Воспоминания для двоих
Погода над стадионом была установлена солнечная, и яркое искусственное светило приятно слепило глаза, заставляя стоящих на дорожке курсантов щуриться. Почти тысяча самых успешных выпускников военных академий Мельпомены была приглашена для поддержки праздника трёхсотлетия вознесения. Солдат выстроили вдоль трибун и несколько раз повторили инструкции, которых молодым людям придётся придерживаться во время парада. Далее следовало несколько тренировочных заходов. К девяти утра почти всё пространство стадиона было заполнено людьми – выступающими, ведущими, руководителями. Всего через три часа заполнятся трибуны, самый большой стадион Мельпомены вмещал почти полмиллиона человек. — Курсант Оксиген? — юношу окрикнул подошедший к их руководителю ярко накрашенный омега. Статный, худощавый в силу своего возраста альфа вышел из строя и твёрдым шагом подошёл к управляющему парадом лейтенанту. Отсалютовав ему, он повернулся к омеге. — Моё имя Зефир, и я работаю в секретариате премьер-министра, — представился тот, — лейтенант сказал, что вы ответственный молодой человек, и я могу доверить вам важное дело, — странная хитрая улыбка на лице омеги не оставляла сомнения – дело было не из приятных, но курсант не имел права размышлять. — Всегда готов служить. — Прекрасно. Возьмите ещё троих своих товарищей и следуйте за мной. Деметр Оксиген вновь отсалютовал и ровным шагом вернулся к шеренге. Выбрав ближайших в своём построении соседей, Деметр вернулся к омеге. Никого из этих ребят Деметр не знал, учился он не в самом престижном учебном заведении, и почти все её выпускники закончили с посредственными отметками. Потому из военной академии номер 416 лишь Деметра пригласили на парад в честь праздника. — Вам будет поручено очень ответственное задание, — говорил Зефир пока вёл курсантов по лабиринту служебных помещений стадиона. Узкие переходы, сотни дверей в маленькие комнаты и снующие мимо работники – всё это сбивало с праздничного настроя, но заставляло молодых людей думать, что им предстоит что-то действительно важное. Омега довёл юношей до обзорной ложи в верхней части стадиона и остановился перед заблокированной дверью. — Протяните руку с чипами, господа, я передам вам доступ в закрытые части стадиона. В течение сегодняшнего дня вы будете гидами, телохранителями и сопровождающими для важных гостей праздника. Прошу быть почтительными с вашими подопечными и вести себя крайне терпимо к их желаниям, — на лице омеги вновь появилась гадкая улыбка. Предоставив юношам допуск, омега открыл комнату и пропустил солдат в ложу. На высоких креслах рядом с обзорным окном сидели дети, и когда военные вошли в ложу, четыре маленьких головки обернулись, чтобы с нескрываемым любопытством и без малейшего стеснения рассмотреть гостей. Двое из детей поднялись. На вид им было около десяти, в дорогих костюмах, белых рубашках с плетёными манжетами и с драгоценными запонками, они выглядели маленькими лордами. Один из мальчиков подошёл к Деметру и широко улыбнулся тонкими губами, склонился в малом поклоне: — Прошу быть моим кавалером на этот вечер, — произнёс маленький богач, и четверо курсантов гневно посмотрели на приведшего их сюда омегу. — Мальчики, — Зефир сделал вид, что не заметил недовольство солдат, — как я и говорил, это ваши сопровождающие, пожалуйста, знакомьтесь, и они проведут вас по стадиону. — Но, сэр, — отошёл от оцепенения один из курсантов, — мы солдаты, а не няньки. — На его руке повис мальчик лет семи и с восторгом рассматривал узкий знак отличия на груди. — Как тебя зовут? — мальчик рядом с Деметром стал дёргать его за рукав, вызывая раздражение, — Папа звал меня "маленький Пи", я дозволяю тебе звать меня так же. — Да, Пи, — сквозь зубы произнёс Деметр. — Сегодня ты меня развлекаешь и подчиняешься, отец сказал, нам должно быть весело! — продолжал болтать мальчишка. — Это дети генерала, главнокомандующего и нашего премьер-министра, — тихо шикнул на солдата омега, — если дети будут хоть чем-то недовольны, вас всех лишат звания и отправят работать к утилизаторам! Солдаты обречённо переглянулись и разобрали себе по ребёнку. Маленький Пи продолжал крутиться рядом с Деметром, и ему пришлось принять его в качестве своего подопечного. В конце концов, это был лучший вариант, чем пятилетний кроха, желающий с первой же минуты, чтобы его носили на руках. — Хочу посмотреть стадион! — заявил Пи. — Хорошо, — Деметр изобразил на лице глубокое послушание и вывел мальчика из ложи. Зефир передал Деметру не только ключ доступа, но и карту, и теперь при введении точки назначения на его личном планшете вспыхивала стрелочка, указывающая направление. Этому Деметр был несказанно рад, так как в огромном здании стадиона мог и сам легко заблудиться. К тому моменту, как они вышли на беговые дорожки, трибуны уже начали заполняться, выступающие быстро собирали или расставляли инвентарь, военных убрали в дальнюю часть пространства, чтобы в начале парада они первыми прошлись по огромному полю. Им Деметр завидовал чёрной завистью. Двадцатилетний курсант был несказанно рад, когда его выбрали для праздника, а теперь все старания пошли прахом, потому что детишкам высших государственных чинов потребовались няньки. Мальчик пожелал пробежаться по дорожкам, потоптать искусственную траву и взглянуть на установки для фейерверков. Деметр ходил следом, стыдясь своего нового назначения и старательно делая вид, что к маленькому богачу он не имеет никакого