Touch the fear

Вечер медленно опускался над Добби Вилледж. Закатное солнце окрашивало небо в багряные цвета с переливами розового и оранжевого. Становилось темно. Кругом уже зажигались огни, поглощаемые опускающимся на землю туманом. Шаманы спешили скрыться в своих комнатах, чтобы отдохнуть поодиночке или в компании, восстановить силы и собратья с мыслями в ожидании следующего поединка. Казалось, на улицах не осталось ни души. Но никому не было дела до решительно шагающей в сторону запретного леса девушки со светлыми волосами в черном платье и развевающемся красном платке на шее. Она плохо представляла, куда направлялась, однако точно знала, к кому и зачем. Сердце вело её, а оно не ошибалось ещё ни разу. Нехорошо одно: по мере приближения к предполагаемому месту назначения вся её смелость, весь порыв чувств неожиданно куда-то испарился, словно не она полдня убеждала себя, что её задумка для блага как Йо, так и её самой; и чем ближе блондинка оказывалась к лесу, тем темнее становилось и тем быстрее таяла, как последний снег, её уверенность. Запретный лес встретил её гробовой тишиной и зловещими тенями. Странно, но впервые такая обстановка напугала Анну. Никогда в жизни не позволила бы она себе такого малодушия, но не сейчас. Когда каждый шорох заставлял её в страхе оборачиваться, а каждая новая тень на её пути заставляла её сердце биться в два раза быстрее. Дрожа не то от испуга, не то от осознания того, что ей предстоит, девушка всё же продолжала идти вперед. И лишь когда невдалеке показались искры огонька, она замерла на месте. Перед костром, спиной к ней, на камне сидел молодой шаман. Она бы узнала его из тысячи. Длинные каштановые волосы. Горделиво-прямая осанка. И в этот раз черное кимоно, облегающее статную фигуру, полы которого темными пятнами расползались по земле. Рядом маленькая тень его верного спутника, не оставляющего его ни на минуту. — Как нехорошо подсматривать, — раздался знакомый спокойный голос. — Составь компанию, раз уж пришла. Анна вздрогнула. По коже побежали мурашки, но она совладала с собой, сделала несколько шагов вперед и обессиленно опустилась на колени возле костра, не сводя с него глаз. — Неужели надумала принять моё предложение? — с дерзкой усмешкой спросил шаман, поглядывая на смертно-бледную блондинку. — Зик, — упавшим голосом произнесла она, не поворачивая головы. — На это можешь не надеяться, я пришла предложить тебе свою сделку. Карие глаза лукаво блеснули в свете огня. — Вот как? — он тихо рассмеялся. — Мне даже интересно. Что же такого ты, Анна, хочешь попросить у меня? Та растерянно взглянула на маленькую тень рядом с Зиком. Он понял и кивнул. — Опачо, оставь нас. Проследи, чтобы никто не мешал нам. Вернешься по моему зову. Через мгновение они уже остались наедине. Он и она. Непримиримые враги, открыто воевавшие друг против друга. Обоим был известен исход турнира. И судьба Йо Асакуры. Незавидная участь. Поэтому девушка не могла допустить этого… — Я прошу тебя отказаться от поединка с Йо, — запинаясь, проговорила она. Карие глаза смотрели внимательно, но вместе с тем насмешливо. — Повтори-ка? — Ты слышал, — зло огрызнулась Анна, сложив руки на груди. — Повтори, — тоном, не терпящим возражений, приказал шаман. — Мы оба знаем, что твоя сила намного больше его, — вновь заговорила блондинка. — И ты сможешь победить, как ты делал это вот уже столько лет подряд. Йо не понимает этого. Другого выхода, кроме как говорить с тобой, у меня нет. Минуты три в ушах звенело от абсолютной тишины. Даже треск сучьев и дров в костре не был слышен. Медиум сидела, опустив голову и исподлобья наблюдая за реакцией Зика. Тот молча смотрел перед собой, пока не издал смешок. — Твоя