Так, как должно быть

Авелин устало вздохнула и отодвинула от себя стопку бумаг. Она просидела с отчетами почти полдня, а их становилось только больше и больше. Донник, вызвавшийся ей помочь, отлучился ненадолго по делам – кто-то устроил разборки перед самой церковью. Валлен молила Создателя и Андрасте, и вообще всех известных ей божеств Тедаса, чтобы в этой потасовке не участвовал кто-то из их дружной компании. Потому что в последнее время она стала чаще видеть имя то Андерса, который решил выступить с освободительными и, как ему казалось, вдохновляющими на борьбу речами прямо на главном дворе Казематов, то Себастьяна, гоняющего вышеупомянутого мага перед Кругом и угрожающего ему самыми страшными расправами за его богохульства и нерадивость. Имя пиратки также мелькало в отчётах с периодичностью раз в два дня. Список нарушений, которые совершила Изабела, можно было перечислять бесконечно – начиная от банального пьяного дебоша в «Висельнике» с парочкой разбитых бутылок и голов и заканчивая угоном орлесианского корабля из порта для того, чтобы прокатить на нём малознакомого человека или, как правило, Фенриса. Сам эльф нисколько не возражал и считал это не больше, чем развлечением. Ради забавы он мог себе позволить нагрубить какому-нибудь аристократу из Верхнего города, после чего устроить грандиозное представление со спецэффектами под названием «Я засуну руку в тебя, и если ты будешь достаточно умён, чтобы заткнуться, мы разойдёмся лучшими друзьями». Не трудно было догадаться, кто после таких выкрутасов прикрывал задницу Фенриса. И это ещё не вспоминая про то, что Авелин приходилось всячески уламывать сенешаля Брана не обращать внимание наместника на одно маленькое поместье, ранее принадлежавшее Данариусу, и не посылать туда патрули и прочее. На разумные подозрения правой руки Думара о причине подобной просьбы стражница отвечала, что этот участок находился в её ведение и что она сама лично проверяет каждый вечер. Сенешаль Бран начинал о чём-то догадываться, но делал вид, что всё идёт как надо, и обещал Авелин выполнить просьбу. Он и сам нередко захаживал к ней с отчетами и жалобами на беспорядки. Сенешаль, как и Авелин, довольно часто имел дело с Хоуком и, как само собой разумеющееся, со всеми, кто как-то с ним связан. Больше всего Бран не любил Варрика – тот частенько надоедал ему прошениями о выкупе Висельника или же открытия магазинчика в Нижнем городе. Причём гном всегда таинственно умалчивал о том, а чем же он собирается торговать. Все попытки сенешаля выведать и добиться от него ответа заканчивались театральным удалением Тетраса и подорванными нервами Брана. На этом пытки помощника наместника не заканчивались, потому что примерно после полудня к нему заявлялся Себастьян и почти с пеной у рта просил аудиенции у Думара. На отказы он реагировал тем, что кидал в лицо сенешаля сотни прошений, заранее написанных аккуратным почерком. Бран молча выслушивал Себастьяна до конца, а потом демонстративно, по одному листку, сжигал их и вкрадчиво пояснял, что его первая просьба на рассмотрении и стоит набраться терпения. Вель кидал на него злой взгляд, надувал грозно щёки и удалялся, хлопая дверьми так, словно надеялся, что они слетят с петель. И сенешаль Бран был убеждён – ещё пару раз, и ему придётся раскошелиться на новые. Но то, как появлялся в кабинете сенешаля Хоук, затмевало всех и вся. Потому что никто и никогда не мог сказать, что произойдёт в следующий раз – Гаррет мог появиться через окно, при этом уворачиваясь от копья, которое втыкалось в стол ошалевшего Брана, едва успевавшего подскочить с места и вжаться в книжные стеллажи. Один раз разбойник заявился в одних трусах и долго пытался объяснить, что он не пьян и что его внешний вид – это дань уважения древней традиции, о которой знать