Небольшая проблема

— Ответь мне, маленький взломщик, — говорит Торин, — Насколько хорошо ты успел узнать гномов? Бильбо прижат к хлипкой стене. Он наклоняется вперед, чтобы поцеловать Торина. Их губы — слегка приоткрытые у Бильбо и изогнувшиеся в довольной усмешке у Торина — лишь нежно касаются друг друга. Хоббиту едва удается удерживать равновесие, стоя на цыпочках, зато разница в росте между ними не так заметна. Торину, в свою очередь, тоже приходится наклонить голову, чтобы их губы встретились. Одной рукой он обнимает Бильбо за талию, а второй удерживает затылок, пока они целуются. Бильбо часто моргает, а огонь в его глазах разгорается все жарче. — Я думаю, — говорит он, отклонившись назад, — что не знаю почти ничего. — Значит, почти ничего, — повторяет Торин, уткнувшись Бильбо носом куда-то в район подбородка. Бильбо откидывает голову, открывая доступ к этой части своего лица. Его шейный платок, прежде аккуратно завязанный, теперь сбился в сторону, открывая полоску бледной, гладкой кожи от подбородка и ниже. Его кожа, о Ауле. Рот Торина наполняется слюной при одном только взгляде на нее. — Ну да, совсем немного, — подтверждает Бильбо, и его шепот так же горяч, как и блеск его глаз. Торин поворачивает голову, чтобы поцеловать Бильбо за ухом — раз, другой, затем он скользит губами по заостренному кончику, посасывая его, заранее зная, какой эффект это произведет. Бильбо попытался остановить Торина, упершись руками ему в талию, но реакция все же не заставила себя ждать, и он, протяжно застонав, откинул голову назад так резко, что она глухо ударилась о стену. — Насколько немного? — Торин перемежает свои слова с осторожными поцелуями в ухо и шею. — То, что вы кузнецы, — игривое полизывание мочки уха заставляет Бильбо вздрогнуть. То же повторяется, и когда крепкие руки сжимают его в объятьях.  — Большинство из вас, — выдыхает он. — Но я могу и ошибаться. — Нельзя сказать, что ты совсем не прав, говоря так, — он чуть наклоняется к Бильбо, сжимая его еще крепче, словно боясь, что тот может каким-либо образом от него сбежать. Два пальца оттягивают воротник рубашки Бильбо, чтобы укусить хоббита за светлое плечико, а Бильбо, издав еще один гортанный хрип, запрокидывает голову. — Моему народу действительно нет равных в кузнечном деле, — урчит Торин куда-то в район ключицы Бильбо, где кожа такая горячая. — Но это ни для кого не секрет. Я, скорее, спрашивал о том, что ты знаешь о наших… природных склонностях. Итак? Бильбо хихикает, отвернувшись к стене. — Это почти что все. Если, конечно, не окажется, что соблазнять порядочных хоббитов из Шира — привычное занятие для гномов, то, думаю, это все знание, которым я располагаю на данный момент. Торин поощряет эту небольшую выходку, проведя рукой по паху Бильбо, нарочито медленно оглаживая его через ткань и одновременно осыпая шею хоббита поцелуями. То, как тело Бильбо реагирует на его прикосновения, говорит ему не меньше, чем звуки, которые издает хоббит, и даже не меньше, чем нарастающая тяжесть в собственных штанах. — И это все? — мурлычет он, непринужденно оглаживая хоббита. Стон, который он получает от Бильбо, громкий, но не настолько, чтобы кто-то в других комнатах мог услышать. Уже почти вечер, и тонкие стены вряд ли смогут защитить их от чужих ушей. Торин бросает взгляд на дверь, чтобы удостовериться, что она закрыта на замок, прежде чем вернуться обратно к Бильбо. — А ты бы хотел узнать больше? Бильбо вздрогнул и приподнял слегка подбородок, чтобы поймать поцелуй. — Да, думаю, я хочу. Что ты задумал? Другая рука Торина зарылась в светлые кудряшки Бильбо, и он поцеловал хоббита в нос, а затем и в чувствительное местечко над верхней губой, не переставая обнимать его. Он ни с кем не был так физически близок уже долгое время, но результат пока что был достаточно убедителен, чтобы продолжать. — Гномы очень отзывчивы, — произносит Торин, лизнув верхнюю губу Бильбо, — особенно если товарищи в беде. — Несомненно, — нетерпеливо скрипнув зубами, хоббит начал толкаться в руку Торина. В тот момент, как Бильбо скользнул к нему, его тепло рядом было таким приятным и соблазнительным, что Торин едва сдержался, чтобы не сорвать с хоббита все до последнего остатки одежды и как следует трахнуть. — Это объясняется нашими традициями, — продолжает Торин, словно задыхаясь. — Мы живем долго, хотя и не столько, сколько эльфы. И если судьба благосклонна, у нас может быть один избранник. Есть и такие, кто решил никого не выбирать, ну, или не может