Аргетлам

Ранним утром густой туман стлался по земле, скрывая собой земли Тирма. Сапфира первой заметила город. Эрагон рассказал из ее слов, что Тирм обнесён мощной белой стеной — сто футов в высоту и тридцать в ширину — с прямоугольными башенками по углам, с бойницами для лучников, с крытым проходом наверху для воинов и часовых. После такого точного описания мне стало совсем невтерпеж увидеть город - сказывалась общая усталость. Я уже предвкушала окунуться в теплую воду и наконец вымыться дочиста. Последний раз я мылась еще в Карвахолле — у Илейн и Хорста, с тех пор мы с Эрагоном изредка ополаскивали голову и руки. Еще не мешало бы прикупить пару вещей, например, новую фляжку для воды или летний плащ. Каждый из нас задумчиво молчал, мы не спеша приближались к городу. Сапфира поспешно скрылась в облаках. Бром, глядя на удаляющуюся дракониху, с болью протянул: — Может, настанет тот день, когда драконы снова смогут свободно показываться в небе, не боясь облавы и длинной стрелы! Я едва успела прикусить себе язык, чтобы не сболтнуть лишнего. Так и подмывало ответить: когда все наши враги умрут, и их жены прольют реки слез. Когда дети станут сиротами, а эльфы с отчаянием повалят деревья, готовят к битве, когда гномы пойдут мстить за своего короля, и их единственной песней станет "бей, руби, коли!", когда воинственные ургалы склонят свои рогатые головы перед людьми ради безопасности своих королев-матерей... Каждый из нас должен решить - готов ли он умереть за свои убеждения. Это будет не скоро, но я постараюсь дожить до этого момента. Туман рассеялся, и мы увидели Тирм во всей его блистающей красоте: огромный сверкающий город с белокаменными стенами и древней крепостью в центре, купающейся в солнечных лучах. Вдали шумел звук прибоя, море светилось золотом. У меня захватили дух от такого зрелища и, по всей видимости, у Эрагона тоже. Впереди виднелись ворота с длинной черной решеткой. Небольшой ров, всего метра четыре в ширину отделял нас от города. — Мост опущен, врата открыты, — облегченно вздохнул Бром и повернулся к нам: — Все помнят, кто что должен сказать? — Я — Эван, а это моя кузина Люсинда, ты наш добрый дядюшка, мы приехали повидать родственников, — ответил юноша. Бром кивнул, и мы двинулись к стражникам у ворот. Увидев нас, стражники выпрямились и загородили пиками проход. — Назовите ваши имена! — грозно потребовал один из них. — Меня зовут Нил, — одышливо просипел Бром и с идиотской улыбкой склонил голову набок. — А с тобой кто? — спросил стражник. — Так я как раз и собирался сказать вам, господа мои, что это мой племянник, Эван. Сестры моей сынок. А девочка, Люсинда — его кузина. Мы... — Ладно, ладно, — нетерпеливо мотнул головой стражник. — А сюда вы зачем пожаловали? — Да он своего старого друга навестить хочет, — вмешался Эрагон, старательно подражая южному говору. — А нас с ним послали, чтоб наш старик не заблудился ненароком. Видите ли, лет ему уже ой-ой-ой, да и в молодости он малость на солнышке перегрелся, заработал горячку, вот мозги-то у него и расплавились. Бром одобрительно закивал. — Ясно. Проходите, — Стражник махнул рукой и опустил пику. — Только вы, дети, проследите, чтобы он в городе чего не натворил. — Ой, что вы! — воскликнул Эрагон. — Он у нас смирный. — И мухи не обидит, — поддакнула я, ухмыляясь. Мы направили коней в ворота и наконец оказались в Тирме. Конские копыта застучали по камням мостовой. Отъехав подальше от стражников, Бром выпрямился в седле и проворчал: — Значит, мозги у меня расплавились? — Не