положено только членам семьи Хоук. На все утверждения, что от него несёт за пару вёрст выпивкой, он невозмутимо мотал головой и доказывал обратное. Мужчина с видом оскорбленной чести тыкал в грудь сенешаля, иногда прерывая пламенные речи вопросом: «А ты часом ли не из этих? Ну тех, кто не любит таких, как я?». Что при этом он подразумевал под «такими, как он», Бран честно не понимал, но не решался дальше продолжать бессмысленную беседу. Сенешаль хотел было позвать стражу, чтобы те увели Хоука, но помощь подоспела неожиданно – в кабинет вбежала младшая сестра Гаррета вместе с Варриком, Фенрисом и Андерсом. Пока Бетани долго извинялась, а Варрик не оставлял попытки под шумок всё-таки заполучить заветное разрешение, маг и эльф пытались вывести Хоука-старшего из кабинета. Но вместо этого успели поругаться, уронить уже почти бессознательное тело Гаррета и приготовиться к драке, и если бы не Авелин, которую привлёк шум и столпотворение у кабинета сенешаля, неизвестно, чем бы всё закончилось. Под пристальным взглядом Валлен Андерс и Фенрис, неприязненно смотря друг на друга, подняли хихикающего Гаррета и увели его из кабинета. Бетани в сотый раз принесла свои извинения и бросилась следом за ними. Гном, оставшись один, грустно вздохнул, взглянул на сенешаля и тоже поспешил удалиться. Однажды было и такое, что Гаррет приехал на спине недовольного Фенриса с копьём в руках. Никто не придал этому значения, так как все привыкли к выходкам Хоука. Как потом выяснилось, к такому их жизнь точно не готовила – мужчина с боевым кличем вынес дверь в кабинет Брана, как если бы он был рыцарем, а дверь – его противником, которого надо было выбить из седла. Сказать, что сенешаль чуть не умер от страха на месте, не сказать и сотой доли того, что почувствовал он в то мгновение, когда огромная дверь с грохотом рухнула, чтобы он мог лицезреть довольного собой Гаррета и ненавидящего весь мир эльфа. Когда пыль чуть улеглась, Хоук торжественно заехал в кабинет. Фенрис мрачно буркнул в ответ на недоумение Брана, что проиграл желание в карты и теперь должен весь день катать мужчину на себе. Сенешаль не стал ничего говорить – он вытолкал обоих за дверь, точнее за проем, несмотря на возмущение Хоука и угрозы эльфа. После этого он приказал установить себе стальные двери и удвоил охрану, так как ему не особо хотелось испытать на себе гнев Фенриса. Почему-то он верил, что эльф сможет претворить в жизнь все свои угрозы. Как-то раз к сенешалю заглянула Мерриль и спросила, не знает ли он, где можно найти Авелин. На вопрос о том, как она здесь оказалась без очереди, девушка ответила, что просто назвала имя Хоука. Сенешаль отмахнулся от этого и пояснил, что его интересует, каким образом она оказалась в поместье. Мерриль охотно поделилась с ним, но перед этим в красках и лицах описала, насколько чудесно было стоять рядом с красными фонарями и беседовать с другими эльфами, которые были одеты не совсем по сезону – слишком уж мало одежды прикрывало их тела. Однако Мерриль высказала предположение, что это какая-то мода городских, о которой она ничегошеньки не знает. Спустя полчаса воодушевленных рассказов о каждом закутке Верхнего города сенешаль тактично напомнил о том, что она до сих пор не сказала главного. Мерриль удивленно похлопала ресницами, покраснела, а потом начала снова говорить. Бран наконец-то узнал, что эльфийка заблудилась в Верхнем городе и поэтому обратилась к стражникам в надежде, что те помогут ей добраться до поместья наместника. А там уже была Авелин, которая бы точно отвела её обратно в эльфинаж. Но природная растерянность и забывчивость привела её не в сторону кабинета стражницы, а прямиком к сенешалю. Тому ничего не оставалось, как отвести без конца благодарящую его Мерриль к Авелин и буквально передать её в руки