Яблоко

      -Подойди, - разрушило тишину, казалось, даже эхом отдавшись в ушах.       Женский силуэт, отделившись от тени, сгустившейся у, казалось, незаметной в полутьме двери, прошествовал к удобному дивану, на коем разместился и обладатель сего баритона, разрушившего неловкое молчание. Просторный халат, слегка распахнутый на груди, скрывал сиё тело владельца данного голоса. На изящном стеклянном столике расположилась бутылка красного вина вкупе с вазой, наполненной фруктами, а также и с одним пустым бокалом. Второй бокал мужчина держал у себя, неспешно отпив напиток по пришествии подчинённой. Девушка была облачена в шёлковый нежно-голубого оттенка халатик, слишком короткий – он доходил лишь до середины бедра, при ходьбе оголяя филейную и лакомую часть - ягодицы, а импровизированное декольте оставляло желать лучшего, почти не скрывая пышные полушария, среди коих зловеще краснел механический жук. Короткие шортики такого же голубоватого оттенка дополняли облик посетительницы. Лёгко касаясь кожи, шёлковая ткань приятным холодком обдавала нежную кожу, почти и невесома, она создавала ощущение некой наготы. Не по своей воле надела девушка сей предмет гардероба, а по желанию своего, как таила надежду, временного «хозяина». На усладу его ненасытного взора.       Безмолвная, как по команде остановилась у самого дивана, но, невзирая на свободное место, не спешила присесть на выбранный со вкусом предмет мебели. Куда приятней стоять на махровом ковре, нежели сесть рядом с этим «человеком» - мало ли что он удумал. А лишь сверлила взором своего властителя тела, но, отнюдь, не души, хотя и там было место отведено ему. Отложив опустошённый бокал на столик, Вескер окинул внимательным взором пришедшую, заприметив стройные ноги подопечной, задержавшись на груди, и, наконец, достиг лица. Голубые глаза с презрением оглядывали мужчину, ненавистно, осуждающе, и с непонятной…надеждой. Сможет ли и сегодня пробудить в ней ту, что противоречила самой себе? На что лишь он усмехнулся, мысленно подмечая, как посетительница закусила нижнюю губу, предварительно проведя по ней юрким кончиком языка. Так… интересно.       - Я уже заждался тебя, милая Валентайн, - приятный баритон, огласив установившуюся тишину, подметил и другую деталь, - Тебе идёт этот наряд…. Присаживайся, не бойся. Сегодня я не кусаюсь…пока что.       И неестественные глаза блеснули опасным огоньком, словно предупреждая. Вздохнув, Джилл опускается рядом с хозяином сих искусно обставленных апартаментов, подмечая, какой отличный вкус у негодяя. Безупречный в выборе, он всегда чётко определял свои цели и умело добивался всего, что было нужным, отметая лишнее, в том числе и преграды. Не говоря и о «великих» целях – даже те немногие помехи он сумел обратить во благо себе. Кстати заметить, пример сего сел рядом с ним. Механический жук, прикреплённый к груди, весьма успешно подчинил женское тело власти злодея, не позволяя своевольничать строптивой девице. Без разрешения «законного» обладателя, разумеется. Даже тогда, когда, казалось, надежда на свободу исчерпала себя, пленная офицер «АПБТ» не оставляла тщетных попыток. И это, несмотря на ситуацию, нравилось бывшему капитану «S.T.A.R.S» . Его откровенно забавляли эти жалкие попытки, и он неустанно преподавал нужные уроки непонятливой, выказывая все слабости и недостатки, чётко подмечая безрезультатность её стараний. Верно отметить, также и говорил всеми своими действами, кто хозяин положения, а кто – лишь его раб.       Сегодня, равно как и вчера, Джилл ни в чём особо не провинилась, что было удивительно. Но суть заключалась не в этом, а в том, что заместо одинокого коротания времени в осточертевшей комнате мужчина предложил место в его скромной компании, где уж точно не дадут соскучиться, и уж тем более не оставят ни одну деталь незамеченной. Выбора у пленной не было – биотеррорист отказов не терпел, а за заманчивым предложением, брошенным после разговора, «можешь заглянуть ко мне вечером» звучал приказ «вечером жду у себя». Отказать, разумеется, было не в силах – в противном случае ждали неприятности. А уж какие – лучше и не узнавать на собственной шкуре.       - По правилам этикета, я не должен оставлять даму без своего внимания. Учитываю ещё и тот факт, что здесь мы одни, - вкрадчивый голос достиг слуха невольной собеседницы, заставляя насторожиться.       Сейчас расслабленный и благоприятно настроенный Вескер мог вмиг обратиться в жестокого, который силой заставлял бы выполнять разнообразные команды и покориться сильной воле. И, в коей мере боясь этого, Джилл слабо кивнула, на что блондин располагающе усмехнулся, наполняя вкупе с первым и второй бокал тёмно-красным вином, после галантно предложив сей напиток гостье. Разумеется, и в этом случае она не могла воспротивиться своему покровителю. Пригубив вино и распробовав, отмечает с удовольствием, что оно чуть тёрпкое, с глубоким вкусом, в коем чувствуется благородный виноград, положивший жизнь не менее благородному напитку, а также и другие составляющие, ничуть не портившие вкус, а, наоборот, выделяющие его и выгодно представляющие. Да, этот мерзавец знает толк почти во всём.       - Вижу, ты в наилучшем настроении, - иронично. У Джилл за время пребывания в неволе «наилучшего настроения» как-то и не наблюдалось. Лишь удовлетворительное состояние духа. И то, если эту хрупкую идиллию никто не разрушит.       - И ты, как всегда, решил его подкорректировать? – принимая негласный вызов, парирует ответом, вопросительно изогнув бровь.       - Догадливая, - бывший капитан одобрительно пригубил остатки вина в своём бокале, - Но уверяю…, - эффектная пауза, - ты ещё поблагодаришь меня, Джилл.       - За что же? – внутреннее чувство напоминало, что лучше и не доверять блондину. Особенно сейчас.       - Терпение. Всему своё время, - нравоучительно. Спокойное пламя его глаз обещающе полыхнуло, а уголки губ тронула едва заметная усмешка, что говорило о «грандиозных планах».       - Я довольно терпела, - подмечает, внутренне подозревая, что эти слова он проигнорирует. Пробует маленьким глотком вино в ожидании. И вправду, собеседник начал совершенно по-другому вести разговор.       - Почему бы нам, - «нам» приятный баритон выделяет, словно намекая, - не поговорить о, скажем, еде? Так сказать, не о повседневных делах же?       Чуть не поперхнувшись теми каплями напитка, бывшими во рту, Валентайн, не веря, обращается лицом к собеседнику. Вескер и о еде? Если так, то эта нестандартная для него тема непросто задета. Впрочем, биотеррорист ни один предмет просто так не затрагивал. Пламенные омуты мужчины словно подтверждают догадки гостьи. Отставив бокал на столик, тянется к вазе, прихватывая наугад гроздь винограда. Тёмный, он почти просвечивал в приглушённом свете ламп, а блики играли на его тонкой оболочке, за коей скрывалась лакомая глюкоза.       - Скажем так, рацион всегда следует либо пополнять новыми продуктами питания, либо заменять их. Не буду говорить о витаминах, сама всё понимаешь. Так вот, не желаешь ли чего… повкуснее? – хитро прищурившись, он ждал ответа. «Ох, и неспроста же это…» - промелькнула быстрой мышью мысль, махнув хвостиком на прощание Джилл.       Конечно, знал, как кормят Джилл. Нет, её кормили сытно и вкусно, но вот недельный рацион почти не менялся. А из десерта мало что заслуживало внимания – разве что порядком поднадоевшее печенье. В вазе покоились, помимо винограда: парочка бананов, груши, яблоки, нектарины, персики. И так захотелось нормальных, ощутить их вкус, распробовать сладкий сок того же яблока – любимого из всех фруктов, и, наверняка, оно будет смачно, ибо Вескер не позволил бы себе вкушать ширпотреба.       - С тобой невозможно не согласиться, Вескер, - о, всё же его предложение оказалось заманчивым, как ни крути. И без двойного дна явно не обходилось.       Но потянуться за выбранным яблоком, кожура коего отливала зеленью, соблазнительно показывая и сквозь тонкую оболочку состоятельность сего растения, было проблематично. Надо было тянуться через мужчину, демонстрируя большое «декольте» – что не входило в планы, а иначе – просить об услуге извечного оппонента, Джилл не желала. Пока что.       - Не откажешь своему капитану в скромном одолжении? – змеиные глаза, сейчас абсолютно безопасные, устремили взор на её губы, затем не могли не переключиться на декольте.       