Суккуб

      - Именем Люцифера, Князя Всевеликой Тьмы, заклинаю: Нинель Малавал, суккуб из третьего круга Ада, явись и исполни мое желание!       Из столба белого дыма раздался знакомый насмешливый голос:       - Не обязательно каждый раз пользоваться таким сложным способом, мог бы просто позвать. Ну, хоть защитный круг на этот раз нарисовал без ошибок.       Дым рассеялся, открывая взору Антона обнаженную Нинель, усевшуюся на полу в непринужденной позе. Она была в облике, который Антон привык считать истинным: длинный тонкий хвост, обернутый вокруг талии; золоченые рожки на лбу, точно на линии, за которой начинают расти волосы; сплошь черные большие глаза без намека на белки, радужку или зрачок; наконец, нечеловечески острые аккуратные коготки. Только волосы вместо рыжих стали черными.       - Привет, - чуть хриплым голосом произнес Антон, чувствуя неприятное жжение в пересохшем горле. Сердце от волнения билось в груди, как испуганная канарейка в клетке.       Несмотря на довольно близкие отношения, он продолжал испытывать к Нинель сложный коктейль самых разнообразных чувств. Вожделение, благодарность, страх, стыд, желание мести, влюбленность: все это заставляло его сердце от волнения биться в груди при встрече с ней.       - Приветствую тебя, юный чернокнижник и соблазнитель, - с ехидцей в голосе откликнулась Нинель. - Осмелюсь поинтересоваться здоровьем Вашей многоуважаемой задницы?       Антон покраснел до самых ключиц. Демоница, довольная произведенным эффектом, рассмеялась и одним изящным движением поднялась на ноги.       - Какова будет воля моего господина? Нинель готова выполнить самые развратные Ваши желания.       Антон замялся, обескураженный непривычным поведением суккуба. Оно сочетало в себе услужливость и насмешку, и он не знал, как ему реагировать. Нинель, тем временем, не унималась.       - Позвольте мне угадать, - тело демона на несколько секунд скрыла туманная пелена. Когда она рассеялась, пораженный Антон поспешно отвернулся, сгорая от стыда: в круге стояла едва сформировавшаяся девочка лет двенадцати, в одних лишь белых носочках и сережках. Только черные глаза, разительно контрастировавшие с растрепанными короткими волосами светло-голубого цвета, выдавали ее природу; во всем остальном она казалась воплощением невинности.       - Может быть, так? – выждав несколько секунд, Нинель вновь сменила форму. На этот раз в круге оказалась плечистая зеленокожая бабища с массивной нижней челюстью, из которой торчали огромные загнутые клыки. Орчиха была завернута в смрадные шкуры, а ее длинные черные волосы, заплетенные в множество мелких кос, источали неповторимый аромат прогорклого бараньего жира.       - Мать твою, Нинель, прекрати это! - воскликнул Антон, с трудом сдерживая рвотные позывы.       - Мать мою показать не смогу, но как насчет этого?       Антон посмотрел на нее с некоторой опаской. В круге стояло совсем уж странное существо: что-то вроде кентавра, слепленного из двух женских тел. Грудная клетка задней части плавно и естественно переходила в бедра передней, которая во всем походила на обычную девушку, кроме паха — в нем не было ни следа гениталий, только гладкая кожа. Все четыре ноги ниже колен отличались от человеческих — копыта и длинная жесткая шерсть не отличались от конских. Сзади виднелся длинный, пшеничного цвета роскошный хвост. Все тело существа, кроме нижней части ног, было покрыто вполне человеческой кожей, гладкой и нежной, под которой отчетливо были видны тренированные стальные мышцы. В целом, зрелище было хоть и странным, но не отвратительным, даже в какой-то мере, завораживающим; Антон со стыдом понял, что возбуждается.       - Что это... за существо? - спросил он.       - Это Кентавр Туманного Леса, обитатель одного из Окраинных Миров. Нравится?       