отношения. Через полчаса, к огромному облегчению альфы, их выгнали к трибунам – начиналось представление. Идти в ложу Пи отказался, но рядом с ограждениями стояло слишком много народу, потому сначала Деметру пришлось приподнять мальчишку за локти, а потом и вовсе посадить себе на шею. Парад и выступления гимнастов и танцоров произвели на Пи огромное впечатление. Мальчик громко смеялся, хлопал в ладоши и стучал недовольного Деметра по бритому черепу. Альфа сначала ворчал, а потом и сам увлёкся представлением, забыв о сидевшем на шее проказнике. Когда в центр поля вытащили огромную сцену и начался концерт, Пи заскучал, а потом потребовал найти отдел с пищедоставкой и купить им что-нибудь перекусить. Деметру ничего не оставалось, как согласиться, и он проводил мальчика к ресторану. Там, у общественного пульта, Пи открыл своим чипом меню, и Деметр чуть в обморок не упал от разнообразия блюд. Ему через пищедоставку можно было заказать лишь воду и биомассу с ограниченным выбором формы и вкуса. — Хочешь свежего сока? Или пончиков с сахарной пудрой? — листал списки Пи. — Я закажу себе сахарную воду и апельсинов. Только придётся подождать, их долго передают, — со знанием дела заявил ребёнок. — Где ты живёшь? На каком этаже? — не смог удержаться от вопроса альфа. — На седьмом. У нас дом рядом с озером, и отец обещал когда-нибудь сводить меня на Терпсихору к морю. А ты бы хотел увидеть море? Деметр не ответил. Он и озера в своей жизни никогда не видел и представить не мог, что это такое. А этому маленькому мальчишке, который вряд ли прикладывал в своей жизни хоть к чему-то усилие, было дано всё с рождения. Мальчишка не знал, что такое голод, что такое отсутствие воды и серый потолок над головой вместо искусственного неба. Вряд ли маленький Пи когда-либо был на Каллиопе, и Деметр туда возвращаться тоже не хотел. — А ты где живёшь? — с детской непосредственностью спросил мальчик. — В аду, — чуть слышно ответил альфа и предпочёл отвернуться. — Мне очень понравилась твоя татуировка. Ты будешь служить в фениксах? — его наивность топила лёд, и Деметр понимал, что глупо обижаться на ребёнка, который случайно задел больную мозоль солдата. — Очень на это надеюсь. Через месяц у меня начинается обязательная служба, а через два года при распределении я уверен, что попаду в фениксы. — Я тоже, — подарил альфе он свою чудесную улыбку, — хочу служить в фениксах. Деметр ласково потрепал его по волосам и принял из его рук загадочный пакет с мягкими пахучими кружочками. Пи назвал их пончиками, но Деметр про себя именовал необычное лакомство «кольцами счастья». Ему показалось, что ничего вкуснее он в жизни не ел. После перекуса Пи не пожелал возвращаться к трибунам, а указал альфе на закрытую ложу в верхней части купола. Туда они добирались почти два часа, обходя весь комплекс, понемногу разговаривая, обсуждая школьную программу и детские книги. Несмотря на большую разницу в возрасте, Деметру показалось, что мальчишка не по годам умён, прекрасно образован и начитан. Когда они пришли к выбранному месту, концерт уже закончился, и начался футбольный матч. Пи не ошибся, и небольшая ложа пустовала, создавая интимную обстановку своей тишиной и покоем. Мальчик прижимался руками к окну, всматриваясь в фигурки на земле, что бегали под ним на расстоянии сотен метров, и фыркал, когда кто-либо из игроков пропускал хороший мяч. — Любишь футбол? — поинтересовался Деметр, умирая от скуки. — Да. Очень. Я играл в детской команде, но когда мне исполнилось десять, омег из команды перевели в художественную группу, — в его голосе послышалось разочарование. — Ты омега? — без особого любопытства спросил альфа, не желая быть невежливым – задавать подобные вопросы было бестактно. — А разве не видно? Я очень красивый, нежный и ласковый! — Пи показал язык и снова прижался к стеклу. — Мне уже двенадцать, и вскоре у меня появится свой запах. Отец говорит, что сейчас я пахну своим папочкой, как и все дети, но я его не чувствую, и мне, правда, не хватает его запаха… — А где твой папа? Пи вздохнул, отвернулся от окошка, и его огромные голубые глаза наполнились непередаваемой печалью. — Его украли таланцы, — произнёс он так, что Деметра окатило ледяной волной ужаса. Он слышал о таланцах немало и смотрел обучающие фильмы в академии. И при мысли, что неудачная встреча с паукообразными инопланетянами может привести не просто к смерти, а к пленению, где пауки съедают своих жертв заживо, пальцы свело судорогой. Солдату хотелось воевать и защищать своих людей. И первыми он бы уничтожил таланцев. — Соболезную, — ответил ошарашено альфа. — Он погиб четыре года назад, без него мне очень плохо, а отец стал совсем злой. Папа говорил, что они истинная пара и их великая любовь будет длиться вечно, но ничего вечного не существует. Деметр лишь хмыкнул, он был уверен, что истинная пара - это сказки, придуманные для маленьких омег из бедных районов, чтобы они могли надеяться, что когда-нибудь встретят своего принца, и тот увезёт их на Терпсихору. — А ты, видимо, не веришь в вечную любовь? — не нашёлся, что ещё спросить, альфа. — Возможно. Я не хочу загадывать и сначала намерен стать отважным солдатом, и открыть планету, где все мы в будущем будем жить! — гордо заявил ребёнок, заставляя Деметра рассмеяться. — Это прекрасная мечта, я надеюсь, что она исполнится! — А какая у тебя мечта? — Я хочу стать генералом фениксов, — с усмешкой произнёс Деметр, он был уверен в том, что добьётся своего, и