Алекс Уиллоу

"Абсент – для тех, кто при жизни утопленник" (Аксель Лоу)

Вечерок выдался самое то для того, чтобы собраться вместе: теплым, небывало сухим для привычной лондонской погоды, майски чарующим и таким... субботне-беззаботным. - Куда едем, братишка? - спросила Мисти, устроившись на переднем сиденье. - В "Руби Ло", - ответил Льюис, который был сегодня за рулем, а потому заказывал и музыку, и маршрут. - И что там делать? Ноги друг другу топтать? - отозвался сзади Мэллори, у которого к вечеру скисло настроение, так что на все "Белое?" он готов был отвечать "Черное!", - Суббота, вечер - ты представляешь, СКОЛЬКО там уже толчется народу? - А тут ты что предлагаешь делать? Голосовалку устроить? - ответила Мисти не без легкого раздражения, которая терпеть не могла плохого настроения у Мэллори и хорошо знала, когда он ворчит по существу, а когда - попусту, - Блейз, что скажешь? - А мне все равно, - мурлыкнула Мегуми, которая сегодня решила побыть пай-девочкой и поиграть в "Алекс Сказал". Она уткнулась лицом в плечо сидящего рядом с ней и еще раз вдохнула запах от его джемпера: замечательный запах, "Кензо Хомм", кажется, - Вместе нам везде хорошо, правда, Джек? Лицо светловолосого парня напряглось, как если бы все эти годы болевший, но так и недолеченный зуб дал о себе знать. - ... извини, - сказала Мегуми, тоже поймав себя на оговорке, - Я по привычке. Редко перед кем она извинялась таким прохладным тоном. Мисти вздохнула. *** Порой Алекс Уиллоу ненавидел свое имя и свою фамилию. За то, что те звучали так похоже на "АКСЕЛЬ ЛОУ". *** А Мисти, наоборот, считала это весьма удачным. И познакомить их тоже получилось удачно. Ну в самом деле, Алекс - он же почти Аксель: тоже блондин, такой же рослый... И из Акселя, наверное, получился бы неплохой Алекс, если его подстричь по-человечески, убрать с лица нагловато-самоуверенную ухмылочку, переодеть из дурацкой затасканной рубашки-"флага", до последнего шва пропахшей дымом костров и винными ароматами пабов в нормальную, хорошо сидящую на нем одежду, добавить к этому стильные очки в тонкой оправе; перебросить бы с фотографических искусств на юридический и заставить там успешно доучиться; разменять бы сыплющиеся из него дешевые шуточки, словно мелочь из дырявого кармана, на серьезность Алекса, легкомысленный оптимизм - на трезвый взгляд на жизнь, самонадеянность - на целеустремленность, бесшабашность - на благоразумие... Ну хорошо, пусть они и не так похожи между собой - но Алекс в этом сравнении только выигрывает! Он знает, чего хочет от жизни и умеет это получить, он почти закончил колледж, он давно зарабатывает деньги сам, он разбирается в живописи (тьфу ты, Аксель, у которого изобразительное искусство на факультете шло в числе профильных предметов, кажется, так и не научился отличать кисть Мане от Моне!), и он, в отличие от некоторых, нисколько не бабник и умеет ухаживать за дамой сердца красиво и денежно... Мисти считала, что Мегуми просто повезло. И она правильно сделала, что познакомила их. Любая подруга, даже менее близкая и чуткая, чем Мисти, поступила бы так же. Видя Мегуми в таком... состоянии. Слушая, как она без устали повторяет, глядя на Мисти, как на возглавляющую спасательный отряд: "Но ведь он объявлен пропавшим без вести, а не погибшим, значит, он где-то есть и он жив, Мисти, возможно, ему требуется помощь, Мисти, Мисти, почему же прекратили поиски, почему его больше не ищут, Мисти, почему!". Хотелось ответить жестко и цинично (Мисти сама недавно и с трудом выбралась из омута черной депрессии, в котором сейчас захлебывалась