выбрать. Разве не удивительно, что такое существование порождает желание? — Не удивительно, — Бильбо, кажется, просто повторяет, но есть что-то еще, чего Торин не расслышал, припадая на колено и утыкаясь носом в выпуклость одежды пониже талии Бильбо, чтобы сделать глубокий вдох. Пьянящий аромат хоббита внизу почти невыносим, и что бы ни собирался сказать Бильбо, его слова теряются в тонком хныканье, которое отзывается в Торине возбужденной дрожью. — Мне приятно, что ты согласен, — прерывисто выдыхает Торин. — Очень приятно. — Ты даже не дал мне закончить, — возмущается Бильбо. Торин лишь коротко пожимает плечами. — Я твердо убежден, что действия говорят громче слов. — В особенности твои действия, я полагаю? Черт возьми, что за рот у этого хоббита. Перспектива лучшего применения ему заставляет Торина усмехнуться еще шире. — Будет и твоя очередь, потерпи. — Очень надеюсь на это. — Когда мы будем в Эреборе, — говорит Торин в легкие очертания эрекции Бильбо сквозь ткань брюк. — В нашем Эреборе, — мягко поправляется он. — Я дам тебе все, чего только пожелает твое сердце. Он чувствует дрожь Бильбо под своими губами. — Все что угодно? Торин поднимает взгляд на пару огромных, зеленовато-голубых глаз, пристально глядящих на него. Они переполнены чем-то, напоминающим благоговение. — Все что угодно, — подтверждает Торин. Он совсем не ожидал этой испорченной усмешки на губах хоббита или того, что тот склонится к нему и прошепчет на ухо: — Если тебе так угодно, мистер гном, я хочу, чтобы ты ублажил меня ртом. Очень хочу. Торин не без труда сдерживает ухмылку. Только подумать, ведь он никогда не мог даже предположить, что хоббиты интересуются сексом, не то что они чертовски распутны. В любом случае, в этом он был рад ошибиться. Непослушными пальцами разбираясь с пуговицами, он быстро высвобождает Бильбо из штанов. Член Бильбо медленно наливается, отчетливые влажные дорожки ведут от приоткрытой головки к нижней части его белья. Торин с жадностью глазеет на него в течение нескольких секунд, затем, поддавшись внезапному импульсу, он проводит языком по влажному пятну, оставшемуся на ткани. Он глубоко втягивает воздух, наслаждаясь теплом и слегка горьковатым послевкусием на кончике своего языка. Его внимание привлекает звук, похожий на всхлип, и когда он поднимает глаза, то видит, что Бильбо кусает костяшки своего кулака. Немигающие, широко раскрытые глаза хоббита полны решимости. — Вижу, тебе это нравится, — довольно мурлычет Торин. Кулак мешает говорить, поэтому Бильбо лишь молча кивает. — Может быть, расскажешь, что еще тебе нравится? — спрашивает Торин, обхватывая ягодицы Бильбо ладонями и толкая его по направлению к стене. Его возбужденный член покачивается над поясом штанов, словно прося, чтобы его взяли в рот. Торин нетерпеливо облизывает губы, игнорируя нарастающую тесноту в собственных штанах. Потом у него еще будет время позаботиться о себе. — Или предоставишь мне самому это выяснить? Когда Бильбо убирает руку ото рта, становятся заметны следы зубов на костяшках пальцев. — У меня и в мыслях не было отказать тебе в этом рискованном предприятии, — говорит он почти шепотом. Это именно тот ответ, которого ожидал Торин. Здорово, что он успел узнать Бильбо так хорошо. — Я полагаю, мне предстоит много чего выяснить. — Очень много. — Жду с нетерпением, — он снова прижимается носом к паху Бильбо. Теперь ничто их не разделяет, и он стонет, наслаждаясь мускусным запахом. Бильбо пахнет потом и чем-то, что Торин называет «порядочный хоббит на грани». Там, куда зарылся нос Торина, тепло и немного влажно, а его колючая борода царапает нежную кожу, в то время как он вдыхает аромат. Он спускается к яичкам Бильбо, свисающим ниже. Сморщенная кожа там слегка влажная на ощупь. О боже, как хорошо здесь пахнет. Он не был уверен, что вообще захочет когда-либо отстраниться. Но вставший член Бильбо рядом с его ухом, требует к себе его внимания, и он кладет на него правую руку, оттягивая кожицу. Бильбо резко замирает. Капля прозрачной жидкости выступает на головке его члена, и Торин начинает размазывать ее, вычерчивая своим большим пальцем ленивые круги, увлажняя Бильбо его собственной смазкой. Тот издает придушенный возглас, вроде тех, какие используют непривычные к разнообразным ругательствам люди во всяких передрягах, из вежливости или еще почему. Еще больше жидкости сочится из щели, и Торин, прекратив движения пальцем, решил вместо этого жадно припасть к ней языком. То ли из-за тех жалостливых звуков, которые