твёрдо шёл к цели. — Ха! — громко и пренебрежительно сказал мальчик. — Этого тебе точно не дано. Чтобы стать генералом, нужно быть по-настоящему сильным, отважным и великим воином. — Думаешь, я не справлюсь? — Деметр наигранно принял вызов. — Нет, вытатуировать на затылке феникса недостаточно, чтобы управлять флотом! — Может, ты дашь мне хотя бы шанс? — Деметр улыбнулся, смотря, как задорно загорелись глаза у мальчишки. Протянув ему открытую ладонь, мальчик хитро усмехнулся, показывая ровные белые зубы. — Вот, бери, не жалко! — произнёс он, и Деметр, удивлённо вскинув бровь, пожал открытую ладонь. — Благодарю, — ответил альфа и поклонился. Пи кивнул, явно довольный ответной игрой взрослого. Матч закончился, и на вновь выставленной трибуне появился красивый высокий мужчина с рыжей шевелюрой. Перед ним замаячил и замер сенсорный микрофон, и мужчина стал зачитывать яркую эмоциональную поздравительную речь в честь праздника. — Это Эрнест Степке! — восторженно произнёс Пи, вжимаясь в стекло всем телом. — Политик? — Деметр слышал о нём вскользь и много неприятного. Про Степке говорили как про революционера, требующего равенства для всех жителей станций Ивлионии. Но для тех, кто живёт на нижних уровнях, это казалось несбыточными сказками, а для тех, кто занимал высшие этажи – разлагающей ересью. Речь аристократа зажигала, люди аплодировали, свистели, заставляя волноваться охрану. Деметр почти не вслушивался, но каждое слово болезненно ударяло в сознание – мужчина с яркой внешностью буквально впечатывал свой образ, мысленно заставлял слушать и принимать. Заставлял быть участником своей собственной революции. — Степке не политик, он великий поэт и философ. Конечно, в последнее время он слишком сильно увлёкся пропагандной деятельностью, и отец говорит, что он плохо кончит. Но разве не прекрасны все его мечты и желания? Он предлагает делиться с ближним, заботиться о тех, кто в этом нуждается, и помогать страждущим. Если бы деньги, которые сейчас тратятся на улучшение жизни Клио, тратились на переселение бедных районов Каллиопы, мы все бы только выиграли. Деметр нахмурился. Речи мальчика и политика на трибуне вызывали какую-то неприятную тупую боль в груди. Вряд ли богатый красивый аристократ и такой же мальчишка хоть что-то знали о бедности, о безнадёге, что охватывала жителей первой станции. О том, как сложно заставлять себя двигаться, когда ты понимаешь, что являешься человеческим мусором. Что правительство держит тебя в живых только для того, чтобы население вымирающей цивилизации не падало ниже определённой отметки. Все высокие деятели громко кричали о том, что каждому каллиопцу выдают норму еды и питья, у них есть свой квадратный метр и выход в виртуальную сеть. У них есть всё, что требуется для жизни, но нет самой жизни. Потому что у них нет будущего и надежды. Тяжёлые мысли Деметра прервал звонок коммуникатора, и Пи тут же ответил. Громогласный голос альфы заставил мальчика съёжиться, и он втянул голову и плечи. Видимо, родитель Пи действительно был с тем суров. Кем именно являлся устрашающего вида альфа на вифоне мальчика, Деметр не знал – он не видел в лицо ни одного из старших офицеров. — Отец требует, чтобы я вернулся в общую ложу. Вскоре он увезёт меня домой, — понурив голову, произнёс Пи. — Я провожу тебя. Обратный путь они прошли намного быстрее. Пи теперь больше молчал, посматривал в обзорные окошки на начавшееся светопредставление и тяжело вздыхал. Скорее всего, отец не оставит ребёнка на вечернюю программу, которая была больше рассчитана на взрослых. И Пи не увидит фейерверков, что будут выпущены в честь трёхсотлетия в космосе. — Спасибо тебе за прекрасный день, — вежливо произнёс маленький омега и снова поклонился. — И тебе спасибо, — пожал плечами Деметр и чмокнул мальчишку в лоб. Пи, покраснев, заёрзал ножкой и хитро усмехнулся. — Ты похитил мой первый поцелуй! — сказал он, задорно посматривая на альфу. — Теперь ты обязан на мне жениться! — Непременно, — хохотнул альфа, — позвони мне через десять лет. Отсалютовав, Деметр направился к выходу, надеясь, что ему позволят остаться до конца шоу и, может, перепадёт от какого-либо офицера кружечка сидра. — Подожди, ты так и не сказал, как тебя зовут, — крикнул ему вслед Пи. — Это неважно, — ответил альфа и помахал ему на прощание рукой… Через две недели Эрнеста Степке казнили за подрыв государственных устоев и измену родине.***
Воспоминания для одного
Деметр недовольно потёр затылок, где саднил новенький разъём для подключения к космолёту. Старый был поставлен государством в старшей школе и внезапно стал давать сбои. Альфе пришлось потратиться на простенькую, но надёжную вещицу, так необходимую в современном обществе. Перед ним на столе стояли три пустых бокала, в руках он держал четвёртый. Хотя врач и запретил пить и напрягать мозг, Деметру было наплевать на предписания. Завтра утром он улетал в галактику Боде, заключив контракт на свою шкуру на долгие шесть лет. Что толкнуло молодого солдата на такой опрометчивый поступок, Деметр точно не знал. В душе был раздрай, мучительная пустота и горечь после смерти отца. Хотелось просто убраться подальше от станций и спрятаться в глубокую нору, которую техника будет бурить на удалённых астероидах. Его товарищи Рей и Арес уже давно уехали по домам – им было куда ехать. Деметр же предпочёл остаться в баре и пропивать полученную за миссию предоплату, чем возвращаться в пустую квартиру на Каллиопе. В квартиру, где