Пойти вопреки

Это трудно — все время чувствовать эмоции людей, слышать отголоски их чувств. Папе Римскому хочется забиться поглубже в кресло, а еще лучше — сбежать отсюда, из богато украшенного зала, запереться в комнате, забраться, как в детстве, под одеяло, не видеть и не чувствовать ничего. Потому что сейчас Алессандро казалось, что на него обрушилось небо. Чужие эмоции, яркие, живые, сильные, ощущались как удары набата, только вместо колоколов была его несчастная голова. Ярость и ненависть Франческо ощущались почти физически: дай ему волю, и он объявил бы войну Империи, подведя под удар миллионы ни в чем не повинных людей. Эмоции Катерины были другими. Она была мягче, спокойнее, но пламя чувств зачастую вырывалось из-под ледяной брони. Франческо стремился разрушить — она хотела защитить, установить мир. И иногда, очень редко, Алессандро чувствовал, как в ее душе появляются проблески чувств к нему. Катерина никогда не сожалела о своем выборе. Но она сочувствовала Папе Римскому, и где-то в глубине ее души таился росток вины. Она знала: то, что сделали они с братом, превратив Алессандро в марионетку, неправильно. И лишь несколько раз Папа Римский чувствовал ее теплоту и нежность, которые она испытывала к нему. Да, эти чувства были спрятаны в самой глубине ее души и почти полностью подавлены разумом и самоконтролем, но они были, и за это Алессандро был ей благодарен. Папа Римский с точностью до мгновения мог назвать момент, когда что-то пошло не так. Катерина простудилась и на несколько дней слегла; а когда она вошла в зал совещаний, ее шаги были такими же уверенными, а голос таким же твердым. Но Алессандро чувствовал, как что-то темное поднимается в ее душе, что-то страшное, то чувство, которое Катерина со всей своей железной силой воли не могла перебороть. Это болезнь — понял он спустя несколько дней. Болезнь, которую нельзя излечить, и Катерина знает об этом. Ей осталось немного, и ее душу постепенно охватывали отчаяние и горечь. А внутри Алессандро поднималась ответная волна чувств. Он должен защитить сестру. Даже если она никогда не проявляла любви к нему, где-то глубоко внутри у нее все же были чувства. Она не относилась к нему так, как Франческо — с холодным осознанием: вот, передо мной сидит марионетка; она воспринимала его как фигуру на шахматной доске, но вовсе не стремилась запугать его; скорее, ее действия были направлены на то, чтобы обыграть кардинала ди Медичи. И поэтому, во время очередного совещания, когда Франческо предлагает очередной план по защите Ватикана, Алессандро совершенно неожиданно для себя отвечает: — Нет. Потому что ему известно, что этот план на самом деле окажется средством нейтрализовать подчиненных Катерины и начать войну с Империей. Франческо с гневом смотрит на Алессандро, и тот чувствует, как в душе кардинала поднимается злость, раздражение и ярость: что, этот мальчишка не понимает, как важна миссия Инквизиции по защите Ватикана?! Алессандро становится страшно, так страшно, что он вжимается в кресло, пытаясь стать как можно меньше. Еще секунда — и Папа Римский опустил бы взгляд, соглашаясь с тем, что скажет ему брат, но тут вмешивается Катерина: — Брат, что ты себе позволяешь! — говорит она, и внутри у нее — удивление, холодная логика (теперь ведь придется считаться с решениями Папы), а еще тепло и благодарность. Катерина догадывается, что Папа Римский пытается защитить ее, но не знает, что ему известно о ее болезни. И Алессандро улыбается.