Утраченная весна

Рекомендую читать под James Horner "For The Love Of A Princess" (музыка из фильма "Храброе сердце", шотландская волынка) и последнюю часть (встреча) под "Memories" Within temptation Зачем кому-то в битвах погибать? Как влажно дышит пашня под ногами, Какое небо щедрое над нами! Зачем под этим небом враждовать?.. Над яблоней гудит пчелиный рой, Смеются дети в зарослях малины, В краю, где не сражаются мужчины, Где властно беззащитное добро, Где кроткого достоинства полны Прекрасных женщин ласковые лица… Мне этот край до смерти будет сниться, Край тишины, священной тишины. Я не устану день и ночь шагать, Не замечая голода и жажды. Я так хочу прийти туда однажды — И ножны ремешком перевязать. Но долог путь, и яростны враги, И только сила силу остановит. Как в Тишину войти по лужам крови, Меча не выпуская из руки?... Мария Семёнова, цикл "Волкодав"

      - Я буду звать тебя Аур*, - стараясь отвлечься от терзающей тело боли, выдавила девушка, - потому что наши судьбы пересеклись на рассвете...       Она искусала губы до крови, лишь бы не терять концентрацию, но сознание все равно стремилось покинуть ее с завидным упрямством. Истощение может доконать даже эльфа, а уж ее...       - О, Валар, да будет здесь хоть один захудалый куст? - в горечи слов слышалось отчаянье и Ноэриэль с усилием тряхнула головой. Мысли пришли в относительный порядок, а вот волосы, наоборот, запутались сильнее...       Волосы...       Уже не волосы, а то, что от них осталось. Сплавившиеся рваные края когда-то густого полотнища доходили до уха с одной стороны и неровными прядями спускались до лопаток с другой. Она пыталась собрать их хотя бы в хвост, но длины не хватало, и она оставила все как есть, махнув на пугающий внешний вид рукой. Радовало, что она была хотя бы чистой после активного "плавания" в реке. Ссадины и синяки по всему телу беспокоили меньше остального, но, вероятно, не добавляли образу эллет красоты. О том, что наряд ее и вовсе не приличествовал воспитанной девушке какого бы то ни было народа, она предпочитала не думать.       Даже эльфы не всегда идеальны...       Сейчас все ее помыслы были сосредоточенны на том, как продолжать идти, когда все тело просит остановиться и остаться тут, раствориться в этих пустынных голых степях. Когда все доводы рассудка и остатки желания пока остаться в этом мире иссякли, Ноэриэль мысленно вцепилась в обещание, данное деве-онодрим. Спасенный ею росток стал для нее путеводной звездой, причиной жить и двигаться дальше, надеждой. Она и сама не знала, на что надеялась. Просто ей хотелось найти для него благодатную почву, уютный дом, место в этом мире. Место под солнцем, которого должно было хватать всем созданиям, но которого многие были лишены по чужой воле или собственной глупости...       Она вспоминала, как покинула тех, кто был рядом с ней со смерти нанэт*, кто оберегал ее от ночных кошмаров, обучал основам лекарского дела, утирал слезы горечи и непонимания с детского еще личика. Кто волновался за нее. И кого она так спешно покинула, поняв, что способна причинить вред.       Это было малодушием. Слабостью. Неспособностью признаться в том страшном, поразившем ее "недуге". Хоть она и сделала это из желания защитить, но на самом деле все равно просто сбежала, причинив куда большую боль любящим ее эльфам. Знающим ее эльфам... Они бы поняли, приняли, не оттолкнули. Но Ноэриэль боялась вовсе не этого. Совсем нет. Она страшилась не справиться с собой, не совладать, не оправдать доверия. Что, если бы она стала причиной гибели кого-то из них?       Девушка зажмурилась, отвлекаясь от болезненных воспоминаний о черной полосе мертвой травы, что стелилась за ней по лугу след в след...       - Я слышала, на южном берегу моря Рун есть небольшие холмы, - продолжила она, осторожно наступая на вывихнутую ногу. Отек на лодыжке все увеличивался, и эллет радовалась, что догадалась сразу разуться. Сейчас пришлось бы резать сапоги. - Их вершины должны задерживать влажный воздух с моря и поднимать почву достаточно близко к солнцу. Как раз то, что надо для подобных тебе, Аур, - девушка вымученно улыбнулась, опуская голову к запрятанному на груди виноградному побегу. Мелкие листочки стоически переносили этот выматывающий поход и пока еще держались вполне сносно на вид.       Ноэриэль поморщилась, напарываясь босой ступней на острый камешек. Она была привычна гулять босиком, предпочитая чувствовать кожей дыхание земли. Но сейчас измотанное тело слишком остро реагировало на любое неудобство, будто чаша ее терпения была уже переполнена и любая новая капля заставляла потоки боли выплескиваться наружу.       - Мне рассказывал об этом Мален, - ее голос дрогнул, выдавая эмоции. Но эллет нечего было скрывать от создания Йаванны*. Перед глазами возник образ невысокого стройного эльфа. Длинные золотистые пряди обрамляли мягкий овал лица. Правильной формы брови, тонкие губы с залегшей вокруг рта печальной складкой. Серые глаза, которые всегда смотрели ласково... Она с сожалением посмотрела в сторону скрывающегося за горизонтом солнца и полушепотом добавила: - Надеюсь, они уже в благословенных землях...       