издает хоббит, то ли от страха, что тот прокусит свой кулачок, Торин решил, что уже достаточно долго дразнил беднягу. Умелыми движениями своего языка он заставляет член Бильбо окончательно затвердеть и берет его в себя, позволяя ему приятно расположиться у себя во рту. Он имел достаточно опыта в этом и щедро водил языком по щели. Глухой стук, донесшийся сверху, указал ему на то, что голова Бильбо снова встретилась со стеной. Стон, который слышит Торин, вроде и исполнен облегчения, но все же далек от него. Лучше, чем ощущать запах Бильбо, может быть только возможность чувствовать его вкус. Солоноватый привкус плоти Бильбо пристает к языку, непривычный, но не то что бы совсем уж незнакомый. Вид же члена Бильбо, исчезающего у него во рту, был так приятен, что Торину захотелось прикрыть глаза. Он покачивал головой, дразняще посасывая. А Бильбо царапал его плечи, пытаясь ухватиться за них. Создавалось такое впечатление, что хоббит растворялся в нем, хотя в каком-то смысле именно так и было, и Торин, вобрав его в себя еще немного глубже, выпустил изо рта и поставил поцелуй на блестящей головке. — Что бы я сделал с тобой, — хрипло говорит Торин, проведя по Бильбо указательным пальцем. Он ослабляет хватку и обхватывает обнаженный зад хоббита свободной рукой, кончики пальцев слегка проскальзывают между ягодиц. Бархатистый пух щекочет ему ладонь, и плоть под ним мягкая и податливая. Бильбо цепляется за его плечи, — будь мы в постели. Хочешь услышать? Похоже, Бильбо приходится прикладывать огромные усилия, чтобы не закрыть глаза. Его дыхание участилось, во взгляде прослеживается лишь безраздельное внимание, когда он кивает. — Я бы хорошенько обработал тебя, — воздуха недостаточно даже для шепота, так что Торин проговаривает последнее слово одними губами. Он проводит языком по губам, чтобы увлажнить их, и вздыхает, смакуя аромат Бильбо, его естественный пьянящий вкус. — Я мог бы связать тебя, поставив на колени, и иметь так, снова и снова. Хотел бы от этого просыпаться по утрам? М? Желая как-то проиллюстрировать свои слова, он снова вбирает Бильбо в рот, смакуя струйку выделившейся смазки. — Ох, — выдыхает Бильбо не совсем ответ, но все же что-то близкое к согласию. — Ты из тех хоббитов, что просыпаются по утрам? — за вопросом следует улыбка и поворот запястья, медленное поглаживание Бильбо от основания до кончика. Пальцы Торина смыкаются прямо под головкой, и он накрывает ее своим ртом, скользя вверх-вниз как можно быстрее, двигая губами и пальцами в едином ритме. — Ах, ахх, ох, все хоббиты просыпаются рано, — выдыхает Бильбо. Его бедра движутся быстро, пролетая в дюйме от стены, прежде чем Торин прижимает его обратно. — Я думал… Я думал, о боже, да, думал, ты уже знал об этом. Торин лишь мотнул головой, не имея возможности выразить достойный ответ с членом во рту. Он убирает руку с живота Бильбо, решив переместить ее на яички. Оттягивая их по очереди, Торин нежно катает их в своей ладони. — Кажется, и я не знаю о хоббитах многого, — задумчиво тянет он. — А сколько ты о них знаешь? — ухитряется спросить Бильбо как раз перед тем, как Торин засунул ему в рот сразу несколько пальцев, отчего он, вздрогнув, удивленно откидывает голову назад, а его руки невольно тянутся к предплечьям Торина. Пальцы толкаются все глубже и глубже, но Торин останавливается, не решаясь коснуться мягкой ткани горла хоббита. Он не настолько глубоко, чтобы сработал рвотный рефлекс или не хватило воздуха, но достаточно, чтобы восклицания Бильбо заглушались до полной неразборчивости. Протесты утихают, лишь только когда Торин, многозначительно подняв бровь, обхватывает губами его член. Это простое действие порождает полное взаимопонимание между ними. Несколько секунд ничего не происходит, а затем Бильбо на пробу начинает посасывать пальцы Торина. Тот отзывается, имитируя скорость, глубину и давление на них. Быстро уловив подсказку, он без труда подстраивается под незатейливый ритм. Сразу же после того, как хоббит прикусил его фаланги, Торин слегка прикусил зубами твердо стоящую плоть. — Признаю, мне тоже известно мало, — говорит Торин. Поймав пальцами язык Бильбо, он усмехнулся, ловя стоны, вибрацией переходящие на его запястье. — Но я хочу узнать. Наверняка есть много чего о твоем народе, что я должен узнать, раз мы теперь вместе. Сползая дюймом ниже по стене, Бильбо бормочет что-то сквозь пальцы Торина. — Начиная с тебя, конечно, — медленным движением он обводит языком уздечку, и у Бильбо вырывается