Новый гороскоп

Прихватив приготовленный ещё с вечера чехол с пиджаком и тщательно наглаженной рубашкой и зажав под мышкой папку с чертежами проекта, который он должен был сегодня представить заказчику, Такао выскользнул за дверь, стараясь щёлкнуть замком как можно тише: Шин-чан вернулась поздно ночью после многочасовой операции, и Такао не хотел тревожить её чуткий сон. Утренний Токио ещё только закипал жизнью, прохладный воздух постепенно наполнялся традиционными гудками автомобилей, солнечными лучами и алыми листьями клёнов, подхваченных резким осенним ветром. Купив в близлежащей забегаловке кофе с собой и какой-то возмутительно вредный, но от этого ещё более вкусный сэндвич, Такао взял курс к железнодорожной станции, откуда через полчаса должен был отходить его Шинкансен до Осаки. В который раз подивившись чудесам отечественного железнодорожного транспорта, Такао устроился в удобном кресле, счастливо продремал первые два часа пути, затем оккупировал на полчаса один из вагонных туалетов, где успел умыться, побриться и переодеться, после чего, посвежевший и готовый отстаивать свои чертежи, над которыми они всем бюро корпели ночами последние две недели, вернулся к своему месту, чтобы найти там пискнувший пришедшей смской телефон. «11:02. Скорпионам следует избегать верхних этажей: за разбитым стеклом и обагрённой кровью одеждой последует преждевременный конец», – гласило сообщение от Шин-чан. Такао нахмурился. Нет, за десять лет знакомства и почти шесть лет отношений он привык к ежедневным утренним прогнозам, благоприятным и неблагоприятным дням и бесчисленным талисманам, которые приходилось носить с собой и ему. Но этот новый гороскоп, которым Шин-чан увлеклась в последнее время, всякий раз предлагал до безобразия пафосные и пессимистические предсказания, и это несказанно омрачало доселе незамутнённую жизнь Такао. «11:09. Доброе утро, Шин-чан! Надеюсь, ты выспалась. Я сегодня весь день на встречах и буду поздно. Шинкансен приходит на Шинагаву в половине первого. Хорошего тебе дня. Не скучай и отдыхай!» – набрал сообщение Такао. На станции его встретили, сопроводили до офиса заказчика, устроили в переговорной на двадцать восьмом этаже одного из знаменитых осакских небоскрёбов и предоставили полчаса на подготовку презентации и чертежей. «11:56. На каком этаже офис твоего заказчика?» – высветилось на экране очередное сообщение. «11:57. 28», – успел отправить Такао, после чего в переговорную вереницей потянулись представители фирмы, и телефон пришлось спрятать в сумку. Такао был в ударе. Рассказывал концепцию, объяснял тонкости, сыпал шутками, приводил примеры и обращался к чертежам. Ровно через три часа непрерывного говорения все заказчики были абсолютно очарованы, дали ему понять, что проект они, безусловно, покупают, и предложили отметить грядущий договор бокалом шампанского. Такао согласился, лучезарно улыбнувшись девушке, подошедшей к нему с подносом. Та смущённо поморгала, её руки дрогнули, поднос выскользнул и со звоном рухнул на пол. Такао присел на корточки, помогая растерянной девице собрать политые шампанским осколки и, по закону жанра, незамедлительно порезался об острое стекло, запачкав кровью белоснежную манжету рубашки. Перед ним извинились раз сто пятьдесят, предложили оплатить новую рубашку, от чего он, естественно, отказался. Наконец, они сошлись на том, что представители заказчика отведут Такао пообедать, после чего отвезут на железнодорожную станцию, откуда его поезд должен был отойти около восьми вечера. Такао уже почти согласился, решив на всякий случай свериться с билетом. Телефон в сумке отчаянно мигал почти разряженной батарейкой, десятью пропущенными вызовами и семнадцатью полученными сообщениями. «12:01. Двадцать восьмой считается верхним?» «12:20. Я проверила адрес твоего заказчика. Двадцать восьмой этаж можно считать верхним. Там стеклянные окна или пластиковые?» «12:28. Там, разумеется, есть заграждения у окон?» «12:51. Просто напоминаю, что у ботинок, которые на тебе сегодня, скользкая подошва.» «13:16. Надеюсь, ты взял с собой талисман дня.» «13:30. Ты уже закончил? Как всё прошло?» «13:45. Ты ведь не станешь делать глупости вроде посещения смотровых площадок? Если будут предлагать сходить на Умеда Скай*, то сразу сообщаю: я там была, совершенно ничего интересного. Скажи, что у тебя акрофобия, и откажись.» «13:50. Почему так долго?» «14:00. Ты, разумеется, понимаешь, что неприлично не отвечать на сообщения.» «14:15. Такао?» «14:47. В