100 твоих "хочу"

      Время стремительно бежало. Дни сменялись неделями, недели складывались в месяца. И вот уже за плечами осталась половина учебного года. Бэкхён постепенно сдружился со всеми одногруппниками, и ребята принимали его как своего, словно он учился вместе с ними с первого курса. Огромную роль в этом сыграл Пак Чанёль. Специально или нет, но он всегда был рядом.       Приближался сочельник, а следом и три дня рождественских каникул. Актив группы предложил устроить на эти выходные совместный кемпинг. Большинство, конечно же, согласилось. Благо все зачёты были сданы, а значит, студенты имели полное право устроить себе маленький праздник.       Бэкхён с нетерпением ждал этой поездки. Однако не всё было так радостно, как хотелось, ведь до этого ему ещё предстояло пережить самый ненавистный день – Рождество. День, в который принято проводить время с семьёй. День, в который Бён был как никогда одинок.       - Бэкхён-а, - Пак рухнул на соседний стул, по-дружески приветствуя обедающего друга «тыком» плеча в плечо, - у тебя какие планы на Рождество?       Бэк, услышав вопрос, угрюмо уставился в тарелку.       - Со старыми друзьями иду гулять, - пробурчал он, краснея из-за своей лжи. Врать он не любил, но ещё больше парню не нравилось, когда его начинали жалеть.       - Да? – приуныл сразу Чанёль. – Ну вот, а я хотел тебя к себе позвать…       - Что? – удивился Бэкхён, поднимая глаза на друга. – Разве у тебя не приезжают в это время родители? Я думал, ты с ними будешь.       - В том-то и дело, - последовал вздох. – У нас после прошлого Рождества очень натянутые отношения. Вот я и рассчитывал, что ты придёшь, так сказать, сгладишь острые углы. При гостях они у меня…нормальные.       - Так я приду! – с готовностью выпалил Бэк. – Не переживай!       - А друзья? – в свою очередь удивился Пак.       - Какие друзья? – не понял юноша. - А-а! Не такие уж они мне и друзья. Так, просто знакомые. Поэтому, думаю, они не обидятся.       Чанёль просиял.       - Тогда замётано! В это Рождество ты у меня!       Предрождественская неделя пролетела стремительно, Бэкхён и глазом не успел моргнуть. За эти семь дней он столько сделал и открыл для себя нового, что голова шла кругом. Впервые вечерами юноша спешил не домой, а по магазинам выбирать подарки. Впервые он ломал голову над тем, какое написать поздравление в открытке. Впервые с такой тщательностью подбирал костюм. Впервые он так сильно радовался приходу Рождества.       Бэкхён минут пять топтался у порога комнаты Чанёля, всё не решаясь зайти. В эту минуту идея совместного рождественского ужина уже не казалась ему такой замечательной: всё-таки родители Пака приехали в Сеул только на один день и ради своего ребёнка, вряд ли они в этот семейный праздник захотят видеть кого-то постороннего.       - Бу! – сказали внезапно в самое ухо. Бэкхён аж подскочил, хватаясь свободной рукой за сердце и едва ли не роняя пакет с подарками. – Чего не заходишь?       Позади с огромной картонной коробкой стоял Чанёль и улыбался своей знаменитой на весь универ широченной улыбкой.       - Не знаю, Чанни, - робко пролепетал юноша. – Родители ведь приехали к тебе, а тут я ещё… Мне как-то неудобно.       - Шубу в трусы заправлять неудобно, - сказал, как отрезал, Пак. – Заходи давай. Неудобно ему, вот глупости!       - Ма, па, знакомьтесь! Мой друг и просто замечательный человек, Бён Бэкхён, - представил Чанёль друга родителям.       Бэк вежливо поклонился. Те хоть и ответили ему улыбкой, но юноша всё же ощутил исходящую от них некую неловкость и напряжение.       Они сели за стол. Чанёль вытащил из коробки обалденно красивый праздничный торт и поставил его на середину.       - За Рождество и за зачёты, которые я впервые так удачно сдал! За что, кстати, надо сказать спасибо Бэкки, - улыбнулся Пак и разлил по бокалам шампанское. – Если б не он, я бы точно все праздники пробегал, «хвосты» закрывал.       За столом постепенно завязался разговор. Господин Пак оказался очень приятным и интересным собеседником, мама Чанёля – очень доброй, общительной и отзывчивой женщиной. Неловкость потихоньку исчезла, и Бэк стал уверенней отвечать на вопросы, всё больше и больше проникаясь симпатией к семье лучшего друга.       