Битва за Солнце

      Как бы он ни был организован и подготовлен, переезд – трудное и тяжелое дело, сопоставимое с пожаром или другим стихийным бедствием. Потому что это только кажется, что запаковать по коробкам вещи легко, на самом же деле за десять прожитых на одном месте лет набирается так много всего… Книги, диски, постеры любимых фильмов, фотографии, привезенные из путешествий сувениры… С каждой вещью связано то или иное воспоминание, которое, конечно же, хранится в сердце и в душе, но вещественное напоминание тоже хочется иметь, чтобы не забывать о счастливых мгновениях жизни в рутине дней. Поэтому работы нам с Мэттом сегодня предстоит много.       - Что пакуем в первую очередь? – интересуется он, окидывая взглядом нашу гостиную.       - Думаю, книги? А я пока займусь одеждой. - Мэтт молча кивает и, подхватив две пустых коробки, идет в комнату, которая служила нам с ним своеобразным кабинетом.       Я же иду в спальню и раскрываю шкаф… Часть нашей одежды за два месяца перекочевала к Маргарет, но и тут осталось еще достаточно. Кое-что, конечно, можно уже выбросить: к примеру, старые футболки Мэтта с ужасными рисунками – все равно они уже все дырявые… или кучу лежащих на верхней полке изношенных донельзя джинсов. Среди которых находятся аккуратно свернутые ярко-зеленые и красные. Улыбаюсь, вспоминая, как мы их покупали. И какой фурор Мэтт в них производил, когда мы выступали с концертами…       Жаль, что этот период нашей жизни остался только в воспоминаниях – последний раз мы играли года три, наверное, назад, как раз перед рождением у Криса и Келли Алфи. Конечно, понятно, что времени на это оставалось все меньше и меньше - работа и семейные обязательства брали свое, но вот как раз эту страницу нашей истории я бы не хотел переворачивать как можно дольше… Не из-за мечтаний о славе и популярности – мы всегда играли, в первую очередь, только для себя – просто… Я люблю, когда Мэтт играет – целиком и полностью отдаваясь музыке, заражая всех слушателей своим драйвом и эмоциями… И становится при этом таким… Улыбаюсь, вспоминая, как он играл мне в нашем доме.       - Детка, тебе нужны старые учебники? – Мэтт заглядывает в спальню. – Ого, - усмехается, видя свои джинсы, - а я и не знал, что они еще живы…       - И вполне здоровы, - подмигиваю. - Не хочешь примерить?       - Боюсь, что уже не совсем в них умещусь… - качает он головой.       - Да брось! – подначиваю его. – Попробуй!       - Как-нибудь в другой раз… - без энтузиазма отзывается Мэтт. - Так что насчет учебников?       - Сложишь их в отдельную коробку? Я на факультет отвезу, в библиотеку – может, кому-нибудь пригодятся. – Он кивает и скрывается за дверью.       Я же аккуратно сворачиваю джинсы и укладываю в коробку к остальным вещам - выбросить их просто не поднимается рука…       - Так непривычно… - тянет Мэттью, когда, сложив почти все, мы решаем прерваться на чашку чая. – Мы отсюда уезжаем…       - Я тебя понимаю, - говорю, насыпая в еще не запакованную турку кофе и заливая его горячей водой. - Мне самому порой как-то… странно от всего этого…       - Так, может, и не стоило тогда… - начинает он.       - Милый… - поворачиваюсь и смотрю на него. – Мы же сами решили, что…       - Я помню, детка, я все помню… - поспешно произносит Мэтт.       - И мы же не продаем ее… - снимаю турку с огня и переливаю кофе в кружку. – Извини, сливки забыл купить.       - Ничего страшного, - чуть улыбается он. - Дом, я все знаю, но просто…       - Слишком много изменений сразу? – спрашиваю - ненаглядный хмыкает и согласно кивает. – Но одно у тебя точно остается неизменным, - кладу руку на его плечо. – Я.       - И это радует, - Мэтт улыбается, но как-то невесело. И от этого мне снова становится не по себе. Ощущение того, что в нашей жизни что-то идет наперекосяк и под откос, снова пробегает холодными противными мурашками вдоль позвоночника. Я пристально смотрю на любимого, пытаясь по выражению лица, морщинкам около глаз и рта считать – что же не так? И мучительно размышляю, стоит ли задать этот вопрос вслух. И получу ли я на него настоящий ответ.       - Детка, - зовет меня Мэтт, - о чем задумался? – спрашивает, ловя мой взгляд.       - Да так… - сажусь напротив него за стол и делаю глоток из кружки. – Думаю, что все то, что мы сейчас запаковали, еще и распаковывать придется…       - Я тебе помогу, - обещает он.       - А как… у тебя же конференция скоро? – спрашиваю. – Ты же занят будешь?       - Ну, не круглые же сутки… - хмыкает он. – Кстати, надо бы с риэлтором связаться… по поводу аренды. Хотя и не хочется ужасно сюда чужих людей пускать…       - Мне тоже, - киваю. – Поэтому… может, и вправду Кларе ее сдадим? – предлагаю. – Помнишь, я вас знакомил?       - Тезка спутницы Доктора?       - Она самая. Просто Клара уже видела квартиру, она ей понравилась, и район устраивает, да и аренда…       - А когда она успела оценить квартиру? – прерывает меня он.       - Пару дней назад, - смотрю на изменившееся выражение его лица. – Мэтт… но если ты против, то мы найдем кого-нибудь другого… Не думаю, что это будет проблемой.       - Да нет, наверное, я не против… - ненаглядный встает и ополаскивает кружку. – Просто…       - Просто что? - непонимающе смотрю на него.       - Она называет тебя «солнце»? – Мэтт разворачивается и пристально смотрит на меня.       - И еще половина конторы и постоянных клиентов, - улыбаюсь. – Ты же знаешь – как Дэвид тогда назвал один раз, так и прилепилось…       - Угу… - ненаглядный неопределенно кивает. – Ладно, - говорит деловито, - что у нас следующее на упаковку? Посуда? - он разворачивается и идет в коридор за коробками.       - Мэтт, - зову его – он оборачивается. – Ты тоже так меня называешь.       - Я не сижу на твоем столе в коротких юбках и туфлях на шпильках, - замечает он.       - Это было бы очень... оригинально, - улыбаюсь, качая головой, - милый, ты что, ревнуешь?       - А должен? - Мэтт, поставив коробку на стол, начинает методично ставить в нее кружки с мультяшными пони.       - Она так же, как и все, прекрасно знает, что у меня есть ты, – говорю, глядя на его упрямую макушку. – И что, кроме тебя, мне больше никто не нужен. – Он ничего не отвечает. – Ладно… пойду диски упакую… - разворачиваюсь и ухожу в гостиную – Мэтт меня не останавливает.       - Дом, - тихо говорит он, когда, в полном молчании дособирав вещи в коробки, мы закрываем дверь и спускаемся к машине. – Я не… сам не знаю, что на меня нашло. Извини, - он коротко целует меня в висок, - солнце…       - Приятно, что после десяти лет ты меня еще ревнуешь, - хмыкаю, заводя мотор.       - Просто я… боюсь потерять еще и тебя, - выдыхает Мэттью.       - Ты же знаешь – это невозможно, - кладу ладонь на его коленку, легко сжимаю. – Я тебе еще когда сказал, что просто так ты от меня не отделаешься…       Ненаглядный в ответ наконец-то улыбается.       И, вроде бы, вечер у нас проходит в полном согласии и семейном уюте: мы ужинаем с Маргарет, вспоминая смешные эпизоды из нашей жизни, читаем в гостиной, ложимся в кровать и засыпаем, обнявшись…       Только, привычно уже проснувшись посреди ночи, я снова вижу пустоту на другой половине кровати… Но вместо того, чтобы спуститься в гостиную к Мэтту и в очередной раз спросить, от чего же ему не спится, я прижимаю к себе странно не сопротивляющегося Джейми и закрываю глаза… ***       Просыпаюсь поздно. Воскресенье, выходной… Я был настолько вымотан ушедшей неделей, что даже не встал на пробежку. И, видимо, еще мучительная бессонница дала о себе знать. Смотрю на часы – почти полдень. Однако…       Принимаю душ и спускаюсь вниз, прислушиваясь к звукам в доме.       Тихо. Никого.       Странно. Может, Маргарет и Доминик уехали за продуктами? Иду на кухню, варю себе кофе, достаю сигареты и выхожу на крыльцо. Завтракать не хочется. Вообще в последнее время есть не хочется. Зато жутко тянет выпить – так, чтобы мозг отключился и перестал думать. Хоть какое-то время. Во мне все сильнее просыпается подзабытое ощущение, что весь мир – против меня, а я один – против мира.       «Это не так! - переубеждаю сам себя. – Сейчас у тебя есть близкие люди, те, кому ты дорог. Есть любимый человек…»       И как только я думаю о своем солнце, на поверхность всплывает та самая тревожная мысль, царапавшая сознание весь вчерашний вечер. Девица Клара и ее цепкий взгляд, направленный на Дома. И, может, я параноик, но точно не идиот. Это любимый по простоте душевной не замечает ее откровенных подкатов, даже не так - не по простоте душевной, а потому что ему это не надо… хотелось бы в это верить… Но эта одинокая девица явно не просто так демонстрирует ноги, а откровенно флиртует с ним.       Блять, я ревную. И опять до зубовного скрежета. Потому что чувствую угрозу… Это не передать словами – все покажется бредом, но на уровне интуиции…       Не могу сказать, что за десять лет у меня было много поводов для ревности: самый яркий, наверное, приключился в тот период, когда Дома только взяли на стажировку в «МК Билдинг». И вот тогда, не спорю, я вел себя, как идиот, но со временем научился различать обычное дружелюбие, как у МакМиллана, и заинтересованность определенной направленности. Конечно, на Дома обращают внимание: и мужчины, и женщины. И случалось, рисовались на горизонте желающие влезть в нашу семейную жизнь.       Хотя все это было ерундой. Я взревную, Доминик посмеется, с усердием докажет мне необоснованность моих опасений в постели, и мы забудем об этом.       Но такой тип, как эта Освальд, мне знаком, и очень хорошо: недотраханных и неустроенных дев из категории «Последний шанс» на кафедре и в лаборатории предостаточно. Всю жизнь карьеру делали, потом спохватились – а как же семья, дети? И начинается агрессивная ловля простофиль на живца. Причем я имею в виду именно таких – беспринципных сук, которые и у подруги мужа отобьют, лишь бы получить свое. И все под маской ангельской кротости.       И, что больше всего бесит: Доминику об этом не скажешь! Не поверит. Тем более, у них масса общих интересов… И она такая милая! Это сарказм, если что.       Я вдруг отвлекаюсь от Клары и вспоминаю Таню. Он же тогда выбрал меня… так что не стоит загоняться по этому поводу – ну, покрутит она задницей, поймет, что это дохлый номер, и исчезнет с горизонта. Но где-то в глубине души рождается новая невыносимая мысль: тогда Дом выбрал меня, будучи юным и увлеченным. Я его первый и единственный. У него никого не было «до»! А что, если…       Так, никаких «если». Это усталость, просто усталость. Нельзя смешивать проблемы на работе с личными. Нельзя свою злость направлять на любимого человека.       