Мегуми, и оказаться там снова ей не хотелось). Ты была там с нами, Блейз, ты видела, что осталось на месте взрыва. Если того психа-пиромана им еще удалось соскрести с куска стены, то в случае с нашим Акселем спасатели не на шутку озадачились: где же еще продолжать поиски? Ты хоть представляешь, на сколько акселей его мог раскидать этот взрыв по всей округе?! А все потому, что Лоу всегда был законченным инфантилом: ответственности за другого человека, как видно, боялся больше собственной смерти. Как всегда, никого не взял себе в напарники! Один поперся разбираться с тем чокнутым пироманом! Как всегда, "как-то не подумал" о том, что пироман окажется еще и подрывником, да каким!... (Аксель-Аксель... Ну что ты за несчастный пустоголовый идиот). Не умеющий позаботиться о себе самом - не сможет позаботиться и о близком человеке. Он и Мегуми рано или поздно довел бы до беды. Ну и что с того, что Алекс привык улыбаться гораздо реже Акселя (ведь у него совсем не злые глаза), и не любит пустой болтовни, и не суется в разборки уличной шпаны... Рядом с ним Мегуми будет хорошо... рядом с ним ей будет - лучше. Она правильно сделала, что познакомила их. Глядя на Мегуми и Алекса, Мисти каждый раз все отчаяннее уверяла себя в этом. *** Как и следовало ожидать, Мэллори ныл зря: их компания, вместе со всеми новоприбывшими, получилась в "Руби Ло" самой многолюдной. И самой шумной, тем более что бОльшую долю этого шума в ней оживляла, как обычно, Блейз: - ... а он ей говорит: "Не знаю, может, любовник из меня и никудышный, НО ВОТ СНЕГОВИКА ТЫ НАДОЛГО ЗАПОМНИШЬ!" Последнее слово историйки потонуло в их общем, уже не самом трезвом хохоте. Блейз смеялась, чуть запрокинув голову и обнажив зубы, и болтала со всеми разом так, будто не виделась с ними, по меньшей мере, год, и была там, где ей и положено быть - в центре внимания своей компании и даже кое-кого из прочих гостей клуба. Незнакомые молодые люди улыбались, слушая их смех и оживленные разговоры, и с интересом поглядывали в сторону Блейз: хорошенькая рыжая птичка, разрумянившаяся, с блестящими глазами и чуть растрепавшимися волосами, угнездилась где-то в уголке кожаного дивана, однако ее и оттуда всем видно и слышно. И все было бы весело и мило, но Мисти слишком хорошо знала некоторые ее состояния, чтобы обнаружить: эта "птичка" успела "наклеваться" до безобразия. А она как-то пропустила этот момент. - Чем она так напилась? - Мисти повернулась к Льюису. Тот, будучи за рулем, принимал во всеобщем весельи такое же посредственное участие. - "Теей", наверное, как обычно. - Только "Теи" нам не хватало, - Мисти неодобрительно покачала головой. Вообще алкоголь Блейз всегда пила умеючи и знала свою меру, но от любимой "Теи" с абсентом и розовым вермутом ей не просто срывало башню - погребало ее с остатками разума в языках рыжего пламени. - Не надо было ей разрешать. - Ладно, кончай над ней кудахтать, мамуля, - бросил Мисти Марк, смеясь, - Захотела напиться - и напилась, Блейз уже большая девочка, м? Для остальных, судя по всему, тоже все было в порядке. Рядом с такой Мегуми им было легче: снова ставшей самой собой. Чем с той, которая смотрела чужим потухшим невидящим взглядом, потому что не хотела никого видеть; которая задыхалась, плакала во сне и звала одно и то же имя; которая, находясь в людном месте, могла вдруг кинуться через всю толпу, к кому-то, кого там точно не было и кого разглядела она одна; которая умудрялась заблудиться в двух знакомых кварталах от дома и не могла толком объяснить, где она находится. Тяжело видеть, как плачут те, кто всегда ободрял других