Родители Пака были удивлены и глубоко опечалены новостью, что Бэкхён сирота и до 14 лет рос в приюте. Мама Чанёля аж прослезилась в сердцах оттого, что юноша с самого детства не знал ни материнской любви, ни ласки.       - А как же ты проводишь летние каникулы, когда все студенты разъезжаются по домам? – обеспокоенно спросил господин Пак.       Бэк чуть улыбнулся и начал рассказывать. Всё говорил о своих бесконечных путешествиях, о загадочных местах, старых музеях, небольших театрах, где успел побывать. Рассказывал, как это здорово, после тяжелого учебного года и сдачи всех курсовых и экзаменов наугад выбрать направление, купить билет на поезд и мчаться-мчаться в неизвестность; как это интересно, когда перед глазами один за другим меняются попутчики, имена, города. Родители смеялись его шуткам и удивлялись тонко подмеченным наблюдениям.       А Чанёль сидел напротив и всё глядел на своего друга, впитывая каждое слово, впитывая его голос, жесты, взгляды, пропитываясь им всем, полностью и без остатка, с таинственным и мучительным наслаждением записывая эти минуты в свою память. Он готов был до скончания времён вот так сидеть и слушать его, смотреть в его живые глаза, то горящие озорством, то обволакиваемые лёгкой тенью грусти, видеть его улыбку, слышать смех. Он впервые видел Бэкхёна таким: тёплым, уютным, домашним, совершенно «своим».       За разговорами время пролетело незаметно. Родители Чанёля заспешили в отель, сетуя на то, что завтра нужно очень рано встать, чтобы успеть на первый автобус. А Бэкхён решил задержаться, чтобы помочь Чанёлю с уборкой.       - Что ж, нам пора, - улыбаясь и обнимая сына, а затем и Бэка, произнесла госпожа Пак.       - Спасибо вам за самое лучшее Рождество в моей жизни, - успел шепнуть ей Бэкхён, крепко пожимая нежные тёплые руки женщины.       Господин Пак ободряюще похлопал его по плечу. Они попрощались с надеждой на то, что однажды непременно встретятся вновь.       - Проводишь до ворот? – неуверенно спросил отец у Чанёля. Тот явно был удивлён, однако согласно кивнул.       Они вышли из общежития, не обмолвившись и словом. Казалось, напряжение, целый год державшее родителей и их отпрыска на дистанции, вновь вернулось на свой пост. Но в последнюю секунду расставания мама неожиданно развернулась и крепко обняла своего слегка опешившего ребёнка.       - Обязательно привози его к нам летом, - улыбнулась она, махая на прощание рукой.       - И ещё, сын… - неуверенно обратился к нему господин Пак, - мы с мамой хотим попросить у тебя прощение за прошлое. Мы любим тебя, и поэтому… поэтому мы принимаем тебя таким, какой ты есть. И если это он, то… В общем, мы будем счастливы принять его в нашу семью.       На этом их прощание закончилось. Родители уехали, пожелав своему мальчику счастливого Рождества.       Чанёль вернулся задумчивый, а Бэкхён не удержался от восклицания, с блестящими от счастья и восторга глазами встречая друга на пороге его комнаты:       - У тебя просто потрясающие родители! Чанёль, ты даже не представляешь, какой ты счастливчик!       - Да… - протянул он, с улыбкой глядя на Бэка, правда, глаза оставались грустными, что не ускользнуло от внимания юноши.       - Что-то случилось? – осторожно спросил Бэкхён.       Чанёль лишь молча покачал головой.       Посуда была вымыта, комната прибрана, и Бэкхён потянулся к своей курточке.       - Куда это ты? – удивился Пак. – Ночь на дворе. Оставайся.       - Но… - замялся юноша, оглядывая тесную комнатку студента.       - Никаких но! На кровати мы поместимся, ты меня не стеснишь. А если ты храпишь или пинаешься во сне, так не смущайся, я всё равно сплю как убитый. Так что оставайся, переживать не о чем.       В общем, так и было решено.       