умер его папа, и где с трудом могли разойтись два человека. Ему двадцать шесть, за спиной четыре года службы в пехоте и два года обязательной военной подготовки. Деметр чувствовал себя солдатом до мозга костей, подчинённый приказам и правилам, рождённый, чтобы служить и выслуживаться. Он был винтиком в огромном механизме и понимал, что это ощущение разрушает его изнутри. Когда-то прекрасные детские мечты и желания превратились в навязчивую идею, и Деметр не чурался никакой работы, шёл по головам, выслуживался, подлизывался, вызывая отвращение у самого себя. Каждый разговор и слово – словно чёткий расчёт, выверенные фразы и мысли. Всё на благо Ивлионии и только для своей собственной цели. Но цель оказалась недостижимой. Деметр был всё таким же рядовым, как и миллионы других служащих. Простым куском мяса в недрах разумной машины, что вела его через пространство, стреляла за него и управляла его дыханием. — Красивая татуировка, — произнёс мягкий сладкий голос, и Деметр резко обернулся. Рядом с ним без спросу сел очередной охотник за лёгкой жизнью. Омега был высоким, слишком высоким, с тонкими чертами лица, узкими плечами и ещё более узкой осиной талией. Ярко-голубые глаза сияли пьяным нездоровым блеском, а тёмные густые локоны опускались на плечи и обрамляли безупречное лицо. — Это феникс, — буркнул Деметр, не имея особого желания с кем-либо общаться. Он даже не планировал цеплять на сегодняшнюю ночь одноразового омегу, потому что не было настроения даже трахаться. — Я знаю, мне нравится. В детстве я познакомился с одним парнем с такой татушкой, он лётчик в фениксах, самый лучший! — гордо вскинул омега голову. — Как твоё имя? — «Отвалиотменя» моё имя, — буркнул Деметр. Слушать про чьи-то достижения не хотелось, тем более, про какого-то неизвестного феникса. Потому что Деметра туда при распределении не взяли, несмотря на прекрасные балы и отличную подготовку. Деметр просто был негодным жителем Каллиопы. — Я тоже мечтал поступить в фениксы, но у меня больное сердце, и мне запретили идти в военную академию, — омега сделал печальное лицо, всё ещё ненавязчиво трогая пальцами узор на затылке альфы, — все мои надежды рухнули, лишь потому что я оказался дефектным при рождении. Больно разочаровываться в себе из-за таких вещей. — Да, — Деметр кивнул, чувствуя, что юноша высказывает его собственные мысли. — Мне пришлось поступить на математический, а через пару дней я уезжаю учиться на астрофизика. Отец ещё не знает, куда меня приняли. Он наверняка разозлится. Хотя я не знаю, что он бы предпочёл. Кажется, он разочарован в каждом моем поступке. — Уверен, несмотря на все слова, он тебя любит, — произнёс альфа и сжал губы. Воспоминания смутными образами нахлынули, заставляя пьяное сознание воспринимать всё более остро. — Мой отец умер, — сам не зная, зачем, признался Деметр, — он редко когда говорил со мной, но всегда поддерживал… — Соболезную, — омега тихо шмыгнул носом. — Угостишь меня? — У меня больше нет денег. — Тогда не будешь возражать, если я угощу тебя? — Я похож на того, кто отказывается? — Деметр впервые за вечер ухмыльнулся и осмотрел парня, у которого, оказалось, водились лишние кредиты – одет он был прилично, но не слишком вычурно, спокойный серый костюм с приталенным пиджаком и высоким, обтягивающим узкую шею воротником. Рассматривая его наряд, Деметр невольно зацепился взглядом за точёную идеальную фигуру и подумал, что переспать с таким он бы не отказался. Омега сделал заказ, выбрав им обоим одинаковые сладкие шипучки с небольшим градусом, но Деметр уже опрокинул в себя четыре стакана и был уверен, что после того уже не будет способен на особые подвиги. — Персефон, — представился омега, протягивая руку вместе со стаканом, и Деметру пришлось пожать её, называя своё имя. — Деметр Оксиген. Младший капрал девяносто шестого пехотного подразделения. Завтра вылетаю в Боде, — сообщив о себе всю необходимую информацию, альфа сделал большой глоток и приподнял бокал, показывая, что пьёт за угостившего. — Зачем ты летишь в Боде? — поинтересовался омега. — Заработать денег, дослужиться до мичмана, свалить с Каллиопы. — Ты родом с Каллиопы? — на лице омеги не было ни пренебрежения, ни отвращения, лишь искреннее удивление. — Чему ты удивлён? — Деметру совсем не хотел говорить об этом. — Солдат набирают отовсюду. Только кому-то везёт, и он отправляется летать, а кто-то копается в пыли и пугает своим видом охранников на станции. — На пятом уровне Мельпомены редко кого увидишь с Каллиопы. — А ты тут часто бываешь? — усмехнулся альфа. Почему-то исчезла уверенность, что прилипчивый омега один из завсегдатаев баров, которые цепляют альф на ночь в надежде забеременеть и выскочить замуж, или отхватить от государства приличное спальное местечко. Юноша напоминал богатенького студента, что решил пропить полученную за выпуск стипендию. Впрочем, на богатство омеги Деметру сейчас было наплевать. Ему вдруг захотелось компании, глупого разговора, а потом такого же глупого траха. И чтоб после он мог уехать в Боде и никогда о парне не вспоминать. — Впервые, — честно ответил Перси и улыбнулся. — Тогда давай выпьем за наше знакомство и за твой первый выход в свет, — Деметр поднял бокал и привычно изобразил на лице заинтересованность, как делал с другими случайными знакомыми. Альфа был уверен, что неотразим, привлекателен, и любой омега легко клюнет на его очарование. Только Перси оказался не обычным омегой, в постель не тащил и при любой