и как отчаиваются сильные духом. Мисти глянула на их диван; Блейз, оказывается, уже выпорхнула из "гнездышка" друзей и подружек и теперь морочила голову парнишке-бармену. Только бы больше не пила. Бармен, рисуясь перед девушкой, прокрутил в пальцах витую барную ложку, подхватил бокал, перекинутый через плечо, недолго, но эффектно пожонглировал бутылкой текилы и двумя шейкерами, затем подержал бутылку на согнутом локте, вытряхнул из одного бокала в воздух кусочек льда, переливающийся в красно-зелено-синем неоне клуба, и поймал его в другой бокал. Последним в бокал к текиле, биттеру и грейпфруту изящно спорхнул невесть откуда взявшийся бутон орхидеи. Бармен улыбнулся, заговорщически подмигнул девушке: признавая в ней такую же заводилу, как он сам, только по ту сторону барной стойки. - Льюис отвезет вас с Алексом домой, - Мисти тронула подругу за локоть, повысила голос, поскольку музыка тоже зазвучала громче. - Домоооой?... - Блейз крутнулась на высоком барном стуле так резко, что ей пришлось ухватиться за плечи Мисти, чтобы остановить верчение, - Но я не хочу домой, я хочу... танцевать!... Минута - и она уже на танцполе, где как раз включили что-то бодренькое, ритмичное, подо что было одинаково хорошо и попрыгать, и повертеть всеми привлекательными частями тела, и задорно повстряхивать длинными волосами. Серебряные дискотечные искорки заскакали по блесткам ее мягонькой белой кофточки без рукавов. Бывают же такие люди, которым лучше всего в жизни удается - жизнь; даже когда они пытаются танцевать с заплетающимися ногами, на подкашивающихся и тонюсеньких, словно комариные носы, каблуках - и танцуют хорошо. Бывают такие люди. Хоть и нечасто. Мисти опустилась на диван рядом с Алексом; обходительный и внимательный, весь вечер не отходивший от Мегуми ни на шаг, он понимал: где ему рядом с ней точно не место, так это на танцполе. Впрочем, Аксель, помнится, тоже туда не особо рвался. - Ого, вот и еще кое-кто, кого Блейз не удалось сегодня рассмешить, - хмыкнула Мисти, - Теряет сноровку. - Хммм. Просто я не из смешливых, - беспрерывно движущаяся толпа в меняющихся цветах отразилась в очках Алекса, - Но это не мешает мне понимать Мегуми. Никогда он не называл ее "Блейз". Ни разу. "И любоваться ею", - добавила Мисти про себя, - "Ты очарован тем же, чем и все остальные: насколько сильно она любит жизнь. И каждый, глядя на нее, периодически вспоминает, как же это делается". Дип-хаус на танцполе как раз перетек в еще более спокойный соул, и вместе с ним движения Блейз сменились на гибкие, плавные и... гораздо более эротичные (количество взглядов на нее неуловимо увеличилось). Она играла волосами, взбивая их и распуская по плечам, трогательно и по-девичьи застенчиво складывала руки, потом вдруг начинала оглаживать ими каждый контур своего тела: плечи, грудь, талию, бедра; стискивала и собирала одежду в складки, покачивалась на каблуках, делающих ноги зрительно еще более длинными, выгибалась, медленно разводила обтянутые черными чулочками колени, танцуя в одежде - как будто без одежды, почти переходя рамки приличия для обычного клубного танца... Было, в общем, на что полюбоваться. Тем более, что сама Блейз об этом знала - Не сердишься на нее за "Тею"? - спросила Мисти. - Нет. Не беспокойся, скакать по столам и подрабатывать здесь за стриптизершу я ей не дам, - усмехнулся Алекс, - Как натанцуется - уедем домой. - А за то, что она все еще видит в тебе..., - вполголоса рискнула Мисти; впрочем, к тихому тону он был более восприимчив. - И за это тоже нет, - повторил Алекс и слегка улыбнулся; в его распоряжении, в