Зрачки сузились, выказывая заинтересованность хозяина на этой немаловажной в женском теле детали. У Валентайн пробежали мурашки по коже, казалось, что она абсолютно нагая перед ним, что, кстати, недалеко от истины. Протянутая гроздь дала понять, что следует сделать. Вздохнув, Джилл расслабленно откидывается на спинку удобного и широкого дивана, принимая ягоды, позволяя мужчине комфортно устроиться на диване, пристроив голову на женских бёдрах. Найдя наиболее лучшую позу для лежания, биотеррорист выжидающе посмотрел на свою подчинённую. Не прерывая зрительной связи, она отщипывает одну ягоду и подносит к чужим губам, и, когда те приоткрылись, положила. Медленно распробовав, сглотнув, блондин кивком головы позволяет продолжить.       Виноградинка за виноградиной оказывались в плену мужских губ, а гроздь, богатая на урожайность, медленно, пока что не заметно, иссякала. По крайней мере, Джилл этого даже не примечала – погрузилась в собственные мысли. И накативший эффект от вина ничуть не мешал. Разве что тонкая пелена тумана окутала мысли, однако не противясь им, а, скорее наоборот, придавая им нужный ход и лёгкость. Валентайн все не оставляло осознание того, как она оказалась в плену у этого человека, - человека ли? – как постепенно узнавала его. Нет, не всего, но некоторые черты этой личности. Довольно обычные, она успела привыкнуть к нему, а былая ненависть временами куда-то испарялась, уступая место давнему, кое крылось ранее. Залегла ли на дно души, дремала ли там, или же исчезла, как будто бы и не было? Это волновало в первую очередь. При всплывавших воспоминаниях о том, что и как совершил этот негодяй, безусловно, омрачались думы, чувство боли и затаённого зла, но не настолько яркого, как некогда. Что изменилось? Это волновало. Но также и новое чувство, пришедшее из глубины прошлого. Былое расположение к бывшему капитану, лёгкая тогда влюблённость, переросшая в потребность видеть объект своих девичьих грёз почти ежедневно, мягкость, теперь проявляемая в движениях, а когда мужчина в хорошем расположении духа, то и более близкое общение. Лёгкое заигрывание, на что бы с ужасом отреагировала Джилл Валентайн, бывшая, скажем так, полтора года назад. Но, тем не менее, жук и постоянные испытания вкупе с заданиями не давали расслабиться, заставляя быть настороженной ко всему, скрываясь под масками безразличия. И всё более приближавшие её к мужчине. Да, все переживания она держала в себе, предпочитая в свободные часы предаваться самокопанию. Вопреки всем стараниям, этот непредсказуемый нечеловек читал её, как чётко напечатанный чёрным цветом текст на белоснежном листе бумаги, не упуская ни малейшей детали. Невольно приходилось отвечать на каверзные запросы, на другие приказы реагировать.       Отлучиться от собственных мыслей её принудил лёгкий укус. Моргнув, замечает, что гроздь иссякла. На вопросительный взор Вескер указывает в сторону вазы, требуя продолжения десерта. Достав виноград, - ей позволили встать, - буквально чувствует жадный взор на себе. Придётся потерпеть – сейчас право выбора не на её стороне. Да вот, будто воспротивившись на миг, из взятого фрукта берёт пару сочных бусин и пробует. Сочные, они сладким соком окатили язык, даря приятные вкусовые ощущения. Небесно-голубые глаза устремили пронзительный взгляд на мужчину, будто бы говоря: «Не тебе одному, дорогой». И в этом был открытый вызов. Не на поединок, а на игру, оступившись в которой стоило немалого.       -Джилл, - предупреждающе. Приподнявшись на локте, строго окинул взором подопечную. Огоньки зрачков осуждающе испепеляли. Притворно вздохнув, девушка возвращается на диван.       И вновь ягода оказывается в плену, а женские пальцы нарочито обжигает горячее дыхание. В следующий раз блондин, хитро усмехнувшись, хватает губами указательный палец. Гостья замирает. Вот оно, началось. Только вот что? Слегка прикусив подушечку, лизнул языком, отпустил из плена. Словно опасаясь, девушка продолжает своё дело и вновь попадает в ловушку – всё то же. И так с каждым разом. По-видимому, простая ловля кормящих пальцев надоела ему. Грубые подушечки пальцев касаются женской щеки, ведя по нежной коже вплоть до уголка манящих губ. Очерчивают и, задержавшись, задумчиво отгибают нижнюю. Мягкие уста обхватили любопытный палец, почти полностью скрыв его в глубине рта. Коротко лизнув, затем кусают, ощутимо, но не сильно, а после неспешно посасывают. Блондин, нахмурившись, смотрит на подопечную, когда его губ вновь достигает виноградная ягода, и ничего не остается, как послушно принять её. И точно также застать женский палец в плен. И вновь визуальный контакт. Небесно-голубые и жёлто-красные змеиные омуты. Спокойствие, проскальзывающая умиротворённость, ожидание дальнейшего, игривая искра, и всё это в огненное пламя, всесжигающее и поглощающее, за коим кроется самое дно, на которое так и хочется упасть, больно ударившись о черноту пороков, даримых этим нечеловеком, способным на любую жестокость и, одновременно, дарящим много из того, о чём ранее можно было лишь желать в потаённых уголках доступной для пороков души.       Высвободившись, вновь подхватывает виноградинку, привычным жестом транспортируя до нужного пункта. На этот раз Вескер вкушал плоды безо всяких попыток охоты. Зато вот Джилл решила поддразнить своего пленителя. Куснув мягкую подушечку пальца, вновь посасывает, как раз тогда, когда виноградина безвозвратно оказывается во рту кормимого. Действуя в унисон с биотеррористом, Валентайн не могла не заметить, как затеянная игра всё более по нраву второму участнику. Он, словно подыгрывая, лёгким касанием губ в ладонь обозначал каждую порцию сладких ягод, пощипывая устами нежную кожу тыльной стороны длани. Но изобретательная дева тут же придумала следующий ход: при таком действе имитировала некие процессы на захваченном пальце, обхватывая губами посильнее, медленно вбирая в рот, а ту фалангу, что первой оказывалась во рту, усилено ласкала языком.       - Хитрая Валентайн, - низкий глас коснулся слуха, нежа, а тот тон, коим была задана фраза, поощрял, и требовал обязательного продолжения затеянного дела. Подопечной удалось привести учёного в наилучшую степень довольства перед тем, как главная часть сегодняшнего представления будет разыграна.       Опустошённая гроздь откинута метким броском точно в вазу, а ранее лежавший мужчина приподнялся на локтях, позволяя игривой посетительнице коснуться наконец-то его уст, неспешно нежа, и, как то вино, пьянить, распробовать вкус их только начавшейся игры, узнавая о расположении духа друг друга, передать некий сигнал, вопрошая о дальнейшем сценарии этой ночи. Притворив уста, тайные любовники на эту ночь сплелись языками, играясь, а сильный партнёр показал даме, кто тут главный, по прошествии пары фривольных полизываний властно подчиняя, прикусив мягкую губу, отчего девушка едва слышно простонала, лаская слух бывшего капитана.       Влажные, - недавно приняла душ, - у корней пряди светлых женских волос приятно ложились в руку, а вдыхать сей аромат – лёгкий цитрусовый, зарываясь носом прямо в них, очень даже по нраву было мужчине. Склонившись, Джилл исследовала шею блондина, оставляя по своему пути влажные следы. Коротко провела языком по коже над сонной артерией, и, словно в этот малый миг прочувствовав пульс безумного террориста, поставила яркое клеймо засоса. Дыхание затронуло затылок, отчего искусительница поняла – она стоит на правильном пути. Повторяет процедуру, куснув уже до появления краснеющего следа. Синяк был бы обеспечен злодею, если бы не одно «но» - регенерация. Однако это ничуть не портило, а даже улучшало ситуацию. Можно было хоть всего его искусать, оставив варварские следы этих «ласк», правда, кто сказал, что это останётся безнаказанным? Верно, никто. А ведь игривая знает, насколько опасным может быть каждый ход в этой с виду простой, на деле же запутанной и с «двойным дном» забаве. Особенно с таким дремлющим зверем.       Но пока Вескер благосклонно расположен, почему бы и не воспользоваться моментом? Ключицы не исключены вниманием и вскоре тоже «помечены». Мужчина стойко переносит жёсткие «нежности» партнёрши, позволяя ей многое из того, что ранее никому не было досягаемым. И Джилл, - он удовлетворённо отмечает этот факт про себя, - умело пользуется этим. Мягкие уста накрывают кадык, целуя, облизывая. Обводя, игривая находит, насколько «атакуемому» капитану нравится сия ситуация. Как подрагивает от любого резковатого вдоха-выдоха адамово яблочко, как движется, стоит сглотнуть ему, как вздрагивает сам муж, когда проворные пальцы проводят по чувствительной шеи, груди, проникая под махровую ткань домашнего халата.       - Капитан, вы сегодня такой расслабленный,… но не до конца. Что же вам…мешает? – выдохнув в ухо мужчине, шепчет, не прерывая контакта губ с ушной раковиной, шумно дыша, дабы спровоцировать. На что? О, это ей предстоит узнать.       - Джилл…, - выдыхает, скосив взгляд в её сторону. Девчонка усмехается, уже накрывая его уста, со всей страстностью выказывая вольность поведения, нескрываемую пламенную тягу, желание принять своего пленителя…. Да, мисс Валентайн непредсказуема. В один и тот же день может ненавидеть его всем сердцем, затем безразлично обходить стороной, и лишь в заключительной стадии открыто заигрывает с опасным врагом, призывая быть ближе, чем надобно, чем позволяет её собственная совесть, чувство долга, связь с бывшей жизнью, воздвигнутые в прошлом принципы, треснувшие под напором Альберта Вескера.       - Вы не…ответили… на мой…вопрос, - в перерыве между скорыми лобзаниями замечает невольная сподвижница, всё же жадно накрывая чужой рот. Встретившись с языком, начинают кратковременную битву за первенство, но более умелый и по природе доминирующий, Вескер одерживает вверх, обозначив победу тем, как почти что до крови куснул язык побеждённой, отчего та недовольно шикнула, сжав короткие светлые пряди. Ликующе сверкнув пламенем глаз, быстрым и едва заметным манёвром щипает проигравшую за мягкий бок, отчего та ойкает, опять-таки во властные уста, с сожалением отторгнувшиеся позже.       - Продолжай…, - вместо ответа. Тряхнув головой, блондинка встречается взором с собеседником. Всё те же суженные зрачки, внимательно следившие за её действами. Жар, пожирающий в себе те немногие эмоции, единственно отражавшиеся на лице безупречно сдержанного капитана. Привычная угрюмость заменена неподдельным интересом в глубине преступного пламени. Что ж, раз так, то почему бы и не «порадовать» безумного? Пожалуй, уж лучше ему в очках, нежели так – тёмные стёкла словно делали преграду, не допуская сильного воздействия взоров владельца. В недосягаемом огне любопытство и… желание. Да, он жаждет женских прикосновений и лишь ждёт удобного момента. Опасный зверь, с которым заигрываться по пустякам не стоит. И в ловушку коего попадалась с каждым разом невольная дева.       Ладони плавно идут под халатом, оглаживая грудь, ведя по короткому густому волосу, сжимая и тут же опуская. Муж шипит, но не от неудобства, а от атмосферы общего напряжения, дающего наслаждаться этими нарочито неаккуратными ходами. Короткий шерстяной покров, приходится по душе исследовательнице, и она непримянула вновь зарыться пальцами, провести против течения, отмечая, как по-своему мягок этот волос.       - Так чего же вы… жаждете? – решив не оставлять свою цель недосказанной, продолжает затеянный разговор. – Моих прикосновений? – тут пальцы «случайно» ущипнули сосок, на что тело отозвалось едва заметным вздрагиванием. Значит, сейчас самое время для решающих действ. – А может, и… чего-то большего? – загадочно улыбнувшись, пленница вновь накрывает соблазнительные уста своего властителя тела. Горячая мужская ладонь касается шеи, проводя, будоража и вызывая стаю мурашек, пробежавших от основания шеи по всей спине.       - Ты и сама догадалась, милая Валентайн, - его глаза как будто бы полыхнули ярким огнём, а губы исказила лёгкая усмешка, говорящая о том, что её хозяин знает многое из того, что твориться в душе подневольной пассии. И в следующий миг меняет положение дел. Теперь эта нескромная оказывается сидящей на его колене, прижатой к груди. – Думаю, так лучше. Не находишь? – почти промурлыкав эту фразу, впивается засосом в нежную шею жертвы, оставляя краснеющий отпечаток. Приятный аромат волос смешивался с не менее милым кожи, столь ранимой, что одновременно хотелось приласкать и оставить на ней дикарские следы своей «любви». Ранее выпитое вино пьянило на ряду с заманчивой Джилл. Первый вариант был возможен, однако страстные планы на это желанное тело были несколько другими….       - Как и всегда. Не кажется ли тебе, что ты слишком пал, а, Вескер? – спокойно, но с презрением и явной неприязнью произнесла оппонентка, вопреки своим словам млеющая от данных ласк со стороны негодяя.       -Пал? – он удивлённо приподнял светлую бровь, взглянув на собеседницу, - Почему ты пришла к этому выводу? Может, тебе показалось, что я слишком часто обращаю своё внимание на тебя?       - Нет, - быстро ответила и, попав в плен к хитрому пламеню животных глаз, продолжила, - ты слишком часто стал обращаться непосредственно ко мне. Помимо тренировок. В чём дело?       - А, ты об этом. Подумай, я всё время занят. Разве нельзя мне расслабиться в компании такой…привлекательной женщины? М, Джилл? – сделав этот комплимент, кусает изгиб шеи, как раз там, где проходит сонная артерия, позже чувствуя языком пульс подопечной. Хрупкое тело под его жадными губами подрагивает, а тонкие ладошки ложатся на широкие плечи, стискивая, словно ища защиты у него от… него же самого. Как глупо и наивно….       - Не спорю, твоя компания куда лучше одиночества. Но почему я? – почти отчаянно. И этот вопрос мучил заложницу обстоятельств.       - Глупая Валентайн. Чего же хочешь ты? - выделяет местоимение, при этом уж очень чувствительно захватив ключицу, отчего стиснутая в крепких руках вскрикивает, впивая ноготки в крепкие плечи. – Нетрудно было догадаться. Вспомни, какие взгляды бросала на своего капитана. Думаешь, я не знал? Наивная. Даже после того, что я совершил, ты продолжаешь думать обо мне как об весьма привлекательном объекте. Никак не можешь забыть обожаемого Капитана?       - Не шевели старые раны, - прошипела, за загривок оттянув противника от себя.        Почти удалось. Полубезумные омуты горели недобрым огнём, и девушка пожалела о том, что посмела взглянуть в них, противиться этому зверю. Они явно говорили о том, что их обладатель насмехается над своей жертвой, умело играя на струнах такой ранимой души. И как верно он подметил, блондинка просто не могла не обратить внимания на данного мужчину, а по службе ещё и капитана. И сейчас привлекал её, становясь одновременно такой близкой и далёкой целю. Равнодушие и угрюмость ничуть не отталкивали поклонницу, наоборот, будто придавали дополнительный стимул. Этот нечеловек, как огонь – притягивает, но сожрёт дотла, оставив после себя лишь безжизненный пепел. А что касаемо Джилл – то она своего рода мотылёк, привлекаемая этим запретным грехоподобным огоньком, кажущимся единственным выходом и центром ограниченного мира. Ограниченного безумным учёным.       - Слишком самоуверен, Вескер. Так что же, так и будешь бездействовать? – указав на то, что он непозволительно прекратил свои операции, жаждавшая прикосновений этого блондина, она, взъерошив светлые пряди волос, крепче ухватила за них на затылке, притягивая и целуя в лоб биотеррориста. И если секунды назад желала уйти от его внимания, то в действительности таила надежду не покидать его крепких рук. В ответ последовала очередная обманчивая ласка. Жаждущий язык вновь исследовал ранее изученное губами пространство, вызывая лёгкую дрожь у девы.       - Будь по-твоему. Но об изначальной теме…. Виноград был прелестен, не правда ли? О, я забыл поделиться с тобой. Те украденные тобою не считаются. Нужно срочно исправить это, - заговорчески подмигнув, тянется к вазе и достаёт маленькую гроздь тёмных ягод. И, отщипнув одну, кладёт… себе в рот. Непонимающе и с неким возмущением наблюдая данную картину, офицер «АПБТ» вскоре понимает, в чём фишка. Жёсткие губы сминают мягкие и, проникнув языком в рот подчинённой, нечеловек одновременно передаёт виноградинку. Отстраняется, давая возможность распробовать благородный предмет еды. Сладкая, но не приторно, с чуть строгим оттенком кисловатой кожицы, ягодка пришлась по вкусу. По достоинству, оценив привкус, Джилл лёгко кивает, прося ещё. Мужчина вновь повторяет свой трюк, дразнящим жестом очертив пальцами сквозь шёлк халатика выдающиеся груди девушки. Застыв на пару секунд от такого, она покорно принимает следующую порцию фрукта.       - Джилл, не будь такой напряжённой, - провокационно. А его взор обжигает своим пылом. И словно данный задор передаётся и ей. Следующую виноградину Валентайн отвоевывает, ворвавшись языком в чужой горячий рот, ожесточённо столкнувшись с противником, уводя ягоду. В этот раз ей позволяют взять отобранное. А вот в следующий Вескер нарочито в самый последний миг ловит добычу и, схватив зубами, откусывает почти что половину – большее оставил партнёрше, но даже таким посягательством разозлил её.       Небесно-голубые, её очи потемнели от праведного гнева, а пальцы, бывшие на плече и в волосах, ухватили пояс халата и, развязав узел, распахнули данный предмет одежды, открывая обзор на нагое тело блондина. Учёный усмехается, заметив реакцию такой напористой ранее, а сейчас малость смущённой собственными действиями Валентайн, отмечая про себя, что не прочь бы узреть и её обнажённой.       - Джилл – Джилл – Джилл, - наигранно. Мягкий баритон ласкает, вызывая мурашки, а сам обладатель данного голоса прикрывает рукой пах, рассмеявшись, заметив то, как покраснела юная, по сравнению с ним самим, особа, проследив за рукой нагого. Почти что нагого - тонкая ткань просторных домашних шорт прикрывала чресла.       Но смущение длилось не столь долго, как ожидалось. Взяв себя в руки и утешив мыслью, что не в первый и не в последний раз видит злодея в таком виде, отводит взор на торс, ибо в глаза сейчас меньше всего желала бы смотреть. Руки с любопытством исследуют богатую грудь мужчины, водя по коротким светлым густорастущим волоскам, намеренно задевая соски.       - Яблоко, - неожиданно.       - Яблоко? – непонимающе, о чём он.       - Насколько помню, ты любила яблоки, - констатировал факт.       - Да, и сейчас…. До этого тоже любила, - и всё-таки глянула украдкой в эти змеиные глаза. Изучают её внимательно, как же.       - Не желаешь отведать? – как бы невзначай.       - Почему бы и нет? – ожидая подвоха, тем не менее соглашается.       Мужчина, отстранившись, достаёт из вазы ранее незамеченное Джилл яблоко. Красное, большое и, наверняка, очень сочное, оно так и влекло. Однако стоило подопечной протянуть руку, как яблоко тут же убрали ближе к себе, не позволяя взять. Недовольно засопев, гневно бросила взор и наткнулась на тонкую усмешку. Как на губах, так и в очах.       - Если память меня не подводит, то в Древнем Риме на яблоко мужчина имел полное право требовать от женщины…, - сделав значительную паузу, оценивающе оглядев Джилл, вновь взор на прелести женского тела, продолжил, - ночь любви. Учитывая это яблоко, - открыто продемонстрировал его преимущества, повертев и вдохнув аромат фрукта, - ночь должна быть отличной….       - Превосходный план, что и сказать, - фыркнула. Возмущению не было предела. Но яблоко…. Чёртово яблоко манило, как запретный плод с божьего древа, погубивший перспективу Адама и Евы прожить в Раю всю жизнь. А Змей-искуситель здесь – Альберт Вескер. Как кстати, однако, - его глаза, да и не только, подходят под данное описание. Да и начатое нужно было доводить до конца – просто так явно не отпустит, а если и такова цель – то выбора нет. Предприняв попытку вырвать желанный фрукт, особо не питая надежд, и вправду провалилась. Мужчина не намерен так легко дарить ей любимое лакомство, а лишь требовал взамен свою сласть. Секс за яблоко? Пожалуй, такого ранее у Джилл не встречалось. Вот уж «римлянин», этот негодяй.       - Значит, нет, - деланно равнодушно. Губы искусителя приблизились к кожуре и слегка коснулись, желваки слегка двинулись, готовясь – блондин намерен был откусить кусочек от лакомого, причём «кусочек» немалый. А шанса, зная Вескера, на второе яблоко тоже не оставалось – безумный, он не допустит такого промаха. Короткие ноготки слабо впиваются в бока блондина, заставляя его остановиться. Жёлтые змеиные очи с любопытством осматривают девушку, не до конца решившуюся на более серьёзные действия. Как утопленники в океане, в её омутах застыли неуверенность, сомнения и, на самом дне, едва заметно, - но Вескеру удалось не упустить данную деталь, - желание. Интерес от предложенного, интрига, жажда узнать, чем же всё окончиться. Блондин понял, что уж лучше он поможет ей сделать единственно верный выбор, нежели оставит её в колебании, побудив отступиться.       Властный, его поцелуй в который раз уже смял податливые губы, а горячие ладони распахнули лёгкий халатик, освобождая прекрасное тело от ненужной преграды. Это прекрасное, с виду хрупкое, вместилище души давно привлекало взор искушённого мужчины, а подчёркнутые прелести и прочие составляющие заманчивого лика заставляли желать большего. Красное яблоко аккуратно возвращено в вазу, и теперь обе длани с интересом первооткрывателя, - хотя и не первый раз, - исследовали нежную кожу, будоража затуманенное сознание девы. Мягкие полушария грудей оказались в руках учёного, смявшего их, а умелые пальцы щипнули соски, отчего никак не ожидающая такого подвоха Джилл встрепенулась, ойкнула, но, впрочем, тут же замолкла – пылкие уста поймали звук, припечатав обратно ко рту.       То самое спелое яблоко поневоле становилось свидетелем рождения столь жаркой сцены. Если бы оно могло, то, будучи, напримёр, зелёным, и покраснело бы. Но вот ввиду своего и без этого насыщенного цвета, лишь «молчало», неустанно следя за любовниками. Как отправная точка и ключевая цель их заданной игры, выступало в этой роли. Оно, равно как и другие фрукты, не знали об непростых отношениях этой нестандартной парочки. Как можно уместить ненависть к врагу вкупе с любовью к нему же, при этом страсть и дикую похоть пленницы, и тихую ярость, властность, твёрдость мужчины, втайне не перестававшего восхищаться этой несломленной до конца валькирией? Распущенные белые волосы, принявшие свой цвет в ходе экспериментов, легли на плечи, укрывая их от взора, но не от обжигающих прикосновений раздразненного хищника. Бесстыдные пальцы которого бывали везде, где могли быть на этом теле, доводя до дрожи и возбуждения мисс Валентайн. Как сладко становилось в плену этих жестковатых и грубых губ, рук, глаз. Пожалуй, именно в эти моменты в змеиных очах возможно было прочесть большее, нежели ранее, при спокойном состоянии. Обычное равнодушие и презрение сейчас заменяли похоть, огонь, интерес и желание обладать не только телом, но и душой жертвы.       - Альберт…, - простонала его имя, вцепившись в короткие пряди волос мужчины, притягивая ближе, с умопомрачением осознавая, насколько далеко готов он зайти в своих ласках. И низ живота – ещё только начало. Именно в эти моменты она разрешает себе назвать негодяя по имени, тяжело дыша, мечтая о том, чтобы данный миг продлился намного дольше, нежели положено. И враг, а ныне самый милый, топит её в своей особенной грубоватой нежности, сводя с ума, заставляя некую остывшую ярость потонуть, уйти из души любовницы, заменившись тем же, что кипит и в его тёмной душе. Заставить пасть партнёршу вместе с ним в чёрную пучину пороков, испробовав каждый втайне от ближних друзей. Но и тайное становиться когда-нибудь явью.        Предательство. Своим, пусть и невольным, служением этому биотеррористу она предаёт напарника – Криса. Она почти забыла о нём, но во время самобичевания лицо друга всплывает само собой, изжигая вместе с совестью разум. Ревность. О, да. И это не чуждо. Ревновать кого? Этого безумного учёного. И к кому же? К высокомерной итальянке, чьё имя ненавистно. Гордыня. Джилл Валентайн была и таковой, ревностно защищая свою гордость, кою сумел обуздать Вескер. Пусть и довольно жестокими методами. Но она дремлет в душе, проявляясь в отчасти ненужные моменты. Гнев – одно имя биотеррориста заставляло вспыхивать ярость всепожирающим огнём, желая уничтожить сего объекта с лица грешной Земли. Однако он почти угас. Предательски запрятался в неизвестном краешке её тёмной души. Зависть. Пожалуй, в чём-то Вескер и превосходил девушку. Его целеустремлённость и верность принципам – этого и не хватало ей сейчас. А идеал, усмехаясь, шёл на шаг впереди, превосходя поклонницу во всём. Уныние. Депрессия, связанная с пленом, да и самокопание плохо сказывались на состоянии. Что уж и говорить. Алчности, чревоугодия и лени, к счастью, у Валентайн не наблюдалось. И отчего сейчас она вспомнила все эти грехи, связала себя с ними? И самый главный, обладавший в данный момент не только ею, но и мужчиной. Похоть. Всепоглощающая, заставляющая забыть о давней вражде и окунуться в омут собственных желаний, претворяя дверь в мир соблазнов и наслаждений. Дикая и необузданная страсть обоих накрывала волной, смывая волнами те привычные принципы и преграды, что стойко держались, защищая.       Шёлковый халатик давно откинут в сторону, на роскошный ковёр, вместе с шортиками. Развратный, как и его хозяин, горячий язык исследовал интимное место любовницы, погружаясь в лоно, имитируя поступательно-возвратные движения, чем немало заставлял срываться с припухших женских губ стоны, оглашавшие тишину апартаментов. Пальцы теребят короткие пряди, разлохмачивая, что ничуть не мешает совратителю и даже наоборот, подстёгивают. Хотелось стать единым целым, причём, немедля ни секунды. Да вот куда там – сохраняющий в любой ситуации контроль Вескер расчётливо продумал каждый ход, неторопливо отпивая от чаши общего азарта, смакуя каждое движение и эмоцию Валентайн, как недавно смаковал то благородное вино. Пьянящее, изысканное, предназначенное волей судьбы ему лично. И вкушал этот дар, стремясь испить без остатка, но не сразу, нет. Эту горячую смесь в лице давно знакомой представительницы прекрасного пола намеревался ещё долго пробовать, с каждым новым разом более удивляясь сокрытым тайнам пленительной и в то же время пленной.       - Альберт…Ох,… Аль..берт.., - о, как она произносила его имя. Вместе со стоном, вознаграждая мужчину за его старания, поджигая запал, не давая шанса обратиться к точке возврата. Здесь нет пути назад, - только вперёд, в эту ненасытную глубину желания. Жаждущий, словно путник в пустыне воды, искуситель припадает к устам фаворитки. Влажно, со следами женских соков, со страстью, дарованной его чёрной душою, что заставляет идти на многое….       - Вижу, Джилл, что ты всё более…благосклонна, - чуть басовито. И этот неповторимый баритон вкупе с хрипловатыми нотками ужасно нравился искушаемой. Не удержавшись, вновь сливается с обладателем столь завлекающего голоса в мокром поцелуе, яростно выказывая всю свою тягу, и просьбу не останавливаться. Разве Вескер, как каждый уважающий себя мужчина, позволит обделить даму? Не в этом случае. Когда и он сам еле сдерживается, чтобы не наброситься на столь беззащитное сейчас тело. Но игру стоит продолжить.       Потянувшись, извлекает из вазы ещё один фрукт. Персик. Его нежная кожица была чуть пушистой, тонкой, и довольно подходящей для задуманного выступления. Задумчиво оглядев сей предмет еды, биотеррорист мягко коснулся языком, проводя по поверхности. Джилл замерла. Сиё действо явно носило пошлый контекст, а эти нарочито неторопливые, совершенно неприличные, движения приковывали внимание, будоража воображение. Как и по нежной кожуре, он также мог и проводить по женской коже, собирая маленькие бисеринки пота, обводя языком все выпуклости и впадинки.       - Прекрати…, - едва слышно и с некой дрожью в голосе. Небесно-голубые очи встретились с пламенно-жёлтыми, негласно делясь впечатлениями. Нечеловеческие озорно сверкнули, а хитрая ухмылка исказила губы блондина, и он поднёс фрукт к губам своей подопечной. – Можешь попробовать. Давай, - ждёт.       Валентайн ощущает мягкость персика, малость повторяя путь, проделанный ранее мужчиной. Надкусывает. Вкусно, но не настолько, насколько могло бы быть её любимое лакомство – яблоко. Бросает взор на сей предмет мыслей. Красное, оно словно возвышается в вазе над остальными растениями, насмехаясь над их «недостойностью» для жаждущей. Как король среди подданных. Иссякшая виноградная гроздь почти и не заметна. Пара персиков малы по сравнению с Царём. А вот бананы преграждают путь к яблочку. «Бананы…», - проноситься в мыслях уже тогда, когда пленница решает претворить свой нехитрый план в реальность. Нехитрый, но, как надеется, весьма весомый. Ибо стоило достойно ответить на провокации хитроумного учёного.       Блондин настороженно проследил за рукой, потянувшейся к посуде, но позволил взять жёлтую ягоду. Главное – не яблоко. Оно самое ключевое в этой игре. Цель, для достижения коей придётся принести определённую «жертву». Ту, что и ожидал он на своеобразном «алтаре любви».       - Возьми и мне, - сухо. Но не настолько, чтобы не понять – его эта деталь мало интересует, однако дал разобраться, что желает узнать о маленькой цели офицера «АПБТ». Доставляет шанс.       Чтобы дотянуться, достаточно было и просто протянуть руку, чуть передвинувшись на диване. Но хитрая, дева решает пойти несколько другим путём. Отстранив мужчину, поворачивается к нему спиной и, пока достаёт прошенное, открыто демонстрирует подтянутые ягодицы, соблазнительно поводя бёдрами. Не развратно, легко, едва заметно, но привлекает нужное внимание, чего и добивалась. Влажный язык касается заманчивой выпуклости, со вкусом, изучающее, проводя вверх, к пояснице, а пальцы, ухватившие девушку за бёдра, вскользь касаются паха, отчего захваченная резко выдыхает, томно простонав. Но не спешит. Губы уже опаляют поясницу, идут вдоль позвоночника, чертя мокрую дорожку, и остановились под лопаткой, резко оставляя клеймо. Засос обещает расцвести к утру, хотя это уже мало волнует обоих любовников.       - Моя развратница, - шёпот опаляет плечо. Она усмехается и подаётся бёдрами назад, начиная бесстыдно тереться о ткань шорт своего властителя. Стояк упёрся в бедро, а позже и в самый влажный центр женского тела, побуждая пройти немалую дрожь. Ткань намокает, плотно облегает орган и Джилл, не выдержав, сильнее упирается в каменную плоть. Слегка имитирует действа, в душе удивляясь своей развращённости, при всем том ничуть не журя себя.       - Кое-кто уже на пределе, - повернувшись к блондину, иронически изгибает бровь, искушающее приоткрыв ротик и кончиком юркого языка облизнувшись. Тяжёлое тело полностью придавливает хрупкое к лежбищу, а разъярённо засопевший представитель мужского пола с силой хватает мочку уха и, звучно чмокнув, с исступлёнием шепчет:       - Моя малышка Валентайн. Такая распущенная, такая заманчивая, такая…. Неужели это я сделал тебя такой? Ответь, - в конце рычит, уже сжав зубами край ушка подопечной. Мозолистые ладони грубо стискивают груди, а женский вскрик несоизмеримо ласкает слух истязателя. Спустя пару жёстких намёков отпускает деву, свою тайную любимицу, позволяя отдышаться.       - Капитан…, - севшим голосом томно произносит должность того, кто давно утерял её в глубине прошлого, всё ещё храня её в памяти сослуживицы. Откинувшись на подушки, он следит жадным взором за изобретательной подчинённой, за что и ценит её и по сей день. Ноздри размеренно раздуваются, в такт учащённому дыханию, контролируемому, впрочем, как и другое. Сама ситуация изначально под его неустанным и внимательным руководством. Но дабы было разнообразие, он позволяет некоторые вольности своей пленнице. Принимает банан, ранее упомянутый в просьбе. Безо всякого промедления съедает, не выпуская из виду шаловливую деву, освобождает себя от остатков одежды.       Чуть отогнув кожуру, примерно до середины, Джилл не стремиться сразу же прикончить вкусный плод. Вместо этого за припухшими от грубоватых ласк губами скрывается самый кончик длинной ягоды. Безумный муж замирает. Эта чертовка дразниться. Вот скрыта половина и вновь показана. Подражая одному хорошо известному обоим партнёрам процессу, девушка вновь и вновь то заглатывает, то освобождает фрукт из плена рта. Красный язычок игриво проводит от воображаемого основания до самого кончика, лизнув в завершение. И процедура повторяется вновь. Обе щеки попеременно округляются, а тихое ритмичное и такое соблазняющее постанывание будоражит сознание, подливая масло в огонь всеобщей похоти. И лишь по окончании баловства наконец-то съедает банан, отправив, не глядя, пустую кожуру к другой в вазу. В завершении обращает взор небесных омутов к нему, со всей деланной невинностью испрашивая, заприметив его пылающие огни: «Что тут такого?».       - Невозможная девчонка…, - запрокинув голову, решает подыграть баловнице. Идеальное, в своём атлетическом сложении и форме, тело напряжено, демонстрируя в меру развитые мышцы. Ладонь накрывает значительный стояк, сжимает самую головку. Глубокий басовитый стон прозвучал, заглушив те, что издавала проказница. Пальцы сжимают-разжимают чувствительную плоть, неторопливо даря некое отдалённое удовольствие. Ладонь размашисто двигается по всей длине. Вряд ли такой взрослый, мужчина мог бы обойтись одной мастурбацией. Куда приятней ощутить женщину, пусть порой и грубо овладевая ею. Главное – им обоим понравиться, ведь Альберт Вескер не только учёный, но и весьма осведомлённый в делах любви. В чём и предстояло убедиться уже в который раз относительно юной по сравнению со своим довольно зрелым пленителем Валентайн.       Не выдержав столь интригующей картины, поддаётся вперёд, к обладателю столь басовитого тембра, одновременно захватывая зубами кожу на шее, а ладошкой накрывая его длань, вместе с тем помогая в исполнении акта самоудовлетворения, двигаясь синхронно. Пусть и не столь продолжительного, насколько было бы достаточно для разрядки. Тактильное восприятие действительности всегда нравилось больше, нежели другие – составляя полную картину, они не совсем устраивали мужчину. Всю прелесть данного метода понимала и Джилл. При каждом издаваемом стоне благодаря тому же языку и губам, бывшим на горле оппонента-любовника, чувствовала, как проходит вибрация из недр организма и уже хрипловатым звуком вырывается наружу, оглашая тишину комнаты. Тем не менее, это было не всё. Когда содрогание перерастало в звучании не только в стон, но и в имя, то словно околдованная, гостья сегодняшнего вечера теснее прижалась к хозяину сей ситуации, с жадностью не упуская каждый издаваемый отзвук имени.       -Джилл…. О,…Джилл…. Моя…маленькая… Валентайн…, - погрузившись в собственный мир впечатлений, казалось, не замечал зазывающей особы у себя под боком. Ни губ, дарящих хаотичные мокрые следы, ни пальцев, чья ловкая игра лишь более возбуждала, ни пышных грудей, чьи соски, словно каменные горошины, упирались в короткий волос груди.       - Прошу тебя, Вескер…, - и действительно. Мольба была и в небесно-голубых омутах, и в дрожащей фразе, повторяемой у самого уха гортанно стонущего искусителя, во всех движениях соблазнённой.       Змей, обратив пламенный взор на деву, последние разы понежил её слух и, прекратив свои действа, намекающее указал на плоть, колом вставшую. Партнёрша протестующе замотала головой, но горячая ладонь, накрыв механического жука, чётко дала осознать, что в противном случае придётся принудительно исполнять «просьбу». Тонкие длани с тем же протестом ухватили руку, убирая с устройства, но учёный зло прорычал «Джилл», и она сдалась, понимая тщетность своих попыток. Уяснив без лишних слов, что требуется, подопечная принялась за дело. То, что ранее проделывала на банане, с точностью повторяла и на возбуждённой плоти, помогая в ласках и ладонями, водя языком от основания до самого кончика. Сжимая губы на особо чувствительной точке, слыша прерывистое дыхание над собою. Мужские пальцы немедленно вплелись в длинные пряди волос, задавая свой, довольно резкий темп. Тем не менее, в этот раз он не слишком поощрял партнёршу, предпочитая сосредоточенно сопеть, нежели опрокинуть хоть один лишний стон, служивший наградой. Ожидаемой разрядки не было – не позволил дойти до этого, но после сей кратковременной услады биотеррорист мигом подмял свою жертву под себя, неистово целуя. Пламенно, страстно, вновь кусая измученные губы пассии….       Поневоле лёжа на спине, Джилл с достоинством отвечала грубоватому любовнику, непримянув оставить парочку кровоточащих следов от ногтей, укусы…. Увы, это всё воздавалось. Не позволяя сопротивляться в полной мере, Вескер мигом оказался меж раздвинутых ног подопечной.       - Согласна ли ты, Джилл, обменять сей процесс на то достойное яблоко? – его очи горели пламенем желания обладать этим хрупким телом. Ладонь властно накрыла механического жука, хотя за прошедший вечер обладательница столь незавидного аксессуара и не вспоминала об устройстве. До тех пор, пока партнёр не намекнул.       - У меня…есть выбор? – тяжело дыша, уже в предвкушении секса, горячо шепчет, яростно глядя на искусителя.       Она была не прочь развлечься этой ночью, дабы забыться хоть на время от собственных невесёлых мыслей, от происходящего за пределами личных апартаментов биотеррориста, от всего. Забыться в этом огне, в глубинах сего таинства, устраиваемого Вескером. В его крепких, и, как казалось, таких надёжных, защищающих руках. Только вот защищающих от чего? От него самого? Трижды «Ха»! Уж он-то вряд ли обережёт её от собственных целей, для достижений коих требуется её использование. Именно пользование, как вещью, важно было для него от Джилл. Ни явных искр чувств, - куда уж там? Ни коего сожаления – он, верно, не знавал этого. Ни привязанности – «это ещё что такое?», спросил бы. Собственно, как метод удовлетворения собственных потребностей. Так думала она, оценивая их непростые взаимоотношения. Однако ему всегда хотелось вновь прильнуть к её мягким губам, испробовать вкус, взять... Она непреодолимо манила к себе. Вот в чём был секрет мисс Валентайн. Но только ли в этом? И как ей удалось закрасться в мысли, в свободные минуты иногда будоража сознание непристойными образами? Нечеловек, этот безумный учёный сам коим-то образом привлекал слабый пол к себе, заставляя тонуть в этих изредка золотистых, но чаще просто огненно-пламенных, горящих словно изнутри глаз. Баритон же…. Этот чарующих ничуть не хуже глаз обманчиво-мягкий тембр способен заставить слушать, поверить произнесённым словам, повести за собой. Отдаться вволю к этому блондину, вот что хотелось слабой жертве. Но знавшая о тёмных делах и некотором прошлом Джилл всячески старалась сберечься от опасного зверя. Напрасно. Минувшие время уснувшие желания и некие потаённые, чёрные, чувства давали о себе знать. Механический жук, державший под контролем для злодея это беззащитное тело, обеспечил выход тайного, сделав его явным. К тому же непроизвольное выполнение команд подорвало дух пленницы. И Валентайн желала! Желала быть подчинённой этому ужасному создателю опаснейшего биооружия. Хотела быть с ним. Забываться в столь сильных руках, абсолютно не боясь ничего из того, что грызло её душу вне этих рук, самовольно отдаваясь во власть…. О, чего только не жаждала обнаруженная развратная натура, извращаясь вместе с этим змеем, ласкаясь во взоре этих диких жёлтых глаз, утопая в огненной лаве страстности, стоило лишь встретиться взглядом….        - Разумеется, нет. Моя сладкая Джилл Валентайн, - неистовые омуты полыхнули жаром, а тонкие губы исказила ухмылка. Вескер ликовал, вновь получая в собственное распоряжение эту самовольную жертву. Ответом послужило хмыканье. Резко толкнувшись, входит до придела, растягивая тесноту влагалища, ощущая, как твёрдую плоть обхватывают горячие влажные стенки, сжимая. Выдыхает в рот любовнице, прижимая её своим телом к дивану, тут же ловя сладостный стон-вскрик с манящих женских уст. Грубыми толчками врываясь в податливое тело, всё сильнее вжимал партнёршу в мягкое лежбище, попеременно одаривая то поцелуями-засосами, то укусами, не щадя нежной кожи. Вскрикивания подопечной ещё более возбуждали, пусть в них и слышалась боль. А короткие ногти, царапавшие спину, плечи и шею, не приносили абсолютно никаких неудобств. Напротив, распаляли, заставляя придать сил и резкости своим действиям, поступательно-возвратным особенно. На негласные мольбы быть нежнее, аккуратнее, вторил рыком, давая понять своим безумным взглядом и жестами: терпи, пока я «добрый».       И Джилл терпела, ухватившись за плечи, по сути, насильника – её измученной души, нежели тела. Как за единственную опору, держалась, боясь отпустить. Мышцы змеями взбугрились под кожей партнёра, ходили, натянутые как струны. Тяжёлые фрикционные движения вдавливали женское тело в данную постель любви, выбивая выкрики-стоны, помогали вторгаться мужчине в желанную глубину, заполняя полностью, вызывая у любимицы помимо боли и усладу. Странную, рождённую в дерзости, но дарящую почти мазохистское удовольствие. Жертва сего дара нежданно-жёсткого пристрастия в столь невыгодном положении просто обязана была подчиниться, ведь даже в этом процессе, впрочем, как и многие другие особи мужского пола, Вескер требовал безоговорочного повиновения. И если при иных обстоятельствах и ситуациях гордая дева могла противиться, то уж здесь смысла явно не было и ради приличия пытаться.       Находясь под внушительного веса компаньоном она не переставала пытаться смирить его дикий нрав, то, стараясь нежно, но несколько быстро, водить руками по широкой спине, ощущая под пальцами напряжённые, приводимые в действие бугры внушительных стальных мышц, то сбивчиво шепча между громкими стонами у самого уха какую-то бессмыслицу, призванную вызвать хоть некую благосклонность, то покрывая лёгкими, казалось, невесомыми касаниями губ лицо этого дикого, лоб, нос, скулы, подбородок, висок, собирая маленькие бисеринки пота, то ласково лизала в шею… . Бесполезно. Да и к чему? Знала, что уже после всего этого, будучи в комнате наедине с самой собой, будет вновь журить себя. За многое из того, что произошло: за неоправданную нежность к ненавистному врагу; за радость, что получала от пребывания в его компании; за согласие и умиротворённость, что испытывала, находясь в этих железно-надёжных руках в те немногие моменты взаимного понимания; за эти взгляды, что украдкой посылала злодею, полные некой лаской и благосклонностью; за всё то, ради чего на алтарь самобичевания возложила свою душу, покоряясь этому психологическому наказанию.       