жалобный стон, его бедра заметно подрагивают. — Что тебе нравится, что не нравится. Я вполне уверен, что ни разу даже не спрашивал, сколько тебе лет, собственно говоря. Ответом ему были лишь неразборчивые звуки. Торин убирает пальцы, чтобы сделать речь членораздельной, и возвращается к ублажению Бильбо ртом. Теперь обе руки обхватывают его член у основания, большие пальцы прижаты к нежной коже его яичек. Он уже близок к завершению, понимает Торин, остались минуты, не более. — Пя… пятьдесят, — голос Бильбо срывается на писк. Торин немедленно прекращает сосать. Он поднимает взгляд, позволяя плоти Бильбо скользнуть при этом между его губ. Предположение, что он ослышался, Торину приходится сразу отбросить. Он знает наверняка, что с его слухом ничего не случилось. Тяжело сглотнув, он повторяет: — Тебе пятьдесят. Бильбо смотрит на него в ответ, и его круглое личико загорается румянцем и блестит от пота. Морщинки, которые появляются у него на лбу, когда он поднимает брови, не выглядят так, будто принадлежат юноше всего-то пятидесяти лет. — Да, — он задыхается, вытирая рот рукавом и усмехаясь. — Но мне будет пятьдесят один через несколько месяцев, если тебе интересно. Пятьдесят. Число это мало настолько, что в груди у Торина что-то болезненно сжимается. Он скользит взглядом по манящему члену Бильбо, который все еще находится у него в руке, и сглатывает ком, подступивший к горлу. Пятьдесят. — Тебе, — произносит он, прикусив губу, пытаясь рассуждать хладнокровно, — пятьдесят. Бильбо улыбается чуточку шире. — Ну, в общем-то, да. Не в силах и дальше выдерживать этот взгляд, Торин отводит глаза. Теперь его лицо горит не от возбуждения, а от невыносимого стыда. Один бесконечно долгий момент, его глаза изучают пол, в то время как напряженный член Бильбо пульсирует в руке. Затем он осторожно разжимает пальцы и с максимальным достоинством натягивает на хоббита штаны, не забыв застегнуть и свои собственные. — Подож… Торин! — Бильбо хватает его запястья, пока тот не успел полностью одеться. Он успевает остановить его, когда средняя пуговица уже почти пролезла в петлю. — Да подожди же ты, Торин! Что не так? Торин глядит на него трезво, едва склонив голову в знак уважения. Так несчастные люди стремятся изобразить раскаяние, когда надо с чего-то начинать. О Махал, сколько всего он наговорил Бильбо и сколько себе позволил! Несчастное дитя, вверившее Торину свое благополучие. Мысль об этом заставляла содрогнуться. — Послушай, Бильбо, — начал он. — У тебя есть все основания злиться на меня, и я вряд ли как-то смогу загладить свою вину, но мне правда очень жаль. Поверь. — Жаль? — Бильбо поднимает голову, его брови нахмурены. — Но почему? Глубоко втянув носом воздух, Торин осторожно застегивает последнюю пуговицу на штанах Бильбо, возвращая ее на законное место. При этом он предпочитает остановить свой взгляд на ней, до тех пор, пока к Бильбо не вернется его привычная скромность. Или хотя бы та ее часть, которую Торин не успел еще осквернить. — Я не отдавал себе никакого отчета в том, что творил, — пытается начать он, но осознает свою ошибку, хоть и слишком поздно, и мысленно исправляется. Незнание не является оправданием для взрослого гнома, поэтому было бы глупо ссылаться на это сейчас. — Я имею в виду, пойми меня правильно, я никогда бы не поступил так, если бы знал. — Как бы не поступил? Знал что? — Я, — тугой ком встает поперек горла. Нарастающее смущение в голосе Бильбо не дает Торину намекнуть на какие-либо пикантные детали. Его голос, о Боги. Торин хотел бы отвесить себе пинок за то, что не прислушивался внимательнее до сих пор к его нежному, безыскусному тембру и не понял очевидного раньше. Тогда, возможно, он не оказался бы в такой неловкой ситуации. Возможно, он бы дважды подумал, прежде чем отсасывать кому-то, кто в том возрасте, когда полагается только начинать ковать свое первое оружие в кузне. — Торин, — Бильбо приблизил свое лицо так, чтобы ощущать тепло его дыхания. — Ты можешь сказать мне, в чем дело? Если по-честному, это утешение с прощением и рядом не стояло. Хотя оно и не должно было. Торин не был настолько наивен, чтобы ожидать отпущения своих грехов так скоро, уж точно не за такой проступок, какой он совершил. — Я. я касался тебя, — бормочет он, осторожно высвобождая руки и вставая на ноги. Живот сводило от чувства вины, но он все же не отвел взгляда в сторону. — Я ласкал тебя ртом и… целовал тебя. Хотя это и должно было служить исчерпывающим объяснением, оно только углубило