Драко Малфой и Философский Камень

      - Повернитесь... поднимите руки... вот так. - вокруг меня хлопотала мисс Малкин.       Я в который раз проклял людские заморочки с школьной формой. Правда же, наинеудобнейшая вещь, никакого сравнения с обычной одеждой Туата де Данаан - болтающиеся широченные рукава мантии, наверное, на руку тролля, неудобный тесный свитер, молчу уже о грубой расцветке из нескольких разных, как удар топором, красок и этой дурацкой удавке под названием "галстук". Тёплая, да, даже слишком... но на мой скромный взгляд, маг, который в одинадцать лет не может владеть Согревающими чарами, не говоря уже хотя бы о Внутреннем огне тибетских респ, заслуживает того, чтоб ему сломали палочку и под зад выгнали к маглам. Счастье ещё - для детей героев она была бесплатна.       Ладно. Что уж там, правила Хогвартса, ни в чем другом ходить нельзя. Хотя, если вдуматься...       - В принципе, мне не так уж и нужна форма, хватит мантии, - заявил я. - Воспользуюсь иллюзией.       Малкин облегчённо вздохнула.       - Хоть кто-то вспомнил, что он вообще-то маг, - сказала она. - И ваша сестра считает так же?       - Да, - за меня ответила порядком уставшая Вероника. - Просто дайте черную мантию.       - Смотри-ка ты, чистокровным уже правила Хогвартса не писаны, - ехидно проговорил вошедший в магазин мальчик.       - Сказал сын нарушителя правил, вошедшего в легенды, - отозвался я. - Да, насколько я помню, в сравнении с личной метлой первокурсника...       Поттер покраснел.       - Завидуешь, Малфой? - сказал он. - Ну да, рожденный ползать летать не может. О, Беро... Воре... нека, рад видеть! Как твое ничего?       - Под ногами путается косноязычный волнистый попугайчик, - Вероника небрежным движением тонких пальчиков покрыла льдом пол под ногами Поттера, - а так всё в порядке, - она ласково взглянула на меня большими лучистыми глазами. Поттер сделал шаг в её направлении, ноги его разъехались, и он с воплем шлёпнулся на задницу. Пижонские очки слетели с носа, уже, как и у отца, меченого бладжером, и упрыгали в гущу одежды.       - Ах, какая жалость, - сочувственно произнес я. - Наверное, земля так неустойчива, то ли дело воздух.       - Бедненький, - поддержала меня Вероника, - так устаёт на тренировках, что на ногах не держится. Может быть, ему поможет животворящая настойка по новейшему рецепту дяди Северуса? Сто галлеонов за унцию, оленям надбавка пол-процента.       Сестричка попала в точку. Для Поттеров было чрезвычайно болезненным осознание того, что как известность, так и состояние Мастера Зелий международного уровня и таковые пусть и очень известного игрока в квиддич - небо и земля. Для Джеймса Поттера было не самым приятным узнать о том, что если ты звезда в школьном квиддиче, это ещё не значит того же в мировом, ах да, и отсутствие практики из-за деятельности по защите Света давало о себе знать.       Поттер вскочил с ещё более побагровевшим лицом, не разбирая, куда прет, закономерно поскользнулся ещё раз и вновь приложился копчиком. Мадам Малкин закончила с мантиями.       Мы с Вероникой переглянулись, взяли пакет с одеждой и вышли, оставив Поттера с кряхтением и стонами подыматься с полурастаявшего пола.       Я закатал левый рукав, потёр три длинных рваных отметины на предплечье. Мама и Вероника много раз предлагали мне убрать их, но я не соглашался. Я решил оставить их навечно в напоминание, что посредственность одинакова во всех мирах, а любая боль может быть преодолена.       ...Два года назад в Лондоне состоялся международный конкурс виолончелистов. Естественно, я принимал участие, сделал всё возможное и прошёл в финальный тур.       Подходила моя очередь. Я отлучился из репетиционного класса - и у сидхе есть естественные надобности - и по рассеянности забыл наложить чары на его дверь, а вернувшись, увидел две удаляющиеся макушки, рыжую и черно-лохматую.       Интуиция вопила, что что-то не так. Но как я мог отказаться играть? Я поднял инструмент - некогда было уже сделать хоть что-нибудь - и направился на сцену.       - Драко Малфой... лауреат... бла-бла-бла...       Я не слушал. Взгляд за кулисы, на ободряюще улыбающуюся маму и бледную, сцепившую ручки в замок Веронику, кивок, и смычок опускается на струны. За страстно-яростной, ищущей фразой вступил оркестр - опять я...       Щёлк. Боль хлестнула по левой руке - исчезла сразу же... мама?... вместо первой струны под пальцами гладкое дерево грифа. Собрался, Драко, поднялся в более высокие позиции, так звук даже теплее.       Вжик. Осталось только две струны, кончики пальцев протестуют против такого обращения с ними, левый рукав окровавлен. Нет уж, во имя Нарси и Ники! Ещё ниже по грифу спускается ладонь, ещё полней, медовей звук...       Тваннг. Остался басок, оркестр изумлённо заткнулся. Рука горит огнём, пальцы, скользящие, кажется, по полотну тупой ножовки - сплошная рана, мама даже не лечит их, иначе они срастутся со струной, только пытается блокировать боль... неужели последние пиццикато? В глазах потемнело, последнее, что я увидел - окровавленный гриф и два бледных страдальческих личика.       ... - Хвостик, Пыжик, вы дебилы, вы это знаете? - Уизли и Поттера отчитывал Джейкоб Люпин, сын Ремуса и его ручной волчицы, магически доделанной до воргенки. - Вот зачем? В чью в будущем рогатую голову вообще пришла столь конструктивная идея?       - Я думал, будет смешно, когда блондинка с воплями убежит со сцены, - сказал Поттер.       - О Паганини ты, конечно, не дочитал, - язвительно сказал Джейкоб.       - Но у него ж скрипка побольше, я не думал, что он это повторит, - расстроенно произнес Поттер.       - Малфой отвлекается от задрачивания только на тискание сестрички, и один парнокопытный решил, что его ни в коем случае не может и не поставить в тупик ситуация со струнами, - рыкнул Люпин. - Как умно. Ты настоящий олень. Пилили уже бы все струны, и то он бы без них обошёлся.       - Не начинай, Пушистик, - буркнул Уизли. - Мы думали, он напорет, завалится и все с него посмеются.       - Думали они... - буркнул волчонок. - Индюки у вас думают, пока твоя мама нас на тарелку супа не пригласит. Он теперь в своих кругах герой почище папочки. Вот идиоты.       - Ну мы хотели сделать посмешище, - сказал Поттер.       - А получили святого мученика, - подытожил Джейкоб. - И ещё не факт, что нам это его дорогие родственницы не вспомнят.       - Ой не факт, - оторвалась от магического зеркала Вероничка.       Я получил гран-при и дополнительно меня завалили призами зрительских симпатий. А то, что через месяц на матче юниоров великолепный "Нимбус-1999" Поттера рассыпался в воздухе на запчасти и тот упал и переломал все конечности, а Уизли две недели исторгал слизняков со всех концов - Вероника была ни при чём... ну почти... всего-то немного особой магии сидхе.       Даже в памяти до сих пор было больно. Именно с этого момента началась моя вражда с Браконьерами - так называло себя второе поколение Мародеров в составе Гарри Поттера, Роджера Блека, Джейкоба Люпина и Рона Уизли, но она была лёгкой и незначительной. Не стоило обращать внимание на букашку. Вот когда Поттер начал неудачно приставать к Веронике, она превратилась в войну, могущую закончиться только полной и окончательной победой одной из сторон и абсолютным, хуже смерти унижением второй.       - Простите, что я отлучилась, - к нам с Вероникой подбежала мама. - Я устроилась работать в Хогвартс колдомедиком. Я не могла отпустить вас одних...       - Спасибо, мама, - сказал я.       - Мантии... котел оловянный... учебники... ничего не забыли? - с беспокойством спросила Вероника.       - Не бойся, Вероника, - погладила её по головке мама. - За палочками мы отправимся сейчас.       В последнюю очередь нам нужны были следящие чары, поэтому палочки мы решили покупать не у Олливандера. Собственно, они были нам не столь уж и нужны, но особо и не мешали, а нашу истинную природу раскрывать до времени не хотелось. Мы прошли мимо лавочки Олливандера и углубились в Лютный переулок.       Мы зашли за один из домов, мама коснулась палочкой неприметного участка стены, и серебристые линии прочертили на нем очертания двери.       - Minno, - сказала мама, и камни, отделенные линиями, просто исчезли.* Мы вошли на спускающуюся вниз длинную лестницу, а по ней в большую комнату без окон, заставленную самыми разными вещами из дерева и металла. В углу комнаты за одним из стоящих у стены станков трудился толстый и очень лохматый рыжий дворф. Маме пришлось толкнуть его магией, чтобы привлечь его внимание.       - Какого трехгнидомудо... - он повернулся к нам. - Эээ... Белая Госпожа, неужели? Простите, я увлекся. Что вам угодно?       - Драко и Вероника идут в Хогвартс в этом году, - сказала мама.       - Ни слова больше! - ухмыльнулся гном. - У Дейна Златорукого есть огромный выбор палочек, посохов, колец и прочих магических предметов на совершенно любой вкус, и всё я сделал сам. И, заметьте, нигде нет малейшего признака Следящих чар.       - Это я заметила, - сказала мама.       - Итак... - гном осмотрел нас с головы до ног и вышел из-за станка. - Я так понимаю, вы и без палочек справляетесь, а все же правила есть правила... сейчас... - гном принялся рыться в куче узких коробок. - Ага. Палочки-близнецы, имя им Светотень. Цейлонский эбен и серебро, ничего особенного, просто хороший фокус, возможность передавать энергию друг другу и сломать невозможно.       - Сколько они стоят? - спросила мама, принимая коробку.       - Для меня великая честь подарить их вам, Белая Госпожа, - склонился в поклоне гном.       - Тогда позвольте и мне сделать вам подарок, - мама вручила гному мешочек с алмазом стоимостью в десять тысяч галлеонов. Гном не подал виду, но было ясно - он удивлен и доволен.       - Благодарю, Белая Госпожа, - сказал он и почесал макушку. - Тогда не будет лишним ещё кое-что. Эта вещь сделана сидхе, она давно хранилась у меня.       Гном порылся под одним из шкафов, вынул длинный узкий сверток и подал мне. Я освободил от ткани небольшое копьё с черным, инкрустированным серебром древком и чуть изогнутым наконечником.       - Прекрасное, верное, мощное оружие, - сказал гном. - Серебряная Игла имя ему. Оно меняет длину по желанию владельца.       Что я и подтвердил, усилием мысли уменьшив оружие до размеров кинжала и примагнитив к поясу.       - Спасибо, о великий мастер, - сказал я. - Да не угаснет огонь в твоем горне. - Я обернулся к Веронике. - Как твой верный рыцарь, клянусь на этом копье и своей душе защищать и оберегать тебя вечно.       Вероника с улыбкой повязала мне на руку свой темно-синий шарфик.