Раньше она часто спрашивала их, почему они задерживаются так долго, почему не уплывают...       Оказалось, что они ждали, когда она окрепнет и будет готова... узнать правду. О ее происхождении. О ее сути. О том, почему погибла ее мать. О том, почему ей заказан путь в Валинор...       Тьме не место в землях света... Полуэльфу не место среди Старших детей Илуватара*.       Ноэриэль знала, что были и другие полуэльфы. И судьбы их складывались по-разному. Некоторым Валар предоставляли выбор: бессмертие эльдар или дар людей. В ее случае это было исключено. Никто не позволит тьме человеческой слабости прорасти в благодать эльфа. Никто не допустит подобного. В первую очередь, она сама. Ее выбор был бы очевидным. Жить с таким грузом на душе и оставаться верной своей природе было слишком тяжело.       Именно это гнало ее тогда из дома. Непонимание, страх и это осознание. Они бы задержались еще из-за нее, не желая оставлять одну и не имея возможности взять с собой... Поэтому Ноэриэль не жалела теперь, что покинула место, которое действительно было домом и где ее ждали. Она смогла уйти незаметно, освобождая родных ей эльфов от тяжкой обязанности.       Она помнила, как обосновавшись на западе Рохана, обустроила покинутую кем-то избушку, стоявшую на лесистом склоне, чуть вдалеке от поселения рохиримов. Но строение так и не могло стать для нее "домом". Хоть она и называла его именно так, но никакого душевного тепла или покоя жилище не приносило. Ночи были обжигающе-холодны, а дни скрашивались лишь редкими гостями, заглядывавшими к эльфийке за помощью. Взамен она брала с них обещание молчать. И они держали его. Многие из них умерли на ее веку - кто-то от старости, кто-то от неизлечимых болезней или травм. Поколения сменялись другими, но никто не задавал ей вопросов, почему юная эльфийка скрывается и от кого... Но даже это подобие дома ей пришлось покинуть. Проклятый зов, что порабощал ее душу, притягивал ее к тени, уводил от привычного. И вот теперь она здесь. Теперь многое становилось на свои места. Но это не приносило облегчения. Совсем наоборот...       - Мален любил сады, - с грустью вспомнила вслух Ноэриэль. - Ты бы ему определенно понравился, - она улыбнулась.       Золотоволосый эльф был ей как отец. Он был рядом, сколько она себя помнила. И всегда смотрел на нее с затаенной тоской...       Он знал... Он все знал. Все они...       Эллет остановилась, невидяще глядя перед собой. Высохшая степная трава покрывала всю эту бесконечную степь. Даже сгущающаяся к ночи тьма не изменяла тоскливый вид безликой пустоши. Пронзительное внезапное чувство поразило эльфийку, собирая все ее мысли и ощущения к страшному осознанию.       Стоя посреди необъятного бесплодного поля, под недосягаемым гаснущим небом, она со всей ошеломляющей ясностью поняла насколько одинока в этом мире. Она была безнадежно далека от эльфов и не могла стать одной из людей, пока на то не будет воли Валар. Чуждая всему светлому и избегающая тьмы. Обреченная на вечную борьбу с собственным мраком. Лишняя. Не было для нее места под солнцем Арды, как не было времени в ее жизни, которое она могла бы назвать счастливым.       Удушливая волна необратимости начала подниматься из глубины ее сознания, затапливая рассудок холодным ужасом. Глаза защипало. Кожа будто отставала от костей, не желая быть частью этого, не желая переживать столь глубокие потрясения. Ноэриэль глухо всхлипнула. В груди что-то шевельнулось. Раз, другой, привлекая внимание проваливающейся в жуткую пустоту девушки, выводя ее из оцепенения. Она схватилась рукой за область сердца, каким-то чудом вспоминая о ростке. Лихорадочно переведя взгляд на растение, эллет с удивлением поняла, что ее кожу тихонечко царапали его усики.       Она сделала глубокий вдох, позволяя наполнить себя не только воздуху степи, но и теплому, живительному чувству, что она кому-то нужна. Энт была права. Страх опасен лишь для того, кто одинок. А у нее был Аур. Для эльфа это вполне подходящая компания.       - Спасибо, - шепнула Ноэриэль, нежно касаясь верхних листочков. - Спасибо, мэллон*.       Когда вдали показались домики поселка, эллет уже не могла наступать на поврежденную ногу. При каждом шаге все тело будто пронзали острые ножи, заставляя девушку издавать стон. Ей нужно было пройти еще немного, попросить кого-нибудь вправить ей вывих и избавиться, наконец, от этой терзающей боли. Ее трясло от усталости и шатало от истощения. Не было больше никаких резервов, никакого второго дыхания. Силы ушли. Не хватило буквально крупицы...       - Ноэриэль? - испуганный голос был знаком, хоть и искажен: - О, Эру милосердный...       Она сфокусировала взгляд, затуманенным взором нащупывая невысокую эльфийку прямо перед собой. Темные волосы оттеняли жемчужную кожу и прозрачно-голубые глаза.       "У него красивее", - пронеслось в голове так быстро, что эллет не успела осознать, о ком была эта мысль.       - Лорэль?* - неверяще прошелестела она, чувствуя, как земля уходит из-под ног.       Откуда? Как? Тебя не должно здесь быть...       Она не ощутила, что упала, не видела перепуганное лицо бывшей подруги, не слышала ее криков. Она даже не сразу поняла, что Лорэль здесь не одна - здесь все они.       Остатками сознания девушка ухватилась за мелькнувший во внезапно поднявшейся вокруг суете знакомый тонкий запах мяты. Инстинктивно потянувшись к нему, она ткнулась в шею светловолосого эльфа, вцепляясь покалеченными пальцами в ткань его рубашки на спине. Мален только крепче прижал ее к себе, что-то успокаивающе нашептывая на ухо, как в детстве. Он осторожно нес ее на руках к тем самым строениям, куда она уже не надеялась добраться. Отовсюду слышались взволнованные голоса: близкие ее сердцу и совершенно незнакомые.       - Все будет хорошо, Ноэриэль, - различила она слова напряженного мужчины. - Ты дома, девочка... Все теперь будет хорошо...       Эллет всхлипнула и, спрятав лицо на его груди, горько заплакала.       - Расскажи мне, - хриплый голос ее заставил эльфа вздрогнуть. В серых глазах плескалась боль.       Девушка молча смотрела на него, терпеливо дожидаясь, когда мужчина решится начать.       - Будет лучше, если ты услышишь об этом позже... - начал было Мален, но Ноэриэль прервала его.       - Будет лучше, если я узнаю это от тебя, а не от очередного прислужника Врага!       - Я не рассказывал тебе, пытаясь уберечь...       - Я понимаю, - примирительно сказала она, - но теперь уже поздно.       Эльф прикрыл глаза, опуская голову. Поникшие плечи выдавали глубину его потрясения и эллет уже раскаивалась в том, что рассказала ему все. Ему было тяжело принять произошедшее. Казалось, что пока она говорила, Мален видел перед собой призрака, давно умертвленное существо, внезапно воскресшее во всей своей мрачности и пугающей силе.       Мужчина коротко вздохнул и поднял на нее взгляд, от которого по ее спине побежали мурашки.       - До того, как... это случилось, - произнес он безжизненным отрешенным голосом, - мы с Глиндаэль были помолвлены...       Ноэриэль отшатнулась, вжимаясь в подушки:       - Нет... - сдавлено выдохнула она, закрывая лицо руками, - нет...       Как он выносит меня? Как он вынес все это? Находиться рядом с любимой женщиной, которую осквернили... Быть с ней, пока она носила под сердцем плод насилия над ней другого... Видеть, как она угасает и знать, что...       - Вы не уплыли из-за меня? - выдавила она, боясь взглянуть в его глаза. Боясь увидеть в них осуждение, гнев, вину...       - Она хотела, чтобы ты жила. Глиндаэль берегла себя всю беременность, а после не смогла оставить тебя...       - Почему ты не настоял? - вырвалось у нее. Она понимала, что это несправедливо, что нельзя вешать на него еще и эту ответственность, но слова уже были произнесены, и ей пришлось посмотреть на Малена, чтобы извиниться: - Прости, я...       - Я пытался, - печально улыбнулся эльф, - но ты ведь понимаешь, что неспроста такая упрямая. Это было отличительной чертой твоей матери, - он на мгновение прикрыл глаза, а когда снова открыл их, в них был только серый туман тоски.       - Скажи мне, - все внутри Ноэриэль сжалось, - что ты видел, глядя на меня все эти годы? Ты ненавидишь меня? - она отвернулась, чтобы он не заметил катящихся по щеке слез. - Я себя ненавижу. Если бы не я, она отправилась бы с тобой в Валинор, она осталась бы жива...       Мален поднялся со стула и пересел на краешек ее кровати. Он мягко развернул ее лицо к себе за подбородок, осторожно прерывая большим пальцем дорожку слез:       - Она любила тебя, Ноэриэль. А для любимых жизни не жалко...       - Но я... Она столько мучилась, желая остаться со мной дольше, задерживаясь только своей силой...       - Ты была тем, что давало ей силы, - возразил эльф. - Именно ты стала ее светом, ее надеждой...       - Ее печалью*, - горько сказала Ноэриэль.       - Она нарекла тебя этим именем не поэтому, - сухо ответил мужчина, складывая руки на коленях.       На миг ее охватило отчаянное желание ничего этого не знать.       - О, Эру, - прошептала она во внезапном порыве, - почему ты дал людям все, а эльдар лишил и смерти, и способности забывать! Это жестоко...       Вечная жизнь - вовсе не жизнь, а вечное умирание. Пока гибнут тысячи людей, тысячи раз успевает умереть и вынужденно возродиться душа эльфа. Одна фэа сгорает в агонии потерь, гаснет в непроглядном мраке этого мира, испытывая тысячекратную боль, не ослабевающую в веках, а лишь растущую вслед за множащимися потерями. И нельзя ничего забыть, невозможно перестать помнить кого-то...       - Я говорил, что сейчас не время, - тревожно выговорил Мален, поднося ей стакан воды.       Девушка отрицательно качнула головой, отказываясь пить:       - Сейчас самое время. Хватит меня жалеть. Растягивая эту боль, ты мне не поможешь...       - Хорошо, - он поставил стакан обратно и снова сел на стул. - Что ты хочешь знать?       - Все. Я хочу знать все. Как это случилось, что было до этого и что было потом. Почему ты относишься ко мне, как... - она стушевалась.       - Отец? - закончил он за эльфийку. - Ты могла бы быть моей дочерью, - дрогнувшим голосом произнес он тихо, - нашей дочерью.       Глаза Ноэриэль расширились. Она не думала об этом в таком ключе.       - Это... было бы... - у нее не было слов, чтобы описать то чувство, которого ей не хватало всю жизнь: общности, родства, искренней близости, тонкой привязанности, что рождается между людьми, связанными кровными узами.       Они замолчали на какое-то время. Он собирался с мыслями, она пыталась представить себе нормальную жизнь, нормальную семью, счастливых родителей...       - Я столько готовился к этому моменту, зная, что когда-нибудь придется рассказать тебе об этом, - он растерянно покачал головой, - но оказался совершенно не готов.       - Просто начни, - выдохнула Ноэриэль.       - До Войны Гнева мы жили на западном берегу Хэлкар*, оставшись там со времен Великого Похода*, отказавшись следовать с остальными через Хитаэглир*, - он задумчиво смотрел на пламя свечей, мягко освещавших вечерний сумрак комнаты. - Когда же, повинуясь воле, увлеченного яростью сражения, Ульмо*, море взметнулось до небес и схлынуло, обнажая уязвимую землю собственного дна, мы утратили слишком многих... Горе по погибшим в неистовстве стихии со временем вынудило нас искать покоя. Оплакав потерянных собратьев, мы двинулись на запад, надеясь уплыть в Аман* и там обрести мир. Путь наш был долог и суров. Мы по-прежнему страшились Мглистых гор и решились обогнуть их с юга, пройдя через земли Рохана. Глиндаэль в те годы была еще молода, но полна отваги и упрямства, - голос эльфа потеплел, отражая глубочайшие чувства, которые он питал к юной эльфийке.       Ноэриэль теперь видела все иначе. Она видела усталость в его глазах, затаенную грусть в сердце и застарелую печаль, сковавшую душу Малена. Его отношение к ней самой стало более понятным, а его трогательная преданность погибшей возлюбленной болезненно сжимала внутренности девушки.       - Именно тогда, в этом пути, она обнаружила в себе способность исцелять. Будто сам ее дух заражал жизнью тех, к кому она прикасалась, заставляя бороться с болезнью, сращивать ткани, набираться сил. Она изгоняла хвори одной своей волей, делилась своим светом с ослабевшими, обезвреживала яды... Многие из нас были обязаны ей жизнью, когда за нашими спинами исчезли очертания Эред Нимраис*. Но к тому времени в Эриадоре* уже бушевала другая война*. Саурон порабощал земли к западу от Андуина. Одно за другим, пред его жестоким войском рушились королевства. Путь к миру и покою, к которым мы стремились, был прегражден пламенем сражений. И не было иных дорог в этом мире... Возможно, не было с самого сотворения.       В комнате повисла неуютная тишина.       - Столетия мы провели сражаясь. И ко времени решающей схватки на Гватло*, когда король Нуменора обратил в бегство войско Врага, а сам Саурон сдался в плен, от нас осталась лишь горстка. Много лет потребовалось нам, чтобы смириться с необратимым. И на какое-то время мы остались в тех землях, где погибли наши соплеменники, ибо боль в наших сердцах еще была свежа, а раны души затягиваются не сразу, - горечь в его словах обжигала, кутала ее в колкие объятия чужой тоски. Мужчина повел плечами и продолжил: - Глиндаэль часто уходила за травами. Она отправлялась иногда так далеко, что могла отсутствовать несколько дней. Я пытался убедить ее, что даже в мирные времена это небезопасно, но она была своевольной и гордой. Не всегда мне удавалось догнать ее, чтобы сопровождать в путешествиях. Не всегда мог я наблюдать ее необыкновенную способность становиться частью леса или луга. Она будто растворялась в силах природы, сливалась с ними, чувствовала их куда глубже всех нас. Конечно, ее способности не сравнить с истиной магией старших эльфов, но сила Глиндаэль была чарующей, завораживающей в своей чистоте и пронзительности...       Мален замолчал, прикрывая глаза и плотно сжимая челюсти. Огонь в камине, разведенный предупредительным мужчиной, напряженно ухнул и зашипел, словно зная, что невольно услышит сейчас. Ноэриэль глубоко вдохнула, готовясь к самому страшному. В груди томительно нарастало давление.       - В тот раз ее не было слишком долго, - его ресницы вздрогнули, искажая длинные тени на светлых скулах. Эллет сглотнула. - Я чувствовал, что произошло что-то непоправимое, меня жгло и ломало изнутри... В каком-то смятении я отправился на ее поиски. А когда нашел...       Эльфийка видела, как по его лицу прошла судорога боли. Он тряхнул головой, будто прогоняя всплывшую в памяти картину. Ее ногти непроизвольно впились в содранные ладошки. Сердце сдавил стальной обруч.       - Она не говорила, как попала в ловушку. Она не рассказывала ничего о том... человеке, - последнее слово эльф буквально выплюнул. - Она вообще мало разговаривала после случившегося. Глиндаэль таяла, ускользала на моих глазах, и я ничего... - он на минуту умолк, беря себя в руки. - Она замкнулась в себе. Когда я заговаривал о свадьбе, в надежде, что моя любовь поможет ей оправиться, она лишь грустно улыбалась и отрицательно качала головой. И только когда ее брат предложил продолжить наш путь в Аман, справедливо полагая, что только благословенные земли смогут исцелить ее душу, она открыла, что носит дитя...       О, Валар… Я отобрала у нее не только жизнь... Я отняла счастье, любовь, надежду! Эру, мне никогда не оплатить этот долг, никогда я не смогу загладить вину перед той, что отдала мне всю себя без остатка...       По ее щекам снова покатились слезы.       - Вы не уплыли, потому что я эльф лишь наполовину и для меня Валинор закрыт, - еле слышно сказала эллет, чувствуя, как сердце разрывается от боли и сожаления.       - Я хотел... признать тебя своей, - мужчина устало открыл глаза, устремляя затуманенный взор на нее. По ее телу пополз холодок. - Но Глиндаэль знала, что не переживет рождения ребенка, и отказывалась обрекать меня на подобное. Однако когда на свет появилась ты, у нее будто открылось второе дыхание. Она по-прежнему теряла силы, но могла ласково улыбаться тебе. Она истончалась душой, но при взгляде на тебя ее глаза сияли, как прежде. Ты стала тем, что дало ей сил продержаться еще почти целый год...       Ноэриэль зажмурилась, не в силах выносить этого. Она закрыла лицо руками, желая, чтобы все это исчезло, чтобы слова, болью вгрызающиеся в ее сердце, не касались более ее слуха, чтобы вся эта страшная история растворилась во тьме за веками и больше никогда не тревожила ее душу.       Два года страданий - вот чем я стала для нее...       - Когда пришло ее время, она попросила меня позаботиться о тебе, - Мален продолжал говорить отрешенно и глухо. - А я тебя не смог уберечь. Не защитил ни ее, ни тебя...       Ноэриэль судорожно вздохнула, отнимая руки от лица. Распахнув глаза, она встретилась с полным раскаянья взглядом эльфа, и сердце ее сжалось от жалости к мужчине, пережившему такую трагедию.       Я так увлеклась жалостью к себе, что не подумала о том, как должен себя чувствовать он!       - Ты не виноват в слабостях других, - возразила она. - Зло того человека толкнуло его на этот страшный поступок. Нанэт осознанно уходила одна, подвергая себя опасности. А я... я наивно пыталась сбежать от самой себя, не думая о тех, кому я небезразлична. В итоге мы обе поплатились за необдуманные шаги...       - Ноэриэль, ты несправедлива к себе. Ты хотела защитить нас от собственной тьмы. На это способны немногие. В тебе живет несломленный дух твоей матери, - мужчина протянул ей ладонь. - Я горжусь тем, что тебе удалось сделать...       Она мягко взяла его ладонь в свою:       - Если бы... - с грустью произнесла она тихо, - если бы...       - Какая ты холодная! - тревожно воскликнул эльф, вставая со стула и склоняясь к ней, чтобы плотнее укутать. - Я принесу еще одеял...       Она задержала его возле себя, вцепляясь в рукав рубашки. Мален удивленно вскинул брови, разворачиваясь к ней.       - Ты все еще хочешь признать меня своей дочерью? - с надеждой спросила она шепотом и отвела глаза, смутившись неподобающему поведению. Ее рука безвольно скользнула на кровать.       Эльф замер на мгновение, а потом, склонившись, обнял ее за плечи, привлекая к себе:       - Да, - с нежностью сказал он. - Но ведь ты и так моя дочь. Верно?       Слезы душили ее, не давая ответить, поэтому она отчаянно закивала головой. Мужчина улыбнулся и поцеловал ее в лоб:       - Я рад, что ты вернулась, сэль*...       Коротко остриженные волосы щекотали его лицо. Она была исхудавшей и почти ничего не весила. Израненная, истощенная, мучимая душевной и физической болью. Но теперь она была дома.       Жизнь постепенно входила в обычное русло. Оказалось, что Мален вместе с другими после ее ухода долго искали ее. Потом просто ждали. А не дождавшись, решили вернуться в земли, где жили изначально. Но с тех пор многое изменилось. Близость Мордора давила на эльдар, гнала их все дальше на север, пока они не достигли моря Рун, где и поселились вблизи холмов, на юго-западе Дорвиниона. Они смогли найти общий язык с людьми и вполне мирно уживаться здесь с ними. Эльфы со временем развели здесь виноградники и отстроили винодельню. Работы было много, поэтому понемногу стали привлекать на помощь эдайн*. Так разрослось поселение.       Эльфийку не покидала мысль о том, как много знала дева-Онодрим? Как много было ведомо ей о самой эллет и ее судьбе? Как вышло, что энт, которую встретила девушка, спасла именно виноградный побег?       