Исполнения с ФБ-2012

Горы весной неописуемо красивы. Эта нежная, чувственная красота успокаивает душу и приносит покой. Горная весна - незабываема. Она расстилается цветистым ковром у подножия, затапливая деревеньки, сбившиеся у гор, словно дети, прижавшиеся к матери. Она звенит ребяческими голосами, топотом маленьких ножек по полянам, смехом, искрящимся туманом, стынущим в воздухе и взлетающим в поднебесье. Весна поет журчанием ручьев. Но не только весна - все горные сезоны здесь заставляют затаить дыхание. Каждый словно отдельная, независимая от остальных, маленькая жизнь. Такие разные, не похожие друг на друга. Такие красочные, словно яркие мазки умелого художника на сером холсте повседневности. Белоснежный зимний штрих, как росчерк следа метнувшегося по сугробам зайца, как тихая песнь падающей снежинки. Лазурная весна цвета неба и проснувшихся ручьев. Шепот зелени лета, то мягкий и вкрадчивый, точно подкравшийся в ночи любовник, то нестерпимо звонкий, как гомон переполошенных птиц. Тихий, печальный перезвон золотых монеток осени, словно прощание с готовящимся заснуть в белой холодной дымке миром. Именно поэтому Конацу и выбрал это место. Его завораживали переливы цветов и настроений. Гора будто жила со всем миром одной жизнью, в одном ритме. Вяли разноцветные лепестки на склонах, когда мир грустил, переживая очередную катастрофу. Взрывался светящимся роем светлячков воздух, когда происходило что-то хорошее. Путешественники называли Хотэй зеркалом сущего за такую особенность. И это было в какой-то степени правдой. Гора, названная в честь одного из семи богов удачи, и деревня, именуемая в честь горы. Эта территория, не скованная законами больших городов, была поистине странным местом. И волшебным, чего уж скрывать. Кому как не духу-кицуне это понимать. Хотэй с начала времен был пристанищем всяких тварей. Духи, призраки, екаи, демоны. Их всех тянуло сюда, словно пчел на сладкое. Так было раньше - ничего не изменилось и поныне. Нечисть заселяла окрестности, по каким-то причинам не решаясь занимать горную вершину. Кто знает, с чем это было связано. Возможно не пускал сам Хотэй, а, быть может, мелкая сошка просто терялась в лабиринтах склоновых троп. Поэтому, на удачу, к появлению Конацу гора была в его полном распоряжении. Не долго думая, юный кицуне остался в приглянувшемся месте. И ни капли не пожалел об этом, даже через две сотни лет. *** Раннее утро всегда было любимым временем Конацу. Сонная тишина горной вершины, изредка разбавляемая отзвуками просыпающейся деревни. Путающийся в зеленых кронах ветер, рассеянно запускающий тонкие длинные пальцы в листву, перебирающий пушистые головки полевого разноцветья. Мелкий жемчуг росы на траве. Газовой тканью висящий в воздухе прохладный туман, который так приятно чувствовать обнаженной кожей. Все это было как волшебство. Как маленькая тайна между юным кицуне и утром. Только в это время, когда сама мысль о подъеме кажется кощунством, можно вернуться в детство. Совсем как маленький лисенок пробежаться по влажной поляне, сбивая босыми ногами капли. Порадоваться, что забыл надеть рубашку, падая и приминая спиной тонкие травяные стебли. Улыбаться ясному небу и просыпающимся птицам, приветствующим своего горного духа. Но жизнь, она не такая уж удачная, как может показаться на первый взгляд. Тем более, если ты дух-хранитель чего-либо - тут уж не до спокойствия. Конацу понимал это как никто другой. Почему, спросите вы? - Старший брат! Ну, вот, в принципе, поэтому. Кицуне мгновенно оказался на ногах. Уши прижались к голове, а хвост заметался из стороны в сторону, хлеща по бедрам, показывая недовольство