возможности рассматривал татуировку на затылке. Ещё больший интерес у него вызвал разъём для подключения. — А это больно, когда его ставят? — Перси чуть ли пальцем туда не залез. — Нет, вообще ничего не чувствуешь, — альфа отодвинул его узкие запястья и невольно задержал тонкую кисть у лица, омега пах чем-то очень приятным: свежестью, лёгкостью и прохладой. Деметр никогда не встречал такой необычный аромат. — Я хотел себе поставить, но отец сказал, что ни к чему, — с сожалением заметил омега, не вырывая руки и задумчиво рассматривая шеренгу пустых бокалов. — Кажется, у тебя очень строгий родитель. — Есть такое. После смерти папы он стал жёстким, отдалился от меня. А когда у меня появился свой собственный запах - вообще возненавидел, — Перси это говорил с наигранным равнодушием, но Деметр почувствовал сильное сожаление к парню. Возможно, сказывалась его собственная трагедия, а может, и выпитое. — Мой папа-омега умер, когда мне было пятнадцать, — альфа задумчиво посмотрел на Перси, словно ожидая от него какой-то реакции, но омега молчал, не высказывал наигранного сочувствия и не пытался спросить что-то ещё. — А отец умер три дня назад. Это сложно принять. Наверное, потому я и сбегаю на эту убийственную миссию. Хочу понять, зачем я живу, что из себя представляю. Может, пара лет на пороховой бочке прочистит мне мозги, и я смогу понять свой путь и предназначение. Перси продолжал внимательно смотреть собеседнику в глаза, не делая никаких выводов и не упрекая. И Деметр невольно прижал его ладонь к своему лицу сильнее. — Когда-то у меня были чёткие цели и мечты. Хотел попасть в фениксы и стать генералом. Я и сейчас от них не отказываюсь, но, кажется, что я забылся в приоритетах, затерялся в способах достижения и временами не понимаю, зачем и что делаю. Может, я слишком молод, чтобы обдумывать такие вещи. Но за шесть лет вдали от всей этой суеты я надеюсь найти себя и понять, чего в действительности желаю от этой жизни. Перси коротко кивнул. Признание альфы его немного смутило, и он убрал свою руку от растерянного своей болтливостью Деметра. — Сегодня мне поставили новый разъём, чтобы в Боде я мог управлять погрузчиками. Из-за него безумно болит голова, — альфа немного увёл разговор от личных признаний. — Вообще-то после установки нового разъёма нельзя пить, — вздёрнул брови омега, — да и желательно сидеть дома и никуда не ходить, чтобы не перегрузить нервную систему. Завтра, скорее всего, проснёшься чистый как младенец – я имею в виду твой разум и память. Потому у тебя голова и болит. Взорвётся мозг, и всё! — Наверное, это пойдёт мне на пользу. Перси усмехнулся и отодвинул от себя пустой бокал. — Ещё заказать? — Давай, только вряд ли я смогу тогда отсюда подняться, — покачал головой альфа. На лице омеги появилось странное выражение отеческой опеки, он с заботливой улыбкой потрепал альфу по чуть заметному ёжику и очень пьяно произнёс: — Ты милый. Деметр невольно рассмеялся. — Ты первый омега, который говорит мне такое. — А что обычно тебе говорят омеги? — О, да, быстрее, ещё и ещё. Перси густо покраснел, убрал от него свои руки и заказал новых напитков. Деметр и сам почувствовал себя неловко от вырвавшейся пошлой фразы. Быстро свернул разговор в сторону высшего образования, и они заговорили о перспективах Персефона. Омега надеялся после учёбы пойти в исследовательский отдел, искать для ивлионцев новые метеоры и планеты, с которых можно собирать ресурсы. И, возможно, даже попытаться отыскать новую планету для их жизни. Говорить о таких несбыточных вещах, как собственная планета, с Перси было очень забавно. Юноша в красках описывал сады и поля, о которых Деметр читал лишь в книгах, чуть ли не на пальцах показывал, как распускаются утром цветы с восходом солнца, и как по ночам поют сверчки. Разговор нисколько не напрягал, Деметр смеялся, чувствуя себя спокойно и защищенно с этим чужим для него человеком. Делился историями из школьной жизни, слушал забавные случаи из жизни Перси и, хотя омега оказался не только невероятно прекрасен, но и умён, прежней тяги затащить его в постель больше не ощущалось. Просто возникло желание быть с ним рядом и обнимать. Выпив ещё два бокала, Перси заявил, что проголодался, и предложил прогуляться до ближайшего ресторана. К тому моменту они оба были настолько пьяны, что цеплялись друг за дружку и, смеясь, как дети, пошатывались, с трудом стояли на ногах. Куда именно вёл его омега, Деметр понял слишком поздно – когда они уже оказались на седьмом уровне перед дорогущим заведением, которое Деметру в жизни было не по карману. — У тебя пропуск на седьмой, — немного нелепо произнёс альфа, учитывая, что всего пятнадцать минут назад Перси сделал ему приглашение, и альфу пропустили на проходной без вопросов. — Это лучший ресторан! — спокойно ответил омега и толкнул замешкавшегося солдата в зал. Деметр чувствовал себя не в своей тарелке, а Перси усадил его за дальний столик в углу помещения и, видя нерешительность случайного знакомого, сам сделал заказ. — Кажется, мне расхотелось есть, — Деметр нервно закусил губу, замечая, как трезвеет и как от увиденных цен начинают дрожать руки. — Я заплачу. — Ты, сука, меценат богатенький? — ему почему-то стало неприятно и неудобно. — Мой отец влиятельный и сильный человек. Я не заработал в своей жизни ещё ни копейки и живу за его счёт. Но денег он даёт мне столько, что одному мне их потратить невозможно. Поэтому я прошу тебя разделить этот ужин и не волноваться ни