Неистовый в собственном желании насладиться этой сводившей зачастую с ума женщиной, биотеррорист всячески старался ухватить от секса больше, нежели полагается. И если жёсткое обхождение с дамой было как средство достижения цели, вопреки привычной благосклонной нежности, более подходящей для хрупкой Валентайн, то сегодня он выбрал именно его. Сжимая пальцами бёдра, поддёрживая за талию, почти с яростью врывался в терпящую это отнюдь не ласковое отношение к себе подчинённую. Никчёмные попытки разубедить его в выработанном методе услады не возымели должного эффекта, да и в глубине затуманенного похотью сознания понимал, что остановиться уже просто-напросто невозможно для него самого. Поцелуи, больше похожие на укусы, приходились на ранимую кожу, оставляя после себя лишь тёмные отпечатки, кое-где и кровоточащие, обещавшие в течение последующей недели неприятно ныть при каждом контакте с ними. Закрытые доселе глаза, - он любил погружаться как будто внутрь своего «я», испытывая всё отдалённо, на периферии сознания, и так ярко, насколько возможно, предоставив остальным органам восприятия вершить дело, - распахнулись, встречаясь взором с затуманенными небесно-голубыми, в коих, как на тот момент показалось Альберту, отразилась глубина. Та глубина, в коей живёт не только душа, но и часть того мироздания, где плещутся в водяном омуте ответы, на всё из того, важного для бывшего Капитана элитного подразделения полиции города Раккун. Но и рядом со всем этим была и мольба. Невыраженная должным образом молитва, возлюбимая словно просила, зная, что, возможно, требуемое не исполнимо. Словно опомнившись, резко выдохнув, приникает к устам мученицы, жаждая привести её в чувство и утихомирить буйные мысли в собственном разуме, рождённые видением той загадочной глубины, пребывающей в этих фантастически голубых глазах.       - Джилл, о, Джилл, - ей в рот, едва слышно. Но это достигло её слуха. Моргнув, непонимающе бросила взор в его пламенные змеиные глаза, принимая плескавшееся в них безумие, сопряжённое с некой отзывчивостью на не выговоренную просьбу. О чём, неизвестно. Пусть это останется между ними. Туман потребности. В ней, в её нахождении меж стиснутых руках. Какого чёрта она так нужна ему? Странный вопрос, ответ на который неоднозначен. Эксперимент, идеальный солдат, но и это не то утверждение. Так кто же она? Та, что, казалось, жизненно необходима ему, невзирая на давно уяснённые цели. Играясь с ней, с наивными девичьим чувствами, издеваясь, тем не мене неотвратимо приближал себя к сему объекту вожделения. То, что понял в эти мгновения. Глупо, и так иронично.       Сцеловывая несуразные всяческие слова с этих припухших и укушенных до крови, - не он, а она прокусила нижнюю, - предаётся порочной страсти, но уже мягче относясь к возлюбимой пленнице в том, как щадил эти губы, шею, стараясь более не затрагивать следы грубого влечения. И сейчас сама Джилл, будто ей передалось безумие партнёра, обхватив руками мощную шею учёного, притягивала к себе, с исступлением впиваясь в жёсткие уста, встречаясь с мокрым языком, вступая в запретный танец, лишавший контроля, посылая полный ярости взор этому искусителю, посмевшему нарушить внутренний покой её духа, взбаламутивший до самого дна чашу спокойного жизненного течения. «Как посмел?! Как мог сделать неугомонной, жаждущей такой же чёрной бездны, чем и было его мироустройство, его идеи, его путь жизни, сам он?!».       И он держал ответ перед ней. Так же безмолвно, объясняя это в глубине огненных омутов, обращённых к ней. «Посмел. Смог. И ничуть не жалею о содеянном. Что предпримешь дальше, маленькая Валентайн? Я жду. Жду с нетерпением….». С придыханием уже постанывая, склонился к ней, тесно прижимаясь животом, чувствуя, как в её теле отдаются его сильные толчки, как её твёрдые горошины сосков чуть ли не впились в грудь ему, как же любовница дышала, как колыхались её груди в такт действиям… . Зажмурившись, вновь поддаётся вперёд, к ней, и её тёплые руки обхватывают уже плечи, но не царапая шкуру, а лишь стискивая. Опалив своим стоном крепкую шею, соблазнённая на столь увлекательный процесс времяпровождения лизнула солоноватую от пота кожу, смакуя.       - Вес…кер..., - едва простонав имя мучителя, двигается навстречу, и тут же болезненно вскрикивает – любовник неистов. Недовольно хмурясь, он отворяет веки. Закусив губу, их коей сочилась кровь, воззвавшая просит его, передавая это в молящем взоре: «- Не останавливайся, продолжай, прошу. Покажи мне всю свою страсть, Вескер!». Безумная, Джилл приникает в который раз к грубому любовнику-насильнику, давая испробовать вкус собственной крови, ярости, смешанной с извращённым наслаждением, зазывно прося и прося неизведанного. Как же так?       - Валентайн! – яростно рычит, утыкаясь носом в хрупкую ключицу. «Она совсем не отдаёт себе отчёта в том, что собственноручно пробудила зверя во мне. Чертовка…. Не мог же я…Я быть таким без неё? Или мог? Ну, если так, то получай плоды моего «пробуждения», невыносимо соблазнительная женщина!»….       «Как же неистова твоя глубина. И отнюдь не невинна в душе, Джилл», - в его зловещей усмешке проскользнуло змеёй. «После тебя я стала такой. Только ты мог сделать меня такой!», - в ответ ему. И вместе они падали в ту бездну, где родилась их обоюдная дикая страсть.       Громкие стоны, вскрикивания женщины, звуки соединяющихся тел, рычание буйного мужчины, пожалуй, были слышны и за пределами апартаментов. Но даже если это и было так, то какая кому разница? Яблоко лишь предлог к этому порыву. Они просто наслаждались друг другом, не отдавая себе отчёта в том, насколько извращённы и «больны» были собою….       Зубы погрузились, проткнув тонкую кожицу, в сочную плоть. Челюсти приложили некое усилие, прежде чем оторвать внушительный кусочек, чуть брызнув лакомым соком, оставшимся на окровавленных ранее губах, размягчая засохшую и треснувшую запёкшуюся кровью корочку, неприятно щипая ранку. Тем не менее, это ничуть не помешало наслаждаться самим процессом. Откушенная часть попала в рот, тут же смакуясь с изыском гурмана. Сочный, истекающий сладкой жидкостью, заставляющий прикрыть веки, погружаясь в собственные вкусовые ощущения. Казалось, от сего любимого и такого желанного вкуса сводит челюсть. Да, малость кисловат, но придаёт контраст со сладостью, вызывая порой лёгкую дрожь, не заметную, но будоражащую восприятие, придавая остроту. Тёкший уже по подбородку сок ловко подхватывает язычок, возвращая в глубину рта. Раненное яблоко на фоне общей красной оболочки демонстрирует место «травмы», истекающее «кровью». Бережно коснувшись, влажный язык собирает эту жидкость, одновременно намечая место будущего повреждения. И вправду, челюсти вновь активно работают с новой порцией. Причмокнув от удовольствия, Джилл рефлекторно проводит по животику, словно сопровождая пищу в конечный пункт назначения. Мысленно отмечает, как низ живота ноет. «Вескер, ты был необычайно груб, но знай – это яблоко того стоило. Как же давно я не вкушала столь лакомого плода…» - отметив, что подсознательно имеет в виду и пылкий, но довольно жёсткий секс, вновь откусывает сочную плоть фрукта.       Поверх ладошки ложиться мужская, а шею обжигает тяжёлый выдох любовника – ещё не отошёл от бешеной скачки. В отличие от него, Джилл сумела быстро восстановить дыхание и теперь наслаждалась полученным призом. Настойчивый партнёр заключил плавную талию в кольцо своих рук, а мокрые губы мазнули по изгибу шеи, проследив линию сонной артерии, сомкнулись. Вздрогнув от этой дополнительной ласки, женщина расслабленно откинулась назад, оперевшись о горячую и вздымающуюся грудь, чувствуя, как пульс бешеного сердца отбивает свой ритм, туканьем отдаваясь ей в спину, соединяясь и с её сердцем, создавая некую связь. Устроив голову на крепком и, увы, нимало искусанном ранее плече, выдыхает в ухо безмолвному доселе наблюдателю. Яблоко неожиданно уходит из пальцев, оказываясь у соперника. Внимательно рассмотрев сей фрукт, Вескер пробует, взяв при сём немалый кусок. Хруст явно оповещает о том, что заслуженную награду у привлечённой к сделке пытаются отобрать посредством полного съедения.       - Эй! – возмущению не было предела. Звонкая пощёчина, но не такая сильная, вопреки звуку, настигла щеки мужчины, оставляя лёгкое жжение. Жёлтые очи обратили свой взор на недовольную особу, иронично приподнялась бровь – «Что?». Он мог бы мигом наказать пленную за такой проступок, но сейчас… Сейчас было слишком хорошо, чтобы портить позднюю ночь такими действиями. Гневно засопев, но скорее пребывая не в состоянии, когда разум охватывает ярость, а в том, что лишь оставляет усталость, позволяющую вполовину сил реагировать на окружающее.       - Моя милая Валентайн, - словно объясняясь с ребёнком, начал мужчина, не обратив никакого внимания на удар, - разве только ты заслужила его? Запретный плод сладок, и ты вкусила его. Но! – тут он торжествующе задержал дыхание, хитро блеснув пламенем глаз, собеседница напряглась, ожидая очередной уловки, - Есть одно «Но». Ты вкушала его вместе со мною. А что это значит?       