Валлен. В тот день он ощутил себя так, словно перекладывал камни ответственности со своих плеч на другие. По идеи, ему должно было быть стыдно. Но вопреки всему он испытывал разве что облегчение от того, что не надо больше за сегодня иметь дело с «людьми Хоука», как Бран окрестил их про себя. Стражница не могла его винить в стремление встречаться с Хоуком как можно меньше, несмотря на то, что тот иногда помогал городу, даже в каких-то ситуациях спасал его от катастрофы разрушения от противостояния Орсино и Мередит. Гаррет, будучи вполне себе неплохим дипломатом, играючи усмирял обоих, чем облегчал работу городской стражи и заслужил безмерную благодарность Авелин и в какой-то степени сенешаля. При этом мужчина в следующий момент мог пойти и учудить нечто такое, за что и Бран, и Валлен готовы были его убить публично в назидание остальным. Потому что иного способа исправить Хоука не было – лекции и выговоры в кабинете главной стражницы Гаррет давно уже не воспринимал как что-то серьёзное. Наоборот, он умудрялся построить глазки Авелин, получить от неё в ответ укоризненный взгляд, пожаловаться на то, что она его не ценит, передумать и пошутить на тему сексуальных предпочтений сенешаля, снова махнуть рукой на возмущенное «Хоук!» и, попрощавшись, с видом триумфатора сбежать от недовольной Валлен. Иногда женщина всерьёз думала, что имеет дело с большим ребёнком, который временами становился большим и грозным для того, чтобы распинать врагов, а затем снова дурачился, шутил, подкалывал Фенриса и флиртовал с Андерсом, порой уединяясь с ним в какой-нибудь пустой комнате таверны. Один раз в порыве азарта и успеха как покорителя сердец он даже умудрился почти завоевать внимание Себастьяна, однако тот отшил его, назвав развратником и распутником. Расстроенный Хоук пошёл искать утешение в выпивке и компании Варрика с Изабелой. А затем из «Висельника» его уносил ворчащий на него маг, обещая ему на утро не лечить похмелье. В том, что оно будет, Андерс никогда не сомневался и не ошибался, однако не всегда выполнял обещание не лечить стонущего и стенающего Гаррета, который всем своим видом давал понять, что бывшего Серого стража замучает совесть, если Хоук умрёт на его руках от последствий попойки. Женщина едва заметно улыбнулась и посмотрела на стену, где висел щит леди Авелин, не так давно подаренный Гарретом. Как он сам говорил, нашёл его в логове то ли работорговцев, то ли контрабандистов. В подробности мужчина как всегда не стал вдаваться, лишь обворожительно улыбнулся и, отсалютовав, направился дальше по делам. Валлен даже не успела у него ничего толком выяснить. Впрочем, в этом был весь Хоук – никогда не сидел на месте, всё время что-то затевал. Авелин казалось, что порой Гаррет делал для города намного больше, чем она сама. Он ведь иногда помогал даже совершенно незнакомым людям, хотя уже давно не нуждался в деньгах, как было то в первый год пребывания в Киркволле. Тогда он брался за любое дело, лишь бы накопить достаточно средств на экспедицию. Сейчас же им двигало что-то другое, нежели желание заработать. И как бы он ни отпирался, как бы ни отрицал слова Авелин о том, что Киркволл многим ему обязан, так оно и было. Валлен подтянула к себе один из отчётов и отчего-то вспомнила их разговор с Хоуком, когда она только-только встала во главе стражи. Тогда он спросил у неё, нравится ли ей новая должность. Гаррет уверенно говорил о том, что теперь, когда она нашла своё место, то не захочет больше с ним шататься. «Он правда считает, что наводить порядок в городе, устранять беспорядки – это предел моих мечтаний?». Авелин фыркнула и прикрыла глаза рукой. Может, отчасти это и так – вовсе неплохо приносить нечто хорошее в город Цепей. Но она когда-то мечтала о том, что станет выдающимся рыцарем, который будет служить