Серые и скучные

С того очень странного дня неуклюжих признаний прошло какое-то время, принёсшее холода и первый снег, после чего и второй, а после третьего никто не считал. Наступал период жёсткой учёбы и не было времени даже на сон, о еде и общении и подавно думать не приходилось. Редкие встречи и обычные странные обмены полушутками — это всё, что успевалось в резком потоке суеты. Те взгляды, которые прежде было привычно ловить на себе, погасли в толпе, отнятые страницами конспектов. Сокджин с досадой краем сознания отмечал, что ему не хватает чего-то необъяснимо привычно-навязчивого. Все эти откровенные разглядывания и чрезмерная тактильность, маньячные шутки, которые тяжело было таковыми назвать с учётом всей серьёзности их содержимого. Эти тёплые беспричинные улыбки и постоянное присутствие где-то рядом, согревающее фактом возможности оглянуться и получить, протянуть руку и обладать. Компанией. Этого человека. Или даже всем этим человеком. Как сложно для столь незадачливого Ким Сокджина. Дни, наполненные учебой подходили к концу. Буквы, цифры, имена кружили на автоповторе внутренним голосом, и ещё один внутренний голос услужливо сообщал, что это не совсем норма. Пара дней на отсыпание, откисание в ванной и уборку в доме и, вроде как, снова член общества. Юнги, непонятной живучести человек, радостно не появлялся дома с последнего дня экзаменов, чего и другу очень советовал, неустанно приглашая на вечерние гулянки. Где именно ночевал друг, Сокджин решил тактично не уточнять, весьма ясно представляя всё по одним только довольно-ехидным интонациям, наводящим на некоторые вполне определённые мысли. В последний вечер выходного дня перед дневной рабочей сменой в кафе Джину на редкость не сиделось на месте. Диплом писать не хотелось и, хоть на улице и было неприветливо холодно и темно, ему непременно нужно было выйти. Пока он торопливо натягивал свитера и толстые носки, чтобы наверняка, мысли судорожно крутились в голове, выискивая в этой бессмысленной суете подходящее для прогулки место. Но всё вновь и вновь сводилось к желанию как бы невзначай встретить одного конкретного Ким Намджуна. Отчасти от таких желаний становилось не по себе, но, с другой стороны, внутри начинало трепетать от предвкушения. И он понятия не имел, зачем хотел бы встретиться, и что хотел бы сказать, но беспокойного нетерпения было слишком много и он выбежал на улицу, плотно кутаясь в шарф, намереваясь сесть на автобус и проехаться по некоторым местам прошлых встреч. Но стоило ли сомневаться. Он на полном ходу, преисполненный решимости, вылетел из подъезда, готовый сносить все препятствия на своём пути ради незначительного шанса на случайность, однако тут же вынужден был замереть. В паре шагов от него в некоторой нерешительности, совершенно ошеломлённый, стоял ни кто иной, как Ким младший, о встрече с которым только что так грезил Сокджин. Внутри всё обмерло и эмоции слегка замкнуло: было так удивительно и радостно, а ещё неловко от этой спешки и всё ещё радостно, непонятно, как так вышло, но чертовски приятно. Не смотря на некоторое замешательство, глаза Намджуна искрились и он явно не знал, что сказать, но улыбка рвалась наружу. — Я звал встречи с тобой, — вдруг вырвалось у Джина, тут же вылупившего глаза на свою же реплику. — Что? — озадаченно, но крайне радостно переспросил младший. — Что? — в ужасе тоже переспросил самого себя Ким старший, судорожно соображая, что он вообще собирался сморозить. — Я ждал нашей встречи? — неуверенно переспросил он, примеряя смысл и отчаянно краснея кончиками ушей, спрятанными под шапкой, но чудовищно горящими от напряжения. Намджун ощутимо расслабился и быстро сократил расстояние, становясь почти впритык, так близко, что на мгновение Джину показалось, что его вот-вот поцелуют, чего к его, стоит признаться, разочарованию, не произошло. Ему со страстью и щемящей тоской любовно заглянули в глаза, так неосторожно близко, что он чуть было сам не подался вперёд, одурманенный чужими чувствами с примесью своих «девичьих» ожиданий. Но Ким младший, то ли не уловив чужое намерение, то ли отвергнув его, прервал момент, демонстрируя объёмные пакеты в своих руках, скромно комментируя: — Я хотел вместе отметить завершение экзаменов. Теперь старший слегка отрезвел, оценив себя нелестными сравнениями на подобии изголодавшегося по вниманию щенка, осчастливленного возвращением любимого хозяина, он рассмотрел своего, очевидно, навязывающегося гостя и каким-то чудом догадался своим отключённым мозгом, что тот некоторое время ждал у подъезда, видимо, не решаясь позвонить. Такая догадка потешила самолюбие где-то на периферии, близ беспокойства. Не долго думая, он утянул порядком подмёрзшего Кима обратно в дом, торопливо возвращаясь в едва покинутую квартиру. Там Джин без лишних слов бросил гостя на пороге и поспешил поставить чайник, после чего вернулся к Намджуну, который едва успел разуться, плохо шевеля промёрзшими пальцами, он едва приступил к расстёгиванию кнопок на пуховике поверх молнии, как старший взялся помогать, быстро расправляясь с верхней одеждой и аккуратно пристраивая ее рядом со своим пальто. Он оглянулся на Кима, собираясь сказать ему приветственную приглашающую фразу, но, набрав воздух