отличие от Акселя, была всего одна улыбка: искренняя. И чаще всего она предназначалась Мегуми. - Я помню, что я - не он. Не такой, как этот Аксель Лоу. Мне жаль, что все так получилось. Я не смогу заменить его - но смогу сделать ее счастливой. Потому что Мегуми не станет все время жить прошлым, - говорил Алекс, не ведая, как чудовищно он вскоре окажется ПРАВ. Мисти молча кивнула, скорее, сама себе. Конечно, он сделает Мегуми счастливой. Если даже такому, как Лоу, удавалось (хоть он не делал для этого ровным счетом ни-че-го) - у Алекса не может не получиться. Да и Мегуми - слишком любит жизнь, чтобы портить ее себе и Алексу. Она привыкнет к нему. ... возможно, даже влюбится. И... все у них будет хорошо. *** Ближе к половине первого небо заволокло знакомыми пепельно-бурыми тучами. Ночь летела на них, развевая сверкающими лентами из янтарно-желтых фонарей города. - "Изо дня в день я умираю и все никак не могу дождаться тебя, только ты не бойся, ненаглядный мой, я буду любить тебя и не разлюблю даже через тысячу лет... а потом - еще через тысячу..."*, - затянула Мегуми меланхолично-нежно вместе с Кристиной Пэрри, певшей у Льюиса, - Останови машину, а?... - Прямо здесь? Где же я тебе припаркуюсь, родная? - Ой, ну останови, пожалуйста!... М-м-мне плооооохо..., - девушка простонала как можно более страдальчески через прижатую ко рту ладонь. - Открой окно и не придуривайся. До Cуффолк-лэйн осталось два поворота. Точнее, уже один. На пересечении с Квин-стрит плэйс девушка привалилась плечом к водительскому креслу, Льюис услышал над ухом ее тихий отчетливый и почти не пьяный голос: - Это ты не придуривайся. Или ты СЕЙЧАС же остановишь машину и дашь мне выйти подышать воздухом - или я заблюю тебе весь салон. - Блейз, ты невыносима, - беззлобно проворчал Льюис, вздохнув. *** Снаружи, как и следовало ожидать, Мегуми стало внезапно лучше. Она даже смогла без помощи Алекса, который вышел с ней, доковылять до моста Саутварк и усесться на перила. Сейчас, правда, лоскутная куколка и та сидела бы на них тверже. Ветер дунул девушке в запрокинутое к небу лицо, шутливо, словно подруге, и умчал "Тею" из ее головы в невесомом бешеном вальсе, под появляющиеся и исчезающие звезды, над подвижной и пестрой от городских огней рекой. - Осторожнее, - Алекс придержал Мегуми, покачнувшуюся назад. Больше всего ему хотелось сейчас просто снять ее с перил - но проблема была в том, что самой Мегуми этого не хотелось. Девушка уронила голову на грудь, так что волосы упали, скрыв ее лицо, затем взяла руки Алекса в свои и тихо-тихо, как-то очень нежно рассмеялась. - Нет-нет, бояться нечего. Ты ведь не дашь мне упасть, - заговорила она, теребя его пальцы и по-прежнему не поднимая головы, - Даже безнадежно опаздывая на несколько лет, в самый последний момент ты все равно прибежишь и не дашь... плохому... случиться. Девушка подогнула ноги, сжала колени вместе и ткнула каблуки в решетку перил - чем-то стала похожа на каменную русалку, которой решили украсить мост. - Когда ты рядом - мне нечего бояться... Мне..., - протянула девушка на выдохе, - ... и всему нашему поганому Ист-Энду. Как же ты там говорил... "Чтобы на улицах было спокойно, чтобы можно было нормально возвращаться домой поздним вечером, чтобы в подворотнях никого больше не избивали и не резали ради пары фунтов в кармане"? У Мегуми вырвался длинный некрасивый, скребущий гортань смешок. - В этом весь ты: ни минуты не думающий о себе, ни на минуту не забывающий о других... Даже если этим "другим" на тебя наплевать. Знаешь, ведь никому из тех, кого ты защищал, не