вера в моего непутевого братца меня впечатляет, дорогая Анна. От одного этого обращения к ней девушку коробило. Нестерпимо хотелось встать, залепить самодовольному чудовищу знатную пощечину и уйти, однако она понимала, что не сделает этого. Она пришла ради Йо. И не уйдет, пока не поможет спасти его. Надежды мало. Но она попытается. — Такого исхода событий я не предвидел, — вновь усмехнулся Зик. — Зачем тебе это? Всё равно рано или поздно я стану королем шаманов, и если Йо не обзаведется мозгами, чтобы присоединиться ко мне, то будет уничтожен. Или… Я должен дать тебе время побыть с ним? Не отрицай, ты ведь любишь его, иначе бы не пришла… Блондинка молчала, очерчивая ладонями полукруги на земле рядом с собой. Она думала о том, что слова её врага были чистой правдой. Но может быть… Может быть, она сумеет натренировать Йо Асакуру, чтобы он смог победить своего брата? Может быть, её жертва не станет напрасной? Или всё же одуматься? Встать, пойти, побежать немедля, куда угодно, лишь бы подальше от собственного позора и унижения… Почему он смотрит так? Почему в его взгляде всегда вызов? Он… Догадался? Догадался о том, что она готова сделать? Или ей это только кажется? Наверное, его карие глаза всегда так смотрели. Просто она не замечала этого. А теперь время пришло. — Ну и что же ты можешь дать взамен? — наклонив голову набок, спросил шаман, подпирая щеку ладонью. Анна покраснела и отвернулась. — Ты ведь и сам знаешь ответ. Зачем спрашивать? — Догадываюсь, — поправил девушку Зик. — Так подтверди мои сомнения. Или развей их. Блондинка встала. Отбросила в сторону сандалии, оставшись стоять босиком на прохладной и мягкой траве. Робко потянулась руками к платку, развязала его, пытаясь делать это как можно медленнее. Асакура-старший внимательно наблюдал за её действиями и молчал. К удивлению Анны, он даже не ухмылялся — его лицо сохраняло серьезное выражение; неожиданно он вытянул вперед левую руку, остановив попытку девушки сбросить с себя платье. — Не торопись. Иди сюда, — властно сказал шаман. Медиум глубоко вздохнула и резко выдохнула, стараясь унять бешеный стук сердца. Казалось, в виски с обоих сторон били огромные молотки — так клокотала кровь. Блондинка шагнула вперед и решилась поднять глаза на Зика, который уже пристально изучал её хищным взглядом: сначала лицо, затем оголенную шею, грудь, ноги. Когда Анна подошла достаточно близко, он взял её за руку и настойчиво потянул к себе. Едва коснувшись его кожи, девушка задрожала всем телом. Теплая. Почти горячая. Ещё бы, вся его натура такая! — Ты ледяная, — с усмешкой констатировал Асакура. — Ну это ничего, мы тебя быстро согреем. — Помолчи, — сквозь зубы буркнула блондинка. — Какие мы дерзкие, — Зик улыбнулся шире. Странно, но в той улыбке впервые не было ничего зловещего и угрожающего. — Сядь на колени. Медиум пожала плечами: просьба шамана слегка удивила её. — Руку мою отпусти, — она попыталась высвободить кисть, но стальная хватка врага не позволяла ей сделать этого. — Ко мне на колени, — пояснил Асакура-старший с непроницаемо спокойным лицом. — Зачем? — опешила Анна. — А давай помолчишь теперь ты, — беззлобно сказал Зик. — Сядь. «Ладно. Пусть подавится», — подумала она и, пару мгновений поглядев в землю, осторожно села на одно колено шамана. Непривычно и слегка неудобно. — Не нужно произносить такие грубые вещи, леди, — предупредил он. — «Пусть подавится» звучит не очень лестно. — Прекрати читать мысли! — рассердилась девушка. — Лучше ты прекрати болтать без толку и послушай тишину, — приказал Асакура. Блондинка вздохнула, опустила руки, перебирая пальцами подол платья, и уставилась на языки пламени. Было довольно уютно, если не считать того