Когда Ноэриэль узнала, что спасенная ею лоза отлично принялась и чувствует себя хорошо, она была полна решимости повидаться со своим другом, но ей еще не скоро разрешили вставать с постели. Зато, когда это произошло, Мален проводил ее к набирающему силу ростку, и она с удивлением увидела небольшой, но крепкий куст, уверенно тянущий листья к высоко стоящему солнцу, ласково играющему бликами на яркой зелени.       - Аур, - смеясь произнесла эллет, присаживаясь возле винограда, - нам удалось! Друг мой, нам удалось найти свое место под солнцем!       Эльф потрясенно смотрел, как тоненькие усики винограда мягко оглаживают ее протянутую ладонь, как листья, будто от порывов ветра, легко подрагивая, тянутся в сторону эллет.       - Сила Глиндаэль, - прошептал он так тихо, что девушка его сначала не расслышала. - Я думал, что больше никогда не увижу подобного...       Она обернулась к нему:       - Но я не могу так же общаться с другими, - улыбка на ее лице померкла, - наша связь с Ауром особенная, только и всего...       Мален покачал головой:       - Ты говорила, что леса тебя не принимают, - задумчиво сказал он. - Может быть, тебе ближе по духу поля или сады.       - Энт говорила о чем-то подобном, - согласно кивнула Ноэриэль. - Что мне просто нужно найти то, что ближе мне...       - Когда ты окрепнешь, мы попробуем кое-что, что могла делать Глиндаэль, - тепло сказал эльф.       И они попробовали.       Горячая молитва Йаванне, нашептываемая над водой для полива, делала лозы удивительно крепкими, устойчивыми к болезням. Они будто наполнялись силой, давая необычайно высокий урожай. Гибкие стебли выносили крупные листья довольно высоко, прикрывая густо усеянные ягодами кисти от прямых лучей.       Но даже после этого Ноэриэль все еще с опаской относилась к своим силам, боясь, что тьма может вырваться наружу и погубить живые растительные души.       Ее все еще мучили старые кошмары, содержание которых ускользало от нее с пробуждением, оставляя лишь невыразимый ужас и сведенные судорогой мышцы. Правда, теперь к ним добавились новые, полные надрывных жутких криков гонящихся за ней назгул и мрачной клубящейся тени, ищущей ее во тьме. Но даже такие сны не пугали ее как те, в которых она видела мертвого синдарца. Как те, в которых живой туман в его глазах становился пустым и холодным. Как те, в которых ее душа умирала вместе в ним, разрываясь от невыносимой боли...       Она боялась этих снов, предпочитая больше времени проводить возле Аура. Когда беспокойство ее начинало расти, его близость успокаивала ее, напоминая о том, что она смогла преодолеть, вселяя надежду и даря умиротворение.        За несколько лет саженцы от ее винограда превратились в отдельную плантацию. Благодаря ее силе, Аур рос гораздо быстрее остальных и давал куда больше побегов. Из его ягод получалось необыкновенное вино, которое постепенно стало пользоваться большим спросом по всему Средиземью.       Купцы из дальних уголков приезжали в Дорвинион, скупая большие партии этого напитка. Поэтому, когда на празднование последнего отжима в году заявились всадники, Ноэриэль продолжала пританцовывать с другими девушками, напевая благодарности Йаванне.       Ступни ее погружались в фиолетово-красную кашицу, ощущая, как, упруго прогибающиеся под давлением ее ног, ягоды лопаются, не выдерживая, и мягко раскрываются нежным нутром наружу, разбрызгивая рубиновый сок. Эта партия была с лоз ее винограда. Урожай Аура начинали собирать позже остальных, когда плоды наливались силой земли, а напитавшее их солнце окрашивало тонкую кожицу в насыщенный цвет вечернего неба.       Девушка стройно выводила высокие ноты вместе с остальными эльфийками, когда почувствовала странную тревогу в сердце. Она прислушалась, неожиданно улавливая стук множества копыт и взволнованно умолкающие голоса других эллет. Остальные девушки продолжали петь и веселиться, ничего не замечая вокруг, кроме обступивших бочки, довольных зрелищем парней. Люди, конечно, не были столь чуткими...       Девушка смотрела на Вилену, задорно подмигивающую рыжеволосому сыну кузнеца, но будто не видела этих двоих. Эльфийка стремительно проваливалась куда-то, чувствуя, как все внутри замирает и одновременно устремляется вверх. Ее тянуло обернуться назад, невыносимо тянуло. И в то же время отчего-то было страшно. Будто, если она сделает это, ее жизнь уже никогда не будет прежней. Будто что-то изменится и в ней самой, навсегда, безвозвратно, неумолимо.       Ее тревога росла. Она поняла, что за ее спиной кто-то стоял. Она чувствовала его пристальный взгляд на себе, ощущала его смятение. Что-то смутно-знакомое было в этом. Что-то глубже, чем память, ярче, чем узнавание, тоньше, чем реальность. Это было похоже на испытанное ею когда-то некое единение помыслов, эмоций, душ. Такое было с ней лишь однажды. И она знала, кто стоял позади нее.       Как и он знал ее.       Не может быть...       Синдарец?       Каждая клеточка ее тела была напряжена до предела. Она развернулась, видя его глаза еще до того, как встретилась с ним взглядом, окунаясь в прозрачную голубизну неба, которую она все эти годы видела во снах. В тех снах, что не были черны. Тех снах, что не оставляли после себя злые следы и тяжесть в душе...       