хозяина. Не было печали, так этого еще принесло. Почему чертов мальчишка не может просто от него отстать - этого Конацу искренне не понимал. Полвека назад молодой лис спас некомату, и после этого спокойная, размеренная жизнь пошла под откос. Шуури совершенно не понимал слова "нет". Нахальный кошак, не принимающий ни рамок приличия, ни пределов дозволенного, преследовал его везде. Подозрительный раздвоенный хвост сигнальным маячком мелькал между деревьев, а звонкий голос вспугивал птиц с ветвей. Таким был сын правителя бакенеко. Дух заозирался, оценивая пути отступления. В чистом поле сильно не спрятаться, а уж на открытом пространстве Шуури найдет его в два счета, в этом сомневаться не приходилось. Оставалось только надеяться на собственную скорость. Мерцание пространства, ветром причесавшее цветочные колоски, и в густой траве скрывается небольшой пушистый зверек. Сейчас у него только одна цель. Она звучит в ушах, звездой горит в мыслях. Это своеобразное соревнование между лисом и котом, догонялки на желание, где желание первого - остаться незамеченным, а второго - поймать. Не подумайте, Конацу ни в коем разе не боялся! Просто мелькало в желто-зеленых глазах что-то такое, особенное. Темное, как предгрозовое небо. Тягучее, засасывающее, как пропасть без дна или те человеческие сладкие тянучки, которыми бредят дети. Жаркое, как лесные пожары, порожденные молниями. Что-то неправильное. И кицуне был не таким уж глупым, чтобы не понять этого. Это не пугало - это настораживало. А зная резкий, нетерпеливый характер некоматы, настораживало вдвойне. Вдруг не выдержит, сорвется. Горный хранитель, конечно, не сомневался, что сможет дать отпор разошедшемуся юнцу, но все равно держал ухо востро. Начавшейся было гонке не дали продлиться долго, прервав просто возмутительным способом. Чья-то рука с нечеловеческой ловкостью подхватила мчащегося на всех парах лиса. Ощутимо пахнуло терпким лесным запахом, щекочущим чувствительные ноздри. Чуть дернулись золотисто-рыжие уши, постепенно расслабляясь и начиная прислушиваться к тихому шепоту чащи. Конацу знал своего спасителя. Более того, он ему доверял. Беспокоиться было не о чем - оками своих не выдают. - Опять с утра шумите, - посмеивается Харусе, неторопливо огибая столетних гигантов и уверенно приближаясь к подножию Хотэя. За навязчивого поклонника кицуне хозяин леса не волновался - это его территория, его правила. Без волчьей воли здесь ничего не происходит. - Он первый начал, - с совершенно детской обидой буркнул лисенок, топорща пушистые усы. Судя по лукавым искоркам в бирюзовых глазах, волк сильно в этом сомневался, но молчал, не желая спорить. Он тоже не был дураком, чтобы не заметить того, что происходит. И видел проницательный оками, в отличие от этой парочки, всю картину в целом. Дикое, замешанное на благодарности, восхищении и привязанности, желание Шуури. Спрятанное где-то глубоко внутри, укрытое за семью замками одиночество Конацу, так отчаянно желающее быть заполненным. В какой-то степени Харусе понимал чувства маленького, безжалостно брошенного собственным родом кицуне. Уже то, что он не прогонял нахального некомату, многое значило. Подножие Хотэя выплыло из-за деревьев неожиданно и уже так привычно. Зверек выскользнул из рук друга, встряхнулся, позволяя горному ветру пригладить шерсть, и вновь стал юношей. Зябко передернул плечами, махнул рукой понимающе улыбающемуся оками и шагнул на неприметную тропинку, скромно прячущуюся в густой траве. Воздух едва ощутимо задрожал - Хотэй приветствовал своего хозяина. _________________ Примечание: Хотэй - один из семи богов удачи, бог благополучия и хорошего здоровья.