своему делу верно и преданно. Она мечтала, как будет сражаться с Уэсли бок о бок, как они будет вместе до конца своих дней. Они так часто с ним говорили об этом, как он оставит орден, как они пойдут странствовать по всему Тедасу, как будут вместе встречать каждый день. Тогда ей казалось, что большего для счастья и не надо. Мор забрал у неё эту мечту и любимого человека. Однако взамен он подарил ей шанс попробовать нечто иное – он предложил альтернативу, которую Валлен сначала воспринимала лишь как средство выживания и не более того. Сейчас же, спустя столько лет после встречи с Хоуком в землях Лотеринга во время бегства от Мора, она была более чем довольна. Хотя Авелин потеряла многое, взамен она получила даже больше: любимая работа, в которой имели место быть как и приятные мелочи, так и доставляющие хлопоты проблемы в лице Хоука и не только, прекрасный муж, помогающий ей и принимающий её небольшие странности, будь то чрезмерная дотошность перфекциониста или же страсть трудоголика, готового всю ночь корпеть над составлением дозоров и просматриванием жалоб. А она в свою очередь смотрела сквозь пальцы на то, что Донник частенько зависал в поместье Фенриса, где они играли в карты, или же то, что он позволял себе вольности во время работы, например комплименты или поцелуи в щёку. Это дико смущало Авелин, но она этого не показывала, лишь сдержанно кивала. Мысленно же стражница хотела спрятаться в самую глубокую пещеру, которую только можно было найти на Рваном берегу, и не выходить оттуда больше никогда. Она только снаружи была «железной леди», как в шутку иногда называл её Варрик. На самом деле, если уметь, можно было очень легко смутить или заставить Авелин чувствовать себя не в своей тарелке. Хоук и Изабелла были виртуозами в этом деле – только они могли заставить Валлен вылезти из железного панциря и перестать постоянно думать только о делах. Донник тоже преуспевал, но делал скорее неосознанно, чем специально. И Авелин была ему за это благодарна. Иногда Валлен ловила себя на мысли, что, несмотря на жалобы о том, что Гаррет и остальные утомляют её своими выходками, она ни за что и никогда не променяла бы эту жизнь на какую-то другую. Как бы ни было парадоксально, она уже не представляла себя без всех тех, кто успел стать ей друзьями. И она не мыслила, что день может пройти без вылазки по какому-нибудь делу, которое нашёл предприимчивый Гаррет. Да, Хоук был прав – она любила опасность, она любила, когда жизнь не стояла на месте, любила, когда что-то и где-то происходило. Киркволл, при всех своих недостатках, стал тем городом, где всё это у Авелин было. Порой даже в слишком большом количестве, особенно в последнее время, когда стычки между Себастьяном и Андерсом стали такими же постоянными, как загулы Изабеллы или заплутавшая в городе Мерриль. Авелин закатила глаза, в который раз понимая, что связалась с совершенно безбашенными личностями. «Зато не соскучишься», - она улыбнулась и вернулась к делам. «Что там Донник так долго? Давно уже должен был разобраться». Стражница хотела было пойти и сама всё уладить, но сдержала этот порыв – в конце концов, её муж был крепким мужчиной, так что вполне справится и без её помощи. Поэтому она почти со спокойной душой продолжила работать с отчётами. Однако женщина недолго просидела в одиночестве - дверь в кабинет открылась, и кто-то зашёл. Авелин облегчённо выдохнула и, не поднимая глаз, спросила: - Что там такое случилось, Донник? Почему так долго? Опять маги выступали или просто хулиганье? - Ах если бы, капитан, - ответили ей совсем не голосом Донника. Она подняла голову и с удивлением обнаружила в своём кабинете сенешаля, который смотрел на неё грустно и одновременно смиренно. Стражница вздохнула и поднялась, узнавая этот взгляд. Он мог значит только