Внутренний трепет становился сильнее - душа билась в теле запертой птицей. Сердце ликующе пело, заставляя кровь в жилах вскипать. Разум подводил, настойчиво ища подтверждений пустым мечтам о том, что синдарец пришел за ней. На миг ей даже почудилось, что его взгляд обволакивает нежностью, от чего все тело стало необыкновенно легким, словно сбросившим с себя тяжкие оковы сумрачных мыслей. Ей с огромным трудом удалось удержать себя на месте. Она не знала, что будет, если ослабить контроль...       Ноэриэль была переполнена радостью от того, что он жив. Она клокотала в ней, била ключом, выбрасывая искрящиеся капли счастья. Ей хотелось совсем по-человечески броситься ему на шею и рассмеяться. И хоть она была почти уверена, что он узнал ее, неведомым образом узнал, не имея в прошлом возможности видеть ее лицо, все же в ней еще были сомнения. Он так пристально смотрел на нее, что она чувствовала смущение под его взглядом. И от этого она растерялась еще больше.       - Аран нин*, - голос одного из всадников, прибывших вместе с ним, разрушил их хрупкую связь.       Эллет вздрогнула, понимая, что эти слова обращены к нему.       Аран? Король?       Она только сейчас поняла, что тонкий митриловый обруч, витыми петлями обнимавший его чело и терявшийся в серебристо-белых волосах, мог означать только его принадлежность к княжескому роду.       Ну, конечно, он же приглашал ее присоединиться к "своей" армии! Это о своем отце он говорил, когда просил позаботиться о короле...       Она отвела глаза, пряча нахлынувшее на нее отчаянье. Мысль о том, что он владыка, была отрезвляющей и болезненной, будто ее ласково подняли на недосягаемые вершины, а потом безжалостно скинули в мрачную бездну.       Эльф нахмурился и взглянул на стоявшего перед ним Малена. Невысокий золотоволосый отец перед статным и гордым Владыкой, сидящим на безупречно белой лошади, выглядел беспомощно, но был совершенно спокоен.       - Мэнег суилад*, таур Трандуил, - расслышала она слова на синдарине.       Трандуил... Очень подходящее имя... Он и впрямь будто соткан из прозрачных обжигающе-холодных весенних ручьев, кипящих энергией жизни и света. Владыка Эрин Гален... Сказочно красивый и такой недосягаемый...       Разве есть ему дело до простой эллет, пусть даже спасшей его? Разве мог он узнать ее - он, лицезревший самых достойных дев лесного королевства? Разве была ему необходимость искать ее? Да и стал бы он помнить ту, что видела его слабость? Что он думает о ней? Хочет ли она узнать это?       Ноэриэль боялась выяснить что-то, что разрушит еще одну иллюзию, взлелеянную ею в мечтах, последнюю светлую фантазию юной девушки. Этот страх был таким сильным, что она не выдержала. Выскочив из бочонка, она стремглав бросилась в винодельню, скрываясь в спасительной прохладе погреба. Вытянутое в длину помещение было по обеим сторонам заставлено рядами огромных бочек, лежавших на боку в специальных небольших углублениях в полу. Дно их упиралось в стену, а плотно прилаженные крышки с вделанными вентилями были обращены в центральный проход. Ноэриэль добежала до дальней стены и, протиснувшись за самую дальнюю бочку с настоявшимся прошлогодним вином, пыталась отдышаться. Успокоить сердце, лихорадочно бьющееся, казалось, в горле, было нелегко.       Она зажмурилась, встряхивая головой. В глазах потемнело. Ноэриэль не могла пошевелиться, ее сковала какая-то неведомая сила, словно кто-то нашептывал ей:       "Не исчезай, только не исчезай, не ускользай от меня снова…"       Этот шепот лишал силы воли и желания шевелиться. В горле моментально пересохло. Девушка с трудом смогла сглотнуть, выходя из странного паралича.       Немного расслабившись, она заметила глубокие полулуния следов от ногтей на ладонях. Некоторые из них покрылись сукровицей. А она даже не почувствовала...       - Что происходит? - одними губами спросила саму себя эллет. - Что со мной?       Образ воина, как ей казалось, все это время напоминал ей о том светлом, что она смогла сделать в жизни. Думала ли она о нем? Да. Он был доказательством того, что она чего-то стоит. Она верила, что ему удалось пережить войну и вернуться домой. Она верила, что у него будет мирная жизнь, радостные дни и тот упрямый малыш... Хоть ей не хотелось думать о другой женщине рядом с ним. Мечтала ли она о нем? Да. Всегда помня, что это лишь мечта: хрупкая, ускользающая, несбыточная. Просто красивый образ. Эльф, ставший для нее символом стремления побороть тьму.       Но, если все так просто, откуда все это смятение? Откуда это притяжение и страх? Откуда это желание прижаться к нему и бежать от него без оглядки?       Надо взять себя в руки, в конце концов! Я не смогу все время прятаться от него...       