мог же я допустить, чтобы ты развлекался с этими стражниками в одиночку, — усмехнулся Эрагон. — Да и кто знает, может, они все-таки расплавятся, — вставила я, хихикнув. Мы с Эрагоном негромко рассмеялись - когда еще выпадет удача позлить старика? Тирм мне нравился. Да, внутри толстых крепостных стен дома были какие-то маленькие и серые, но, чем ближе мы продвигались к центру, тем богаче и выше они становились. С главной дороги была видна гавань Тирма, мы слышали как волны накатывались на причал, как кричали чайки. Повсюду кипела торговля. К нам подбегали босоногие мальчишки, предлагая копченой рыбки и арсы. Многочисленные лавки с красивыми расписными вывесками притягивают взгляд. Тут было все: снасти, крючки, сети, оружие, сельскохозяйственная утварь в виде утюгов, мыло, гребешки и кальцинированная соль. Я и Эрагон вертели головами на все триста шестьдесят градусов. Пот катился с нас градом, и лишь легкий бриз с моря ненадолго освежал наши мокрые лица. Бром спокойно реагировал на жару, непринужденно шагая вперед по булыжной мостовой. Ну да, это же старина Бром, ему и море по колено будет. — Город процветает, — заметил Эрагон, оглядываясь по сторонам. — Не совсем, — буркнул Бром, ведя под уздцы Сноуфайра, — ты не видишь самого главного — многие женщины носят оружие, а это ничего хорошего не предвещает. И, действительно, только сейчас я заметила висевшие на поясах платьев мечи и кинжалы. Не все женщины были вооружены, но лица их показывали, что они хлебнули горя. Прохожие с любопытством смотрели на нас, особенно любовались Сноуфайром. Я чувствовала себя неловко в своей пропыленной зимней одежде, слава Богу, хоть плащи мы сняли и положили в сумки. — А вот и "Зеленый каштан", так, Эрагон, Лагерта, — без меня ни шагу, я сейчас, — Бром вручил нам Сноуфайра и зашел в таверну. — Вечно бросает нас! Мы ему, что, дети малые? — в этом я была согласна с Эрагоном. Сам уйдет, а нас, несмышленышей, оставит у порога. — Наверное обиделся на "расплавленные мозги", — ответила я, и мы покатились со смеху. — Я все слышал. Мы обернулись и увидели Брома с донельзя строгим лицом. Мы тут же сделали лицо кирпичом, но предательское хихиканье вырывалось сквозь сжатые зубы. Бром вдруг широко улыбнулся, и у меня отлегло от сердца. — Хватит безобразничать, умники! Джоад живет в западном районе Тирма возле лавки травницы. Идем. Травницы? Похоже, что это травница Анжела, которая предсказывает будущее. Вот бы и мне узнать свою судьбу. Я с приподнятым настроением последовала за Бромом. Я помнила, что Анжела предсказывала Эрагону почти вечную жизнь, любовь высокородной дамы и предательство одного из родственников. Но что она может предсказать мне? Надеюсь, что не мучительную смерть. Лавчонка травницы была украшена яркой вывеской, и найти её не составило труда. Низенькая кудрявая женщина сидела на пороге, держа в одной руке лягушку. Надо отметить, что она производила впечатление красивой, цветущей женщины лет тридцати. На румяном лице виднелись симпатичные ямочки. Своей правой рукой она что-то писала. Вид у неё был такой необычный, что мы сразу решили: это и есть пресловутая Анжела. На противоположной стороне улицы стоял довольно богатый дом. — Как ты думаешь, это дом Джоада? — спросил Эрагон. Бром задумался: — Сейчас выясним, — он подошёл к женщине и вежливо спросил: — Не скажешь ли, госпожа моя, в котором тут доме Джоад проживает? — Скажу, — ответствовала она, продолжая писать. — Так скажешь или нет? — Скажу, — она ещё быстрее заскребла пером по бумаге. Лягушка у неё