недоумение, омрачившее лицо Бильбо. Он, не глядя, застегнул штаны и поджал губы. — Что же, да. Именно это ты и сделал. Довольно хорошо, могу добавить. Осмелюсь сказать, что лучшего у меня не было, но ты у меня первый, так что вот так. Его первый. Что ж. Торин никогда бы не подумал, что будет растлителем невинности; он бы легко поверил, что на такое способны орки, или гоблины, или худшие из людей и гномов, но никто его круга, и меньше всего — он сам. Как далеко он зашел бы, прежде чем стало бы слишком поздно? Торин не уверен, что хочет знать, хотя у него есть предположения, если все те ужасно неуместные вещи, которые он говорил Бильбо, имели бы место в действительности. — Мне стоило спросить у тебя, — говорит он, и слова его звучат тихо и придушенно. — Торин, ты несешь полную околесицу. Некоторое время, пока Торин пытается привести свои мысли в порядок, все спокойно. Огорчение во взгляде Бильбо растрогало бы даже камень, и в конце концов, не выдержав, Торин отворачивается. Ему становится еще хуже от того, что он словно наяву слышит давние обличительные речи своего отца о судебных разбирательствах, продолжавшихся столь долгое время и касающихся гномов, которые принуждали невинных гномок. Когда он вспоминал о том, как мечтал толкаться своим членом в юную, девственную попку Бильбо, то тут же воображение услужливо подкидывало картину, где он сидит на скамье подсудимых. Это заставило его сжать кулаки до боли в ногтях. Торин вздрогнул, когда рука коснулась его лба, но не попытался убрать ее. Бильбо приблизился к нему, не убирая руки, до тех пор, пока они снова не оказались лицом к лицу. — Я понял, что есть что-то, о чем ты не желаешь говорить мне, — сказал он с внезапным жаром. — Но я хочу знать, что же именно тебя так беспокоит. — Это… сложно объяснить, — отвечает Торин, и не то чтобы это было совсем уж неправдой. Просто он не может заставить себя использовать юнца таким образом. Не сейчас, когда его член все еще полустоит в штанах, кровь горяча, а его постепенно сходящее на нет возбуждение выдает его, как вора, на котором горит шапка. Бильбо потряс головой. — Так испытай меня. Посмотрим, смогу ли я понять. Если, конечно, ты не считаешь меня слишком глупым для этого. — Я не считаю тебя глупым, — тут же говорит Торин. — Тогда в чем же проблема? — требует Бильбо. — Конечно, если ты сейчас не в настроении, это нормально, это не так уж и важно, в конце концов, я могу подождать, пока ты… — Дело не в этом. Что-то промелькнуло у Бильбо во взгляде, подкрадывающееся сомнение, едва различимое при свете дня на его лице. — Это как-то связано со мной? — Нет, — произносит Торин нараспев, но затем, укорив себя за ложь, добавляет: — То есть да. — Ну, и что же это? Быстро моргнув, Торин еще раз мысленно прокручивает в голове слово за словом, что собирается сказать, пока не убеждается, что сформулировать свой ответ яснее уже просто невозможно. — Дело действительно в тебе, — добавляет он осторожно, — но это не то, что ты можешь себе надумать, клянусь. Бильбо убирает руки с плеч Торина и скрещивает их на груди, продолжая сверлить гнома глазами. — И что же я надумываю себе прямо сейчас, а? О боги. — Ты… важен для меня, — предлагает Торин вместо близости. — Я желаю лишь уберечь тебя, поверь мне. Следует короткая пауза, а потом Бильбо резко опускает руки вдоль тела. — Итак, — протягивает он, и морщинки снова набегают на его лоб. — Ты думаешь, что пытаясь… доставить мне удовольствие, каким-то образом причинил вред? Торин нерешительно кивает. Честно говоря, проще всего подать это так. — Как это? — Бильбо дергает уголком рта. — У тебя что, сифилис или типа того? — Нет, — оскорбленный, злится Торин. — Нет у меня сифилиса. — Это всего лишь шутка, — говорит Бильбо почти с легкой улыбкой. — Кроме того, ты не слишком-то помогаешь, знаешь ли. Приходится тыкать пальцем в небо. Что ж, довольно справедливое замечание. Торин безрадостно переступает с ноги на ногу, уставившись на них так, словно там написаны верные слова. — Ты не возмущен тем, что я сделал, — бормочет он, и это скорее утверждение, чем вопрос. Бильбо издает раздраженный звук, заставивший Торина вздрогнуть. — Я не могу возмущаться чем-то, если даже не знаю, о чем ты, правда? — Тебе стоило бы, — несчастным голосом говорит Торин, всем сердцем разделяя это убеждение. Смесь разочарования и тревоги на лице Бильбо рушит все его барьеры. — Торин, — строго говорит Бильбо, придвигаясь ближе. — Скажи мне, что, по-твоему, ты со мной сделал? Торин обдумывает