отвратительного момента, что она сидит на коленях у своего заклятого врага. Её трясло, как в лихорадке, сердце колотилось о грудную клетку с бешеной скоростью, босые ноги замерзали, но она поджимала их, лишь бы не сделать лишнего движения. Тягостное молчание томило её, она мечтала только о том, чтобы всё скорее закончилось. А Зик продолжал молчать, изредка глубоко вздыхая, но его дыхание (или Анне это только показалось) с каждым разом становилось сбивчивее. — И долго… Так сидеть? — нерешительно поинтересовалась медиум, сочтя неуместным произносить «будем». — А ты хочешь перейти к решительным действиям? — без тени насмешки задал встречный вопрос шаман. Девушка ничего не ответила. Асакура осторожно обнял её за талию и притянул ближе, заставив упереться плечом в его грудь. Блондинка прерывисто вздохнула, однако не произнесла ни слова. — Тебе страшно? — спросил её Зик, прикасаясь носом к её щеке. Инстинктивно Анна попыталась отодвинуться, но, естественно, шаман не дал ей этого сделать. — Нет, — набравшись смелости, как можно безразличнее отреагировала она. — Гордая, — улыбнулся он, заправляя прядь волос девушке за ухо и кончиками пальцев проводя по шее, плечу, опуская лямку платья, затем по спине и, обогнув талию, по бедру, замерев у колена. — Я могу чувствовать твоё напряжение всем своим телом и духом. Могу чувствовать, как ты дрожишь. Как стараешься взять себя в руки. Как, сама не замечая, поддаешься, потому что из глубины твоего естества поднимаются те чувства и ощущения, которые невозможно утаить, тем более от меня. Как подавляешь лишний вздох… — Асакура едва ощутимо коснулся губами обнаженного плеча медиум. — Лишний стон. Забудь об этом. Прикоснись к страху. Почувствуй меня. Его ладонь покоилась у самого края платья, затем уверенно двинулась выше. Блондинка закусила нижнюю губу и зажмурилась. Не думать. Просто не думать о том, что происходит. Однако это становилось чертовски трудно; ощущать нежные, но чувственные прикосновения мягких губ к шее, плечам, ключицам было жутко… Приятно. Но вместе с тем и неправильно, непристойно. Его черное кимоно уже упало с его плеч, и Анна почувствовала кожей манящую прохладу шелка. Зик, оставаясь на коленях, одной рукой крепко схватил девушку за запястья, другой провел по её телу, затем смял ткань платья в области пояса. Пара мгновений — и она лежит перед ним полностью обнаженная. В её глазах боль и ужас. В его — задор и желание. — Освободись от страха, — шепнул ей шаман. — Прикоснись к страху. Почувствуй меня. Резкое, неожиданное движение вперед, и в уголках глаз Анны собрались слезы. — Больно, — тихо призналась она. Его сильные руки сжимали хрупкое тело под ним, ладони гладили светлые волосы. — Чему ты учила Йо? — задержавшись в ней, спросил Асакура-старший. — Пора применить это и к себе. Блондинка судорожно пыталась вспомнить, одновременно осознавая, как глупо было вообще думать в этот момент. Но она просто хотела, чтобы мысли не были заняты тем, что происходит, не хотела видеть перед собой лицо того, кого ненавидела больше всего на свете. Расслабиться. Забыться. Прочь от реальности, где есть он. Прочь от того, на что она пошла ради спасения того, кого любила… Но не слышать сбившегося дыхания прямо у своего уха, не чувствовать осторожных прикосновений и поцелуев она не могла. Главное, просто не видеть. Она не помнила, сколько пролежала так, направив в темную пустоту отрешенный взгляд. Не помнила, как платье снова прикрыло нагое тело, а на шее оказался платок, завязанный совсем по-другому. Единственное, что навсегда осталось в её памяти, — хриплый довольный голос: — Я подожду, Анна. Но недолго. Обещаю, скоро ты станешь королевой. Нашей королевой шаманов.