в руке квакнула и уставилась на гостей своими выпученными глазами. Мы неловко переминались с ноги на ногу, но женщина больше не произнесла ни слова. Бром уже начинал злиться, но тут Анжела снова подняла на нас глаза: — Ну конечно, я вам скажу! Нужно было всего лишь спросить по-человечески. Ваш вопрос состоял в том, скажу ли я вам, где живёт Джоад. — В таком случае позволь мне задать свой вопрос как следует, — быстро сказал Бром. — Где живёт Джоад? И скажи ещё, почему ты держишь в руке лягушку? — Ну вот, это уже кое-что, — фыркнула Анжела. — Джоад живёт справа. А что касается лягушки, то это не лягушка, а жаба. К тому же самец. Я пытаюсь доказать, что жаб на свете не существует и есть только лягушки. — Как это их не существует, если ты одну из них в руках держишь? — не выдержал Эрагон. — И зачем тебе доказывать, что на свете существуют только лягушки? Женщина так энергично встряхнула головой, что её тёмные кудри рассыпались по плечам. — Ну как ты не понимаешь! Если я докажу, что жаб не существует, значит, эта жаба никогда и не была жабой, а является лягушкой. А стало быть, она никому не вредна! — Анжела подняла тонкий палец и прибавила: — Ведь если я смогу доказать, что существуют только лягушки, жабы будут просто не в силах творить зло, — а ведь они на многое способны: могут, например, сделать так, что у человека все зубы выпадут или бородавки по всему телу пойдут, а то и отравить или убить человека могут. Ну и ведьмы, конечно, тоже не смогут своими злыми чарами воспользоваться — ведь тогда вокруг ни одной жабы не будет! — Занятная теория... — многозначительно протянула я, а Бром поспешил отвести нас подальше, пока я с Эрагоном не наболтала лишнего. — Прощайте, — отмахнулась она и снова принялась что-то писать. Когда мы отошли от лавки травницы подальше, Эрагон воскликнул: — Она же сумасшедшая! — Возможно, — пожал плечами Бром, — но не похоже. Вполне вероятно, что она и что-нибудь полезное выдумать может, так что погоди её критиковать. Кто знает, а вдруг жабы действительно окажутся лягушками! — А мои башмаки — золотыми! — буркнул Эрагон. Мы остановились перед резной дверью с красивой металлической колотушкой. На крыльцо вели мраморные ступени. Бром три раза ударил колотушкой, но в доме стояла тишина. Дверь так долго не открывалась, наконец в доме послышался топот ног: кто-то бегом спешил к двери. Она со скрипом приотворилась, и в щель осторожно выглянула светловолосая молодая женщина с бледным лицом. Глаза у неё припухли, словно она долго плакала, но голос звучал абсолютно спокойно. — Что вам угодно? — спросила она. — Джоад здесь проживает, госпожа моя? — вежливо осведомился у неё Бром. Женщина, надменно кивнув, ответила: — Здесь. Это мой муж. Он вас ждёт? — Дверь она до конца так и не открыла. — Нет, не ждёт, но нам необходимо поговорить с ним, — ответил Бром. — Он очень занят. — Мы прибыли издалека. И это очень важно. Лицо женщины точно окаменело: — Он занят. Бром явно рассердился, но говорил с ней по-прежнему вежливо. — Ну, раз уж он так недоступен, не соблаговолишь ли ты, госпожа моя, передать ему кое-что? — Женщина поморщилась, но все же кивнула. — Скажи ему, что у крыльца его ждёт старый друг из Гиллида. Женщина подозрительно на него глянула, но сказала: — Хорошо. — И поспешно закрыла дверь. Я услышала её удаляющиеся шаги. — Не слишком-то она любезна, — заметил Эрагон. — Оставь своё мнение при себе, — рявкнул Бром. — И вообще — помолчи. Предоставь все разговоры мне. — Он явно был очень зол: скрестил руки на груди и нервно