для слов, просто выдохнул, встретившись с предельно прямолинейным взглядом, впившимся в него, припечатавшим его к кусочку пола у вешалки, вынуждающим покорно ждать, пока эти внимательные тёмные глаза насытятся видом своей не иначе как «добычи». Сокджин замер, практически физически ощущая, что в этот раз ему не кажется и прямо сейчас его будут целовать. Долго и приятно: горячо и нежно, ласково и страстно. Пока эти ощущения бегали по телу, казалось, что и в этот раз он действительно не выдержит первым, почти готовый сделать шаг самостоятельно. Короткие секунды ощущались так ясно, но едва верилось, как недолго это могло длиться, и вот, наконец, Намджун незаметно подобрался так близко, что их тела соприкасались везде, и, не прикрывая глаз, он, внимательно вглядываясь в лицо старшего, аккуратно коснулся его губ, получая в ответ взволнованный короткий выдох, едва ощутимый, слегка щекочущий огрубевшую от холода кожу. Получив то, чего ждал, хоть самому с трудом в это верилось, Джин прикрыл глаза и мягко обнял Кима за плечи, опуская ладонь на загривок и чуть увереннее отвечая на прикосновения губ. Намджун будто враз загорелся. Температура его тела, казалось, перескочила несколько градусов вверх, стоило к нему прикоснуться. Его губы, получив столь очевидное разрешение, стали ощутимо напористее, призывая к более интимному контакту, в то время как руки, ещё не согревшиеся с улицы, в противовес температуре тела, очень легко и даже нежно обхватили старшего, создавая ощущение свободы выбора. У Джина от волнения перехватило дыхание. Было безусловно приятно, но столь волнительно и в каком-то роде внезапно, что эмоции не поддавались контролю и он начал задыхаться, вынужденно отталкивая младшего, чтобы отдышаться. Он подпёр собою вешалку и слегка задушено возвращал себе зрение, потерявшееся в тёмных пятнах от недостатка кислорода. Намджун, не желая терять столь желанный контакт, не отпуская только что практически побывавшее в его власти тело, переместил уже потеплевшие пальцы выше, обхватив потупившее взор лицо, и мягко выцеловывал сухими губами контуры бровей, губ, скулы, щёки, кончик носа, лоб. Нежно и ненавязчиво, насколько это возможно при столь откровенной атаке. Джин пришёл в себя, всё ещё терзаемый приятными прикосновениями, это смущало. Теперь он не знал, как следует реагировать: следует ли отстраниться или следует подождать? Но Ким младший, очевидно, читал его мысли, отступая. Теперь Сокджин был полностью смущён. Его лицо заливалось краской и он не понимал, как вести себя дальше, а эти внимательные тёмные глаза безустанно следили за каждым изменением и реакциями. Намджуну явно доставляло удовольствие наблюдать за сконфуженным хёном, но нельзя быть таким грубым по отношению к своей паре, а Ким для него никто иной, потому он сбросил атмосферу лёгкого садистского удовольствия, подхватив с пола пакеты: — Покажешь, куда идти? — с довольной улыбкой поинтересовался он, никак не меняясь в голосе, звуча невероятно привычно. Джун знает, как расслабить старшего. И вот они уже обошли весь дом, младший любовно оглядел непримечательную квартиру — аккуратно прибранную и малообставленную. Джин заварил чай и поставил в микроволновку пиццу, совершенно промёрзшую. Намджун тем временем как бы невзначай приобнял старшего со спины, как прежде делал когда-то, и опустил подбородок на крепкое плечо: — Я ужасно скучал, — тоскливым тоном признался он, показательно потираясь щекой. — Ты можешь отталкивать меня, если я мешаю, — миролюбиво подсказал он растерянному хёну. — Ладно, — благодарно отозвался тот, положив ладони поверх чужих рук и обвив себя ими покрепче, — но пока неплохо, — скромно признался он, старательно изображая равнодушие, что, понятное дело, никак не могло помочь, когда Намджун мог ощущать его трепещущее сердце собственной грудью. — Это смущает, — подтвердил чужие мысли младший, с большим удовольствием хватаясь за Джина сильнее. — Я тоже ещё не привык и очень волнуюсь, — сознался он, желая поскорее разобраться с подобным. — Предлагаю посмотреть телевизор, — торопливо намекнул старший, меняя тему, заслышав трель микроволновки. Намджун старался больше не приставать, разве что в рамках привычных посягательств. Они спокойно поужинали, глуповатые комедийные шоу разрядили обстановку и сидеть, привалившись друг к другу, перестало казаться неудобным. Когда стало совсем поздно, Ким младший поспешил уйти, хоть всё в нём умоляло уговорить его остаться. Он просил не провожать его, однако на пороге замешкался: остановился и обернулся, уже намереваясь уйти, будто вспомнил, он шкодливо быстро украл последний короткий поцелуй за этот вечер, оставив смущение разгораться на ушах своего драгоценного хёна, подарившего ему незабываемые впечатления от ушедшего дня, хотя по ощущениям — намного больше, сравнимые с жизнью. А, может, в нём просто проснулся романтик. И, возможно, этой ночью на свет появится новый шедевр, диктуемый чувствами Ким Намджуна. Мир сходит с ума и Ким Сокджин не отстаёт от мировых течений. Зима приносит снег, а у Сокджина весна разгорается в груди и бабочки порхают внутри, и ещё вдруг жгучее желание поделиться эмоциями с кем-то. Стоит ли говорить Юнги? Это всё, что заботило Ким Сокджина этой зимней ночью.