это, принимает к сведению, прежде чем понять, что не существует легкого способа выразить это. Милосердные боги, в любом случае хуже уже некуда. Сделав глубокий вдох, он выпаливает: — Я совратил тебя. Если это хоть чем-то напоминает ответ, которого Бильбо ожидал, он проделывает отличную работу, чтобы скрыть этот факт. Брови взлетают к челке, скрываясь под ней, в то время как рот широко открывается. — А? — Я запятнал твою невинность, — продолжает Торин, его голос крепнет, становится уверенней. Есть странное ощущение катарсиса в признание своего греха; эту жестокую откровенность, думает он, сложно остановить, пустив в ход. — И я не могу вернуть ее тебе. Но запомни мои слова — я клянусь своей жизнью, что сделаю все необходимое, чтобы не допустить повторения содеянного. Услышанное, кажется, придает Бильбо еще более растерянный вид. — Я что-то… не понимаю. — Однажды, когда ты будешь старше, ты поймешь, — говорит Торин. Он протягивает руки, словно затем, чтобы взять его ладони в свои, но решает не делать этого и сжимает пальцы в кулаки, — почему это терзает меня. Недостойно было касаться тебя так… интимно. Я совершенно не знал, что ты настолько молод, но… — Молод? — восклицает Бильбо. Мгновение Торин глядит на него с удивлением. — Да. Ведь тебе пятьдесят, правильно? Бильбо кивает. — Повторяю в последний раз, да, мне пятьдесят. Кстати говоря, ты не хочешь сказать мне, сколько тебе лет? — Сто девяносто пять, — отвечает Торин. Бильбо моргает, заметно шокированный, а его рот складывается в неуверенную линию. — Что ж… ничего себе. Э-э-э. Ладно, выходит, ты немного меня старше — в этом нет ничего ужасного, правда? И ради всего святого, Торин, ты нисколько не совратил меня! — Ты, — бросив взгляд в сторону, Торин яростно думает. Должен же быть способ заставить Бильбо хоть немного понять. Он снова сжимает кулаки и смотрит на Бильбо, пытаясь подойти к вопросу с другой стороны. — Ты же знаешь Фили, да? Моего племянника и наследника. — Ну да. Разумеется я знаю. — Так вот, ему уже восемьдесят два. Бильбо чуть вздернул подбородок, его бровь изогнулась. — Пусть так, да, славно, но я все еще не понимаю… — как только он произнес это, его глаза расширились от внезапного осознания. Он больше выглядит на свой возраст, когда его глаза так широко открыты, думает Торин. — Постой-ка, — говорит он. — Остановись на секундочку. Торин, ты что… Ты думаешь я, эм… — он, кажется, подыскивает правильное слово. -…Ребенок? — Наконец выдает он. — Разве не так? — отвечает Торин вопросом на вопрос, так как сам уже совсем сбит с толку. — О святые небеса, нет! — Бильбо яростно затряс головой. — Из-за этого вся неразбериха? Из-за моего возраста? Не зная, чему теперь верить, Торин кивает. — Торин, я уже три десятка лет как не ребенок! — говорит Бильбо, посмеиваясь. Его глаза добродушно светятся, когда он улыбается. — Пусть у гномов все по-другому, но я уже достаточно в возрасте в пятьдесят. У всех хоббитов так. Торин не отвечает, переваривая информацию. — Ты… в возрасте? — повторяет он, все еще не до конца убежденный. — Можно и так сказать. Зависит от того, что ты имеешь в виду под «в возрасте», я думаю. Смею тебя заверить, что многие добропорядочные хоббиты, на каких-то пять лет младше меня, уже имеют целый выводок ребятишек там, в Хоббитоне. Со статистикой не поспоришь. И Торин не мог ничего поделать, только смотреть с глупым видом. — Ты уже можешь иметь детей? Своих собственных? При этих словах щеки Бильбо стали ярко-пунцовыми. — Технически да. Хотя я думаю, ты уже мог сделать вывод, что я не стал бы так поступать по, эм, очевидным причинам. — Тебе пятьдесят, — повторяет Торин снова, но это звучит так же беспомощно, как и в первый раз. Все так неопределенно, что кажется, ему и жизни не хватит, чтобы разобраться в своих чувствах. Он не сдвинулся ни на сантиметр, когда Бильбо подошел и встал на носочки, чтобы украсть поцелуй. Он мягок и целомудрен, и Торин погружается в него, решив отложить на время свое недоверие. Так мягок, так нежен. Он становится жестким и страстным достаточно скоро, и давление губ Бильбо на его собственные похоже на вторжение. Он закрывает глаза, обвивая руки вокруг Бильбо, чтобы привлечь его еще ближе. А Бильбо целует все более жестко, и Торин отплачивает той же монетой. Сдержанно он отметил, как Бильбо своими ловкими пальчиками расстегнул его брюки, но он не мог разобрать ничего после того момента, как язык Бильбо ворвался в его рот, раздвинув губы и зубы и проскальзывая внутрь до тех пор, пока