барабанил пальцами по резной двери. — По-моему, это была жена Джоада, — тихонько шепнула я Эрагону. Но тот не успокаивался: — Разве обязательно делать такой важный вид? Могла бы и сразу сказать нам про этого Джоада. — Тихо! — шикнул на нас Бром, когда дверь снова отворилась. На нас смотрел загорелый мужчина пятидесяти лет, его голову от виска до макушки пересекал длинный шрам. — Бром! Ты живой! — закричал мужчина и заключил нашего командира в крепкие объятия. — Сколько лет, сколько зим! Почему ты раньше не навестил меня? Боги, я ведь думал, что ты погиб! — Прости, мой друг, после того, как мы... У тебя есть место, где поговорить? — Бром многозначительно выгнул бровь. — Конечно! В крепости, теперь все купцы держат свои конторы там. Погоди-ка, а кто это с тобой? Джоад с любопытством разглядывал меня и Эрагона. Я нутром почувствовала, что он подметил каждую деталь. — Это мои спутники, Эрагон и Лагерта. Им нужен отдых, я смогу оставить их здесь? — Эрагон... гм, да, скажу только Хелен позаботиться о них. С позволения Джоада мы зашли в дом. Бром остался стоять на пороге. Увидев нас, Хелен обреченно вздохнула и, нахмурившись, отвела в комнату. — Располагайтесь здесь. Я прикажу слугам приготовить ванну, от вас несет вонью, — Хелен сморщила нос и вышла. — Какая милая, — с сарказмом подытожил Эрагон и я была полностью с ним согласна. Я с наслаждением развалилась на кровати. — Мы, что, будем жить в одной комнате? — Ну да, ты же мой брат, забыл? — я звонко рассмеялась, лукаво глядя на юношу. - Да ладно, тут же целых две кровати! Эрагон фыркнул и запустил в меня подушкой. В ответ я тоже швырнула в него большую и мягкую подушку. Затем, мы нешуточно сцепились, взяв друг друга за шкирку. Конечно, Эрагон был сильнее, и уже через секунду я почувствовала спиной пол. — Сдавайся! — выдохнул мне почти в губы Всадник. Наши лица оказались в нескольких сантиметрах друг от друга. Я вдруг почувствовала странное щемящее чувство в груди. Несколько бесконечно долгих мгновений я завороженно смотрела в глаза Эрагона. Так хотелось поцеловать его... Я зажмурилась и тихо выдавила: — Слезь с меня, пожалуйста. — Ты боишься меня? До сих пор не доверяешь мне? — также тихо спросил он. — Просто... просто я не могу. Тяжесть на мне уменьшилась, и я осторожно открыла глаза. Эрагон старался не смотреть на меня. — Пойду, прогуляюсь, — бросил он и вышел. Я медленно поднялась с пола и села кровать. Что это было? Эй, Лагерта, перестань морочить себе голову! Он ведь все равно предназначен для другой. Ее имя Арья. Она прекрасна и отважна, ей нет равных в бою. Мне никогда не сравниться с нею. Но... в противовес встало то щемящее чувство в груди. Я вздохнула и тряхнула головой. Время покажет, на чьей стороне удача. Большая чугунная ванна с горячей водой ожидала меня. Я нетерпеливо избавилась от старой одежды. К сожалению, Хелен была права: рубашка и штаны пропахли лошадью, сапоги прохудились и пришли в негодность. Мне было срочно необходимо обновить "гардероб". Нужно выпросить у Брома немного денег. Пока я с наслаждением отскоебала с тела грязь, вернулись Джоад с Бромом. Служанка по имени Рейн подала мне полотенце, во все глаза разглядывая мою почерневшую руку. Позже мне сообщили о том, что мои вещи будут выстираны к утру. А пока мне предложили облачиться в одно из старых платьев Хелен. Женщина, поджав губы, сказала, что может предоставить свой черепаховый гребень и помочь сделать прическу. Я вежливо поблагодарила ее и согласилась. Рука у Хелен была тяжелая: она сделала мне высокую