое положение и сущность. Что он путается в самом простом. Не уверен, что делать дальше. Что сожалеет о многом. Что ему очень хорошо, здесь и сейчас, со Стивом, и он не хочет уходить, но все-таки это нужно сделать, так как с секунды на секунду начнется новый приступ. Стив больше не должен такое видеть... Джеймс собрался было резво встать с кровати и уйти на время куда подальше, но ему не позволили. Стив притянул Джеймса к себе, нежно проводя по настоящей, человеческой руке, которая так и оставалась покоиться близ его сердца. Через плечо, к шее, щеке, виску, задерживаясь в волосах, зачесывая их назад, касаясь кожи головы. Стив излучал любовь и пытался ее выразить, передать через эти незатейливые движения, взгляд, свою теплоту. И все это почему-то успокаивало, заставляя не отторгаться от нежности, а, наоборот, тянуться к ней. Джеймс внезапно осознал, что начавшаяся было очередная атака мигрени с сопутствующими спазмам образами из прошлого понемногу отступает. Он быстро сморгнул несколько раз, чтобы было не заметно, что глаза увлажнились, когда Стив осторожно коснулся чужих обветренных губ своими. - Доброе утро, – наконец ответил Джеймс. Он подумал, что, возможно, Стив тоже не до конца до сих пор понимал, что происходит. Не только между ними двумя, а вообще. Стив тоже прошел через небытие, растянувшееся на многие десятилетия, и в итоге очутился неизвестно где, неизвестно кем, неизвестно зачем. Вероятно, как и Джеймс, он тоже искал ответы на разные вопросы. Частично, возможно, из-за этого собирался временно отстраниться от дел… И все же, похоже, то, в чем Стив точно был уверен – это кем оставались Стив и Баки друг для друга. И в конце концов Джеймсу, кажется, тоже удалось это вспомнить и поверить в настоящее между ними. Оно больше не представлялось черным инеем на стенках морозильной камеры. Сейчас Стив был рядом, они были друг у друга, им удалось восстановить эту связь - и это главное. Джеймс перехватил инициативу, и Стив не возражал. Прошло еще около часа, прежде чем они выбрались из постели.***
Начинался новый день.