глубина уже не начала мешать Торину посасывать его. Торин застонал, уже слишком распаленный, чтобы стесняться, и почувствовал, что член его порядком затвердел. Он попытался сосредоточиться на своем возбуждении, но чужой язык хозяйничал у него во рту, требуя полного его внимания своими навязчивыми движениями. Он переплетал его со своим собственным, пока не начал задыхаться и стонать прямо в рот Бильбо. Желание тугой спиралью закручивалось в животе, да так, что становилось больно даже дышать. — Скажи мне, о Король-под-Горой, — зашептал Бильбо, расстегнув последнюю пуговицу на штанах Торина, — разве смог бы маленький ребенок сделать все это? Он склонился, чтобы поставить засос на шее Торина, проделав это с такой силой, что тот почувствовал зубы на своей шее. — Или это? — Бильбо скользнул рукой в приспущенные штаны Торина, ощутимо сжав его эрекцию и пробежав своими пальчиками по всей длине. Торин толкался в ладонь Бильбо, следуя велению плоти, становясь мучительно похожим на разгоряченное похотью животное. Он был полностью уверен в том, что по-настоящему превратится в него из-за рта Бильбо, движений и тепла маленького тела, вжимающегося в него. — Я не… — заикается Торин, а затем: — это, ахх… Это от того, что какая-то маленькая часть его, все еще упрямо цеплялась за «пятьдесят», и «ребенок», и «растлитель невинности», в то время как вся остальная его сущность просто полыхала огнем от желания продолжить, и он щурил глаза в попытке понять, как же правильно было поступить, что оказалось достаточно трудно определить, учитывая, что его голова была как в тумане, а тело сгорало от желания. Но затем, ох. Бильбо спустился ниже, и перед тем как Торин успел что-либо сделать, он уже ощутил приятную влажность чужого языка. От первого же легкого посасывания он пошатнулся, охваченный сильнейшим наслаждением, которое ему дарил горячий, любящий ротик на его члене, принимающий его и заставляющий колени подгибаться. У него даже не было возможности опереться о стену, поэтому он стоял без поддержки, инстинктивно водя руками по макушке Бильбо, словно цепляясь за свою жизнь. Бильбо обрабатывал его немилосердно, посасывая, раскачиваясь и работая язычком, своим ловким, ловким язычком, которым кружил дьявольски целеустремленно. Торин пытался не смотреть, он не думал, что способен вынести это зрелище, но в конечном итоге все равно смотрел, потому что не мог иначе. Глаза, светившиеся вновь обретенным смыслом, снова возвращались к зрелищу, которое заставляло Торина задыхаться, стон за стоном. Тогда, на пределе, губы Бильбо были растянуты вокруг члена Торина, и его головка проступала сквозь бледную щеку хоббита. Теплое дыхание на его промежности и рука, легонько перебиравшая яички. Ну, а когда Торин почувствовал, как два пальчика надавливают на его вход, прежде чем начать вторжение, он был уверен, что глаза его закатились. И тут Бильбо укусил его. Это не было так больно, как должно было бы, и Торин, толкаясь в горло к Бильбо, осознал только то, что приглушенный вскрик, который он услышал, должно быть, принадлежал ему самому. Посасывание его члена сменилось неистовым заглатыванием. Бильбо принял каждый тугой выстрел, пока Торин, едва держась на ногах, не начинал стрелять вхолостую. Бильбо продолжил сосать еще некоторое время, тщательно вылизывая его член, и встал, подарив гному влажный, небрежный поцелуй. Его язычок, чуть опухший и отдающий солоновато-горьковатым вкусом свежей спермы, сразу же нашел свое место в раскрытом рту Торина. — Разве ребенок смог бы так? — выдавил Бильбо, пытаясь отдышаться. Свежесть его дыхания пленила. И Торин накрыл губы Бильбо своими, желая продолжить. Хоббит мычал что-то сквозь поцелуй, пока у Торина не кончился воздух. — Так ты все еще думаешь, что я ребенок? Помолчав, Торин решил, что может ответить на это только еще одним жадным поцелуем, впиваясь в хоббита до тех пор, пока они не уперлись в деревянную стену, отрезавшую путь к дальнейшему отступлению. Но он продолжил целовать Бильбо так, словно хотел сломать им эту стену, прижимался к нему, пока не ощутил выпуклость, упирающуюся в свое бедро. Совершенно не обращая внимания на пуговицы, Торин нетерпеливо сдернул с Бильбо штаны вместе с нижним бельем. Член Бильбо уже стоял, истекая смазкой, и Торин не сразу смог встать на колени, чтобы резким движением руки оттянуть кожу. Во рту у него скопилась слюна, и он сглотнул, любовно огладив член Бильбо, прежде чем заглотить его. И пусть это смотрелось чуть более чем развратно, оно