прическу, выдрав при этом почти клок волос, воткнула в волосы бесчисленное число шпилек, при этом успела уколоть меня пару раз. Я терпела и старалась не вертеться, когда же мне дали зеркало, я была готова расцеловать женщину. Хелен стянула часть волос на затылке, сбоку выпустила пару кудрявых черных прядей, остальные волосы оставила лежать свободно на плечах. Так хорошо и ладно! — Хелен, вы просто прелесть! Большое спасибо! Вы сделали из меня красавицу! Жена Джоада впервые за весь день улыбнулась. Надо сказать, что улыбаться Хелен очень шло — она становилась добрее и красивее. — Юность сама по себе прекрасна, — мягко ответила она, уходя. Я еще немного покружилась перед зеркалом, разглядывая себя. За время путешествия я похудела и загорела. А платье Хелен приятно подчеркивало тонкую талию. Оно было темно-зеленого цвета, с длинными рукавами и скромным вырезом, то, что надо. В таком виде не грех и по Тирму прогуляться. Я спустилась на первый этаж, там за столом сидели Бром с Джоадом. Наш старичок раздобрел и теперь курил трубку, шумно переговариваясь с Джоадом. Заметив меня, он крикнул: — Эй, Джоад, посмотри, какая красавица! Купец с интересом оглянулся. — Так ты и есть Лагерта, девочка? — не дождавшись ответа, он добавил. — Я помню как Хелен надевала это платье, как красива она была. Сколько тебе лет, Лагерта? — Пятнадцать, — смущенно произнесла я. — Почти взрослая барышня! — улыбнулся Джоад. Я кивнула и быстро спросила: — Вы не видели Эрагона? — Он ушел прогуляться, тебе, наверное, тоже не терпится исследовать город? Я дам тебе пятьдесят крон, купи новой одежды, она пригодится в пути, — наказал Бром и со строгим видом отсчитал мне монеты. Так как особого выбора у меня не было, я пожала плечами и взяла деньги. Что ж, пойду на разведку в Тирм. Но куда запропастился Эрагон? Вряд ли гуляет по городу, скорее всего он ушел к Сапфире. Но лучше бы ему поторопиться — ворота закрываются ровно в девять вечера, а до закрытия оставался лишь час с половиной. Я с удовольствием пробежалась по лавкам западного района Тирма. К счастью, в некоторых из них продавались готовые вещи, и я смогла сразу померить одежду. Израсходовав все деньги на новый летний плащ, мягкую обувь из кожи и пару штанин, я направилась к дому Джоада. А чтобы в животе не урчало, я купила по дороге очень горячий пирожок с вишней. Добравшись до той улицы, где жил Джоад, я остановилась у лавки травницы. А что? Может фортуна улыбнется мне и Анжела согласится предсказывать мое будущее? Я решительным шагом зашла в лавку. В помещении было темно, по стенам и даже окнам спускались побеги растений. Диковинная птица в клетке следила за мной своими глазами-бусинками. Я осторожно подошла к прилавку. Там лежало множество кореньев, свитков, странных штуковин, похожих на артефакты. Вдруг в темноте блеснули чьи-то глаза, и я поспешно отскочила от прилавка. Из темноты на пол выпрыгнул большой черный кот. Шерсть у него стояла торчком, словно он увидел собаку. Кот внимательно посмотрел на меня и хрипло мяукнул. Интересно, а это не кот-оборотень? На вид самый обычный кошак с милыми длинными усами и забавными белыми лапками-перчатками. — Киса, не бойся, — я аккуратно взяла кота на руки. Он оказался таким мягким и теплым, что он накатившейся нежности я крепко прижала его к груди. "М-м-м, как приятно," — раздался голос у меня в голове. Я ахнула и внимательно глядя на кота, спросила: "Это ты со мной разговариваешь, киса?" Кот мяукнул. "Да. У тебя красивая грудь. Мягкая, упругая". Я покраснела до самых