какой ты больнице? Я свяжусь с главврачом.» «14:53. Если вы это читаете, перезвоните мне, пожалуйста, и сообщите состояние пациента Такао Казунари.» «15:21. Если ты заставишь меня обзвонить ещё и все морги в Осаке, ты, разумеется, будешь спать на диване до Нового Года.» «15:37. Я тебя ненавижу.» «15:45. Я пошутила, разумеется. Чёрт.» «15:51. Не молчи.» «15:56. Казунари?» Такао уже набрал было номер, но телефон забился в предсмертной агонии, истерично моргнул напоследок экраном и отключился. Вытряхнув на пол содержимое сумки, он обнаружил, что зарядку, естественно, забыл. Такао бросился к стоявшему на столе для заседаний аппарату, набрал заветные цифры и долго вслушивался в короткие гудки. Занято. От обеда с заказчиками пришлось отказаться. Наспех покидав свои пожитки в сумку, Такао, предварительно набрав Шин-чан ещё раз и снова нарвавшись на занятую линию, поспешил на железнодорожную станцию. Впопыхах купил билет и прыгнул в вагон за минуту до отправления поезда, так и не успев зайти в магазинчик техники в здании вокзала, где так надеялся купить зарядное устройство. Быстрая проверка сидевших по соседству пассажиров была крайне неутешительной: такой же модели телефона, как у него, ни у кого не было, так что попросить шнур также было не у кого. Он даже предпринял вылазку в соседний вагон, однако и там его ждало разочарование. Великодушный сосед позволил ему трижды позвонить со своего телефона, однако номер Шин-чан по-прежнему был занят. «Обзваниваю морги, разумеется», – прозвучал в голове уничижительный тон. Такао вернулся на своё место и, обхватив папку с проектом обеими руками, прижал её к груди и проделал так весь путь до Токио, нервно покусывая губы и бессмысленно умоляя все потусторонние силы ускорить движение поезда. Он вернулся на три часа раньше, то есть, около десяти. Дома было тихо и темно. Такао сбросил сумку и, быстро проверив гостиную и спальню, заглянул на кухню. На фоне освещенного уличными фонарями окна явственно выделялся профиль Шин-чан: идеально ровный нос, чуть растрепанные, скрученные в узел волосы, очки, плотно сжатые губы. Перед ней на столе стоял раскрытый ноутбук, и лежали два телефона. - Шин-чан? – Такао подошёл ближе и осторожно положил руки ей на плечи. – Прости, презентация затянулась, я не мог ответить на звонок или написать, а потом села батарейка, и я… Такао замолчал, потому что Шин-чан подняла голову и посмотрела ему в глаза. Такао растерялся, пожалуй, впервые в жизни. Шин-чан редко давала волю чувствам и почти никогда их не демонстрировала, сколько бы Такао ни тратил сил на провокации и попытки прорвать оборону. Но сейчас Шин-чан была открытой и уязвимой, как никогда. Такао знал, что долго это не продлится, что скоро она опустит жалюзи, захлопнет двери, запрёт замки и засовы и снова станет холодно-пренебрежительной. И Такао молчал, пытаясь впитать как можно больше той Шин-чан, что пряталась за баррикадами. - Я иду спать, – еле слышно проговорила Шин-чан, поднявшись. – Ты спишь на диване, разумеется, – добавила она уже в дверях. - Угу, – удручённо подтвердил Такао, мысленно сетуя на слишком быстро рассеявшееся волшебство. Заснуть он не мог долго, временами проваливался в тревожную полудрёму, а потом снова выныривал, пытаясь сообразить, где находится. Пока, наконец, его не обхватила тёплая рука, а недовольное сопение Шин-чан за спиной не заставило легко улыбнуться. У холодной Шин-чан всегда были тёплые руки. - Не то чтобы я жалуюсь, но ты вроде велела мне спать на диване… - Ты и спишь на диване, – сонно пробормотала Шин-чан. Такао любил правила Шин-чан, нерушимые и святые, которые только сама Шин-чан могла виртуозно выворачивать наизнанку и трактовать в своей извращённой манере. Судя по всему, до Нового Года они будут спать на диване. Вместе. - Ты знаешь, ведь твой гороскоп не соврал. После того как мы договорились, принесли шампанское, и девушка уронила поднос, разбив все бокалы, я помог собрать стёкла и поранил руку, испачкал кровью рубашку. – Он помолчал. – И мне пришлось прервать поездку преждевременно. Только, Шин-чан, давай всё же вернёмся к старине Оха Аса. Оно как-то привычнее, что ли. И, если не считать дурацких талисманов, даже мило. А этот твой новый гороскоп мне пока боком выходит: уехал-то всего на полдня, а спать на диване придётся полтора месяца. Шин-чан? - Помолчи. Я пытаюсь заснуть, – буркнула та. - Шин-чан? - М? – Такао улыбнулся, услышав в голосе такое знакомое раздражение. - Я тоже тебя люблю.