Чанёль рядом, кажется, уже сопел. А Бэкхёну всё не спалось. Он раз за разом прокручивал в голове сегодняшний день да изредка поглядывал на спящего друга, и улыбка не сходила с его лица ни на минуту. Всё было так странно, так непривычно, но так по-особенному хорошо. Одно его беспокоило: почему у Чанёля с такими замечательными родителями натянутые отношения? Хоть ужин и прошёл спокойно и в очень дружелюбной манере, Бэкхён всё же уловил ту необычную сдержанность в общении лучшего друга со своей семьёй.       - Чего не спишь? – раздался глухой сонный бас над макушкой. Бэк слегка задрал голову и оказался под прицелом внимательных глаз Чанёля. – Неудобно?       Бэкхён повернулся на бок, к другу лицом, и умостил ладошки под голову, втайне радуясь тому, что Пак неожиданно проснулся.       - Удобно, - улыбнулся юноша. – Просто не хочется, чтоб этот день заканчивался… Сегодня был самый замечательный день в моей жизни. Ну, это, конечно, не считая того, когда я познакомился с тобой, - хихикнул Бэкхён. Эмоции его переполняли и жизнь казалось ему куда чудесней, чем была на самом деле. – Твои родители… Знаешь, они такие добрые и отзывчивые, понимающие. Я так тебе благодарен, что ты меня позвал.       Чанёль тихо рассмеялся, умиляясь детской восторженности друга, и потрепал Бэкхёна по волосам.       - Это мне нужно говорить «спасибо». Благодаря тебе мы помирились, - выдохнул он.       - А ссорились почему? – всё же дал волю своему любопытству Бэкхён и тут же об этом пожалел, увидев, как переменился в лице его друг. – Прости… мне, наверно, не следовало…       - Нет, всё порядке, просто… - Чанёль вздохнул, - если я расскажу, я боюсь, что ты не захочешь больше меня видеть.       Бэкхёна всё больше разъедало любопытство и желание помочь другу, ему безумно хотелось убедить Пака, что он в любой ситуации будет на его стороне.       - Чанёль, ты мой единственный друг, поэтому что бы ни было у тебя в прошлом, сейчас это не имеет значения. Ты отличный парень, и я это знаю так же, как и то, что дважды два четыре. Поэтому ты можешь мне рассказать. Если, конечно, захочешь. Я ведь не заставляю.       В комнате стало тихо. Чанёль молчал, а Бэкхён ждал. Неожиданно свет луны, что проникал сквозь маленькое окно и позволял видеть парням лица друг друга, исчез. Небо затянуло грузными облаками и за окном крупными хлопьями повалил белый пушистый снег.       - В прошлое Рождество, - еле слышно заговорил Чанёль, - мы сильно поссорились с родителями. Помню, тогда я громко хлопнул дверью, и, еле сдерживая слёзы от обиды, выбежал из родного дома. Тот звук до сих пор стоит в ушах.       Бэкхён напряженно слушал, всматриваясь в темноту, в грустные глаза напротив, которых сейчас было почти не разглядеть. Он всем телом чувствовал то напряжение, ту горечь, что испытывал его друг, пока посвящал Бёна в свою тайну.       - Я думал, они поймут меня… примут… - голос Пака больше походил на его тяжелое дыхание, нежели чем на звук, - но они лишь накричали, назвали неблагодарным, сказали, чтоб лучше бы я вообще не приезжал домой, не портил Рождество… Поэтому я ушёл и после этого перестал с ними общаться.       Чанёль вновь замолчал, раздумывая, непроизвольно погружаясь в воспоминания о том вечере.       - Так почему..? – нерешительно произнёс Бэк, напоминая про свой вопрос.       - Понимаешь, я привёл в дом парня… - разом выдыхая из лёгких весь воздух, наконец, ответил Пак.       Бэкхён непонимающе захлопал глазами.       - Но меня ты тоже привёл…       - Ты не понял, Бэкки. Я привёл к ним своего парня. – Чанёль горько усмехнулся. – Я гей. И, увы, это моё прошлое, настоящее и будущее.       Бэкхён застыл. На него будто только что ушат холодной воды вылили.       - Напрягает, не так ли? – уловив возникшую неловкость, обреченно вздохнул Пак и медленно повернулся на другой бок. Внутри всё сковал страх. Страх навсегда потерять настоящего друга.       - Чанёль, я… - словно очнувшись, вышел из оцепенения Бэк и потянулся рукой к чужой майке, пытаясь за неё ухватиться, но внезапно остановился на полпути. - Прости… - прошептал он. – Это непросто вот так сразу принять. Прости.       - Я всё понимаю, Бэк. Спокойной ночи. – Пак не обернулся.       - Спокойной… - Бэкхён нервно впился пальцами в одеяло.       Они лежали с закрытыми глазами, но ни один из них так и не заснул этой ночью.