picking up trash in dresses

Тем летом, когда Альфреду стукнуло восемь, родители взяли его с собой в Англию. Он возненавидел её, с её отвратительными рыбой и чипсами, холодную, сырую и дождливую даже летом. Он скучал по фейерверкам на четвёртое июля, ощущению травы и росы между пальцев босых ног и шипящему на заднем дворе барбекю. Кузен Артур всё только усугублял. Из-за его жуткого акцента Альфред не мог понять, что он говорит, и Альфред был убеждён, что эти странные, пугающие брови в любой момент могут соскочить с лица и напасть на него, а ещё он говорил сам с собой. Постоянно. Альфред был хорошим ребёнком, умным, жизнерадостным и дружелюбным, но были те, кому лучше было оставаться в одиночестве. До полёта в Америку оставалось два дня, когда субботним вечером, после вкусного и сытного ужина Артур убежал в гостиную, включил телевизор (телек, одёргивает себя Альфред) и растянулся на ковре, полностью поглощённый происходящим на экране. Альфред, утомлённый разговорами взрослых, проскользнул вслед за Артуром, усевшись от него на приличном расстоянии. Он без особого интереса смотрел сначала вступительную заставку, а затем — как синяя полицейская будка неслась сквозь время и пространство и как какая-то девушка забрела в заброшенный дом, полный старых ужасающих статуй. — Что это такое? — поражённо спросил Альфред. — В смысле «что это такое»? — Артур оторвался от просмотра, чтобы вперить неверящий взгляд в Альфреда. — Это «Доктор Кто». У вас в Америке что, его не показывают? — Наверное, нет, — отстранённо ответил Альфред — сериал пугал и завораживал одновременно. — Янки, — тихо, презрительно пробормотал Артур. — Эй, я всё слышу, — не то чтобы искренне возмутился Альфред, всё ещё не отрывающий глаз от экрана. — Америка офигенная, ясно? Там красиво и солнечно и почему эта статуя только что двинулась? — Не знаю! — прикрикнул Артур. — Смотри дальше и узнаешь. Забавно, как люди взрослеют вместе. За те сорок пять минут, что они провели перед телевизором, Артур из нудного и скучного кузена превратился в единственного, кто мог спасти его от самых пугающих в мире пришельцев. — Н-н-не храбрись, — заикаясь, проговорил Альфред, впиваясь в предплечье Артура — тот взвыл от боли, — я з-знаю, что т-тебе страшно, но я точно не боюсь, и… и... — Из нас двоих трясёшься ты, — парировал Артур, но позволял Альфреду держаться за его руку до конца серии. Но всё это давние воспоминания. Прошло десять лет, и сейчас у Альфреда на уме лишь то, что на часах семь вечера, они с Артуром идут в небольшую булочную, спрятанную от городской суеты в укромном переулке: в это время они распродают всё за полцены. Он останавливается, чтобы вдохнуть запах свежей выпечки, и они в считанные мгновения набирают два полных подноса круассанов, датских печений, маделин, брауни и кексов с изюмом. — О, смотри, — говорит Альфред, толкая Артура локтем под ребра, — макаруны! Артур тщательно-незаинтересованно смотрит на витрину. — Да? — Хочешь? — Альфред хватает самую симпатичную упаковку. Артур не меняется в лице ни на грош. — Не особо. Теперь Альфред понимает, что Артур на самом деле имеет в виду, и потому кладёт пачку на прилавок, когда Артур, кажется, не обращает на это внимания. Если он и замечает, но не говорит ни слова.