одно. - Снова Хоук? – подошла к своему оружию и прикинула, стоит ли брать его с собой или ограничиться мечом. - Не совсем, но почти, - растягивая слова, проговорил Бран. – Там господин Вель и господин бывший Серый страж. Они что-то не поделили и подняли шум, собрав массу народу. Признаться, если бы не толпа, то я даже не обратил бы внимания. Кажется, Бран пребывал в какой-то крайней степени задумчивости. Или же это была крайняя стадия смирения с тем, что все неприятности так или иначе сводятся к Хоуку. В Киркволле уж точно. - А где Донник? – Авелин взяла ножны с мечом. На всякий случай. - Он определённо был там, - кивнул сенешаль, рассматривать щит на стене. – Искусная работа. Откуда он у вас? - От Хоука. - Вот оно как… И где только нашёл… - Поверьте, лучше этого не знать, господин сенешаль, - Валлен открыла дверь и жестом предложила Брану выйти. Тот едва заметно кивнул и медленно пробрёл мимо. - И то верно, капитан. - Они возле церкви? – женщина заперла свой кабинет и повернулась к помощнику Думара. - Полагаю, что так. - Хорошо. Вы со мной не пойдёте? - Предпочту доверить дело профессионалу, - он едва заметно ей поклонился. – Всё же беспорядки больше по вашей части. - Это правда. Надеюсь, вмешаться будет ещё не поздно. Авелин начала было подниматься по лестнице, как её остановил вопрос Брана: - Скажите, вы никогда не ощущали, что мы с вами как родители с кучей сумасшедших детишек? Валлен замерла и на секунду задумалась. Вообще, у неё самой иногда возникало такое чувство. Они с сенешалем по переменке занимались воспитанием и выяснением отношений с Хоуком и его компанией. Когда не выходило, то отправляли их к другому, чтобы дать себе передышку и приготовиться к следующему разу. Правда, она скорее бы сказала не детишки, а неуправляемые подростки. И совсем неважно, что этим подросткам давно уже за двадцать. Она улыбнулась уголками губ и едва заметно кивнула. - Да, господин сенешаль. Но ведь поэтому в нашем городе не скучно, верно? Авелин развернулась и быстро поднялась наверх. Она уже направлялась к выходу, когда сенешаль Бран устало выдохнул и едва слышно пробормотал: - Но иногда мне хотелось бы, чтобы у нас тут стало также скучно, как прежде… Тем временем Авелин уже покинула поместье наместника и быстрыми шагами направилась в сторону церкви, благодаря Создателя, что она располагается не так далеко. Иначе была бы вероятность, что когда стражница добралась бы до места разборок, то надобность в помощи отпала сама собой – просто спасать было бы некого. И возможно нечего. Валлен поздоровалась со стражниками, которые стояли на страже у лестницы огромного особняка. Свернув налево, она услышала шум толпы и, кажется, улюлюканье. Подходя ближе, Авелин убедилась, что она не ослышалась – люди, стоявшие полукругом, кричали, махали руками, делали ставки. Валлен заметила Варрика, ловко лавирующего между собравшимися и собиравшего деньги, что-то фиксируя на небольшом куске бумаги. Валлен не была удивлена – она ожидала нечто подобное. Тетрас, заметив её, приветливо махнул рукой. Она подошла к нему и, перекрикивая рёв толпы, спросила: - Что тут происходит? - Сама посмотри, - гном кивнул в сторону церкви. – Тебе должно понравиться. - Когда ты так говоришь, мне кажется, что всё будет с точностью да наоборот, - Авелин скептически подняла бровь. - Что ты! Стану я тебя обманывать, железная леди Киркволла? Валлен посмотрела на него скептически. Варрик поднял руки, сдаваясь. - Хорошо, уговорила. Но там правда такое творится… - Себастьян, Андрасте тебя подери! А ну прекрати прыгать! – сквозь крик толпы прорвался возмущённый крик Хоука. – Не мешай мне спасать город от разрушения! - Хоук, лучше не вмешивайся! – завопил в ответ Вель, и послышался деревянный хруст. - Вы его сломали! – едва ли не застонал Андерс. - Не