о чём. — Как я могу не волноваться, когда любое блюдо стоит от двадцати кредитов? Это моё месячное жалование! — Деметр закрыл виртуальный экран меню и убрал руки под стол. — Ладно, похуй, угощай меня, развлекай. Может, последний раз в жизни поем человеческой еды. — Предполагаешь, что не вернёшься из Боде? — Перси задумчиво закусил нижнюю губу. — Возможно. Скорее всего. Это спорная территория таланцев и ксирдов. Почему тупые учёные не могут найти планету где поближе? Или поймать метеорит в этом сраном пылевом облаке? Не верю, что тут ничего нет. — Когда ты нервничаешь, то становишься очень злым, — спокойно заметил Перси, — и тут были метеоры и кометы, но нам надо кормить полтора миллиарда человек, обеспечивать топливом и энергией станции, вести войну против других рас. Мы израсходовали всё за четыре года, но и уйти отсюда не можем. Потому что в этом, как ты выразился, сраном пылевом облаке нас не могут найти герроки, ксирды предпочитают не появляться, так как у них слабые щиты, а таланцы заскакивают по ошибке. Мы в безопасности, мы защищены. — И умираем с голоду, — добавил альфа, когда перед ним поставили тарелку с чем-то невероятно пахучим и бокал молодого вина. Небольшой кубик цвета растворимого кофе со сливками, с тёмными брызгами шоколада сверху и белыми вкраплениями пудры выглядел притягательно. Но альфа не рисковал нарушить эту красоту. — Что это? — Мятный кекс. Я очень люблю его и сам умею готовить. Попробуй. Деметр неуверенно откусил кусок, и его глаза округлились от удивления – это действительно было вкусно, прекрасно, непередаваемо. И словно дополнение к вкусу у пирога присутствовала нотка свежести, лёгкости. Странный, неизвестный ранее вкус казался невероятно притягательным. — Ты пахнешь почти так же, — завороженно произнёс альфа, снова хватая омегу за руку и притягивая её к своему носу, — ты пахнешь кексом? — Нет, мой аромат – мята, — Перси снова улыбнулся своей благосклонной улыбкой, от которой было очень тепло и по-домашнему уютно. — Здорово. Ты – мята. А я чем пахну? — Свежим вином, лёгким, терпким, с ярким вкусом винограда и изюма, и совсем тонкой ноткой алкоголя, что придаёт запаху именно оттенок вина, а не сока. Перси поднял бокал и указал альфе на второй. — Попробуй. Виноград для него выращивают на пятой, всего несколько тысяч бутылок в год. — Не хочу знать, сколько оно стоит, — пробормотал альфа и глотнул напиток. После странной байды в баре, напоминающей газированную спиртовуху, Деметр невольно закашлялся, охваченный смесью сильнейших ароматов и запахов. Терпкость вина приятно щекотала нёбо, вкус растёкся патокой по языку, и альфа медленно перекатывал его во рту, смакуя каждый оттенок. — Нравится? — спросил омега с лёгкой улыбкой. В уголке его губ замерла алая капелька, и Деметр наклонился к нему, собирая вино с мягких уст. Омега вначале смущенно замер, а потом приоткрыл рот, приглашая к себе, зазывая обольстительным запахом свежести и прохлады, и Деметр полностью погрузился в ощущение, схожее со свободным полётом. — Хочу тебя! — произнёс он, разрушая всю прежнюю чарующую идиллию простого общения и переводя его в новое русло. Этот омега притягивал, заманивал, и хотелось получить его не просто на один день. — Будешь ждать меня шесть лет, пока я не вернусь из Боде? Перси рассмеялся, красиво растягивая губы, отчего целовать его захотелось ещё сильнее, и, взяв альфу за руку, потянул за собой. — Пойдём, тут рядом есть очень хороший отель, — бархатный голос словно разрезал напряжённые струны, и Деметр почти вскочил, подхватывая Перси под руки и утягивая его прочь от взглядов официантов. Захотелось спрятать омегу от всех, закрыть рядом с собой и прижаться всем телом, вдыхая аромат тёплого пирога. Перси краснел и заикался, когда снимал номер, и Деметр каждой клеточкой чувствовал, что ему такое впервые, и ощущение своей особенности рядом с этим невероятным омегой грело душу. — Я ни с кем никогда не был, — сообщил Перси в лифте, но Деметр понял это и без его слов. — Если ты не хочешь, ничего не будет. — Очень хочу, — горячо произнёс Перси, и это окончательно утянуло Деметра в пучину страсти. Оказавшись в номере, Деметр удивлённо огляделся – площадь снимаемого помещения была больше, чем комната в казармах на сорок человек. Огромная постель притягивала, а из окна на них смотрели искусственные звёзды. — Вау, — произнёс альфа, ненадолго забывая про Перси. — Правда? — раздался смущённый голос, и Деметр обернулся, снова замерев от ещё большего восхищения. Обнажённый юноша нерешительно переступал с ноги на ногу, тяжело дыша от волнения и смущённо прикрывая себя руками. Альфа убрал его ладони и провёл пальцами по чуть возбуждённой плоти, с нескрываемым удовольствием замечая ответную реакцию. — У тебя точно никого не было? — пошутил он, удивляясь, как быстро парень разделся. Перси лишь мотнул головой и дрожащими пальцами стал расстёгивать пуговицы на груди альфы. Деметр остановил его, перехватил руки и стал целовать нежную манящую кожу, замечая, как юноша покрывается мелкими мурашками и начинает дрожать. Не от холода, а от неопределённости и своих страхов. — Не было, — сам себе сказал Деметр, всё ещё пребывая в восторженном состоянии и желая не просто насладиться соитием, а увести его с собой. Забрать в далёкую галактику, и пусть все остальные омеги идут к чёрту. Прелюдия вышла необыкновенно долгой и мучительной, Перси то раскрывался, страстно выгибаясь и постанывая от каждого прикосновения, то смущался, зажимался