Истории о Локи и Ко

Сначала ночи сменяли дни. Фенрир не шевелился – каждое движение причиняло боль – и одним только взглядом следил за мучительно неторопливым скольжением светила по небу. Меч распирал пасть, Глейпнир опутывал, врезаясь в тело. За что? Большой и сильный, Фенрир не обидел бы трусливых асов, он не хотел никого убивать – только спокойно жить в прекрасном Асгарде. Шумели волны, разбиваясь о камни берега, протяжный крик чаек тревожил душу. Фенрир лежал на боку и смотрел, как ночи сменяются днями… Недели – месяцами, месяцы – годами… Налетали шторма, принося обломки кораблей, ветки, стволы деревьев. Шли дожди, намывая с возвышенности землю и песок. Прилетали жёлтые и оранжевые листья. Падал снег, заполоняя всё белыми хлопьями. Время текло плавно, и Фенрир не сразу заметил, что его огромное, неподвижное тело обрастает бронёй из всякого мусора: вымоченного в волнах дерева, гнилых листьев, песка. Превозмогая боль, Фенрир пробовал кататься, но Глейпнир держал крепко. Никто не приходил. Шторма временами расшатывали, роняли растущую вокруг стену, но и приносили к ней новый, отнятый у моря скарб. Фенрир рос, и путы Глейпнира стали слишком тесны, но никто не позаботился ослабить их, и мучимый резавшей плоть лентой волк смотрел на светило и луну, завидуя их свободе, их счастливой возможности каждый день плыть над миром, дышать полной грудью… Росла и естественная преграда вокруг Фенрира, день за днём, год за годом – вскоре стало не видно светило на восходе и закате. Позже за увеличивавшейся преградой не разглядеть было светила в зените и луны ночью, только свет и тьма позволяли отсчитывать бесконечную вереницу дней. Со временем свет стал тусклым – пробивался сквозь нагромождения веток, листьев, песка, камней… А однажды день не наступил. Фенрир лежал в кромешной тьме и ждал блеклых лучей – их не было. Только тьма. Бесконечная тьма. Так хотелось выть – но меч не давал. Фенрир остался наедине со своей тоской. Он мечтал. В воображении снова видел светило и луну, бродил по полям то в золотом, то в серебристом свете. Фенрир знал – однажды он снова увидит свет. А пока была только тьма. Бескрайняя. И тишина могильного кургана, так же незаметно пожравшая все звуки, кроме биения сердца. Тьма… Тьма… Тьма… И боль в затёкшем, скованном теле. Мечты о свободе. Ослабевавшая память о светиле и луне. Какие они? Всё больше Фенрир сомневался в верности воспоминаний. А были ли? Развеивал ли тьму свет? Может, была только темнота? Всепоглощающая… И в этой тьме сила копилась, увеличивалась, текла в мышцы, вопреки врезавшемуся в них Глейпниру. Во мраке сердце наполнялось ненавистью к асам, к мирам. И надеждой увидеть, как по небу скользит удивительно свободное светило. Всё чаще Фенрир ворочался, проверяя Глейпнир, и наконец тот не выдержал. Лента жалобно затрещала, Фенрир поднатужился – и Глейпнир лопнул! Отдышавшись, Фенрир поднялся на дрожащих лапах и спиной пробил потолок своего узилища. Свет! Боль ослепила. Свет, который мечталось увидеть бесконечно долгие столетия, – это боль. Боль в глазах, привыкших видеть лишь тьму. Зажмурившись, Фенрир шире распахнул пасть и выплюнул ненавистный меч. Перед глазами стояла красная пелена – свет жёг через веки. Свет! Свет! – кругом, везде, от него никуда не деться! И тогда Фенрир вслепую бросился на небо и сожрал светило. Но тьма не вернулась: ненавистный свет источала луна. Фенрир зарычал. Сощурившись, он помчался по чёрным небесам и проглотил луну. Стало темно. Глаза теперь не болели. Порезы от меча в пасти затянулись. Фенрир мог идти куда угодно. Свобода. За неё он был готов убивать.