переживай, я куплю тебе новый! - Но такого ты нигде не купишь! Гаррет, чтоб тебя… - Андерс, успокойся, я почти его достал! Варрик довольно улыбнулся. - Я же говорил. Авелин уже не слышала его – она пробралась сквозь толпу, чтобы увидеть обещанное Тетрасом зрелище. И она его увидела: Себастьян забрался на одну из статуй у доски объявлений и теперь старался увернуться от остатков посоха, которым Гаррет безуспешно пытался зацепить его за ногу и стащить вниз. Чуть в стороне женщина заметила Донника и Фенриса, которые сдерживали Андерса, порывающего забрать остатки своего посоха у Хоука, а потом «надрать задницу Себастьяну, чтобы не задирал освященный слезами Андрасте нос». Больший удар на себя принимал Донник, а эльф стоял скорее для вида. Во взгляде у него читалось желание отпустить мага и дать тому подраться с Себастьяном. И Фенрис скорее всего рассчитывал на то, что кто-нибудь точно умрёт в ходе битвы. Причём кто-нибудь, кто владеет магией. Авелин до сих пор задавалась вопросом, а каким образом у разбойника вообще удалось забрать посох у мага, при этом оставшись абсолютно целым, и почему Справедливость до сих пор не дал о себе знать. Но от мыслей её отвлек триумфальный крик Гаррета, которому таки удалось выполнить задуманное – в какой-то момент Вель затормозил, и Хоук воспользовался этим, чтобы подцепить его наконечником посоха и с силой сдернуть вниз. Себастьян даже вскрикнуть не успел, как был прижат Гарретом к каменным плитам. Теперь Хоук с довольной улыбкой сидел на старкхвенце и махал всем рукой. Ещё немного, и он начал бы раздавать автографы. Валлен закатила глаза и вышла из толпы. Она и так долго не вмешивалась, позволяя беспределу набирать обороты. Однако сейчас, когда все логично завершилось, будет проще всех разогнать. Она повернулась к людям и громко произнесла: - Расходитесь! Тут больше не на что смотреть! Расходитесь! И к вам это тоже относится, господин Дюпьи! Расходитесь! Варрик, - она заметила удаляющегося Тетраса, - даже не смей присваивать себе деньги! - Но я их честно заработал! – сказал возмущенно гном. – И все они знали, на что шли! Поэтому если у кого есть претензии, то милости прошу в мой кабинет в «Висельнике». Он в Нижнем городе, так что жду всех недовольных там! С этими словами Варрик разбил под ногами бутыль со смесью, которая вызывала дымовую завесу. Когда она спала, гнома и след простыл. Авелин, разгоняющая толпу, подумала, что потом с ним поговорит. Сейчас её ожидало… Стоило только ослабить внимание, как Андерс прорвался и бросился к Хоуку, который явно не ожидал нападения со стороны мага. Поэтому в следующее мгновение ему пришлось выслушивать недовольную тираду бывшего Серого стража. А тот в красках и лицах расписывал, что ждало Гаррета за его поступок. Валлен ухватила краем уха обрывок фразы: «… и когда ты будешь пьяный валяться возле «Висельника», не надейся, что я приду и заберу тебя. Даже если утром твоя похмельная бородатая рожа не появится на пороге, я просто пойду в лечебницу. И…». Авелин вздохнула, а потом неожиданно улыбнулась. Никто не говорил, что будет просто. Однако она не жаловалась. Она любила свою работу. И любила своих друзей, которые порой напоминали детей своим поведением. Без них её жизнь не была бы такой полной, такой насыщенной. Без них она сама не была бы той, кто она есть. Без… - Авелин, не хочешь мне помочь? – послышался умоляющий голос Донника, сумевшего реабилитироваться и оградить Андерса от Хоука и Себастьяна. Однако в одиночку он не справлялся – Фенрис тактично стоял в сторонке и ждал, чем всё закончится. - Иду. Стражница посмотрела на виновников беспредела и укоризненно покачала головой. Иногда всё же было бы здорово, если бы хоть один день в городе Цепей прошёл без шумихи и драк. Однако там, где есть Хоук, о таком стоило лишь мечтать.