стоило того, чтобы услышать возгласы абсолютного наслаждения от хоббита. Еще не закончив сосать, Торин начинал исследовать его зад на предмет вторжения, контролируя ритм и не встречая никакого сопротивления. Бильбо прикрывал рот рукой, поэтому слышны были лишь успокаивающие звуки, напоминающие мяуканье, когда тот непрерывно толкался в рот Торина. Другой рукой хоббит сжимал его плечо, ища опору. Волна дрожи сотрясла его тело и бедра, отчего его член подпрыгнул. — Ты, — рычит Торин, побежденный однажды, он отступает, — не ребенок. Двумя быстрыми движениями он раздвигает бедра Бильбо и удерживает его у стены с помощью руки на все еще скрытым под одеждой животе. Когда Торин смочил указательный палец слюной и ввел его в Бильбо, тот несколько раз подряд пронзительно вскрикнул. Ну, а когда Торин снова берет его в рот и начинает хорошенько сосать, крики сменяются стонами. — Т…То… Торин, — заикается Бильбо, понижая свой голос до шепота. Торин лишь прикрывает глаза и хмыкает. Он сгибает палец, ища особо чувствительную точку и надавливая на нее в тот самый момент, как его язык касается щели Бильбо. Все тело хоббита пронизывает волна дрожи. — Ах, ах, ах! Искаженный звук, который за этим следует, предупреждает Торина, что ему пора быть начеку. Первые несколько капель попадают ему на небо, он быстро сглатывает их, пока остальное семя не заполнило его рот. В конечном итоге, выходит все равно слишком много, и небольшая струйка стекает из уголка его рта по подбородку. Но Торин не стал бы беспокоиться по этому поводу, даже если б мог, ведь прямо сейчас перед ним Бильбо всхлипывает и тяжело дышит. Торину думается, что он еще никогда в своей жизни не хотел стать частью кого-то так сильно. Слизывая последние следы спермы со своих губ, Торин утягивает Бильбо за собой на пол, наклоняясь, чтобы поцеловать его дрожащие губы. Всхлипнув последний раз, Бильбо отвечает на поцелуй, его тело все еще дрожит от приятного чувства, оставшегося после оргазма. На этот раз Торин разрешает ему посасывать свой язык, запечатлевая вкус Бильбо у него же во рту, одобрительно вздыхая. Все так беспорядочно, но в то же время восхитительно, и расстегнутые штаны Бильбо все еще болтаются где-то в районе его колен. Торин решает лично застегнуть их. Бильбо отрывисто бормочет что-то о том, чтобы сделать это самому, и Торин улыбается. — Есть вещи, которые я все же хочу для тебя делать, пусть ты и не дитя, — говорит он Бильбо. Растерянно моргая, Бильбо прищуривается и чуть вытягивает губы в дерзкой гримаске. — Думаю, я смог бы одеться, большое спасибо. Это и большую часть вещей. Но я оценил жест. Торин закрепляет брюки Бильбо на талии и опирается на стену, Бильбо уютно расположился перед ним. Он смотрит в окно, где маслянистый свет все еще виден через занавески. Вполне может статься, что уже полдень. — Не будешь против, если я покормлю тебя? — решает он задать вопрос. Бильбо поджимает губы, но потом расслабляется. Он дарит Торину многозначительный взгляд, прежде чем запечатлеть легкую улыбку поцелуем на его бороде. — Полагаю, нет, — говорит он некоторое время спустя. — Но только если это будет что-то, что я захочу съесть, само собой. — Ты довольно привередлив по части еды, — отмечает Торин. — Так и есть. Тебе придется с этим смириться. И никакого нытья. — Совсем никакого? — Хм… — Ты, и верно, маленький привередливый хоббит, — слегка усмехаясь, говорит Торин. Когда Бильбо переворачивается, чтобы спрятать лицо у Торина на груди, довольная ухмылка на его губах едва различима. — Наверное, тебе стоило подумать об этом прежде, чем решиться ухаживать за мной, — приглушенно бормочет он. Торин обдумывает это, нежно пропуская волосы Бильбо сквозь пальцы. Его губы так близко ко лбу хоббита, что он может касаться губами кожи, когда говорит. — Наверное, это основная причина, по которой я решил за тобой ухаживать. — Льстец. — Боюсь, королю не ведомо, как нужно льстить, — и это действительно почти всегда справедливо. Бильбо не отвечает на это ничем, кроме сопящих звуков, и придвигается ближе к Торину, как ребенок, ищущий комфорта. Нет, не ребенок, думает Торин, снова целуя Бильбо, он знает наверняка, что это не так. Возлюбленный. Да, это звучит правильнее. Они остаются в таком положении на полу довольно долго: он обнимает Бильбо, все его пятьдесят лет, длинными руками, согревая большие ступни хоббита своими, пока не доносится из-за двери зов к обеду, и тогда они вместе встают, Торин поддерживает Бильбо, чтобы выскользнуть из комнаты.