Антон набрал в легкие воздух, стараясь успокоиться. К его великому стыду, он не мог оторвать взгляд от крутых изгибов крупа кентаврицы. Наконец, он все же собрал волю в кулак и произнес:       - Нинель, прими, пожалуйста, свой истинный облик.       Демоница замерла на секунду, затем глубоко вздохнула.       - Нет у меня истинного облика, смертный, и никогда не было, - произнесла она спокойным тоном, в котором чувствовалась затаенная горечь. - Я — истинный суккуб, не обращенный, энергетическое существо. Я могу принять любой облик, но собственного у меня нет. Может быть, тебя устроит эта форма?       Перед Антоном предстала та же девушка, что и прошлым вечером. Она была на удивление скромно одета: джинсы, блузка, босоножки; из украшений — лишь тонкая золотая цепочка с пентаграммой на шее. На красивом лице, обрамленном чуть вьющимися прядями темных волос, выделялись жутковатые черные глаза, добавляя немного экзотичного шарма образу.       - Да, благодарю, - Антон сглотнул слюну; несмотря на кажущуюся скромность внешнего вида Нинель, она источала невероятное количество сексуальных флюидов, наверное, больше, чем три предыдущих образа вместе взятые. - А с глазами ничего нельзя сделать?       - Глаза — зеркало души, - холодно ответила Нинель, отворачиваясь. - А души у меня нет.       - Я не хочу сказать, что они некрасивые, наоборот, они прекрасны, просто немного непривычны. У нас так не ходят, знаешь ли.       - Я надену очки.       - На улице вечер. Ты будешь выглядеть странно.       - А мы пойдем на улицу? - Нинель усмехнулась. - Хочешь вернуть мне прогулку?       Антон смутился. На самом деле, он действительно хотел попросить Нинель погулять с ним.       - У нас здесь, конечно, не так интересно, как у вас, в Аду, - сухо заметил он, - но да, я действительно попрошу тебя прогуляться со мной.       - Попросишь или изъявишь желание? - прищурилась Нинель.       - Попрошу. Если не хочешь, можешь отказаться.       Нинель грустно улыбнулась.       - Нет. Не откажусь. Нечасто... - она вдруг смутилась и не стала заканчивать фразу.       * * *       Свидание, если его можно было так назвать, проходило в небольшом и недорогом, но уютном и вкусном кафе неподалеку от дома Антона, в котором обитали члены творческих клубов, их поклонники и сочувствующие, а также прочая богемная шушера. Нинель все-таки не стала скрывать глаза за темными очками; Антон уверил ее, что в этом кафе собираются гораздо более экстравагантно выглядящие личности. Заявись она туда в обличье демона — ее бы пощупали и восхитились косплеем, а возможно даже и пожурили за недостаточную проработанность деталей.       - Так ты говоришь, у тебя нет истинной формы? - любопытствовал Антон, неторопливо потягивая пиво из тяжелой стеклянной кружки.       - Да. Я могу принимать любую форму — мужскую, женскую, человеческую, демоническую, могу воплотиться в животное или монстра, неважно, существует он на самом деле или является плодом воображения. Это суть истинных суккубов; в отличие от обращенных, мы не привязаны к единому образу.       Нинель отказалась от алкоголя, но заказала огромное мороженое с фруктами, шоколадом, цукатами и ликером и теперь неторопливо разбирала огромную конструкцию, смакуя каждую ложечку. Антон же удовлетворился литровой кружкой темного пива с сухариками.       - Но ты предпочитаешь женское тело.       - Да. Не спрашивай, почему.       - Не буду. А что за обращенные суккубы? Разве демоном можно стать?       Нинель хитро усмехнулась.       - Можно, чернокнижник, можно. Как знать, может быть, обряд тебе даже понравится.       - Мне уже страшно, - усмехнулся в ответ Антон.       - Извини, я не могу рассказать тебе подробности. В общих чертах — ты должен соединить свою судьбу с истинным суккубом перед лицом Князя Тьмы. Ничего не имею против него, но должна заметить, что лицезрение Его Темнейшества — сомнительное удовольствие для смертного.       Антон невольно поежился, хотя понятия не имел, о чем говорит Нинель. Однако в ее словах было столько мрачной завораживающей серьезности, что его невольно пробрал холод. Антон предпочел перевести тему и узнать о других интересующих его особенностях адской жизни из первых рук.       - Ты из третьего круга Ада , верно? Кажется, это довольно высоко... или глубоко, как там у вас?       - Я живу в Третьем Круге, потому что я — истинный демон. Ад — совокупность двух десятков измерений, условно разделенных на несколько Кругов; точное число их все время меняется из-за квантовых флюктуаций. В первом круге находятся резиденции Князя Тьмы и ближайших его приспешников, во втором живут руководители рангом пониже. В третьем живут рядовые истинные демоны, вроде меня, а в двух следующих — обращенные. Шестой круг отведен под фабрики — там из падших душ извлекают жизненную силу. Седьмой круг — неустойчивый, в нем никто не живет; миры появляются и исчезают там в мгновение ока. Зато в нем можно найти редкие элементы и богатые миры. Если какой-либо мир приглянется Смотрящим, его стабилизируют и переводят в какой-нибудь Круг.       - Очень интересно, - проговорил Антон, - хотя и неканонично.       - Что такое канон в данном случае? - Нинель откинулась на спинку кресла и облизнулась. - Древние пергаменты средневековых чернокнижников? Они в собственном мире толком не разбирались, не говоря уже о мультивселенной. И за что вас, людей, так возлюбил Творец? Повел себя, как закомплексованный подросток, лишив нас, великую расу, источника силы. Обиделся на возгордившегося сына. Да, Люцифер горд, но он умен, как никто. Думаю, даже умнее своего отца. Так что он гордится собой по праву.       - Что за источник силы? Которого вас лишили? - задал наводящий вопрос Антон. Нинель, кажется, разговорилась, и он не собирался упускать такого шанса узнать больше о новом, невероятно интересном мире, открывшемся перед ним.       - Души, конечно, - Нинель с яростью вонзила ложечку в недоеденное мороженное и продолжила его уничтожение. - Искра Божия. Бесконечный источник энергии, неуничтожимый и неиссякаемый. Но при этом абсолютно невоспроизводимый. Только Творец способен даровать его. И каждому человеку он дал свою частицу. Не обижайся, но люди — довольно нескладное и немощное творение в сравнении с демонами. Но при этом каждому из вас дана возможность творить, создавать новое, тогда как истинные демоны, идеальные существа, лишены этого.       - А обращенные?       - А что обращенные? Душа неуничтожима и неотторгаема, но ее силу человек волен обращать, как ему захочется.       Сидящая за большим центральным столом компания достала гитару, и тщедушная девица с небрежно выкрашенными в фиолетовый цвет волосами и пирсингом в губе запела красивым, хорошо поставленным голосом:

В старой Англии, как всегда, Зеленый лес прекрасен. Но всех пышней, для нас родней Терновник, дуб и ясень...*

      Нинель дослушала балладу до конца, не произнося ни слова. И только потом, когда девушка передала гитару дальше по кругу, и патлатый долговязый парень негромко забормотал что-то из бардовского репертуара, она, чуть улыбнувшись, обратилась к Антону, который молча допивал пиво.       - Знаешь, я помню то время, когда укрепляющееся христианство смешивалось с местными обычаями. Забавное было время, хоть и жестокое. Немного даже волшебное, не то, что сейчас.       - Сколько же тебе лет? - удивился Антон. - Помнится, ты говорила, что знала Марка Антония? Это же римский император?       - Ну, императором он не был, зато трижды был консулом, стал дедом императора Клавдия, прадедом Калигулы и прапрадедом Нерона. Но я познакомилась с ним в шестом круге, как и с Клеопатрой. Время в измерениях течет не так, как у вас. Не равномерно и не последовательно. Это сложный вопрос, давай не будем обсуждать его сейчас.       - Ладно, - не стал спорить Антон. - Один вопрос — Гитлер у вас там?       Нинель расплылась в улыбке.       - Гитлер не «у нас там», Гитлер — один из нас. Истинный демон, один из ближайших приспешников Князя. Ад испытывал энергетический кризис в те времена, и Его Светлость Алокус, известный тебе как Адольф Гитлер, был послан на Землю с миссией. Ты уверен, что хочешь подробностей?       - Пожалуй, нет, - отказался Антон.       - Разумное решение. Задание, как ты понимаешь, было успешно выполнено. Конечно, часть погибших попала в руки конкурентов, но большинство все же осело у нас.       - Интересная там у вас компания, - нарочито спокойно заметил Антон, стараясь не выдать своего волнения.       - Не жалуюсь. Да ты и сам через каких-нибудь полвека там окажешься.       - Спасибо, обрадовала.       - Это проза жизни, малыш. Или ты надеялся, что тебя, атеиста и чернокнижника, признают праведником? Не смеши.       Антон промолчал. Признавать свою неизбежную судьбу было трудно; хотя, в свете последних откровений, закрадывалась мысль, что, возможно, жизнь в аду не так уж и плоха?       Со стороны музыкальной компании донесся нестройный бой по струнам и хриплый рев.

Одни говорят, что дьявола нет, Что дьявола нет, что дьявола нет, Что он подох вчера в обед И был зарыт на псарне. «Нет, все не так!» - другие твердят, - «Он жив, как тысячу лет назад!» Они говорят, что он солдат Сраной британской армии. **

      - Пойдем отсюда, я не хочу это слышать, - гневно дернула Нинель уголком рта. Антон расплатился и вышел из кафе наружу, где его ожидала спутница.       Нинель была не одна. Плотно зажав ее с трех сторон, девушку окружили трое бородатых плечистых парней, с характерным акцентом настойчиво уговаривающих ее прокатиться с ними на «шашлык-машлык»       - Я не заинтересована в вашем предложении, - донесся до Антона ее холодный, как ледники Антарктиды, ответ.       Парень застыл в нерешительности. Как ему следует поступить? С одной стороны, как мужчина, он должен вступиться за девушку; с другой, шансы справиться с тремя дюжими кавказцами стремятся к нулю. Да и нужна ли Нинель его помощь? В конце концов, она не обычный человек.       Пока он думал, ситуация разрешилась сама собой. Один из парней грубо схватил Нинель за руку; не успел Антон моргнуть, как раздался хруст и три коротких сухих удара. Девушка застыла в непринужденной позе на том же месте, где и стояла, словно и не двигалась вовсе, а трое неудачливых приставал медленно осели на землю с остекленевшими глазами.       - Ты убила их? - испуганно спросил Антон, глядя на торчащий из разорванной руки мосол.       - Нет, - Нинель была само спокойствие. - Оглушила. Через полчаса встанут. Добить?       - Нет-нет. Пойдем лучше отсюда, - Антон схватил Нинель за руку и поволок подальше от места происшествия. Та не сопротивлялась.       - Это было... впечатляюще, - произнес он, когда кафе осталось далеко позади.       - Никто не смеет трогать меня без разрешения, - высокомерно отозвалась Нинель. - Я не переношу этого.       Антон невольно покосился на узкую ладошку, сжатую в собственной руке. Нинель поймала его взгляд и рассмеялась.       - Ну, после того, что между нами было, думаю, я прощу тебе эту маленькую вольность.       - Если что, предупреди, прежде чем бить, хорошо?       Нинель не ответила, рассмеявшись еще сильнее, но руку не забрала. Так они и шли по ночной улице, держась за руки, словно влюбленные. Дорога привела их в городской сквер, темный и неухоженный, заросший густым и высоким кустарником. Здесь Нинель вдруг остановилась и повернулась к спутнику.       - Мне бы, конечно, не хотелось портить магию момента, - раздался из темноты ее чуть насмешливый, как обычно, голос. - Но я намерена сделать тебе неприличное предложение.       - Говори, - отозвался заинтригованный Антон. В конце концов, ну что она может предложить неприличного после всего, что между ними было?       - Понимаешь... - В голосе суккуба, к удивлению Антона, прорезались нотки смущения, - мне, как истинному суккубу, хоть и приятен вкус человеческой еды, но... Я ей не насыщаюсь. К тому же все эти превращения и драки требуют энергии. Могу я... взять немного твоей?..       Антон не знал, что сказать.       - А в чем это заключается? - наконец, осторожно поинтересовался он.       - Тебе понравится, поверь, - Нинель вдруг вспылила. - Слушай, Антон, что в тебе такого, что я стесняюсь предложить тебе сделать минет? Я, истинный суккуб, у которой партнеров было столько, что я давно со счета сбилась!       - Не знаю, - растерянно ответил Антон. - Я не против поделиться с тобой энергией, как ты выразилась.       - Нинель, получив разрешение, немедленно присела перед ним на корточки и, ловко освободив от оков одежды восставший член, жадно обволокла его губами.       - Мать моя женщина, Нинель, - жадно хватанул воздух ртом задыхающийся Антон. - У меня так сердечко йокнется.       - Заткнись и наслаждайся, - отозвалась снизу Нинель, на секунду оторвавшись от развлечения.       Демоница похоти, безусловно, знала толк в сексуальных удовольствиях. Каждое движение ее язычка заставляло вытянувшегося в струнку Антона жмуриться до солнечных брызг в глазах. Нинель касалась его самым кончиком языка, водя им от основания до самого кончика члена, превратившегося в зудящий перевозбужденный комок нервов. Она то задерживалась на уздечке, мягкими вибрирующими движениями лаская ее языком, то облизывала яички, одновременно стимулируя член рукой. То ускоряясь, то замедляясь, она держала Антона в напряжении, заставляя его постоянно быть готовым выплеснуть страсть, но все время на полшажочка не подпуская его к заветному барьеру.       Антон уже не мог сдерживать сдавленные стоны сквозь плотно сжатые губы. Невольные судороги сотрясали его тело, а по позвоночнику одна за одно пробегали вверх волны сладких мурашек, растворяясь пузырьками шампанского где-то в затылке. Краем сознания он пожалел, что не оперся предварительно о дерево или какую-нибудь другую опору: голова кружилась, и парень опасался потерять равновесие и упасть.       Он уже не осознавал, что именно Нинель делает с его членом там, внизу, просто отдавшись на волю неземному наслаждению, которое несло отточенное веками мастерство демоницы. Нинель давно закончила прелюдию; теперь она глубоко и мягко насаживалась ртом на член в очень быстром темпе; конечно, Антон был не в состоянии терпеть такой напор слишком долго и вскоре с криком излился обильной порцией спермы.       Он и сам не ожидал, что способен на такой выброс. Каждое сокращение мышц словно взрывало в мозгу маленькую петарду; сладкое тянущее ощущение в гениталиях было почти нестерпимым, почти болезненным, а мурашки покрыли все тело, словно обрызгав кожу лидокаином.       Антон выдавил из себя последнюю каплю семени, после чего содрогнулся в сильной судороге и, не в состоянии удержать обмякшее тело на ватных ногах, сел прямо на бетон дорожки. Нинель сглотнула, улыбнулась, вытерла рот рукой и поднялась на ноги.       - А ты неплох. Такой щедрый и вкусный. Хочешь, я телепортирую тебя домой?       Антон, не в силах разговаривать, размашисто кивнул. В следующую секунду он почувствовал, что лежит на кровати, причем почему-то уже раздетый; кто-то укрыл его одеялом. Последним, что он помнил, стал шепот:       - Набирайся сил... чернокнижник, - и тихое короткое хихиканье.