Двенадцать мгновений судьбы

      Редкие снежинки ярко блистали на солнце. Аня неторопливо шла по кладбищенской дорожке и остановилась около ухоженной могилы. Села на маленькую скамеечку и грустно посмотрела на фотографию на мраморной плите.        - Привет, подруга! - поздоровалась она, и смахнула снег рукавичкой - Надеюсь, ты не возражаешь, если я не буду здесь кушать водку с хлебом. Мне, видишь ли, сейчас нельзя.       Мороз был небольшим, а небо ярко-синим и прозрачным, так что всё вокруг дышало спокойствием и умиротворённостью.       - Да, а мне столько нужно тебе рассказать – продолжила женщина – Для начала, тот урод подох с месяц назад в тюремной больничке. Оказалось, его послал Зимовский, правда, только для того, чтобы проследить. Сам же наш Антон Владимирович мастерски отбрехался, дескать, он даже не предполагал… Тем не менее, из журнала его уволили, был небольшой скандал. Но ты же знаешь, такие типы не тонут, так что сейчас он главредакторствует… ха-ха, в районной газетке в Подмосковье. Сбылась мечта идиота, начальником стал!       Пролетающие вороны громко выразили свой восторг хорошему дню.       - Тебя, конечно, интересует, кто пришёл на твоё место – снова заговорила Аня – Вот ни за что не поверишь, Калугин! Какой неожиданный сюрприз, никто бы не подумал. Это у меня шутко юморо такое… Надо сказать, он взялся за дело весьма решительно. Ну, наверное, справится… И, кстати, они с Наташей ожидают ребёнка…        Аня горделиво фыркнула:       - Да! Я ведь теперь тоже – замужняя дама! И это мне, знаешь ли, очень даже нравится! Ума не приложу, по какой причине…       Издали донёсся оклик:        - Флей! Ты скоро?       Парень в кожаной куртке и с непокрытой головой приветственно помахал рукой.       Аня выпрямилась и мечтательно улыбнулась:       - Ну пока, подружка, не скучай тут, ещё увидимся!       Она уверенным шагом подошла к мужу, тот обнял её за плечи, и они пошли вместе к выходу. ***        Сначала была темнота. Но странное дело, никакого неудобства эта темнота не доставляла. Даже наоборот, все ощущения были… тёплыми и домашними. Часто звучал какой-то голос. Он слышался как-бы отовсюду, и был мягким, напевным. Интонации у голоса были ласковые, успокаивающие. От всего этого в душе разливалось чувство уюта и защищённости. Лишь иногда накатывало лёгкое беспокойство. Возникали в сознании какие-то люди, вроде требовалось куда-то двигаться… но потом всё снова успокаивалось.       Но вот однажды всё переменилось. Что-то заставляло силой покинуть эту уютную темноту. Было больно. Невзирая на некоторые попытки сопротивления, новый мир всё же вскоре распахнул свои объятия. Не совсем гостеприимные. Тут был свет, и тут было более прохладно. Пришлось приспосабливаться. Хорошо ещё, тот ласковый голос по-прежнему был рядом. Он что-то там нежно мурлыкал. И да, давал такое! Белое, пахучее, безумно вкусное!        А потом вдруг однажды настал момент, и словно сорвали ватную, туманную пелену, заволакивающую память. Сознание прояснилось, как только что вымытое окно.        И Марго открыла глаза!        Синее небо и белые облака… Да нет же, это, оказывается, такой потолок. А что, красиво сделано. Так, а это что такое? Кроватка, платьице. Я что, младенец? М-да, э, снова девочка. Да и ладно, лишь бы с Аней ничего не случилось. Оё-й! Какие крошечные пальчики!       Так, что тут у нас дальше? Весьма уютная детская комната. И стены такого приятного салатового цвета, хорошо, что не розового. Что за дурацкая привычка, раз девочка, значит, обязательно розовый цвет. Игрушки, яркие, подвешенные на ниточках. Вот радость мне предстоит, играть во всё это. Стоп, нет, так нельзя, что это я? Ворчать на то, что судьба предоставила мне ещё один шанс на новую жизнь?       Кстати, а куда девался там Гоша? Я же чувствую, ты где-то там, в самой глубине души. Вылазь, что ли, братец, давай попрощаемся. Пока-пока! Ты был не таким уж и плохим парнем, в этом милом и доброжелательном мире есть громадная масса личностей, куда менее симпатичных.       Ох, а как же там родители… Но что оставалось делать? Это ещё Гоша всегда со скепсисом относился к наивной фразочке Стругацких: «Счастье для всех, и пусть никто не уйдёт обиженным!» Так никогда не было, и не будет! Что же, тогда следовало стоять в стороне, и позволить тому придурку убить Аню? Наверно, в этом случае я бы не обидела своих близких людей своей смертью...       Ладно, а вот кто, интересно, мои новые папа и мама, и, кстати, где они? А если это окажется кто-то из знакомых? Вон, у Гали и Валика как раз что-то такое намечалось, м-да, было бы не слишком комфортно… Марго с трудом, держась за бортик кроватки, выпрямилась. В каком там возрасте мы, младенцы, умеем вставать на ноги? Год, или чуть меньше? А теперь попробуем позвать кого-нибудь. О, да, голос у нас имеется!        На пороге комнаты возникла молодая женщина, в немножко растрепанном виде. Глянув на ребёнка, она радостно всплеснула руками:       - Рита! Солнышко! Ты научилась вставать!        Она подхватила дочку на руки и прошла вглубь квартиры.       - Серж, ты представляешь, сейчас наша принцесса сама встала на ноги!       - О, это замечательно! – парень оторвался от ноутбука и каких-то бумаг, рассыпанных по журнальному столику, и поспешил подойти к жене.        Они тесно стояли, обнявшись, перед большим зеркалом, и ошарашенная Марго на руках у мамы пыталась придти в себя.        Ну что же… папа… думаю, придёт время, и мы найдём общий язык. А тебе, Сомик, я постараюсь быть примерной дочерью.       И всё у нас будет хорошо.