Напряжённо засопев, понимая, в чём подвох, она испепеляет взором блондина, на что тот лишь усмехается, непримянул откусить ещё порцию лакомства от плода.       - Это значит, моя развратница, что я имею полное право получить причитающуюся долю и от яблока.       Вновь тянется ртом к вышеупомянутому, но тонкие пальцы ловко выхватывают желанное лакомство из рук злодея. Сверкнув глазами, женщина хрустнула едой, с жадностью пряча сочное растение от находчивого соперника. Однако он успел заметить игривые огоньки в глубине её очей, что своими небесами взирали на него, отражая многое из того, бывшего недосягаемым. Джилл знала, что напоминать про «римские законы» бесполезно – если безумный любовник решил играть по собственным правилам, значит, так и будет. Склонившись к лицу своей нежной пассии, собирает губами капельки яблочного сока, попутно пробуя на вкус и саму законную владелицу яблока. Ловкий язык, забравшись вглубь горячего рта, пытается отобрать кусочки лакомства, но соперница упорствует и, к сожалению, пришлось грубовато добиться своего. Ладони, доселе спокойно устроившиеся на талии, принялись оглаживать стройное тело подопечной, попутно вызывая стаю мурашек прикосновением мозолистой кожи. Пальцы добрались до грудей, сминая. Джилл шикнула от боли – во время секса Вескер был не особо нежен и теперь всё её тело носило следы этой любви, при каждом удобном случае напоминая о бурном времяпровождении. Синяки, укусы….       … Ну только он мог так «любить». И это невзирая на то, что она всячески просила его быть хоть чуточку аккуратнее. Но нет, этот зверь настаивал на своём, продолжая в последующих совокуплениях умудряться оставлять памятки, грозно рыча и больно стискивая хрупкое тело во время оргазма, изливаясь в лоно возлюбленной. А её сладкие стоны…. Невыразимо провоцировали искушённого мужчину на большее. Он уже и не помнил, в каких именно положениях брал эту искусительницу, но точно знал, что она, достоверно, осталась довольна им. Даже чересчур довольна. Прикрыв веки, окунается в пережитые недавно ощущения. Как её мышцы влагалища сжимают член, ритмично, как расслабляются, стоит ему выйти, и как судорожно обволакивают потом, стоит рьяно проникнуть вновь, порождая вскрик у своей жертвы «любви». А как она цеплялась за его плечи, стискивая, царапая, припадая ближе, ища большего. И как требовала ещё, стоило покинуть эту влажную тесноту, оставив частичку себя в виде семени. Как требовательно Джилл, погружаясь во мрак, в коем сплелись необузданная страсть и многое из того, что на уровне инстинктов движет разумом безумной женщины и мужчины, кусала его плечи, призывая не оставлять. Ноги, обхватившие его чресла, приникали ближе, а баловница, похотливо постанывая, тёрлась о вновь вставший колом член, моля о продолжении. Рыча, он вновь устремлялся навстречу, к ней, не в силах сдерживать собственную безрассудную похоть, поглотившую сознание блондина наравне с благородным вином. А по окончании процесса он губами собирал солёные капли, непроизвольно появлявшиеся в уголках небесно-голубых глаз партнерши и дорожками стекающие по щекам….       Сладко причмокнув от удовольствия, вновь обозревает мир, сосредоточием коего в данный момент для него является пространство комнаты, а также и не в меру осчастливленная пленница. Яблока уже не было – за то время, пока погружённый в собственные думы учёный отсутствовал, Джилл искусала плод, оставив лишь огрызок, покоящийся в вазе рядом с опустевшей гроздью и персиковой косточкой. И теперь демонстративно облизывала пальцы, по очереди вбирая каждый в рот, обсасывая и по окончании каждой процедуры самым кончиком розового язычка обводя. Вескер предупреждающе зарычал, перехватывая женскую руку за запястье и поднося ближе к себе. Сверкнув огнём змеиных очей, захватывает палец губами, повторяя процесс, но уже укусив. Не сильно – ей уже и так досталось сегодня. Предостерегает, чтобы впредь была аккуратна в провокационных действиях.       - Альберт, - как мягко было произнесено его имя этим чарующим с лёгкой осиплостью после бурных действ голосом.       Голубые глаза, поблёскивая от недавних слезинок, с нежностью воззрились на него, поощряя. А многострадальные уста приоткрылись, что-то невнятно шепча. К сожалению, даже с идеальным слухом блондин не смог разобрать в этот миг, что именно. Тем не менее, в дополнение ко всему, Валентайн повернулась к нему, на этот раз удобно устроившись на его коленях. «Хорошо, что хоть не соблазняет сейчас. Иначе не смогу сдержать себя. Милая Валентайн, что же ты творишь со мной?…». Вторая длань накрыла его гладковыбритую щёку, чуть оглаживая, проводя по скуле, виску, подбородку, задевая линию губ.       Перст пошевелился, задев ногтём язык, и злодей опомнился. Нет, не так. Он вспомнил, как во время полового акта повела себя милая, прибавив некую деталь к тому безумию, что было.…       …Задумчиво глядя на подчинённую, биотеррорист проникает двумя пальцами в рот. Джилл рефлекторно облизывает их, не задумавшись поначалу, а когда остановилась, вопрошающе глянула на блондина – что за игру ты устроил? Перста, бывшие во рту, слабо пошевелились, а взор призвал действовать. С силой посасывая, Джилл пыталась имитировать и его фрикционные движения, плотно обхватывая языком фаланги, но при этом кусая беспощадно. Распалила мужчину, когда одновременно с движениями языка сокращала мышцы лона, обхватывая ноющую плоть. Как она может казаться невинной и сразу же такой развратной? Скрытые намёки в голубизне этих небес, недосягаемых за пушистыми ресницами, изящно подчёркивающих красоту омутов души, но и выполняя роль защиты, в нужный момент, когда, вероятно, разгадка таинства приходит Вескеру, тут же с удивлённым взмахиванием отрезающие нить понимания. И он злился, когда она так делала. «Пытаешься скрыться от меня? Спрятаться? Напрасно, Джилл Валентайн, ты моя. Чья? Повторяю. Специально для тебя, дорогая. Моя! И больше ничья!» - инстинкты собственника брали вверх, а обладание этим телом подливало масла в огонь….       - Джилл, - баритон прервал сиё действо, заставляя ресницы удивлённо вспорхнуть. Оценив собеседницу, понимает, что и она отдалена. В глубине её души она живёт, окутанная таинством. Невозможная.       - Я…, - но не даёт права договорить, привлекаясь к измученному рту. Довольно слов, она вполне заслужила и нежных касаний, равно как и отдыха. Уж лучше сейчас передышка, ведь сил даже на негу не хватит – так измотала шаловливая его за сегодняшний вечер.       - Джилл, не стоит уходить отсюда, - приглашающим жестом указывает на покрывало, ранее взятое откуда-то из-за дивана.       Слабо кивнув, уставшая обхватывает руками его плечи, прижимаясь, надеясь, что биотеррорист всё же сам устроит её на спальном месте. А далее – неважно. Накатившая усталость пришла вкупе и с сонливостью, требовавшей положенное здесь и сейчас. Благодарно ткнувшись носом в ухо своему врагу и любовнику, краем глаза примечает, как на ковре остаются одиноко лежать голубой шёлковый халатик, просторные домашние мужские шорты и её короткие, а также и второй халат, скатившийся с дивана во время бурной скачки. Никто так и не удосужился поднять брошенные вещи – да и в невмоготу было в данный момент.       - Насчёт приза. Яблоко было вкусным, - легко улыбнувшись, получает в ответ похожую усмешку, изогнувшую уста учёного. Под покрывалом тепло и на удивление нежарко, что особенно хорошо сейчас. А горячее, не остывшее после утех, тело, заключившее её в плен надёжных рук, гарантировало крепкий и здоровый сон.       - Рад, что оно пришлось тебе по вкусу, моя пленница, - шёпот достиг её слуха, вырывая из рук захватывавшего власть сна, прося отсрочить на минуту необходимый отдых. – Знай, что для тебя, - он оправил одну прядь её длинных волос, убрав с лица, - у меня всегда найдётся сочное яблоко. И не одно.       Намёк был понят, разумеется. Иронически хмыкнув, Валентайн отвечает, не забывая чувствительно ущипнуть мужчину в бок, пока позволял:       - В таком случае прибереги их для меня, Вескер.       И, сонно зевнув, устраивает голову на широкой груди любовника, отсчитывая заместо овечек размеренный пульс безумного желанного учёного, незаметно, но сразу же проваливаясь в царство Морфея. Мерное сопение женщины нарушил тихий голос, впрочем, ничуть не побеспокоивший спящую.       - Расплатишься ли со мной тогда? Неугомонная Валентайн…. – после последовал примеру подопечной, не желая оставаться в компании личных раздумий. У любовников ещё достаточно времени и предлогов, дабы изучить друг друга.