и отступал, заставляя Деметра начинать всё сначала. С любым другим Деметр бросил бы это дело, плюнул бы и ушёл, но рядом с Перси, напротив, у него просыпался безумный ажиотаж. Азарт от предстоящего выигрыша и жажда обладания. Первое проникновение было немного болезненным, Перси снова сжался, а потом выдохнул, впуская в себя альфу и смахивая невольно выступившие слёзы. Деметр не спешил, не гнался за своим удовольствием, а старался делать приятно омеге. Когда тот привык и окончательно расслабился, то даже немного стал подмахивать и кончил с тихим протяжным стоном. Деметр лёг с ним рядом, прижимаясь к горячему, немного липкому от пота телу, и невольно улыбнулся, чувствуя какое-то странное тепло в сердце. — Будешь мне писать? Перси тихо хихикнул, повернулся на бок, ловя затуманенный удовольствием и выпивкой взгляд альфы, и кивнул. — Буду писать и ждать твоего возвращения. — Я же пошутил, — хитро улыбнулся Деметр. — Может, и я пошутил, — Перси поцеловал его в губы, и альфа тут же ответил на поцелуй, запутываясь пальцами в мягкие локоны и наслаждаясь вкусом свежести. — Пиши. Жди, — шепнул он омеге в ухо и, положив голову на плечо, облегчённо выдохнул. Почему-то всё казалось правильным, на душе стало спокойно, словно не мучила его смерть отца и неопределённость в жизни. Словно не ждали долгие годы службы и войны за свою жизнь и жизнь своей расы. Всё ушло на второй план, и рядом остались лишь тёплый омега с запахом свежести и его бьющееся сердце под ухом. — Кажется, я влюбился, — тихим шёпотом выдохнул Перси. — Это ты зря, — Деметр не поднимал головы, чтобы омега не увидел, как тот улыбается, — я не слишком подходящая для этого кандидатура. — Разве такие вещи можно контролировать? — рассмеялся Перси, и Деметр прижался к нему ещё сильнее. Слышать его смех было непередаваемо приятно. — Я неразборчив в связях, не люблю привязываться. Влюбчив, но быстро устаю от партнёра. И у меня есть моя служба. Преданность Ивлионии всегда была на первом месте для меня. Выбирая между долгом и любовью, я всегда выберу долг. — Звучит как заученная отмазка для дураков, — Перси сладко потянулся и сполз по постели ниже, чтобы встретиться с глазами альфы. Осторожно провел губами по щекам солдата, по линии носа и замер у рта, — мне нравится дышать тобой, — выдохнул он Деметру в губы. — И мне. Альфа обхватил его, заваливаясь сверху и сжимая в страстном поцелуе. В голове мелькнула мысль, что так он больше целоваться не сможет ни с кем. С трудом оторвавшись от мягких губ, Деметр стал поцелуями спускаться по узкой груди с тонкой, почти бархатной кожей и остановился рядом с подрагивающим ароматным членом. — Поласкай меня там, — попросил Перси. — Не люблю такое, — Деметр, хитро ухмыльнувшись, лизнул головку Перси, — ты и тут мятный. Омега красиво выгнулся, подставляясь под ласки альфы. — Почему не любишь? — Это прерогатива омег сосать альфе! — продолжая поглаживать член Перси и изредка прикасаться к нему губами, Деметр любовался красивым юношей, что извивался от его прикосновений. — Ты сексист! — фыркнул Перси, вырываясь из его рук и усаживаясь напротив, Деметр лишь пожал плечами, соглашаясь с этим заявлением. — Тогда можно я тебя поласкаю? — его глаза хитро горели, и Деметр не удержался и снова поцеловал омегу. — А справишься? Ты же только потерял свою невинность? — немного насмешливо поинтересовался солдат. — Ну, в школе все проходили общее семейное дело. И, знаешь, после занятий омеги любят делиться несуществующим опытом и использовать школьный инвентарь по назначению. Не думаю, что резиновый тренировочный агрегат сильно отличается от настоящего, — так же шутливо ответил юноша и, подтолкнув альфу на спину, устроился между его ног. Деметр только закрыл глаза, позволяя Перси делать всё, что тот пожелает, и лишь временами направляя его, чтобы неопытный любовник не прикусил зубами нежную плоть. Возбуждение было острым, а оргазм вышел ярким и оглушающим. Деметр лежал неподвижно, сквозь полуприкрытые веки наблюдая, как Перси откашливается и запивает его сперму водой из стакана. Почему-то это веселило, возбуждало, и в голове крутились глупые мысли, что с Перси было бы весело всегда. — Ну и как вкус? — спросил Деметр, когда омега лёг рядом. — Фех, — скривился тот и задорно рассмеялся, заставляя Деметра выбираться из нежной полудрёмы и затыкать его поцелуем. Вкус собственной спермы во рту не чувствовался, но в Деметре почему-то проснулось любопытство, и он вылизывал нёбо, щёки, язык, всюду, докуда мог дотянуться. Больше не хотелось уезжать, не было жажды открытий и приключений, не было стремления спасать и помогать человечеству. Хотелось просто расслабленно лежать рядом и наслаждаться запахом мяты. Наверное, так люди влюбляются – с первого взгляда и в омут с головой, почти себя не понимая и не контролируя, теряя рассудок и делая совершенно безумные вещи. — От твоих поцелуев так тепло, — расслабленно произнёс Перси, а потом продолжил: «- Мне болью сдавит сердце и расплавит Горячим оловом в груди тепло. Мы будет рядом, пусть и расстоянья Нас разведут, всё хуже быть могло. - Зачем о худшем говорить так рано? В тебе мои желания и свет, Пусть время нам залечит боль и раны. - Пусть время встанет, словно его нет». — Стихи? — Это «Вечное Цветение», я обожаю эту поэму, знаю наизусть и много раз перечитывал, — говоря о книге, глаза у омеги засветились. — Не слышал. — Автор – Эрнест Степке. Советую тебе прочитать, она действительно прекрасна, в ней есть