Мои размышления прерывает телефонный звонок. Нахожу мобильный и с удивлением слышу в трубке голос давнего знакомого и американского коллеги – Найджела Брауна. Мы с ним лет семь назад познакомились на одной из международных конференций в Бостоне, куда ездили вместе с Джоном. С тех пор не раз пересекались, так как работали в одной и той же области. Он каждый раз при встрече зовет меня в гости, но пока как-то не сложилось, хотя сам у нас с Домом гостил уже два раза. Найджел шумный, рослый афроамериканец, с оптимистичным взглядом на жизнь, позитивный и энергичный. И при этом деловитый, хваткий и очень талантливый ученый. Доминик, помнится, остался в полном восторге от него, подивившись разнице менталитетов.       - Хай, Мэттью! – приветствует меня Найджел, значительно смягчая согласные.       - Привет, Найдж! Не ожидал тебя услышать, но искренне рад.       - Я тоже, друг, - бросает Браун, но мгновенно меняет тон на деловой:       - Слушай, я вообще по делу звоню.       - Догадался… - смеюсь.       - Ну да, время такое – его никогда нет. Даже просто позвонить хорошему приятелю, поболтать о том, о сем, да, Мэтт?       - Согласен.       - Как Доминик? – интересуется Найджел, и я знаю, что это не пустой вопрос.       - Лучше всех.       - А сам?       - Так. С переменным успехом, - отвечаю уклончиво.       - Еще раз приношу свои соболезнования по поводу профессора Уокинга. Жаль, что не удалось вырваться на его похороны.       - Главное – позвонил, - пожимаю плечами.       - Мэтт… - слышу по тону, что Найджел переходит к цели своего звонка, - до меня тут дошли странные новости… Что творится в вашей лаборатории? И вообще – почему не ты у руля? Разве это не логично?       - Руководство после смерти Джона решило поменять курс, - морщусь.       - Так, что ты даже не принимаешь участие в собственной же конференции? – допытывается Найджел. – В чем дело, Мэттью?       - Долго рассказывать, Найдж. Скажу прямо – дни моей работы там сочтены. Это откровенно, - вздыхаю.       - Отлично, - раздается бодрый ответ. – Значит, я вовремя.       - То есть?       - Мэтт, у меня есть к тебе деловое предложение. Наш научный центр в Хьюстоне расширяется – скоро будет открыта новая лаборатория. Как раз по твоему направлению. Требуется не просто руководитель, а человек с твоими талантами ученого, действующего не по шаблонам, а интуитивно. Понимаешь? – азартно говорит Браун.       - К чему ты ведешь? – хотя я и сам понимаю, к чему. Явно не поделиться радостной новостью.       - Мэтт, это твое. Я вижу на этом месте только тебя! – убежденно заявляет приятель.       - Найдж, это Хьюстон! Ты предлагаешь мне все бросить и переехать в США?       - Именно! – восклицает Браун. – Мэтт, ну подумай сам: полный карт-бланш, никакого ограничения в финансировании, все – на твое усмотрение, новейшее оборудование. Такого в вашей Англии просто нет! Штат комплектуешь сам! Ты сможешь развернуться на полную мощь!       - Слушай, это все звучит крайне заманчиво, но… Мы только что дом купили и…       - Мэтт, о чем ты сейчас говоришь? Это все второстепенное!       - Найдж, я семейный человек! Ты предлагаешь мне оставить Доминика? Он вот-вот партнером компании станет, - сопротивляюсь.       - Боже, Мэттью! Ты же гений в своей области! Талантище, каких поискать надо! Каждая твоя статья вызывает ажиотаж в научном мире! Не ты должен подстраиваться под людей, а люди под тебя!       - Ты не прав… - отвечаю ему, но несколько неуверенно, и Браун чутко слышит проскользнувшее в моем голосе сомнение.       - Мэтт, наш научно-исследовательский центр – крупнейший в мире. Ты получишь несоизмеримо большие возможности. Я понимаю, ты не можешь мне дать ответ прямо сейчас. Но уверен, что и Доминик тебя поддержит. Переговорите. Уверен, что все как-то можно уладить. В конце концов, никто не требует от тебя менять гражданство и уезжать навсегда. Ты можешь приехать для начала на короткий срок, ознакомиться, оценить обстановку. Очень прошу тебя – не отмахивайся от предложения.       - Найдж, - обещаю ему, - я подумаю.       - Только не затягивай, - предупреждает приятель.       - Я понял.       - Я тебе в течение дня на электронку скину все данные по лаборатории. Думаю, с наглядным материалом доходчивее будет, - смеется Браун.       - Договорились.       - Дому «привет» передавай!       - Обязательно.       Отключаюсь и рассеянно смотрю в окно. В голове – полный сумбур, но реально я понимаю, что именно мне сейчас предложил Найджел - будущее.       Но… ради него придется оставить все здесь. «Поговори с Домом»… А как? Что я ему скажу? Моя работа важнее твоей? Бросай все и айда за мной? Боже, еще этот дом! Переезд… И это бросить?       С другой стороны, я осознаю, что все варианты, которые мне могут подвернуться здесь, и в половину не будут такими масштабными, как тот, который предлагает Браун. Единственное место, где я бы точно с удовольствием остался, не думая о замене - моя родная лаборатория в университете. Но его больше нет.       Дилемма. И она заключается исключительно в выборе между Домиником и моим желанием дальше расти в качестве ученого. Личное или общественно-значимое… Как-то так выходит.       