ушей. "Нет-нет, не стесняйся, это правда," — сказал кот, облизываясь. "Так, тебе пора на землю,"- я осторожно опустила наглую котяру на пол. Он потерся головой о мои ноги и жалобно мяукнул. "Возьми меня на руки, ну, пожалуйста," — попросил кот. "Нет." "Ну и ладно." Кот запрыгнул на прилавок и начал старательно вылизывать лапу. Дверь лавки со стуком распахнулась, и в неё ворвался солнечный свет. На пороге возникла Анжела с мешком, полным трав и кореньев. Глаза её весело блеснули при виде кота, однако мне показалось, что она чем-то сильно озадачена. — Он утверждает, что ты с ним разговаривала! — Таковы были её первые слова, обращённые ко мне. — А ты часто с ним разговариваешь? Она энергично кивнула. — Конечно, только он мне далеко не всегда соизволяет ответить. — Положив свою ношу на прилавок, Анжела обошла вокруг меня и остановилась прямо передо мной. — Ты ему понравилась, а это очень необычно. Солембум почти никогда моим покупателям не показывается. Он говорит, что у тебя очень красивые глаза. — Ой, ну, конечно, он просто воспользовался своим шансом поглазеть на мою грудь, — фыркнула я. — Так он тебе еще и в руки дается? Ну, Солембум, ну, негодник! — захохотала травница. — Скажи, а ты зачем зашла? На кота посмотреть или прикупить чего? — Мне ничего не нужно, - ответила я. — Я живу у Джоада, хотела просто осмотреть вашу лавку. — А может, ты хочешь узнать о будущем? Я ведь это умею, — хитро прищурилась Анжела. — Конечно, хочу! Только если вы не напророчите мне ужасную смерть, — пошутила я, поежившись от собственных слов. — Хорошо. Я предскажу тебе будущее, но на счет мучительной смерти ничего гарантировать не смогу. Знаешь, это ведь просто приманка — этот шар ничего показать не может, — Анжела указала на хрустальный шар. — Но у меня и в самом деле есть. Погоди-ка. Я сейчас вернусь. Она быстро прошла в дальнюю комнатку за прилавком и вскоре вернулась. Она так спешила, что даже слегка запыхалась. В руках она держала небольшой кожаный мешочек, который осторожно положила на прилавок. — Давненько я этим не пользовалась…. — пробормотала травница. — Уж почти и позабыла, где они лежат-то. Так, садись-ка напротив меня, и я тебе кое-что покажу. Я уселась на табурет. Солембум не сводил с меня взгляда. "Я знаю, что ты кот-оборотень. А еще — извращенец." "Тогда ты не слишком-то и умна. Разве ты не помнишь, что мы, коты-оборотни, оборачиваемся человеком при желании?" "Заткнись." Солембум замурлыкал. Держу пари, что он рассмеялся. Анжела тем временем расстелила на прилавке чистую плотную тряпицу и вытряхнула на неё из кожаного мешочка пригоршню гладких продолговатых камешков размером чуть больше пальца. На каждом из камней были выгравированы какие-то таинственные символы. — Это, — пояснила она, — пальцы дракона. Точнее, суставы. Не спрашивай, где я их взяла, этой тайны я тебе все равно не открою. Но эти кости, в отличие от кофейной гущи, хрустальных шаров или даже гадальных карт, действительно говорят правду. Они никогда не лгут, хотя понять, что именно они сказали, иногда довольно сложно. Если хочешь, я брошу кости для тебя и прочту по ним, что с тобой станется. Но ты должна отдавать себе отчёт: заранее знать свою судьбу довольно страшно. Ты уверена, что действительно хочешь этого? — Да, — почти шепотом сказала я, сгорая от предвкушения. Ай, ну и пусть у меня будет ужасная судьба, хоть узнаю, чего опасаться. Лицо Анжелы посуровело. Она взяла кости обеими руками и сжала их в кулаках. Глаза она закрыла, губы её беззвучно шевелились. Вдруг она громко воскликнула: — «Манин! Вирда! Хагин!» — и бросила кости на расстеленную ткань. Они упали кучкой, посверкивая в неярком зеленоватом свете. Слова древнего языка! Анжела никакая не шарлатанка, а самая настоящая ведьма! Я затаила дыхание. Наконец Анжела громко вздохнула, хлебнула из фляжки и произнесла: — Ты правда хочешь знать свое будущее? — Ну, если меня не перерубают там по кусочкам. А если серьезно, то я давно готова к правде. Травница вытерла со лба пот и заговорила: - Вот здесь, — она указала на камешек, — стоит знак песочных часов и черепа: это значит, что тебя ждут многие опасности, требующие незамедлительных решений и во многих из них бездействие — гибель. Так что тебе следует чаще думать о своих поступках и действовать, не сидеть сложа руки. Ну, это и так понятно. В битве с раззаком я и вовсе не включала мозг. — А тут, — Анжела непонятно усмехнулась, — стоит знак солнца. Ты обретешь власть, о которой и помыслить-то не могла. Из своих видений, я поняла одно: могущество достанется тебе путем насилия и крови, многие падут от твоей руки. — Не может быть, — я неверящим взглядом посмотрела на нее. — Эти кости не лгут, — травница снова отхлебнула из фляжки и продолжила. — Рядом с солнцем лежит вот этот символ, это дельфин, он всегда сулит приключения и дальнюю дорогу, а также удачу и благоденствие. Возможно в своих странствиях тебе будет часто улыбаться фортуна. Так, идем дальше. Видишь эту фигурку ребенка под фигуркой грифона? Младенец указывает на то, что у тебя будут дети от невероятно сильного и могущественного существа, вряд ли от человека. — Эй, Анжела, ты часом не перепила из фляжки? Мне уже дурно от твоих предсказаний. — Можешь и сама выпить немного, — женщина слабо улыбнулась и дала мне фляжку. Я сделала глоток. Горло обожгла огненная жидкость. Самогон? — Идем дальше. Тут нарисована лютня, знак любви непростой, почти невозможной, полной переживаний и страстей. Я вижу бесконечную пропасть между тобой и твоим возлюбленным. Обычно выпадает полумесяц, роза, свеча или якорь, но лютня... Могу сказать одно — тебя ждет поистине непредсказуемая любовь, подобная ненависти или страсти. М-да. Итак, остались еще две косточки. Что ж, первая говорит о том, что тебя ждут страдания и большое счастье. Вторая кость — ветка бузины, сулит тебе долгую жизнь, гораздо более длинную, чем у обычных людей. Возможно, впереди у тебя пара столетий... Я вся похолодела. Откинувшись, я залпом выпила оставшуюся жидкость в фляжке. — После такого и покурить было бы неплохо, - проворчала я, пытаясь успокоиться. Страдания, ужасная любовь, ребенок фиг пойми от кого, власть, убийства от моей руки. Тут и свихнуться недолго. — Дорого я бы дала, чтобы узнать о твоей судьбе побольше! Ты не похожа на знатную даму, с тобой разговаривают коты-оборотни, а кости предвещают невероятную жизнь, — Анжела всплеснула руками. — Да я и сама бы хотела узнать побольше о своей судьбе, — пробурчала я, идя к выходу. Теперь следует переварить полученную информацию. — Постой! Звать-то тебя как? — крикнула Анжела. — Лагерта, можно просто Герти, — хмыкнула я, оборачиваясь. Вдруг Солембум подбежал ко мне и мысленно со мной заговорил: "Запоминай внимательно мои слова! Когда к тебе приставят железо - терпи первых два раза, а на третий - дождись подмоги. Не тронь сапфир — обожжешься, лучше встань ближе к рубину, он тебя сбережет." Я потеряла дар речи, уставившись на кота. Анжела замахала руками: — Не знаю, что он тебе сказал, да и знать не хочу! Хватит переживаний на сегодня, тебе пора домой, Лагерта!