и любовь, и потеря, и безнадёжное одиночество, в котором умирает целая цивилизация. — Возможно. Когда-нибудь. — Я могу переслать тебе её на почту, если позволишь, мой прекрасный феникс, — Перси заглянул Деметру в глаза, и альфе показалось, что сердце пропустило удар – волшебные голубые радужки притягивали своим совершенством, в эти глаза хотелось заглядывать и видеть там себя. — Я дам тебе свой личный номер, — голос альфы почему-то осип. Деметр приподнял руку Перси, прислоняя свой чип к его. С трудом сдержался, чтобы не передать омеге все свои данные, всю подноготную, чтобы он знал, помнил, думал о нём. Сейчас мысли о поездке только расстраивали, а часы неуклонно приближали час его отбытия. — Мне надо уходить, — со вздохом произнёс омега, тоже посматривая на часы, — буду заселяться в общежитие при университете, мой товарищ должен меня забрать, чтобы показать, где что расположено. — И у меня через пару часов поезд до космолёта. — Спасибо тебе за всё. За этот вечер, за разговоры и нежные поцелуи. И за то, что не смеялся над моей неопытностью. — Ты ведь знаешь, что невероятно прекрасен? — Деметр убрал выбившуюся прядку волос с его лица, не в силах отвести взгляд от голубых глаз, руки непроизвольно скользнули по белой коже, очерчивая безупречную фигуру и сжимая бёдра, к которым хотелось прикасаться снова и снова. — Выходи за меня? — внезапно вырвалась безумная идея. — Давай прямо сейчас оформим брак? — Ты шутишь? — Перси смущённо отвёл взгляд. — Мне всего восемнадцать, и отец не одобрит... — Тебе важно его мнение? — Нет, — Перси снова поднял голову и уже твёрже продолжил, — мы встретимся через шесть лет. И если ты ещё не передумаешь... — Не передумаю! — Деметр прервал его, сжимая руки, всё его тело; прикасаясь нежно к мягким губам, вдыхая его запах и надеясь запомнить это мгновение навечно. Коммуникатор альфы противно пиликнул напоминание, что срок разрешения пребывания на седьмом подходит к концу, и оба стали суетливо собираться, занимать место в душ и натягивать разбросанную одежду. Через несколько минут парочка, продолжая обниматься, покинула номер и, спустившись в холл, немного скомкано и сдержанно распрощалась. Деметр направился к лифтам и проходной, а Перси остался ждать друга у входа в гостиницу. Альфа несколько раз обернулся, чувствуя холодную пустоту оттого, что Перси на него больше не смотрел. Уже уходя с улицы, Деметр бросил последний взгляд и замер, смотря, как высокий альфа крепко обнимает его омегу. Сжимает своими тяжёлыми руками и наклоняется для поцелуя. Сердце резануло так, что Деметру на мгновение показалось, что из глаз хлынули слёзы. Он быстро отвернулся, собирая себя по частям и пытаясь выкинуть из головы неприятную картинку. До проходной дошёл в полупрострации. Почти ничего не замечая и не соображая, доехал до станции поездов и занял своё место. Его товарищи, ругаясь и злясь, что Деметр затащил их на это безумное мероприятие, пытались что-то у альфы расспросить, но он, пристроившись головой на жёсткой спинке сидения, отринул все мысли и уснул. Проснулся он оттого, что Рей сердито пинал его ноги, заставляя встать. — Прибыли, спящая красавица! — фыркнул он на друга. — Ты спал как мертвец! — Какой сегодня день? — Деметр растерянно посмотрел на огромный космический крейсер, на котором им придётся жить ближайшие шесть лет. Ему казалось, что всего пару часов назад он заменил затылочный разъём и направился отдыхать в какой-то дешёвый бар. И вот он, уже готовый к отлёту, а двенадцать часов, которые провёл в баре, словно вырваны из воспоминаний. — День, блять, нашего смертного приговора! Это ты заставил нас подписать контракт, и я тебе яйца оторву, если вернусь домой не единым куском! — рыкнул на него Арес и протянул руку, чтобы друг смог подняться. — Что ты вчера делал? Напился от радости? Деметр неуверенно пожал плечами. Вчерашний день казался каким-то смутным и расплывчатым. И совершенно пустым. — Кажется, был с омегой, — произнёс альфа, осторожно вдыхая странный, свежий аромат, прилипший к его одежде. Уже через час огромный крейсер вошёл в червоточину и направился добывать воду и минералы для тех, кто пытался выжить в космосе. Служба была тяжёлой, а работа грязной. Через тридцать четыре дня, во время связи с Оридионом, Деметр получил личное письмо: «Приветствую, мой дорогой друг. Весь месяц прошёл в суете, обучение в университете оказалось намного сложнее, чем я думал и с трудом справляюсь с программой, хотя учителя меня и хвалят. И я постоянно думаю о тебе. Кажется, я немного помешался, сошёл с ума без твоего нежного голоса и ярких глаз. Я постоянно смотрю все новости о тебе, собираю каждую возможную деталь, посылаю запросы и не могу прожить ни секунды без мысли о тебе. С ужасом думаю о том, что тебя не будет ещё шесть долгих мучительных лет. Но я дождусь тебя. Я же обещал, мой прекрасный феникс. Знаю, что служба так далеко от дома не может быть лёгкой, но я буду молиться за тебя, чтобы ты выжил, справился и приехал домой. К тому времени я получу диплом астрофизика, и, возможно, меня допустят в исследовательский центр. Тогда буду изучать планеты, системы и искать нам новый дом, а ты, мой бравый солдат, отправишься покорять вселенную, будешь исследовать мои открытия, и когда-нибудь, непременно, среди мириад звёзд мы найдём ту единственную, что примет нас в свои объятия. Жажду встречи и скучаю, твой любящий и преданный П.» Деметр с непониманием смотрел на письмо, а потом ответил: «Кто ты такой?»