Лишь шаг

Тихое утро, стрелка часов не доползла даже до отметки «девять». Стоишь на ледяном полу босыми ногами и испуганно оглядываешься вокруг, будто это и не твоя квартира вовсе. Стеклянный взгляд останавливается на открытом окне, через которое в достаточно просторную комнату, развевая прозрачные занавески, врываются безжалостные порывы холодного ветра. В комнате очень светло: белые обои, белый потолок, белая мебель, даже джинсы, единственный предмет одежды на тебе, и те были белого цвета. Но это совсем не делало помещение уютным. Напротив, комната казалась пустой и обесцвеченной, будто кто-то взял и забрал все краски из этого пропитанного безликим отчаянием места. Шаг. Бессонными ночами ты так часто мерил шагами путь от окна до кровати, что теперь, даже не задумываясь, можешь легко ответить, какое расстояние отделяет тебя от пустого белого подоконника. Где-то ниже, на несколько десятков метров ниже, жизнь замерла, ведь в столь ранний час безмятежной субботы нашлось не так уж и много желающих покинуть уютную постель, чтобы выйти на улицу. А ты даже не ложился. Тсузуку, осталось девять шагов. Шаг. Ты всего лишь страдающий эгоист. Потерянный, сломленный, убитый. Можешь врать себе, сколько хочешь, но ты никогда не будешь счастлив, ведь поиск твоего выдуманного идеала заранее обречен на провал. Это лишь причина, которой ты пытаешься прикрыться, чтобы скрыть стремительно растущее в твоей грудной клетке гниение. Кричишь, что мир вокруг ужасен, и стремишься к фальшивым ценностям, чтобы, достигнув их, снова обратиться к вечным поискам. Тсузуку, ты лишний в этом мире. Шаг. Тебя никто не пытается обвинять. Состояние тихого безумства зародилось внутри тебя уже давно, и ты ничего не можешь с этим поделать, ведь все это происходит не по твоей воле. Бессонными ночами дрожишь в холодной постели, прося кого-то, кого ты даже представляешь себе с трудом, дать тебе нормальную жизнь. Каждый раз, засыпая, молишься, чтобы на следующее утро кто-нибудь обнаружил твое бездыханное тело. Ты больше не можешь бороться с реальностью. Тсузуку, роль «лишнего» останется с тобой до конца. Шаг. Ты талантливый актер. Шаблонные люди вокруг даже не догадываются о том безнадежном страхе, что с каждым новым днем крепчает в твоей груди. Они считают тебя странным, чужим, не похожим на всех остальных. Они не понимают твои хрупкие мечты и постоянные метания, для них это только странные причуды. Но ты ведь не пытаешься ничего скрывать; потоки твоей боли рвутся наружу, разрывая тонкую пленку поломанной души. Тсузуку, ты кричишь, а они тебя не слышат. Шаг. Тебе так хочется, чтобы тебя любили. Но это задача невыполнима, ведь ты сам воздвиг вокруг себя непробиваемую стену вымышленных идеалов. Тебе не нужны те, кому нужен ты. Ты не нужен тем, кто нужен тебе. Этот замкнутый круг безумия превращается в металлические оковы, жестоко сжимающие твои бледные запястья. Вокруг так много счастливых людей, любящих друг друга, а ты обречен на вынужденное одиночество, терзающее твое сердце острыми когтями. Тсузуку, ты не сможешь соскочить с этого замкнутого круга. Шаг. Жаловаться на свою боль – ты считаешь, что это так унизительно. Даже когда появляется возможность облегчить страдания, ты молчишь, стиснув зубы, потому что веришь, что тебя примут за очередного позера, выдумавшего свои проблемы. А если вся твоя боль на самом деле является напускной мишурой? Ты уже понял, что безумие окутывает твое сознание все быстрее и быстрее, а потому ни в чем не можешь быть уверен. Но иногда тебе удается вырваться из плена собственных фантазий и попытаться позвать на помощь. Тсузуку, ты умоляешь их спасти тебя, а они слышат совсем другое. Шаг. Ты всегда остаешься недоволен собой, но никогда не показываешь этого. Что бы ты не сделал, можно сделать это еще лучше. Какую бы ошибку ты не допустил, ты будешь корить себя так, будто совершил что-то непоправимое. Ты ненавидишь других, но ненависти к себе в тебе всегда было намного больше. Но этого тоже никто не замечает – для всех остальных ты холодный и неприступный. Тсузуку, твой театр одного актера рушится все быстрее. Шаг. Иногда тебе удается притворяться. А иногда ты даже забываешь о своей неполноценности. Если постараться, скрыть можно все, что угодно. Даже гнилую душу, требующую спасения. Ты можешь смеяться искренне. Ты можешь улыбаться по-настоящему. Ты можешь чувствовать себя счастливым на самом деле. Но все это лишь ложная обертка, исчезающая через какой-то промежуток времени. А в конце всего этого ты снова остаешься один, и тогда становится еще больней, ведь на доли секунды ты почувствовал себя живым. Тсузуку, безумие будет преследовать тебя вечно. Шаг. Ты всегда улыбаешься. Даже когда все твои внутренние органы гниют, а мозг разлагается под действием сводящего с ума одиночества, ты не перестаешь испуганно улыбаться. Потому что иначе нельзя. Ты противоречишь сам себе, и это создает дополнительные вопросы, на которые ты ответить, конечно, не можешь. Скажи, чего ты хочешь от жизни? Если тебе удастся достичь выдуманного идеала, то что ты будешь делать? Снова поймешь, что это не то, что нужно, и воздвигнешь вокруг себя новую стену? Тсузуку, таким, как ты, проще будет умереть. Шаг. Со своего места ты уже можешь различить изредка проносящиеся по темной дороге машины. Небо за окном совсем белое, и кажется, что вот-вот должен пойти снег. Очень холодно. Кожа покрывается мелкими мурашками, а вновь ворвавшийся в комнату ветер развевает твои черные волосы, открывая безразличному миру твое лицо с испуганными глазами и чуть дрожащими губами. Тсузуку, лишь шаг отделяет тебя от вечности.

* * *

- Тсузуку? Почему у тебя так холодно? Ты снова открыл окно? Тсузуку! Коичи. Его голос ты не спутаешь ни с чьим другим. Он всегда приходит тогда, когда от вечности тебя отделяет один шаг. Укладывает тебя в постель, закрывает окно, готовит чересчур сладкий горячий шоколад, а затем, когда ты допиваешь все до последней капли, ложится рядом с тобой и тихонько шепчет, что все будет хорошо и он всегда будет рядом. И ты каждый раз ему веришь. И становится так приятно и тепло. Ты думаешь, что все плохое закончилось и больше не будет страшно, но он уходит, бесследно растворяясь в безликом мире. Он делает это вовсе не потому, что хочет причинить тебе боль, а потому, что он нормальный. У него есть свои друзья, увлечения, проблемы и… даже любимые люди. Тсузуку, тебя среди них нет. - Какой же ты холодный, - прижимается сильнее и укоризненно качает головой, гладя тебя по замерзшим плечам. – Ты ведь можешь простудиться. Закрываешь глаза и растворяешься в коротких моментах реальности, где выдуманный идеал находится совсем близко, так, что можно коснуться его вытянутой рукой. Боль отступает на задний план, а отчаянное безумие таинственно удаляется, но Тсузуку… вечность все еще ждет тебя.