***
Рождество в тот год выдалось снежное, морозное, ясное. В церкви неподалеку звонили во все колокола, и звон их, чистый, словно хрустальный, выплескивался за ограду, разливаясь широко и вольно по притихшему городу, оседая светлыми живительными каплями в помутневших душах людей. Девочка родилась крошечная, семимесячная, но на удивление крепкая, с темными кудряшками и ясными глазами чистого василькового цвета, так непохожего на обычную прозрачную младенческую голубизну. Сразу после рождения её передали на руки бабушке, ставшей с этого дня ей матерью. Девочка заморгала, сморщила носик и чихнула, а потом на один короткий миг внимательно взглянула в затуманенные слезами глаза. А над городом плыл колокольный звон...Часть 1
9 ноября 2014 г. в 02:36
Я свяжу тебе жизнь
Из пушистых мохеровых ниток...
Ждать оставалось недолго.
Тонкие пальцы ловко перебрасывали петли со спицы на спицу, удлиняя солнечно-жёлтое ажурное полотно. Яркий пушистый клубок от слишком резкого рывка вывалился из стоящей у ног корзинки и покатился по паркету. Тут же из угла выскочил серый котенок, до того внимательно наблюдавший за хозяйкой, в два прыжка настиг добычу и с довольным писком вцепился в мягкую шерсть.
Я свяжу тебе жизнь,
Не солгу ни единой петли...
Откинувшись на высокую спинку кресла, она отложила спицы и спрятала ладони в теплый плед, укрывающий ноги. Теперь ей все время было холодно.
Крупными мягкими хлопьями падал снег, искрящиеся снежинки в лимонно-жёлтом свете фонаря казались ненастоящими.
Последние недели она проводила почти всё время в этом кресле, заботливо придвинутом отцом поближе к окну. Легкая усталость, появившаяся несколько месяцев назад, с каждым днем усиливалась. Периоды ремиссий стремительно сокращались. Теперь она не могла встать даже на несколько минут: ноги мгновенно наливались тяжестью, в глазах темнело, и она наконец оставила попытки — падать ни за что нельзя!
Когда-то давно она мечтала, что назовет долгожданную дочь Региной, будет с затаенной гордостью наблюдать, как растет своенравная девочка с кукольным личиком в облаке медно-рыжих волос, превращаясь медленно, но верно в решительную, самостоятельную молодую женщину. Такую же, как её мать.
Она едва заметно поморщилась: больно.
Два последних года слились в череду обследований. В тот день, когда врач признал, что шансов на выздоровление нет, она впервые за время болезни задумалась о родителях. Прежде она запрещала себе это, искренне веря, что мысли материальны и можно беду накликать, но сейчас все запреты разом потеряли смысл. Родители любили её самозабвенно. Что теперь будет с ними? Что на свете может быть страшнее, чем пережить своего ребенка? Именно тогда она приняла решение...
Я свяжу тебе жизнь,
Где узором по полю молитвы —
Пожелания счастья
В лучах настоящей любви...
Второй толчок оказался более ощутим, и она положила руку на живот, на то место, где под просторным домашним платьем угадывалась крошечная пяточка. Потом с силой провела тыльной стороной ладони по глазам. Нет, девочка не будет похожа на своего отца, испугавшегося предстоящих трудностей.
Осталось уже недолго.
"Елена, в переводе с античного — "Светлая". Жизнерадостная фантазерка и неистовая оптимистка. Добра и верит в сказки..." — страницы старой книги листались с тихим шелестом.
— Алёна... — шептала она, словно пробуя имя на вкус. — Алёнушка, солнечная, радость создающая... Доченька моя... — голос дрогнул. Отчаяние тугим комом стояло у горла. Она закрыла глаза, выдыхая, и бессильно уронила руки, не стирая больше горячих слез. Открытая книга соскользнула с колен, жалобно шурша смятыми листами.
Чтоб связать тебе жизнь,
Я тайком распускаю свою.
Примечания:
Странная работа. Внезапная и для меня тяжелая. Но не написать не могла.