Где мёртвые становятся мёртвыми

Гай Гаал блаженно улыбнулся. Наступила ночь, и его друг, его Мак, пришел к нему и теперь Гай смотрел, не в силах оторвать взгляда. Широкие плечи, узкие бедра, смуглый мускулистый торс. И – открытая счастливая улыбка. Мак посмотрел на приподнявшегося на постели друга, засмеялся и взял его за руки. – Мак... – Молчи, Гай, молчи. У нас мало времени, – Максим наклонился и взял Гая за подбородок. Гай восхищенно выдохнул и провел кончиками пальцев по груди друга. Максим улыбнулся. – Мак... – Гай поднял глаза. – мы, наверное, не должны? Понимаешь, Рада... Она ведь любит тебя. – Рада – хорошая девушка, – снова улыбнулся Максим. – Я ее очень люблю, но разве я не могу любить вас обоих? – Можешь, конечно, можешь, – торопливо согласился Гай. Ему такой вариант понравился. – А она не огорчится? – Ну что ты! – засмеялся Максим. – Она умная девушка! И потом – она же тоже любит нас обоих. Гай засмеялся в ответ. Это правда, Рада – умная, добрая и хорошая. Она все поймет. Но волнение не уходило. – Мак, погоди минутку, – Мак нетерпеливо дернулся. – Я еще должен тебе сказать. Точнее – спросить. Понимаешь, у нас вот так не принято. Ну, когда мужчина с мужчиной. Гай почувствовал, что краснеет. – У нас считается, что мужчина должен хотеть женщину. Или он болен. А как считают у вас, в горах? Максим засмеялся. – У нас на ... в горах считают, что единственное, что недопустимо в любви – это насилие. Так что не переживай и иди сюда. И начал медленно и ласково гладить тело Гая. Гай потянулся к другу. – Нет–нет, – прошептал Максим. – Ляг и расслабься. Гай подчинился. Они как зачарованные смотрели друг на друга, гладили волосы, руки, грудь. Наконец губы молодых людей встретились и они задохнулись от страстного и жаркого поцелуя, от поглаживания языками неба, от покусывания губ, от прилившей спермы. Гай застонал от нежности: Максим как бы невзначай коснулся небритой щекой его груди. "Как же он быстро зарастает!" – мелькнула у Гая мысль. – "Ведь только с утра брился!" Но Мак продолжал ласково гладить его тело, постепенно опускаясь к бедрам и гениталиям, и Гай выбросил все мысли из головы. "Пустое! Он здесь, он не против – и это главное!". Максим тем временем бережно взял член друга в руки и начал уверенными ласковыми движениями массировать его. Гай застонал от удовольствия. Член твердел на глазах, Гай словно чувствовал, как приливает мужская сила. Он ответил, рванувшись вперед и теперь по полной отдавал Маку полученную ласку, целуя другу грудь и руки и хватая губами твердевший член. Молодой человек был готов и на гораздо большее и уже раздвинул ноги, готовясь сделать для своего друга и своего бога все, чего тот только захочет. – Гай! Подъем! Подъем, говорю тебе! Капрал Гаал поднял голову от подушки, набитой какой–то дрянью. И мгновенно вскочил. Солнце за узеньким окном уже вовсю светило. Это был сон! И теперь его бог, его Мак уже давно на ногах, а он ещё валяется! Гай быстро натянул штаны и вскочил. В дверном проеме стояли Мак и Аллу Зеф. Гай наскоро кивнул Зефу и повернулся к своему другу. И в очередной раз замер в восхищении. Мак стоял перед ним высокий, широкоплечий, загорелый, сверкающий глазами, чисто выбритый, в одних плавках, так восхитительно обтягивавших его чресла. Гай вздохнул и пошел умываться. «Максим вскочил, разбросав наваленные ветки. Он подбежал к Гаю, схватил его, поднял, поглядел в стеклянные глаза, прижался щекой к щеке, проклял и трижды проклял этот мир, в котором он так одинок и беспомощен, где мёртвые становятся мёртвыми навсегда, потому что ничего нет, потому что нечем сделать их живыми… Кажется, он плакал, колотил кулаками по земле, топтал белую каску, а потом Зеф начал протяжно кричать от боли, и тогда он пришёл в себя и, не глядя вокруг, не чувствуя больше ничего, кроме ненависти и жажды убивать, побрёл снова наверх, на свой наблюдательный пост…" – Ну? – спросил Зеф, когда Максим вышел от Странника. – Я уж думал, тебе конец. Стрелять собрался. – Не стреляйте, старина, – улыбнулся Максим. – Он предложил сотрудничать. Он может намного больше, чем мы все думали. Так что будем работать, профессор. Экономика, наука, экология. Но и воевать, к сожалению, придется. Заберу Раду и поедем. Максим повернулся и двинулся к воротам. – Мак, – молодой человек обернулся. Зеф стоял, слегка переминаясь с ноги на ногу. – Я все–таки должен тебе сказать. Давай–ка отойдем. – Если ты всерьез хочешь быть с Радой, тебе лучше знать. Гай тоже был влюблен в тебя. – Я тоже любил его. Для меня это не новость, – пожал плечами Максим. – Мак, ты не понял меня. Не только любил как друга и как человека, но и был влюблен. В прямом смысле этого слова. Макс ошарашенно тряс головой. – Но почему он промолчал? И откуда знаете вы, Зеф?! У вас же вроде это не принято?! – Именно поэтому, скорее всего и молчал, что не принято, – Зеф холодно и спокойно смотрел Максиму в глаза. – Он сам, по–моему, все прекрасно понимал. – Но вам же сказал?! – Максим почти кричал. – Не шуми, парень. Ничего он мне не говорил. – Но откуда же вы...?! – Живу давно. Это во–первых. И про мою прежнюю профессию, – усмехнулся Зеф. – не забывай. Это во–вторых. Максим кивнул и, опустив голову, побрел к воротам. "Уезжай, парень" – подумал, глядя ему вслед, профессор Зеф. – "Не ради себя, ради нее уезжай. Ты–то приживешься хоть у нас, хоть где угодно, а вот она – нет. Впрочем, сейчас не факт, что приживёшься".