Она выпрямилась, сделав глубокий вдох, и тут же испугано вжалась в гладкие доски бочки. В погреб спускалось несколько эльфов - она расслышала их мягкую поступь и размеренный голос Малена:       - Здесь выстаивается более выдержанное вино...       - А что там? - уверенный низкий голос бархатистым эхом прошелся по ее коже, вызывая стайки мурашек и будоража воспоминаниями о той давней хрипотце.       - Возле дальней стены прошлогоднее, совсем юное вино, - Ноэриэль вздрогнула, поняв, что они говорят о ее укрытии.       - Позволите мне попробовать его? - ей показалось, что голос владыки слегка изменился, будто он отвернулся.       - Как пожелаете, таур Трандуил, - она почувствовала, как Мален мягко улыбается. - Прошу Вас...       Эллет закусила губу, чтобы не застонать от досады в голос.       - Нет, - девушка вздрогнула от внезапной близости говорившего, - меня отчего-то тянет к этой.       В проходе мелькнул край плаща, взметнувшегося на развороте. Сердце гулко колотилось в груди. Ноэриэль забыла, как дышать, замерев на месте.       Послышался тихий скрип открывающегося вентиля, а после беззаботный шелест льющейся в чашу жидкости. Когда звуки затихли, Мален не без гордости в голосе предложил владыке попробовать напиток.       - Что ж, молодость не портит вашего вина, оно прекрасно, - по натянутым нервам эллет стекала плавящаяся от его голоса воля.       Он отошел куда-то в сторону и вернулся, легко касаясь краев ее бочки длинными тонкими пальцами. Неосознанно она шумно выдохнула, выдавая свое присутствие. Трандуил тут же шагнул к стене, находя ее напряженным взглядом. Она снова почувствовала странную легкость и невозможность пошевелиться одновременно.       - О, Эру, Ноэриэль, что ты здесь делаешь? - из-за плеча синдарца выглянул встревоженный Мален. - Что-то случилось? Почему ты такая бледная? - он протянул ей руку, но то же самое сделал и король.       Девушка потянулась к воину, но в последний момент замешкалась и ухватилась за отца, практически падая в его объятия.       - Что с тобой? - эльф выглядел по-настоящему взволнованным.       Видимо, все совсем плохо...       - Ничего, ада*, - нехотя выбираясь из надежных рук, ответила она.       - Это ваша дочь? - она терялась и вздрагивала от звучания его голоса, всем сердцем боясь встречаться с ним глазами и желая этого всей душой.       - Да, владыка, - мягко ответил Мален, - это моя дочь, Ноэриэль.       Дальше отворачиваться было просто нельзя, и девушка, учтиво поклонившись, выпрямилась, заглядывая в его глаза:       - Таур Трандуил, это большая честь для нас, - губы ее раскрывались и смыкались, выплетая какие-то слова, но сознание было поглощено его пламенеющим взглядом.       Казалось, будто в мягко освещенном подвале, пропахшем землей, деревом и виноградом, свет источали только его глаза. Словно факелы, развешенные по стенам были лишь искрами от огня, бушевавшего в их глубине.       Как это возможно? Холодный голубой цвет не может так обжигать...       Она пересилила себя, разрывая зрительный контакт. Глаза ее скользнули по расшитому серебром камзолу. В памяти всплыл его обнаженный, покрытый белесыми шрамами торс, и нестерпимый жар начал подниматься по позвоночнику, ударяя в голову и ощущаясь острой жаждой на языке.       - Она и в самом деле бледна, - заметил Трандуил. - Думаю, ей не помешает прогулка на свежем воздухе, - она не успела облегченно вздохнуть, неожиданно найдя повод оставить мужчин, как он невозмутимо добавил: - Заодно покажет мне окрестности.       Он не спрашивал - он отдавал распоряжения. Хоть властных ноток не было слышно, но вся речь его была пропитана уверенностью, и желание возражать что-либо пропадало сразу.       Сделав несколько шагов к выходу, он развернулся всем корпусом, слегка отклонив голову назад:       - Я жду, - он сцепил руки за спиной, глядя на нее сверху вниз.       Сияющий в полумраке, король Зеленолесья стоял с высоко поднятой головой, гордо расправив плечи. И голубое пламя в его глазах стремительно одевалось сталью. Пока оно еще танцевало, призывно маня девушку к себе, оплетая настойчивым желанием, обволакивая уверенным теплом и удивительной близостью. Но где-то в безоблачном небе его взгляда собиралась гроза, ощутимо давящая на сознание уже сейчас. Он не собирался оставлять все, как есть. Ему нужно было больше.       Больше подтверждений? Больше времени? Больше ее самой? Она не знала. Но она знала, что не могла оторваться от этих глаз.       Ноэриэль двинулась к нему, будто во сне, завороженная сквозившей в его облике силой.       - Я бы не отказался и дальше созерцать безупречную красоту твоих ног, - заметил ей владыка, покидая подвал вместе с ней. Он немного склонился в ее сторону и бросил красноречивый взгляд на завязанную грубым узлом юбку. - Но, мне кажется, ты будешь смущаться этого после...       Она покраснела, принявшись расправлять платье. Трандуил хмыкнул.       - Тебе нечего стыдиться, - бросил он через плечо, - ноги и впрямь очень красивы.       Она не могла признаться даже самой себе, что этот румянец вовсе не из-за стыда...