Слышу смех со двора. Снова подхожу к окну и вижу окончательно вышибающую меня из колеи картину: по дорожке к дому идут весело общающиеся, радостные Доминик, Маргарет и… Клара, которая приобнимает любимого за талию и заливисто смеется, откидывая голову назад.       Очаровательно.       И как это понимать? ***       Я люблю бывать в Портретной галерее. Не потому, что такой уж великий знаток и ценитель искусства – просто из всех жанров живописи мне больше всего нравится именно портрет. Нравится смотреть на запечатленные на картинах лица принцев, министров, полководцев, поэтов, пытаясь уловить их настроение и представить, о чем они думали тогда, что их печалило и заботило. Почему в глазах первой красавицы двора затаилась мастерски схваченная художником печаль, чему улыбается старая леди в кринолине, что за книга в руках у Эмили Бронте…       Как сказал еще во времена студенчества мой профессор по истории культуры, это потому, что мне интересны люди, и я их искренне люблю. Не знаю, может быть, и поэтому. Или мне просто нравится спроектированное Эллисоном здание. В любом случае, я всегда прихожу сюда с огромным удовольствием. Хотя очень и очень нечасто.       Поэтому я рад, что сегодня мне удалось это сделать, да еще и вытащив Маргарет с собой: слушая, как она рассказывает нам с Кларой о художниках и запечатленных на картинах исторических личностях, я чуть ли не рот от восторга открывал – так это было интересно и эмоционально! Да и не только я – Клара тоже. И даже парочка скучающих школьников, явно отбившихся от экскурсии, притормозила на пять минут у портрета Шекспира, чтобы послушать рассказ миссис Уокинг об истории его создания, восторженно выдав: «Леди жжет – не то, что наш экскурсовод!». Но самое главное – Маргарет, ведя нас от полотна к полотну, была такой воодушевленной и счастливой, какой я не видел с тех пор, как не стало Джона. И только ради этого стоило еще раз полюбить это место.       - Привет! – в самом безоблачном настроении я захожу в гостиную. – Это мы!       - Я понял уже, - как-то скучно отвечает Мэтт. – Привет.       - Как ты? – целую его в щеку - он морщится и не отвечает.       - Где были? – интересуется.       - В Портретной Галерее, - всматриваюсь в его нахмуренное лицо – что не так?       - Маргарет устроила нам просто потрясающую экскурсию по ней! – восторженно говорит Клара, входя вслед за мной в комнату. Любимый бросает в ее сторону быстрый недовольный взгляд и хмурится. - Добрый день, Мэттью, - улыбается она.       - Здравствуйте, мисс Освальд, - сухо отвечает он, даже не пытаясь натянуть на лицо улыбку вежливости.       - Так официально! – смеется коллега. - Извини, что похитила миссис Уокинг и Дома...       - Ну, лично мне такое похищение было только в удовольствие, - улыбается Маргарет, усаживаясь в кресло. - Давно я там не была – наверное, тогда, с Домми в последний раз.       - Но все равно… - Клара смущенно улыбается, - получается, что я напросилась…       - Перестань говорить глупости, - улыбаюсь ей в ответ, краем глаза отмечая, как Мэттью еще больше хмурится и мрачнеет. Да что происходит-то?       Вопросительно смотрю на него: «Скажи, что не так?», но он только неопределенно передергивает плечами и с безучастным видом прислоняется к подоконнику.       - Значит, вы хорошо провели время… - проговаривает он, уставившись рассеянным взглядом в стену напротив.       - Просто отлично! – отвечает Клара пылко. - Жаль, что ты не смог пойти с нами.       - Действительно, жаль, - кивает любимый, - я, наверное, много упустил… Ладно, пойду сделаю вам чай… Вы же, наверняка, очень… - он бросает на меня короткий взгляд, - очень устали.       - Я помогу тебе, - иду вслед за ним. – Мэттью, что происходит? – интересуюсь у него, когда за нами закрывается дверь кухни.       - Ничего, - он пожимает плечами и ставит чайник. – Все в порядке.       - Милый… - я просто физически ощущаю, как он снова ощетинился всеми своими колючками. И мое хорошее настроение, напоровшись на них, сдувается, как воздушный шарик. а на его место приходит смешанная с раздражением тревога. – Я тебя прошу…       - Я тебя тоже – подай заварку, пожалуйста, - говорит он, доставая заварочный чайник.       - Давай я сделаю, - предлагаю.       - Не надо, - Мэтт качает головой, - я сам.       - Ты обиделся, да? – допытываюсь, дергая его за рукав рубашки.       - Нет, на что? - он упрямо поджимает губы.       - Ну… на то, что мы ушли с Маргарет…       - Нет, что ты… - он ерничает? - Ты же знаешь, что я не люблю смотреть на картины, – хмыкает Мэтт. - В самом деле, дорогой, не загоняйся, - и, обойдя меня, продолжает возиться с чаем.       - Не могу, - качаю головой, - потому что чувствую, что с тобой что-то не так. Мэттью? – вопросительно смотрю на него – он снова отводит взгляд и сжимает губы в тонкую полоску.       - Почему ты не позвал меня? – говорит, наконец.       - Потому что, как ты сам сказал, ты терпеть не можешь музеи… - отвечаю. – К тому же ты так устало выглядишь в последнее время… Мне показалось, что будет лучше, если ты поспишь и…       - Но ты мог хотя бы сказать мне! - прерывает он меня.       - Мэтт, - чуть улыбаюсь, - вообще-то я тебе говорил…       - Да ты что! – восклицает он саркастично. - И когда же? Во сне?       - Три дня назад. За ужином, - говорю, чуть раздраженно, - и если бы ты слушал меня внимательнее – то услышал бы…       - Я не слышал, потому что ты ничего не говорил! – он откидывает от себя прихватку.       - Можешь спросить у миссис Уокинг… - устало выдыхаю. – Мэттью, я тебя прошу… давай не будем накручивать друг друга из-за ерунды.       - А, по-твоему, это ерунда? – взвивается он, разозлившись окончательно. – Ты, ничего мне не говоря, идешь в музей, блять, с этой Кларой и…       - Там была еще Маргарет, - перебиваю его, – из-за которой, собственно, я туда и пошел – чтобы немного ее встряхнуть и отвлечь.       - И Клара, тебе, конечно, в этом очень сильно помогла… - замечает он язвительно, - как самый настоящий друг. Только почему-то смотрит она на тебя совсем не как на друга!       - Мэтт, - я снимаю очки и тру переносицу пальцами, - ну что ты снова напридумывал? Нормально она на меня смотрит, - ненаглядный фыркает раздраженно, - потому что знает, что я люблю тебя, и других для меня просто не существует. И ты это знаешь тоже, - пристально смотрю в его глаза и замечаю, что сейчас они словно корочкой льда покрылись, став такими же холодными, какими были много лет назад. Какими он уже давно не смотрел на меня. Мне становится ужасно неуютно под этим его взглядом.       - Мэтт, - обнимаю его и прижимаю к себе, - я люблю тебя. Я только твой. Всегда был твоим и буду. И это ты тоже знаешь, - целую его колючую щеку, - но зачем-то цепляешься и ищешь повод поругаться… И я не понимаю – зачем? - снова заглядываю в его глаза. - Мне кажется, что дело вовсе не в том, что я пошел в музей с Кларой… - говорю, поражаясь их непривычной холодности, - тут что-то другое. И, если честно, я не понимаю, что с тобой такое происходит, Мэттью.       - Со мной ничего не происходит, - он отводит взгляд.       - Да ну? – отпускаю его из объятий и складываю руки на груди. - Ты не спишь ночами, снова куришь, настроение у тебя постоянно на нуле, тебя все не устраивает и раздражает! Ты считаешь это нормальным, милый? – Мэтт бросает на меня быстрый взгляд, и тут же отводит глаза. – То, что ты отгораживаешься от меня и от Маргарет, - продолжаю, слегка повысив голос, - почти с нами не разговариваешь, что тебе нет дела вообще ни до чего, кроме своего пасьянса, а на любую попытку узнать, в чем же дело, ты утверждаешь, что все просто прекрасно и отлично, – это нормально, Мэттью?       - Дом… - любимый смотрит на меня – живыми, не ледяными глазами, - просто я не хочу, что бы вы…       - Эй, у вас тут все в порядке? – улыбается заглянувшая на кухню Клара. – А то миссис Уокинг волнуется.       - Да, - киваю, стирая тревогу с лица. - Мы уже идем! Мэттью, - говорю, когда мы снова остаемся на кухне одни, - скажи мне, я тебя прошу...       - Идем пить чай, нас уже заждались, - он подхватывает поднос с чашками и чайником и выходит из кухни…       … - Домми?       - Да, Маргарет? – отрываюсь от экрана ноутбука – сегодня я работаю дома - и смотрю на нее.       - Мне кажется или вы с Мэттью поругались? – она снимает очки для чтения и внимательно смотрит на меня.       - Миссис Уокинг, - вздыхаю и качаю головой, – честно? Я сам не знаю. Но похоже, что да…       - И это еще раз говорит о том, что вам пора жить своей жизнью, - говорит она.       - Да здесь не в этом дело, Маргарет… Просто Мэтт… С ним что-то неладное творится в последнее время, - озвучиваю ей свои тревоги. - Такое впечатление, что мы отдаляемся друг от друга. Он закрывается от меня, становится таким колючим, как тогда…       - Детка, - миссис Уокинг внимательно смотрит на меня, - ты не преувеличиваешь?       - Не знаю, Маргарет, я уже ничего не знаю, - тру лицо ладонями. – Он говорит, что до сих пор не может оправиться от смерти Джона…       - Знаешь, я этому не удивлена, - она встает со своего кресла и садится рядом со мной на диван, – с его-то складом характера… Он же словно оголенный нерв - все чувства гораздо сильнее и острее. Да еще и все его предыдущие горести наложили на его душу отпечаток, - Маргарет вздыхает тяжело. - А Джон… был ему как отец…       - Маргарет, - смотрю на нее, - но вы же тоже… Джон и для вас был таким же близким.       - Милый мой мальчик, - грустно улыбается она, - конечно, был. И остается им до сих пор. И я тоже, - она смахивает слезинку с морщинистой щеки, - иногда думаю, что он просто вышел подстричь живую изгородь и заболтался с соседом… Но если ты подходишь к рубежу восьмого десятка, то уже готов к потерям близких, - Маргарет ласково гладит висящее на цепочке обручальное кольцо, - потому что знаешь, что скоро снова встретишься с ними. К тому же, - она гладит меня по руке, - мы с тобой, в отличие от Мэтти, более земные люди – это нам помогает…       - Возможно, - киваю, - но, мне кажется, что тут дело не только в этом… в том, что он переживает уход Джона. Тут еще что-то.       - Я же говорю – вам пора в свое семейное гнездышко, детка, - миссис Уокинг улыбается. - Негоже вам коротать дни в обществе старой калоши.       - Ну что вы такое говорите, Маргарет, какая вы калоша! – восклицаю.       - Может быть, и не калоша, - она тихо смеется, - но то, что вам, детки мои, пора жить своей жизнью – это точно. Глядишь, и все проблемы сразу решатся… без посторонних глаз.       - Миссис Уокинг! – укоризненно смотрю на нее.       - Разве я не права? – она треплет меня по щеке. – Детка, вы пара и то, что вам иногда надо побыть наедине друг с другом, вполне естественно. Так что, - улыбается Маргарет, - считайте, что с понедельника я вас выселяю. А сегодня еще и на свидание выгоняю – сходите с Мэттом в ресторан или кино и до двенадцати не смейте возвращаться! – шутливо приказывает она. – И только посмей хоть раз позвонить мне и спросить, как я себя чувствую - я тебе тогда задам!       Я только головой качаю с улыбкой, понимая, тем не менее, что Маргарет права. Наверное, нас действительно заела рутина дней и забот. Наверное, действительно, разрываясь между заботой о миссис Уокинг, маме и работой, нам все меньше времени остается для нас двоих. Для наших, не предназначенных ни для кого, разговоров. Для прикосновений, которые не надо контролировать. Для нашего с Мэттом собственного мира, где есть только мы.       И, пожалуй, надо действительно сделать любимому сюрприз и заказать столик в нашем любимом ресторане…       Я ставлю машину на стоянку и неторопливо иду по широкой аллее к зданию лаборатории, где трудится ненаглядный.       - Мистаовард! – слышу слева и, обернувшись, вижу сидящего на скамейке дипломника Мэтта - того самого панка, который меня принцессой нарек. – Здрасьте! – улыбается он.       - Привет, Кейси, - ответно улыбаюсь. – Как дела?       - Да по-всякому, - шмыгает он носом, с любопытством рассматривая меня. - Вы к доку?       - К нему. Не знаешь, он в лаборатории?       - Вроде там, - кивает Кейси.       - Спасибо. - Я направляюсь к спрятавшемуся за кустами корпусу. Толкаю стеклянную дверь, пересекаю просторный холл и иду к лестнице: где находится кабинет Мэттью, мне отлично известно – я не раз там бывал.       - Молодой человек, вы к кому? – обернувшись, с удивлением смотрю на средних лет отчаянно потеющего коренастого мужчину с водянистыми глазами.       - К доктору Беллами, - он, смерив меня каким-то непонятным презрительно-брезгливым взглядом, поджимает губы и цедит:       - Конец коридора, вторая дверь слева.       - Спасибо, я знаю, - слегка пожав плечами – странный какой-то тип, поднимаюсь на второй этаж и открываю дверь…       - Дом? – Мэтт удивленно смотрит на меня. - Что ты…       - Решил оторвать тебя от твоих драгоценных формул, - улыбаюсь, - и пригласить на свидание, - целую его в щеку - любимый как-то странно дергается, поэтому поцелуй получается смазанным. – Все еще сердишься? – спрашиваю.       - Нет, - он качает головой, - только…       - Много срочной работы? – понятливо киваю. - Тогда можем отложить, не проблема.       - Нет, - любимый еще раз качает головой. – Просто не ожидал тебя здесь увидеть.       - Значит, сюрприз удался?       - Пожалуй, - он слабо улыбается. - Подождешь, пока я компьютер выключу?       - Конечно. ***       Ощущение, что все выходит из-под контроля и катится в тартарары, не покидает меня с самого утра: из рук все валится в буквальном смысле слова. Начиная с любимой, подаренной Домом кружки, которая разлетелась на мелкие осколки, едва я решил заварить себе кофе.       Я некоторое время стоял и смотрел на них, не решаясь подобрать. Почему-то острые края обломков казались чересчур символичными, напоминая мою собственную жизнь. Наверное, у каждого человека случаются подобные кризисы, когда грядут неотвратимые перемены, и надо даже не действовать, а рубить с плеча... Только в моем случае получалось, что мои личные проблемы затрагивают не только меня. Если бы я был одиночкой – наверное, не мучился и ни в чем не сомневался.       Я так и не придумал, как поговорить с Домиником насчет предложения Найджела. Чертова Клара опять вогнала меня в состояние неконтролируемой ревности. И вообще весь их этот «нетайный» поход в музей. Раньше любимому и в голову не могло прийти отправиться куда-то без меня. Якобы, я должен был поспать… Якобы, он мне говорил… Что за чушь? Обычно Доминик в безапелляционной форме ставит меня перед фактом: «Дорогой, не строй планов – завтра мы идем туда-то». И еще раз пять напоминает об этом, зная мою забывчивость. И тащит по всем музеям или выставкам, даже если я отчаянно сопротивляюсь. Но в итоге… Все равно получаю массу удовольствия, потому что его увлеченность вдохновляет…       Что же изменилось?       Теперь у нас есть Клара!       Чтоб ее…       И самое паршивое – этот последний разговор… Он закончился на той ноте, когда, мне кажется, я уже готов был откровенно поговорить с любимым, может, и не рассказав всю правду – гомофобию оставим в стороне, но хотя бы частично поделиться своими проблемами. Потому что эти недомолвки выводят из равновесия. Чтобы держать оборону, мне нужен надежный тыл, но… Мисс Освальд и тут влезла.       Как-то ее слишком много стало в последнее время - словно чует, паразитка, когда нужно вмешаться. И все с елейно-медовым видом. Целый день у нас провела, якобы общаясь с Маргарет! Ага, и при этом удерживая на себе все внимание Дома. Такой интеллектуальный разговор об искусстве на троих, где мне почему-то не нашлось места. В итоге я откланялся и заперся в кабинете Джона.       «Я только твой…» - сказал Доминик. А я перед глазами вижу обнимающую его за талию Клару, и ничего не могу с этим поделать. И до сих пор злюсь на него. На нее. На себя… На весь происходящий абсурд. И снова думаю о том, что у Дома никого не было, кроме меня, и наши отношения давно не фонтанируют искрящейся романтикой и бурными эмоциями, и что, вполне возможно, его рано или поздно может накрыть мысль: «А не упустил ли я что-то в этой жизни?». А еще - что я должен сам изменить эту ситуацию, бороться за него, а не впадать вместо этого в еще большую депрессию, поддаваясь провокационно-убийственной правде: «А должен ли? Имею ли право удерживать его, если он вдруг… захочет настоящую семью?»       Конечно, не с этой Кларой! Но она – только первый тревожный звоночек. Вдруг он просто устал от меня? Со мной нелегко, я знаю.       И я сам виноват в том, что мы отдаляемся друг от друга - обижаться тут не на кого. Надо поговорить с Домом! Надо! Но, если взглянуть в корень проблемы, то как строить разговор? Эгоистично настоять на том, чтобы он поехал со мной? Но я хорошо помню, как месяц бегал за Домом, пытаясь вернуть его… И речь сейчас идет не о стажировке в компании, а о партнерстве! Или пожертвовать собой и своими амбициями? И что я буду делать? И не останусь ли у разбитого корыта в таком случае?       Не знаю, ничего я не знаю!       Меня на части разрывает от противоречивых эмоций, и я уже перестаю понимать, где истина, а где ложь? Что есть правда, а что - мои больные фантазии…       Честно говоря, я не ожидал увидеть Доминика у себя. В здании лаборатории, где атмосферу дружелюбной и рабочей никак не назовешь.       - Собирайся… - загадочно улыбается он, – я приготовил тебе маленький подарок.       - Какой? – спрашиваю, подхватывая пиджак.       - Ужин в нашем любимом ресторане. Нам надо развеяться. В последнее время… какая-то ерунда происходит. Я не хочу ссориться! – эмоционально произносит Доминик, а я про себя вздыхаю… Как я этого не хочу.       Мы выходим в коридор, и любимый, не обращая ни на кого внимания, целует меня в висок, обнимая за плечи, а я замечаю пристально-взбешенный взгляд Сидни.       - Дом… Воздержись от нежностей, - сухо бросаю. – Мы все-таки на работе.       - Хм… Как скажешь… - Доминик убирает руку с плеча и косится на меня с удивлением. А я слышу перешептывания коллег за спиной. Чудно!       - И с каких пор ты стесняешься наших отношений? – интересуется любимый, когда мы садимся в машину.       - Дом, не говори глупостей! – вспыхиваю. – Что за чушь? Просто это университет. Здесь дети. И им ни к чему знать подробности личной жизни своих преподавателей.       - Вот как… - хмурится Доминик. – Ну… может, ты и прав. Извини. Больше так не буду, - хмыкает он с недовольным лицом.       И его реакция на такую мелочь подтверждает мою уверенность в том, что об инсинуациях по поводу моего морального облика ему говорить не стоит. Дом в этом плане существует в своем прекрасном мире, где каждый волен делать свой выбор и жить так, как ему вздумается. Без косых взглядов и низких сплетен. Что ж, ему повезло больше, чем мне.       Чувствую, как мое настроение, и без того попадающее под определение «стабильно-плохое», падает на уровень «взрывоопасного». До ресторана едем молча, каждый думая о своем.       Администратор на входе провожает нас до столика, официант приносит меню, но Доминик, даже не взглянув в него, делает заказ. И за меня, и за себя.       - Как-то не очень похоже на свидание, когда я даже не могу выбрать блюдо сам,- хмыкаю, потирая подбородок.       - Мэтт, ты всегда заказываешь здесь одно и то же, - улыбается благоверный. – Так зачем тратить время?       - Не знаю… Вдруг бы я передумал! Захотел чего-то нового?       - Давай отменим заказ. Какие проблемы? – Доминик поднимает руку, подзывая официанта.       - Не надо, - останавливаю его. - Будем следовать принятой традиции, по которой ты все решаешь за меня.       - Мэтт, что за ребячество? – напрягается любимый, пристально глядя на меня.       - Дом… Я… - начинаю, пытаясь спасти вечер. Он же пригласил меня на свидание! – Это не в упрек тебе и не в обиду. Прости.       - Проехали… - улыбается любимый.       Мы перекидываемся парой незначительных фраз: я узнаю, как у него дела на работе, а потом Дом со смехом рассказывает, что сегодня учудил Джеймс – наглая кошачья морда. Нам приносят заказ, мы неторопливо едим, обмениваясь взглядами.       Любимый, как всегда подсовывает мне свой салат, чтобы я непременно попробовал, и лезет вилкой в мою тарелку. Дурачась, насаживает на нее помидорку-черри и кормит меня. Я улыбаюсь, расслабляясь. Затем он путает чашки, отхлебывает кофе из моей, морщится, с удивлением на нее смотрит. Мы смеемся. Все так же, как и всегда…       Расплачиваемся и медленно идем на парковку к машине.       – Забыл сказать самое главное… - он кидает на меня быстрый взгляд, – Маргарет нас выселяет! Так что, пора перебираться в наш дом. Я там начал уже расстановку мебели… Из ремонта, в принципе, тоже по мелочи осталось доделать. Пока ограничимся парой комнат, но, думаю, я быстро налажу наш быт…       - Что значит «выселяет»? К чему такая спешка? – хмурюсь, усаживаясь на сиденье рядом с водительским. У меня такое ощущение, что как только мы переедем – будет поставлена некая жирная точка, после которой я уже точно не смогу всерьез поговорить с Домом о работе в Хьюстоне. И будет два варианта: или забыть про США, или оставить любимого. На какой-то срок точно.       - Маргарет считает, что нам нужно время на двоих. И я тоже так думаю, - произносит Доминик спокойно. – Мэтт, мы давно перестали уединяться, как раньше: еда, занавешенные окна и пара дней отключенных мобильных… – он улыбается. - Мне этого не хватает.       - Мне тоже… - киваю. – Но такой внезапный переезд…       - Мэтт! – восклицает любимый. – Какой внезапный? Мы купили этот дом, чтобы в нем жить! Вместе! До старости! Так в чем проблема? Если тебя пугает возня с вещами, то не волнуйся по этому поводу! Тебя это, как всегда, не коснется, я все сделаю сам!       - На что ты намекаешь? – завожусь уже и я. – Что я абсолютно бесполезен?       - А разве нет? – кипятится любимый - давно я его таким не видел. – С момента покупки дома я каждый раз вижу твою кислую физиономию, как только речь заходит о переезде! На хрена мы его тогда покупали, а? Но мне помнится, что это было наше совместное решение. Так можешь ты проявить хоть толику уважения к моим усилиям и перестать артачиться? Ты и так живешь всегда на всем готовом!       - Знаешь, по мере своих возможностей я тебе помогаю, если ты не заметил, - говорю тихо. – Но… опять же твои слова… в последний раз, когда мы делали ремонт еще на нашей квартире, ты попросил меня не лезть, потому что у меня руки из одного места растут.       - Да, я так сказал. И в этот раз тебя не трогал. И не ставлю тебе это в упрек. Каждому свое, я согласен. Все, что от тебя требуется - просто порадоваться! Тому, что у нас есть дом, тому, что он НАШ, тому, что некоторые перемены происходят в лучшую сторону!       - Хорошо, я рад! Так пойдет? – широко улыбаюсь, растягивая губы в клоунской гримасе. Послевкусие приятного совместного ужина тает на глазах.       - Ты сейчас не прав, - устало вздыхает Доминик.       - А когда я бываю прав? – бормочу, отворачиваясь к окну. – У нас с тобой куда ни плюнь, я всегда эгоист, пользующийся твоей добротой, - меня явно несет не в ту сторону, но, похоже, наружу прорывается то, что давно уже должно было быть высказано вслух.       - Потому что так и есть, Мэтт! – он ударяет ладонями по рулю. – Я, как наседка, кудахтающая вокруг тебя: «Милый, что происходит? Милый, почему ты не улыбаешься? Милый, расскажи, что тебя тревожит!» И что в ответ? – он нервно сигналит замешкавшейся на перекрестке машине. - Твой дебильный пасьянс! Знаешь, я тоже переживаю из-за Джона и тоже, между прочим, устал! Вчера, когда мы ходили в музей, я впервые за последние несколько месяцев расслабился и отдохнул. Но ты и в этом случае умудрился перетянуть все одеяло на себя, устроив какие-то непонятные разборки. Словно маленький мальчик, которого все должны уговаривать.       - Конечно, у тебя же теперь есть новая замечательная подруга, да, Дом? – вспыхиваю. Все не то, не те слова – куда опять нас несет?       - Да причем здесь Клара, Мэтт! Далась она тебе! В такой обстановке жить невыносимо! Гадать, что с тобой не так, невыносимо! Уговаривать, что я тебя по-прежнему люблю…       - То есть, ты устал от меня? – спрашиваю неживым голосом.       - Блять, ты меня вообще слышишь? – взрывается Доминик. – Мэтт, я люблю тебя! Сколько раз мне еще это повторить?       - Достаточно одного… Искреннего… - шепчу.       - А до этого значит, было не искренне… - любимый резко сворачивает с намеченного направления, въезжая в темную подворотню. Тормозит. Тяжело дышит, почти уткнувшись лбом в руль.       - Дом… - зову его, понимая, что должен как-то исправить ситуацию. Боже, но почему иногда именно с самым любимым и родным человеком ведешь себя, как последний кретин? – Я просто… - хочу честно сказать ему, что жутко его ревную, что боюсь потерять, что я действительно в замешательстве, потому что не знаю, как мне поступить. И что он мне нужен, и что я не боюсь переезда в наш дом – я боюсь, что он может им не стать, потому что… Хочу, чтобы он услышал меня и понял, и не считал эгоистом, над которым все время нужно кудахтать. И да, сейчас есть трудности, и нам как-то надо постараться решить их вместе. Все это я хочу ему сказать, но… не успеваю рта открыть.       Доминик оборачивается ко мне, перегибается через коробку передач и целует, властно притягивая к себе за шею. И в этом поцелуе… нет нежности. Это кипящая лавой злость… обида. Конечно же, на меня. Я отвечаю, позволяя ему прикусывать мои губы, вести. Ощущаю острое желание, которое передается мне через нетерпеливо скользящую по моей груди руку. Опускающуюся вниз и уже расстегивающую ширинку на джинсах.       - Что… ты делаешь… - шепчу.       Любимый не отвечает - вместо этого дергает рычаг, и мое сиденье откатывается назад, освобождая место перед панелью и опускаясь почти в лежачее положение. Он перебирается ко мне и, уже кусая за шею, стягивает с меня джинсы, задирает рубашку. Жгуче целует живот, наваливается сверху, поспешно приспуская свои брюки. Берет меня, не размениваясь на ласки и прелюдии. И все это могло бы выглядеть страстно и даже романтично… Бурный секс в машине… Но ощущается все так, словно через торопливые, грубоватые движения мы, стиснув зубы, не произнеся ни слова и не глядя друг другу в глаза, продолжаем нашу ссору. Это не признание в любви, это констатация факта, что между нами образовалась огромная пропасть…       Домой возвращаемся в полном молчании. Я больше не хочу говорить. Ни о чем. Я опустошен. Доминик уходит спать наверх, лишь скупо бросив:       - Не засиживайся.       Не ответив, достаю ноутбук…