сдалась твоя доброта, твоя смелость, твой никчемный альтруизм. Помнишь, сколько раз тебя забирали в полицию вместе с разными подонками, сволочами и прочими мерзавцами? Сколько раз на тебя наговаривали как на зачинщика уличных беспорядков? - И поверь, - добавила Мегуми, снова так же криво усмехнувшись, - Ист-Энд как был дерьмом, так дерьмом и остался. Ты ничего в нем не изменил. Ничего. - И все-таки ты был с ними. С теми, кому нет до тебя никакого дела, - голос Мегуми звучал все тише, спускаясь почти до шепота, - Каждый раз, отправляясь разнимать каких-нибудь обкуренных уродов, - ты был с ними. А с тем, кто тобой действительно дорожил - не был. Ты себе представить не можешь, что за жалкий и одинокий человек тот, кто стоит у окна всю ночь, пьет кофе вместо того, чтобы спать, и гадает, что же сделали с тобой в этой драке: убили или просто сломали что-нибудь и милостиво бросили в подъезде до утра. Девушка притянула к себе чужие ладони, погрузила в них лицо, и Алекс почувствовал, как между пальцев скользит что-то влажное. - Про тебя говорили: "Может, в голове у этого парня и ветер, но в груди - бьется большое сердце". - прерывистый вздох, - Знаешь, оно было настолько большим, что в нем находилось место всему Ист-Энду. И совершенно не было места для меня. Тебя не волновало, что же станет со мной, когда не станет тебя. Алекс молчал. Ему вдруг почудилось, что с реки тянет не просто легкой вечерней прохладой - холодом. Мегуми в своей тонкой безрукавной кофточке даже не поежилась, а вот его самого уже начинало потряхивать. Со всей нежностью и осторожностью, на какие был способен, Алекс отер ей слезы большими пальцами, убрал волосы от лица. Собирая их за плечами, сжимая в кулаке, стягивая, все сильнее, наверняка уже причиняя боль. На самом деле ему хотелось ударить ее - всякий раз как она заводила такие разговоры, снова и снова. Но Алекс все же был из хорошей семьи, где учили, что на женщин нельзя поднимать руку и что нужно поддерживать тех, кто потерял близкого человека. - Послушай, - заговорил он, не понимая, почему у него так дрожат руки, он задыхается и как-то взволнованно и бестолково спутываются слова, - тебе нужно домой, ты пьяна, ты бредишь. Я не твой Аксель Лоу - и именно поэтому я никогда бы так с тобой не поступил, как он! Но у нас все будет по-другому, у нас будет - лучше, только пожалуйста, пожалуйста, ПОЖАЛУЙСТА, перестань видеть во мне другого человека! перестань любить во мне другого человека! С неожиданным для своего разомлевшего состояния проворством девушка подалась вперед, выгнувшись, вцепилась в воротник рубашки Алекса, чуть дернула вверх и... Никогда она еще не целовала его так. С таким сильным и отчаянным чувством, так сладострастно-похотливо, так ненасытно, крадя дыхание, словно суккуб. - Чертовски верно подмечено, - сказала Мегуми, когда ее жадные губы и язык наконец оставили его рот в покое. В глазах девушки с порозовевшей вокруг них кожей отразилось нечто далекое от хмельного угара, от истерики, от депрессивной апатии - спокойное. И оттого еще более ужасное. - Ты - не он. Хотя бы минуту думать о тебе как об Акселе - вот что было бы настоящим БРЕДОМ. С этими словами Мегуми резко оттолкнула Алекса от себя (оттолкнулась от него?), взмахнув руками и царапнув длинными ногтями ткань рубашки и воздух, и полетела спиной вниз с моста. Без единого крика. Рука Алекса ухватила пустоту. Темнота поглотила ее быстрее воды - нельзя было разглядеть ни лица, ни силуэта. Только пряди длинных рыжих волос какое-то мгновение ласково тянулись к нему по воздуху, словно тоненькие тлеющие ветки.